То что играет в голове

Посвящается Тане – самому меткому стрельцу.
…music gets the best of me!
Sophie Ellis Baxtor


Мой внутренний голос, он, наверное, музыкант. Что самое интересное, он заявляет о себе тогда, когда его даже и спрашивать неохота. А когда спросишь – молчит, гадёныш!
Играет в ухе не то же самое, что в голове, но тем не менее:
 - Макс, дай ухо, - говорю я Максу и показываю на всякий пожарный, если он не слышит, и в мою голову начинают ломится звуки – те самые, что сейчас ломятся в голову к нему, можно запустить много звуков к себе в голову, но в сердце ведь впустишь не всё, ведь так? Правильно я говорю? Правильно я говорю?!!
 - Ухмм, - и я продолжаю так вот, неизвестно никому, да и мне в том числе, почему я люблю слушать музыку молча.
 - Что это? - спрашиваю.
А Макс мне говорит название группы или как там эта вся музыка называется, в смысле, под чьим названием выпускается. Я имею в виду именем. Группа без имени – никто. Имя без группы – живая легенда, иногда собирающаяся чтобы тряхнуть стариной и получить за своё имя честные деньги. Так уж заведено.
Иногда Макс не может ответить, ну, вернее, не знает на вопрос ответа, и тогда просто слушаешь музыку, не ассоциируя с каким-нибудь именем. И это уж, по крайней мере, не так как всегда: название группы, услышанное из чьих-то уст, проходит тебе в ухо, доходит до мозга, в котором уже куча стереотипов. Перерыв кончился, и мы заходим, и я в очередной раз задаюсь вопросом: универ и школа. Что на что плагиат?
Жизнь понарошку. В институте тебе дадут всё для того чтобы выиграть в «о счастливчике» ну, хотя бы, штукарь.
В институте главное - вовремя заметить, что об тебя начинают вытирать ноги, обязанность что-то там сдать. И такой вот ещё совет, не ходи на все подряд лекции, а то это повальное посещение коллективного маразма войдет в твою привычку, и ты можешь стать зомби.
А вообще, я жалею о том, что могу слышать только то, что в моей голове.
Бывают фразы, когда начинаешь чувствовать себя прибитым к стенке гвоздем и, практически сразу после этого, перестаёшь сопротивляться, даже если и подергаешься немного, то все равно, это даже судорогами сложно назвать. Вот, к примеру, поставь себя на его место. Ставить то поставишь, а чувствуешь то по-другому все, да и природа, конечно, мать, но она все равно разная внутри.
А еще бывает так, что писатели, музыканты, поэты, короче, люди творчества, угадывают, хотя, скорее в общих чертах, нежели до последнего атома ДНК; угадывают тебя, и тебе начинает нравиться то, что они делают. Объединять людей – это искусство, и именно оно то их и объединяет.
Мне по жизни не очень хватает людей, которые меня понимают таким, какой я есть, я не говорю, конечно, что их нет совсем, но очень хочется неожиданных ответов на неожиданные вопросы.
И вот, мы расходимся по домам, спускаясь и ожидая каждого кому по пути вместе с нами. Кому мы сможем рассказать нашу жизнь.
Я услышал внутри себя. Я даже не понял, где это именно прозвучало, где источник, который бесполезно искать, этого. Это просто перелилось по моему телу…
 - Наше хобби – переводить жизнь в слова… а на саму жизнь у нас из-за него не остается ничего.
Я родился дауном. Моя природа ищет противоположный пол, да я и сам его ищу. Если бы я был девушкой, сто пудов был бы лесбиянкой.
К чему я это, а к тому, что неудивительно, что я не слышал голос, сказавший мне ту самую фразу, но я понял – девушка вышла со мной на связь.
Сами того не ощущая, возможно, патологически оправдывая свою жизнь, в некоторых возникает желание найти свою родственную душу, некоторые даже находят, но точно такого же по атмосфере человека как ты, только другого пола (если ты, конечно, «натуралист» или «натуралисты»). Вряд ли в наличии. В конце концов, ведь находишь того, кого находишь, не факт, что его и ищешь.
Все ушло, следа не оставило, но я это все уже пропустил через себя. Видимо это был поточный, в смысле потоком он был из ощущений, точек росы души, он был, он – секс. Это первое, что пришло в голову. Оно оказалось правдой неизведанного ракурса.
Я огляделся, всё осталось таким же, и все остались такими же, но до этого жизнь была зазря. А может, и нет. Если считать, что я дошел до точки.
Я рассмеялся по-тихому, над собой – поздравил себя с тем, что белый билет мне дарит без вопросов.
Но смех этот был уже не просто иронией над собой. В нем были течения чего-то нового, предвкушения. И этот пик, на который я на 10 в минус какой-то вышел, короче, хорошо, что он есть.
Может быть я пожадничал, но ни с кем этим не поделился, хотя, чувствую, даже если бы я это все-таки сделал, никто бы и не заметил, в том числе, и тот человек, которому бы я это все рассказал, что я ему что-то дал и теперь он от этого чуть поменял легким ветром течение своей реки.
И иногда мне кажется, что музыка это все что у меня есть, и иногда это так и на самом деле. Вот только эти 2 иногда редко совпадают.
 - Небо сегодня, слышишь Юль, просто дышит, - в душу говорю я.
 - Это как понять еще? – переспрашивает она.
 - А это, когда,- говорю ей я, - от синевы почему-то начинает веять не холодом, а теплом и цвет перестает уже что-то решать…
 - Ромк, опять бред всякий несешь? У тебя голос сейчас был похож на дедулю из мира животных.
И тема плавненько перетекает, короче, я уже не помню во что, это был как раз тот самый случай, когда я был не против перевода темы, и вот еще недавно всплывшая на поверхность и напомнившая о себе, кричащая и размахивающая руками, вдруг прекратила весь этот спектакль и, пожав плечами, тихо опустилась на дно.
Автобус до моего района идет долго, минут 35, хотя можно потратить время и доехать до другого метро, и оттуда он уже будет идти минут 15-20, но я люблю когда 35, потому как сяду у окна и начинается…
Еще совсем недавно, чуть погодя нашего с Юлькой трепа, я взглянул на эти облака-небеса, смутно въезжая, где что заканчивается, электрораскат грома, ставший таковым под влиянием молний, плавно перетек в электрогитару… жалко, что все это было только виртуально, в голове.
А через стекло в автобусе и небо другое совсем, однако, я стекла уже не замечать стал. Еще люблю зимой особо, взять кофейку и сидеть греться им в автобусе, думая всякую музыку.
Вот и сейчас же, все-таки зима, и вот ОК, я сижу у окна и вливаю в себя бежево-теплую жидкость – она тоже добавляет свои терции и нюансы в то, что играет у меня в голове. Синоним предложения: дарит бесценное чувство эйфории. Если представить мое восприятие как железную дорогу, то сегодня поезд-закат. В соответствии следования его, зима на некоторое число платформ.
Кофе, конечно, так себе (на уме), но согревает, и пришел явно не с пустыми руками. Цитирую: «смеркалось» конец цитаты. Ну а поточнее говоря (от слова поток, естественно), уже почти смеркалось. Иссиня-черная краска все больше растекалась по зимнему, бодро и загадочно улыбающемуся небу. И я ему тоже улыбался, ну не буквально конечно, но улыбался.
Ехал на восток, потому небо было уже темнее, но вдали где-то, на юге, вряд ли что удавалось рассмотреть – то что даст пищу, однако, и её ведь тоже можно придумать, а затем, почувствовать, или наоборот.
Юг. Фиолетовая сгущенка: это блюз, меняющий свое обличье, эволюционирует; плавно, на лету переходящий в электронику.
 - У грома получилось бы неплохое соло сейчас, – подумал я наверно.
Это был тот самый случай, когда тот же цвет заметен на том же цвете. Не знаю почему, но, отвечая на вопрос о том, какой мой звук, я бы ответил – фиолетовый, а затем бы добавил – темно-фиолетовый. Моя радость, я радовался ей, музыка огибала здания и несмотря на их прямоту и некоторую угловатость, она плавно обтекала их и двигалась дальше, вместе со мной – шли волной из-за того что далекое кажется маленьким звуки, электронные, сделанные профессионально (электрогитарный mix), сначала просто слышались вдалеке, о чем то усиленно разговаривая, что-то усиленно перетирая, а потом становились все громче и ближе одновременно – я вовремя сделал потише.
А когда проезжал по мосту - то видны были огоньки окошек домов, вдалеке одиноко смотревшие прямо на меня; одни ложились спать, другие бодрствовали, третьи же были нерешительны и подмигивали мне. Я им тоже подмигивал, ну не буквально, конечно. Интересно, как они там, в этой бездне, как чувствуют себя (заиграло домашнее, но оно уже чертовски надоело, и потому я прогнал его прочь, зарекаясь больше не впускать). Как они эту бездну вообще чувствуют – сто пудово, она для них вообще обычное дело, и наверняка они сейчас задаются теми же вопросами что и я, только касательно как раз меня. Ну, не меня лично, конечно. Просто, какого-то абстрактного универсального (в смысле осредненного) «меня»; задавая неожиданные вопросы есть риск остаться с самим собой.
Ух, сколько у меня их, этих вопросов. Только и кому их задавать – явно не местные. Дома я.
 - Пусть от рук тоже кое-что зависит, - подумалось мне (в том то и дело, что не подумал, а подумалось). Долго я не вытерпел и не заметил прихода того, чего, как мне кажется, нормальные люди заметили бы сразу. Я, конечно, не нормальный, ну, конечно, не в буквальном смысле.
Боюсь, очень боюсь тех времен, когда «не такой как все» станет шаблонным. Очень надеюсь, что времена такие не наступят.
Есть места такие, одинокие они, мне их жалко всегда, где малолюдно. Вот, например, в моем районе, это почти на границе МКАД, в кольце еще Москвы, трубы там, но место разгуляться есть.
Гитара и я пришли туда и начали зажигать. То, что выходило нашими совместными усилиями, мало походило на то, что играло у меня в голове, но я доводил его до ума своей креативностью. Под неявно темным небом, которое было скорее небесами, мокрыми из-за снега по колено и из-за льющегося на меня бурным непримеримым потоком – я не успевал ощущать каждый литр. Все вместе они рождали уникум, и знал, что это я…
…задыхаясь я шел домой по дороге рядом с МКАД… найду свой звук, я помню ее голос и это даже не память… это она… зима… зима звука…это не лед… это моя «я»… как игра… тепло обтекания... моего.
ТАК ВЫПЬЕМ ЖЕ ЗА СНЕГ, ЗА СНЕГ КАЖДОГО, ПУСТЬ ОН БУДЕТ ДРУГОМ НАМ. С ПРАЗДНИКОМ, МОИ ЭХО, Я ХОЧУ БЫТЬ ПОХОЖИМ НА ВАС!

Кочевание 04-05
Вечный слёт