Красное

___________ - Почему этот диск – красный?
___________ - Не слушай его – умрешь.
___________ - Почему эта зажигалка – красная?
___________ - Не щелкай – взорвется.
___________ - Почему эта чашка – красная?
___________ - Не пей из нее – отравишься.
___________ - Зачем тебе эти жуткие штуковины?
___________ - Я слишком люблю красное!


Марья-Маруна перечитывала свои стихи и тщетно искала в них смысл или загадочную прелесть бессмыслицы. С тоской и откровенным цинизмом она взирала на пластину монитора и, едва взмахивая рукой подгоняла текст. Ее механический жест был очень похож на небрежное прощание. Это длилось так долго и выглядело так уныло, что Диско, щелкнув пальцами, отключил монитор. Затем он безмолвно указал на окно. Там горело поле ночи, аккуратно усеянное лам-пионами.
- Пьянки-гулянки? – уточнила Марья-Маруна, -- Лично я больше не могу. Мои стихи от такого времяпровождения утратили всякую поэтическую ценность.
Таким образом она дала понять, что в прошлом эта ценность была. Диско не стал спорить. Она опять погипнотизировала ночь и кинула ему словесные кубики:
- Ладно, согласна.
- Я хотел только намекнуть, -- с хитроумной рассудительностью пояснил Диско, -- что глядеть в окно полезно, а в экран – вредно.
Марья-Маруна отпустила в пространство усталую насмешливую улыбку.
- Ну я же знаю, что пьнки-гулянки.
- Когда меня так грубо насилуют, -- тактично скрывая радость, забурчал Диско, -- я расслабляюсь и…
- Берешь свое, -- с язвительным сочувствием завершила Марья-Маруна, -- Одевайся.
- А ты так и поедешь – в неглиже?
- Нет. Не люблю банальностей.
Ее ножка деловито нашарила на полу прозрачное платье-зарницу.
- В красном? – удивился Диско, -- Не модно.
За окном мелькнул длинный висячий трамвай. Он был алым, как щеки влюбленной школьницы.
- Это знак! – вдохновенно и нагло воскликнула Марья-Маруна.
- Это фрейдистский символ, -- парировал Диско.
- Фрэйд был наивным мечтателем, -- заявила его подруга и включила зеркальный обзор. Ее платье чеканило ясные живописные зарницы, она тонировала ясные живописные глаза. И всё в жизни этой женщины было ясно и живописно. Взять, к примеру, Диско. Такая прелесть! Он щедро декорировал собою ее быт. Жесты, мысли, вещи, слова -- всё, избираемое им, обладало сдержанной красотой. Чуть хуже – брак. Чуть лучше – нарочитость. Единственным, что вносило сумятицу в расчет, был красный цвет. Он не знал, как быть с цветом, который притягивал и пугал его. Чего в нем больше: красоты или излишества? Красные жесты бесстыдны… но искренны. Красные мысли жгут… но это Романтика. А красные слова – любимый язык Марьи-Маруны. Дикий, веселый, беспечный, жестокий. Она редко говорила красные слова -- и тем дороже ценила их. Наконец, красные вещи. Диско избегал ими пользоваться, а Марья – напротив, и только не желая раздражать его, выбирала мягкие, ненавязчивые тона. Это было правилом, а исключением – платье-зарница. Ужасное платье. Проповедь женской власти. Оно внушало ревность и одновременно – презрение к ревности. Диско хотел быть идеальным, ущербные чувства тяготили его.
- Марья, сними, пожалуйста, это платье.
- Нет.
- Это платье… распутной женщины.
- Поддержим угнетенный класс!
- Наивно сочувствовать проституткам.
- Почему? Тебе с ними не везло?
- Марья!
- Диско, я ведь послушная девочка. А значит, имею право на отпуск.
- То есть?
- Мне надоела твоя дозированная красота!
«Это не шалость», -- еще не подумал, а скорее почувствовал он. Красные зарницы сканировали его мозг. Гроза…
- Я думал, ты счастлива. Чего же ты хочешь? Грубости? Пошлости?
- Диско, ты понимаешь, что я не люблю тебя?
- Ты будешь счастлива с кем-то другим?
- А ты-то счастлив?
- А почему бы и нет?
- Мне нужно другое. Мне нужна любовь.
- Разве мы не любим друг друга?
- Нет. Нет! Не любим!!!
- Я… не устраиваю тебя, как любовник?
- Ха-ха. Не дрейфь, устраиваешь.
- Тогда давай останемся сегодня дома. Когда ты такая дикая, -- с аккуратной томностью прошептал он, -- тебя опасно отпускать на прогулку…
Талантлив, черт. Плоть и воля Марьи-Маруны вступили в жестокую конфронтацию, это было тяжело и обидно. Она опять сдастся, она будет презирать себя.
(А мир был по-прежнему ясен и живописен.)
Надо щелкнуть каблуками, развернуться и шагнуть в окно. Внезапный звонок в дверь разбил страшную мечту. Легко касаясь пола, женщина ускользнула из ловушки, подбежала к двери.
- Вам посылка! Распишитесь.
 На пороге стоял мальчик в старинном костюме почтальона. Марья поняла – это от матери. Диско наполнял бокалы драгоценным вином. Она не взглянула на них. Вскрыла деревянный ящичек. Диско был в недоумении. Он никогда в жизни не видел ящиков из дерева, да еще с гвоздями. Она извлекла коробочку с любимой игрушкой детства – конструктором.
- Что это значит? – спросил Диско.
- Видишь ли, -- ответила ему Марья-Маруна, -- Я люблю лишь то, что создаю. Ты совершенен. Ты не нуждаешься во мне.
- Но, может быть, пора измениться тебе?!
- Зачем?
- Чтобы быть счастливой!
- Не сходи с ума, Диско, -- покровительственно процедила Марья-Маруна, -- Ты же все понимаешь.
- Нет, нет, нет!
- Мне жаль…
- Чего тебе жаль? Кого тебе жаль? Уж не меня ли?!
- Нельзя создавать, не разрушая.
- Ты уходишь?
- Да.
Диско ненавидел раздетой истины. Какая грубость! Так не расстаются! Зачем эта женщина провоцирует его? Он хочет молчать, а если и говорить, то не так, не это. Ну, что ж…
- Уходи. Я действительно не люблю тебя.
- Молодец, Диско! Оказывается, ты умеешь обижаться. Это сердечно.
Опережая ответный ход, она подарила ему молниеносный поцелуй. Как будто вручила диплом. И ушла. Только прошлое и будущее… никакой альтернативы.