Я буду

Синее-синее небо. Жаркое южное солнце. Минарет белой стрелой устремлён ввысь. Плоские крыши двух-трёхэтажных домов.
Солнечные лучи проникают в старый двор-«колодец» и пронизывают его насквозь, до самого асфальтового «дна». Там, на «дне», сидит старая женщина. Она в чёрном длинном платье и в чёрной чадре. Из-под чадры выбиваются седые пряди волос. Рядом с женщиной стоит большой эмалированный таз с водой. Женщина зачёрпывает воду пригоршней и брызгает на шерсть, разложенную на куске ткани. Затем берёт длинный прут и начинает взбивать эту шерсть. Процедура повторяется.
Наклонясь над тазом в очередной раз, чтобы зачерпнуть воды, женщина вдруг замирает. В воде отражается кусок синего неба и окно верхнего, третьего этажа. В проёме окна стоит мальчик. Он машет рукой женщине и кричит:
- Бабушка! Смотри, как я умею!
Мальчик ступает на бельевую верёвку, тянущуюся к окну, расположенному на противоположной стороне «колодца». Женщина, онемев от страха, не может оторвать глаз от этого отражения в воде: мальчик, балансируя, идёт по верёвке.
- Я канатоходцем буду, - слышен его голос, - как дедушка!
Вдруг голос мальчика обрывается резким вскриком. Мальчик нелепо взмахивает руками и падает. Его падение, отражённое в воде, невыносимо медленно.
-А-а-а!!! – кричит женщина и бьёт по воде ладонью, разбивая это страшное отражение на тысячи мелких брызг.
На фоне синего неба – пустая бельевая верёвка. Тишина.
- Бабушка! – раздаётся вдруг смешливый голосок.
На такой же верёвке, но этажом ниже, повиснув на руках и болтая ногами, как ни в чём ни бывало, хихикает внук. Перебирая руками, он приближается к раскрытому окну на втором этаже и садится на подоконник. Смотрит вниз.
Внизу, на толстом слое пушистой шерсти, неподвижно лежит женщина в чёрном. Чадра сползла с головы и седые пряди разметались по шерсти такого же «седого» оттенка. Широко раскрытые глаза устремлены в синее небо. Рядом валяется опрокинутый таз. Вода, подтекая под шерсть, медленно впитывается ею.
- Бабушка… - испуганно шепчет мальчик .
Через секунду он появляется в двери первого этажа, выбегает во двор и останавливается.
Бабушки нет. Лежит шерсть, рядом валяется прут. Стоит таз, до краёв наполненный чистой, прозрачной водой.
Мальчик осторожно наклоняется над тазом и видит, как в воде медленно возникает зыбкое отражение: молодая красивая женщина с длинными чёрными косами, улыбаясь, смотрит вверх. Наверху, над её головой, на туго натянутом канате лихо отплясывает черноусый красавец.
- Фатима! – кричит он, сверкая ослепительно-белыми зубами, - Наши дети тоже будут канатоходцами! И внуки будут! Курбановы – всегда канатоходцы!
Он хохочет, запрокидывая голову, и его смех несётся ввысь, с синему южному небу.