Немного материи, немного света

1. И вот Она достала свой дневник в матерчатом переплете. Он был бы совсем новеньким, если бы кошка не разорвала тонкую ткань. Но Она не жалела о случившемся. Ей нравился этот шрамик. Бог весть, что за очарование можно было найти в испорченной обложке… А Ей почему-то нравилось. И Она с особым удовольствием распахнула тетрадь и записала:
«Королева мангустов и Королева змей.
Красивая белая Королева мангустов, роскошная, черноволосая лежала на песке. К ней медленно, на четвереньках приближалась золотистая Королева змей. Было тихо-тихо. В небе сияла россыпь маленьких упругих лун, похожих на бледные яблочки. Королева змей хрипела от вожделения. В ее животе разгоралась огненная груша. Она пыталась думать о чем-нибудь – и не могла. Ее лицо было мрачным, словно надгробное изваяние. Видели бы эту мину ее друзья! Они привыкли к веселой, сияющей… Ах, как умела хохотать Королева змей! На нее нельзя было обижаться. Только смеяться вместе с ней. Но теперь, в эту ночь, когда никто-никто не видел ее, когда Королева мангустов спала, спала… Золенгейн села рядом с Бэби Кайф и впала в оцепенение. Ее твердые пятки впились в худенький зад. Это было неприятно, но двигаться не было никакой возможности. Хрип понемногу погас. Дыхания почти не было. Глаза – два голубых свечения – заволоклись туманом, и в космос полетели микроскопические гранулы росы. Бэби Кайф спала. В небе плыла тонкая сеточка розоватых облаков, ловя лунный свет; стало очень светло. Бэби Кайф спала. Золенгейн дрожащими руками расстегнула газовое платье и неловко стаскивала его с себя. Ей было жарко и холодно. Вдруг она почувствовала жуткий голод, точно ее брюхо пустовало дня четыре. Королева змей удивленно помотала головой. Бэби Кайф проснулась, но не подала виду. Она уже давно чувствовала чье-то присутствие рядом, ей снились ломанные, несуразные сны. И вот снов нет. Бэби Кайф расслаблена. Ее тело внимательно внимает электрической буре. Она угадывает Королеву змей. Налетел ледяной ветер. Тучи заволокли блеск искусственных спутников. Золенгейн поежилась. У нее шумело в голове. «Что-то не так, не так»,— говорила ей интуиция, молниями разрезая сознание. А в глазах уже потемнело, еще немного, и обморок раскроет свои объятья, о! Страшно, даже очень. Когда Золенгейн пришла в себя, Бэби Кайф уже стояла над ней. Она была серьезна и глядела вопросительно.
— Какая ты сильная! – прошептала Королева змей, не скрывая своего восхищения.
— Да, — безучастно обронила собеседница, ее ответ походил на тень.
— Будь со мной, — сдавленно внушала Королева змей, закрыв глаза и сглатывая комок в горле.
— Нет, — всё с той же интонацией тени изрекла девушка. Ее волосы растрепались, ей очень хотелось привести их в порядок, но она продолжала напряженно следить за ночной пришелицей, готовая в любой миг защитить себя. Ей тоже было страшно, и на нее тоже нашло оцепенение. Глупая была сцена, ничего не скажешь. Меж тем, Золенгейн испытала двойственное чувство: одна ее эмоциональная часть пала духом, другая рассердилась и загорелась азартом уязвленной гордости.
— Почему? – почти беззвучно спросила она, открыв глаза. Бэби Кайф поразилась их красоте и холодности. Ей было невыразимо странно видеть перед собой это волшебное золотистое создание, бездумно обнаженную грудь, великолепное монисто, похожее на удавку. Она подумала, что Королева змей как будто сидит на цепи.
— Ты – женщина! – отвечала ей девушка, удивляясь, что надо объяснять такие простые вещи.
— Я не женщина, — медленно, прилагая невыразимые усилия, цедила Золенгейн, — Я андрогин.
Бэби Кайф не знала, что сказать. Распахнув глаза, она вдруг по-детски прижала ладони к лицу. Затем взмахнула руками. Она теперь была наивной, совсем не страшной. Золенгейн чувственно уцепилась за эту слабость и поднялась, точно чудище из вулкана. Ее низкий голос исполнился силы. «Да, да, я ведь тоже волшебница!», — думала она, говоря:
— Никто, никто не подарит Тебе столько наслаждения, сколько Королева змей! Я сильна, как мужчина, нежна, как женщина, мудра, как змея, и люблю, как лебедь…
— Ведьма! – запальчиво вскрикнула перепуганная Королева мангустов и, в ужасе царапнув волшебницу, каким-то немыслимым способом скрылась из виду. Вернее всего было бы сказать – утекла. Бэби Кайф Утекла. «Маленькая негодница!» — чуть не плача, пролепетала покинутая королева и сентиментально погладила ранку на плече. Крови было не так уж много, зато сердце андрогина воистину обливалось кровью. Его грациозно уложенная грива была так некстати над бледным взволнованным лицом, едва-едва сдерживающим досадные рыдания. Светало.»

2. Она закончила писать, закрыла свой поцарапанный талмуд и отправилась на кухню готовить себе завтрак. Утро было божественно свежим. Ее рука бессознательно отложила красивый широкий нож, а ноги послушно поплелись на балкон. Вдыхая голубой воздух, Она жадным взором скользила по красоте пейзажа, мало замечая сам пейзаж. Цвела липа. Птицы шныряли в небе, крича, как торговцы на восточном базаре. Ее взгляд упал на соседний дом. В одном из окон шторы были раздвинуты. Человек со светлыми волосами, немытые пряди которых висели палочками, закурил сигарету и подсел к ноутбуку. Он что-то писал.
Она, конечно, не могла знать, что он пишет, а писал он вот что:
«Мир невыразимо прекрасен, когда осколком льдины ускользает у вас из-под ног. Когда осколок льдины ускользает у вас из-под ног, мир жесток и особенно прекрасен. Женщина так прекрасна, когда вы любите ее, а она вас – нет. И вас для нее нет. И вас действительно нет, потому что вы не помните себя. Но вполне возможно, что она вдруг вспоминает вас и начинает думать нечто, похожее не облако, на скрип дельфина, на сумочку, соскользнувшую с плеча. Вот тогда мир прекрасен. Вы этого не знаете. Но чувствуете. И льдина не ускользает. Вместо нее у вас под ногами замечательно удобная поверхность. По ней можно даже бежать.» Мужчина сделал глоток и хотел было продолжить свой труд, но тут ему показалось, что за ним кто-то наблюдает. Наблюдает из окна соседнего дома. Он откинулся в кресле, не отрывая глаз от экрана. Да, так и есть. Можно даже краешком глаза увидеть это существо. Сначала оно показалось ему невзрачным, но потом он понял: она просто не накрашена и не спала всю ночь. А накрашенной он ее уже видел. Раскрас был таков: черная губная помада и металлические тени для век. И это был рок-концерт на открытом воздухе. Он стоял у дерева и меланхолически разглядывал толпу. А девушка прыгала и кричала. Так, в общем-то делали многие, но вот Она… Она явно актерствовала. Играла роль. Видимо, Ей хотелось забыться. Скорее всего, Потом Ей было стыдно. А быть может, и всё равно. Он запомнил Ее. В Ней была какая-то внутренняя сосредоточенность на чем-то неуловимом. Это было очень похоже на него самого. И он запомнил Ее. Теперь она стояла на балконе и изучала его. Он сдержал улыбку, повернулся в кресле, встал и подошел к распахнутому окну. Она продолжала невозмутимо смотреть на него. Без всякого кокетства. Смотрела и всё. Он живописно облокотился о край створки, демонстрируя черную майку и трико. Черное белье было его слабостью. Что ж, смотрелся он эффектно. Даже немытые патлы не слишком портили вид. Сложение у него было вполне пристойное. Поза раскрепощенная. Всё это он про себя знал и безропотно предоставлял себя разглядывать. Девушка тоже представляла интерес для изучения. Неизвестно, есть ли в природе каноны, позволявшие назвать Ее красивой или сексуальной, но – что было бесспорным – все Ее составляющие приковывали взор. Теперь Она совсем не походила на полудурочную рокершу. Скорее на безмятежную кинокамеру, снимающую пропыленный музейный экспонат, экспонатом был, разумеется, он. Наконец, ему надоела эта великосветская наглость, он задернул штору, пытался что-то настрочить, не смог сосредоточиться и решил принять душ.
Душ был почти холодным и в первые секунды даже отрезвлял, но затем на мужчину накатила какая-то тягучая, мучительная похоть. Сначала он отгонял ее от себя, как навязчивую муху. Налил на ладонь шампунь, потер руки и запустил пальцы в волосы. Пена побежала по телу. Затем он медленно сложил руки на груди и прислонился к стене. Вода текла. Он запрокинул голову, закрыл глаза. Вода текла. Он опустил руки и признал свое поражение.
Бэби Кайф спала. Солнце выплывало восхитительной розовой медузой. Золенгейн била и царапала песок.

3. Наступил полдень, звезда жарила беспощадно. Бэби Кайф уныло шла по узкой улице между пятиэтажками и думала о том, что на Земле конечно не так интересно, как на планете Королевы змей, зато на Земле нет Королевы змей. Еще она думала о том, что, чем меньше общаешься с людьми, тем больше их любишь. Теперь, на родной планете, Королева мангустов опять пила душой и телом свое фатальное брезгливое одиночество. Ох, какая старая мелодрама одиночества-среди-людей! Но, боюсь, эта тема будет вечной.
Итак, она шла между домами, в одном из которых жила Голубая Стрекоза, а в другом Цветок Ее Величества. Она подозревала, что эта парочка вполне может обитать именно где-то здесь, и потому не удивилась, когда обнаружила у себя на пути лист бумаги с текстом. Текст был не написан и не напечатан, он был выжжен тоненьким лучом. Девушка нагнулась, подняла лист и прочитала:
«…засуетилась, и через несколько мгновений послышалось:
— Заходи!
Сердце Александра бешено заколотилось. Он что-то смущенно подумал, сам не разобрав что, но решил взять себя в руки. Открылась дверь. Анна выглядела разгоряченной, не знала, куда себя деть. Ему показалось, что она только что пришла домой. Окно было открыто нараспашку. На ее ногах были кеды. Да, она влезла домой через окно. Алекс понял это и оторопел.
— Анна, скажи правду… ты следила за мной, так?
Анна, тяжело дыша, молчала.
— Почему ты в кедах?…
Они не успели завершить разговор. Анна в панике схватилась за висок:
— Опять! Опять! Предупреждение!
Она в ужасе оглядела комнату и вдруг, не выдержав нервного напряжения, завизжала. Алекс тем временем закрыл окно и выключил свет. Раздался оглушительный звон – в разбитое окно влетела маленькая механическая птица. Она двигалась так ловко, что в первый момент и вправду казалась чем-то живым, но Алекс уже видел такие модели. Гирразу мог нанести мгновенный удар и убить, но он завис рядом с Алексом, словно изучая будущую жертву. Маленькая камера в безмозглой головке передавала изображение своему хозяину. Александра охватил бессильный гнев. Он медленно выдавливал из себя слово: «Сволочь». В это время в окно влетело что-то еще. Яркая вспышка на миг ослепила Гирразу, а заодно и людей. Раздался электрический треск. Когда фейерверк закончился, незнакомец уронил бледный луч и озарил врага: маленький тиран безучастно валялся на полу и не подавал признаков жизни. Затем незнакомец засветился изнутри. Это был другой механизм, похожий на крупную стрекозу. «Конкурирующая фирма?» – насмешливо полуспросил Алекс, совершенно подавленный разгулом робототехники. Трепетная стрекоза сделала круг, точно поймав юношу в кольцо. Она не изучала, она явно красовалась, как самая заурядная кокетка. «Какая красивая», — пролепетала Анна надорванным голосом. Девушка сидела в углу комнаты, сжавшись в комок и всё еще мертвой хваткой сжимая подушку. Механизм вылетел в окно и по вертикали устремился в небо. Александр бросился к девушке и с испугом заглядывал ей в лицо. Он хотел спросить: «Как ты?», но не мог. Анна обмякла и заплакала. Успокоившись, она сказала:
— Я действительно следила за тобой. Я боялась, что ты тоже исчезнешь, как другие. Я хотела спасти тебя»
Бэби Кайф аккуратно сложила листок, решив, что такую глупость могла написать только Голубая Стрекоза, она продолжила путь и развлечения ради сочиняла диалог, который мог бы состояться между ее знакомыми, если бы однажды они повстречались.
— Привет. Меня зовут Голубая Стрекоза. А тебя?
— Цветок Ее Величества.
— Ну, надо же! А чей: Королевы мангустов или Королевы змей?
— Ничей. Смотри, ведь если кого-то зовут Герман, это же не значит, что он немец. И если кого-то зовут Николай, еще не факт, что он «победитель народов». Также и со мной: я Цветок, но в оранжерее мне не место. Кстати, перечисленные тобою особы мне совершенно не знакомы.
— Может быть, ты знаешь их под другими именами: Бэби Кайф и Золенгейн.
— Ах, Бэби Кайф! Ну, ее-то я знаю. О, она просто прелесть. Роковая женщина!
Бэби Кайф охотно придумала бы еще какие-нибудь эпитеты в свой адрес, но тут поток ее сознания повстречался с изрядным булыжником. Булыжником в прямом смысле слова. Королева не заметила его на своем пути, споткнулась и упала на четвереньки.

4. Золенгейн поднялась с колен. Ей было стыдно горевать на планете, которая вся, до последней песчинки принадлежала ей. Королева пошла к себе во дворец, и с каждым шагом ее поступь становилась уверенней. Про Бэби Кайф она решила так: пусть эта чертовка делает, что хочет, но когда она набедокурит и ей опять понадобится безопасное убежище, пусть на планету Королевы змей не рассчитывает.
А Бэби Кайф и не рассчитывала. Самым ее затаенным логовом была Земля. Никто не знает, что Бэби Кайф – землянка, и это дает ей множество преимуществ. Одно из них — довольная редкая во вселенной способность помнить свои сны и в приложении к этому – не менее редкая причуда их анализировать. Сны у просвещенных разнопланетян считаются информационным шлаком. Королева мангустов размышляла над своими снами, чтобы проникнуть в наиболее глубокие и парадоксальные области своего сознания. Она даже научилась размышлять над ними непосредственно во время просмотра, ухитряясь таким образом спать и не спать одновременно. Она изучала действительность посредством сна и, полагаясь на интуицию, подбирала наилучшие способы защиты и воздействия. Последним достижением Королевы мангустов было беспробудное обнаружение и обезвреживание Королевы змей. Она могла бы даже гордиться этим курбетом, если бы ее противница не было такой влиятельной особой. А вот ссориться с влиятельными особами Бэби Кайф совсем не любила. Золенгейн, конечно, изрядно себя скомпрометировала, но если бы Королева мангустов попыталась воспользоваться полученной информацией… О, нет, нет. Об этом лучше не думать. В общем, ей пришлось очень плохо. Ну, кто станет защищать какую-то задрипанную Королеву Мангустов, у которой всё ее достояние заключается в огромных долгах ее отца? Правда, она стала довольно ловкой воровкой. Никто не может напрямую обвинить ее – нет улик. Единственная улика – она оплатила часть королевских долгов. А каким образом? Откуда у вас, голубушка, такие возможности? Ах, вас тайные любовники снабжают? Ну, что ж, за моральный облик мы вас, конечно, не посадим… Вот так и живет Бэби Кайф с инфернальным моральным обликом, а ведь она…
Да! Она девственница. Как древнегреческая богиня охоты. Фривольный землянин, пожалуй, очень заинтересуется – с чего бы ей так себя беречь? О, Земля! Ты погрязла в пороке. Бэби Кайф не думает о любви. Бэби Кайф ищет способы оплатить долг и не оказаться на попечении государства.
Кто-то подошел к Королеве мангустов, присел на корточки, обнял ее за талию и поднялся вместе с ней. Это было проделано столь быстро и уверенно, что девушка даже не успела толком удивиться. Затем незнакомец отошел на уважительное расстояние и замер, словно любуясь проделанной работой и достигнутым результатом. Это был молодой человек лет двадцати пяти, в коричневых брюках красивого оттенка из дорогой ткани и черной футболке, на которой две собачки Снупи флегматично занимались любовью. Незнакомец был узок в бедрах и плечах, довольно высок, строен и жилист, у него были длинные каштановые волосы, которые немного вились, красивые светло-карие глаза и иконописно-сосредоточенный лик. Всё это с интересом пронаблюдала Бэби Кайф. А от себя я добавлю, что этого человека зовут Пепси и он готовится стать проповедником. Господин Пепси умеет себя преподать, умеет уламывать людей, никогда и ни за что не даст себя скомпрометировать и обладает еще множеством талантов, полезных для проповедника. Правда, будучи юношей, он баловался легкими наркотиками и имел некоторый гомосексуальный опыт, но теперь всё это было в прошлом.
— Ты кто? – весело спросила Бэби Кайф. Простим ей эту простоту обращения, она ведь как-никак скиталица.
— Орудие в руках Господа, — ответил Пепси. Напрасно Ее Величество заподозрила собеседника в иронии. Он был серьезен, как надгробие.
— А вы? – в свою очередь спросил он, и в его вопросе отразилась нелюбовь к панибратству.
— Последняя из рода Кайф, — не без гордости заявила Королева, решив не уступать незнакомцу в серьезности.
— Ваше имя, к сожалению, ничего мне не говорит, но мне кажется, я вас где-то видел.
После этих слов Пепси наконец-то слегка улыбнулся. Девушка задела его своей красотой и теперь он длил разговор только из желания полюбоваться ею. Это занятный факт: Бэби Кайф всегда привлекала людей неопределенной ориентации. Что в ней такого было – одному богу известно. Сама Королева не знала такой своей особенности. Все ее мысли были поглощены воровством, а воровала она всё. К ее чести надо заметить, что она не грабила людей небогатых и не продавала секретов Земли, то есть Отечества. Но вообще не воровать она не могла. Дело было не только в неоплаченных долгах, которые не позволяли ей стать настоящей королевой и получить место в Совете Галактики. Она любила рисковать. Ничто честно приобретенное не доставляло ей радости. Более того, всякую покупку она считала грабежом со стороны продавца. Зато украденное было по ее мнению платой за труд. Она питала к украденному родительскую любовь – заботливую, гордую и ревнивую. В общем, несчастная Королева изрядно погрязла во грехе. Ее встреча с будущим проповедником была несомненно ниспослана свыше.
— На вашем лице лежит печать заботы, — продолжал Пепси, — у вас есть прекрасная возможность облегчить душу.
— Я не буду облегчать душу, мне и так хорошо, — отвечала несгибаемая Королева.
— Напрасно, — не унимался Пепси. Он упивался красотою Бэби Кайф, глаза его были печальны, а с губ не сходила полуулыбка. Пепси не претендовал на то, что его забота о неизвестной вызвана исключительно долгом душеспасителя. Однако ему действительно суждено было спасти ее. И не только от кары небесной.
— Ваши радость и покой не долговечны. Они подобны дому, построенному на песке. Я хочу подарить вам настоящую радость.
Бэби Кайф не любила проповедников. Но Земля была ее родиной, а после долгого отсутствия на родине вас иной раз умиляют вещи, прежде докучавшие.
— Хорошо, — сказала Бэби Кайф, — я облегчу свою душу. Но потом мне придется тебя убить, потому что ты станешь носителем опасной для меня информации.
Тут будущему проповеднику стало не по себе.
— Вам вовсе не обязательно посвящать меня во все ваши кошмарные тайны. Вы можете высказаться иносказательно. Если вы искренно раскаетесь в содеянном, небеса забудут ваше прошлое, каковым бы оно ни было.

5. Светловолосый мужчина надел свежее белье, всё того же черного цвета. Он вернулся к своему ноутбуку и продолжил набирать текст.
«Мир кажется таким родным и в то же время загадочным, когда вы спешите туда, где вас ждут. Вас одолевают различные предчувствия. Но даже тревожные, они вам приятны: вас ждут! Я имею в виду ожидающих, которые не вовсе чужды вам»


Этот светловолосый человек очень одинок, почти как Бэби Кайф. Разница между ними состоит в том, что у светловолосого человека живы отец и мать, они живут на краю города на превосходно обустроенной даче и мечтают найти сыну воспитанную и обеспеченную невесту. У них нет никаких долгов, а тем более — королевских. Единственная населенная планета, о которой они имеют некоторые сведения (довольно спорные, надо признать), это – Земля. Светловолосый человек… не буду больше скрывать его имени, перед вами Цветок Ее Величества… никогда не был пай-мальчиком. Для этого у него были все данные, кроме главного – восторженного отношения к матери и сурового братства с отцом. В общем-то, его отношения с родителями сводились к чисто деловым и, похоже, их это устраивало. Вполне возможно, они и не подозревали о существовании каких-либо других отношений. И это было не так уж плохо. Цветок Ее Величества был холоден к людям, подарившим миру Цветок Ее Величества, и не любил лицемерить. Родители избавили его от этой необходимости. Он просто выполнял все их предписания. Сегодня у светловолосого человека был превосходный день. Он был один. Он позавтракал стаканом белого легкого вина и еще чем-то, о чем он уже напрочь забыл. Он сидел и стучал в свой рабочий ноутбук какие-то лирические несуразности. Он видел на балконе соседнего дома девушку без макияжа и она его очень повеселила. Но писать расхотелось. Записи грозили стать интимными, а доверять что-либо интимное любому писчему или информационному носителю ему не хотелось. Напиваться прямо с утра ему тоже не хотелось. Что делать с такой странной и наверняка капризной девушкой – он не знал. Ну и что, что она чем-то похожа на него. Цветок Ее величества не считал себя примером для подражания. Скорее наоборот: люди, похожие на него, вызывали в нем нечто, вроде страха. Может быть потому, что он себя хорошо знал, а, может быть потому, что знал о себе не всё.
Светловолосый человек был по-своему хорош собой, но женщины не летели к нему, как мотыльки на свет. На нем был печать неприятной холодности. На самом деле за этой холодностью скрывалась неуверенность в себе. Сам он не вполне осознавал эту неуверенность. А если и осознавал, то так привык к ней… Нет. Не привык. И так ему вдруг захотелось довериться этой странной девушке со взглядом кинокамеры. Но поймет ли она его?

Бэби Кайф и будущий проповедник сидели в чистеньком кафе, специально предназначенном для душеспасительных бесед. Бэби Кайф сначала капризничала, но потом Пепси с грехом пополам обаял ее, и Королева мангустов разговорилась. Постороннему человеку могло бы показаться, что Бэби Кайф обладает болтливостью шпионки, то есть вытянуть из нее словечко практически невозможно. Однако сама героиня полагала, что невыразимо осчастливила своего визави редкостной откровенностью. Поскольку Пепси имел некоторый опыт общения с людьми, он был благодарен Ее Величеству и за то немногое, что узнал. Когда Пепси совершенно уверился в силе своих чар, Королеве вдруг резко наскучило изливать душу, всё происходящее превратилось для нее в комедию, она встала, сказала: «Ну, будь здоров!» и была такова. Пепси, который и сам славился умением поставить человека в неловкое положение, на сей раз остался с носом. Бэби Кайф удалилась мгновенно, не оставив ничего на память. Найти ее теперь не было никакой возможности. Единственное, что оставалось будущему проповеднику – сидеть в своем кафе и ждать, когда девушка однажды решит продолжить благие начинания по спасению души.

Золенгейн не долго хранила королевское достоинство. Вечером того же дня она приказала своим самым верным слугам отыскать последнюю из рода Кайф и предложить ей то, от чего девушка не сможет отказаться: оплатить отцовские долги и содействовать получению кресла в Совете Галактики. Золенгейн понимала, что Бэби Кайф вряд ли продаст душу Королеве Змей даже за галактическое кресло, но в отчаянных ситуациях все средства хороши, Королева змей цеплялась за любую возможность заполучить свой каприз.

Королева мангустов стояла в зарослях смородины и впихивала ее в себя гроздьями. В старом доме играл проигрыватель. Королева мангустов едва ли отдавала себе отчет в реальности происходящего. После волшебной планеты Золенгейн Земля, смородина и даже – с ума сойти! – проигрыватель казались ей воплощением самой причудливой фантазии. Каких только глюков не было у нее на разных планетах, но все они были жалкой пародией на то, что происходило с ней сейчас. Золотой песок, лиловый песок… Золотистая женщина в тончайших платьях… Горстка маленьких лун, умеющих менять цвета. Холодные голубые глаза. Хриплый холодный голос. Бесконечная даль. Или где-то рядом? Бэби Кайф улыбнулась и рассеянно помотала головой. Нет, она больше никогда не посетит планету Золенгейн. Ей вполне хватает и одной луны.

А Цветок Ее Величества томился на Земле. Ему всегда хотелось увидеть какой-нибудь совсем другой мир. Ну, почему Бэби Кайф может путешествовать по Вселенной, а он – нет? Почему он – обычный человек? На самом деле его жажда странствий была не более чем желанием убежать от самого себя. Он жадно слушал рассказы Королевы о краях, где всё шиворот-навыворот и вверх тормашками, но полагал, что Королева что-то недоговаривает. Что есть нечто, о чем она молчит, нечто, что оправдало бы разрыв с родной планетой и подарило бы утешение на какой-нибудь другой. Однажды Бэби Кайф уснула в его квартире (оба нахрюкались, негодники), а на утро на нее снизошло озарение.
— Братец, — сказало она, — то, чего тебе не хватает, находится на Земле. Тебе не стоит гробить свое здоровье и отправляться в космические путешествия. Если я посплю еще немного, смогу еще точнее сказать, что тебе надо делать.
И Бэби Кайф уснула еще раз. Когда ей надоело спать, она подняла вверх указательный палец, сделала таинственное лицо и сказала:
— Носи черное белье и сиди у открытого окна.
— Ты издеваешься?
— Нет.
— Последние пять лет я именно так и поступаю, умнее я от этого не стал.
— Но и глупее не стал.
На том их сверхъестественный разговор и закончился.

Мужчина снова раздвинул шторы. Девушка оставалась на балконе. Теперь она сидела на полу, уцепившись за чугунную решетку и безучастно глядела в никуда. Мужчина понял, что она пьяна. Очевидно, она была под хмельком еще на рассвете, а в его отсутствие изрядно добавила. Мужчина удалился и снова появился в окне уже в бежевых джинсах.
— С вами всё в порядке? – крикнул он девушке.
Она снова обратила на него свой гипнотический взор и безучастно ответила:
— Да.
— Может вам хочется поговорить и не с кем? – Мужчина сам поразился своим словам, но, по сути, они были не так уж нелепы. Если бы всегда было с кем поговорить, не было бы на свете психологов, священников и, быть может, проституток.
— О чем? – спросила девушка. Она определенно умела ставить в тупик. В этом городе жили три мастера по умению ставить в тупик. А именно: Бэби Кайф, господин Пепси и та, с кем мы имеем дело в данный момент. Это – Голубая Стрекоза. Голубая Стрекоза – меланхоличная легкомысленная девица, которую мучают хроническая депрессия и хронические запоры. Сейчас на ней платье с какими-то голубыми узорами, оно имеет очень причудливые очертания. Картина могла бы называться: «Черт в облаке».
— Если вам не о чем говорить, вы можете молча выпить чашку кофе.
— Где?
— Где хотите.
— Тогда идемте к моей подруге. Она давно не была в наших краях и будет рада любому соотечественнику. Идемте?
Девушка явно приободрилась. Цветок Ее Величества сказал:
— Отлично.
Он не подозревал, что его тащат прямиком к Бэби Кайф.

Бэби Кайф стояла в зарослях малины. На ней был напялен (не могу сказать «надет» – это будет неточный термин) застиранный цветочный сарафанчик, его талия находилась чуть ниже груди упомянутой особы. Зачем она его надела – пожалуй, вопрос для отдельной психологической диссертации на тему взбрыков. Бэби Кайф не могла бы придумать вещи, более уродовавшей даму, но и в этой вещи она была хороша. Крепкая амазонка прошествовала к линялому забору и отворила калитку. Она ни чуть не удивилась появлению Цветка Ее Величества в обществе Голубой Стрекозы. Цветок размахивал руками и лепетал какие-то глупости. Душевность в отношении девушек подействовала на него раскрепощающе. Редко ему доводилось видеть искренность и доброту женщин в адрес друг друга. Впрочем, мужчины его тоже не слишком вдохновляли. Цветку Ее Величества вдруг почудилось, что он и вправду оказался на другой планете, как раз на такой, где ему хотелось бы жить. Когда же до него донеслись старинные мелодии, слетавшие прямо с пластинки и не обработанные супермегамодными диск-жокеями… Да, от кислоты таких глюков не словишь.
Вряд ли Цветок Ее Величества претендовал на звание любителя ретро. Но периодически его посещало неодолимое ощущение, что современный ему мир – это небывалый мультик, целиком сделанный из разноцветной жевательной резины, и цвета этой резины, а заодно ее вкус внушали ему презрение. Цветок не считал себя утонченной издерганной натурой. Он считал себя нормальным человеком, ему этого было достаточно. Вот только эта неуверенность в себе… Она представлялась ему шрамом, оставленным скоростной гонкой глобальных расчетов на его одиноком, небронированном мозгу.

6. Золенгейн была воспитана в лучших традициях своей змеиной планеты. Королева была уверена, что все остальные планеты – жалкие пародии на ее родину. Отстой и недоразумение. Если другие цивилизации в чем-то превосходили ту, которой она принадлежала, их заслуги объяснялись сделкой с дьяволом. Да, и на планете змей были представления о дьяволе, и Королева полагала, что именно ее планета является первооткрывателем и искуснейшим борцом с явлением демонизма. Королева считала себя совершенством. Правда, ей в вину можно было поставить некоторую половую распущенность, но всем было известно – это родовая королевская болезнь.
Зоденгейн влюбилась. Она думала о Бэби Кайф постоянно. Думала – это значит старалась забыть ее, как пьяную нелепость, но не могла. «Ах, какая чертовка красивая, какая сильная волшебница, как быстро бегает, как независимо выглядит, несмотря на все свои злоключения! Какое ничтожество по сравнению с ней мужчины, которые увиваются подле меня!!!» Андрогин – тощенький, носатый, похожий на замученную лошадь, со следами вырождения слонялся по своим слюдяным покоям, волоча драгоценный шлейф. Потом сидел подолгу на одном месте и пел что-то на сто голосов. Вот этой способности у змеепланетанцев не отнимешь! Они берут октавы пачками и виртуозно. Андрогин не знал, что землянам он показался бы восхитительной золотистой леди. Земляне не любят природной простоты, им нравятся всякие фантастические гадости. Что греха таить, и я, дорогой читатель – отпетая землянка. Чучело по имени Золенгейн импонирует мне уж тем, что хорошо поет и умеет влюбляться. Затем оно мне нравится тем, что предпочитает землянку (мою соотечественницу!!!) своим змеепланетным хмырям. Наконец, я имею уважение к нему, как к представителю иной планеты, цивилизованной и богатой.

7. Минул месяц, и Пепси понял, что последняя из рода Кайф не придет. Он всё еще по привычке ежедневно наведывался в кафе своей общины. Это было единственное место, где они могли встретиться, ведь он ничего не знал о девушке.
Я как-то заикнулась о том, что Пепси суждено было спасти Королеву мангустов. Так оно и случилось. Бэби Кайф очень опасалась вновь повстречать будущего проповедника и попасть в словесные тенета. Она избегала не только специфического кафе, но и всех близлежащих территорий. Затем произошел терракт, и кафе было уничтожено. Пепси чудом остался жив. Он шел в сумерках и провалился в канализационный люк, зачем-то плохо закрытый. Повреждения не позволили ему завтрашним днем в назначенное время явиться в общину. Люк к тому же избавил его от неприятной встречи с бывшим гомосексуальным дружком. Тот намеревался явиться в кафе и ославить будущего проповедника на весь божий свет. Неудачливый любовник погиб во время терракта. Пепси долго страдал, что тот умер без покаяния. Проповедник даже имел благородство взять на себя часть вины, что, безусловно, духовно возвысило господина Пепси.
Однако Бог скорее сжалился над погибшим. Если бы кинутому любовнику удалось-таки осуществить всё задуманное, его загробная будущность омрачилась бы донельзя. Скудостью фантазии безвременно ушедший не страдал.
Пепси достал фотографию друга и поставил на видное место. Его друг был своеволен, надменен, нервен и немного не в себе. И его было жалко, жалко, так жалко… Пепси расстался с ним задолго до катастрофы. Собратьев по религии проповеднику тоже было жалко. Но юность и юношеские пороки имеют иной раз странное свойство казаться сокровенной святыней. «Дурак ты… — шептал Пепси фотографии и с искренней горечью добавлял, — был!» Нагоревавшись вдоволь, он спрятал фотографию. Через несколько лет Пепси обнаружит у одного из старых друзей запись голоса погибшего друга. Пепси обрыдается над ней. Наверное, он всё-таки не образцовый христианин.

8. Дачная троица являла собой занятное зрелище. Амазонка в задрипанном отроческом сарафанчике (Ее Величество недавно из космических далей), полубезумная кинокамера в голубом облаке и моднявейший господин, с материнским пристрастием пристающий к пыльному проигрывателю. Светловолосый мужчина самоотреченно тасовал коллекцию пластинок и упоительно толковал о музыке. Бэби Кайф надивиться на него не могла. Она ожидала, что он будет приставать к Голубой Стрекозе. Потом, она заметила, что не так уж ошиблась. Все пространные речи Цветка поблескивали надеждой на внимание Стрекозы. Он словно бы ждал ответных эмоций. Стрекоза объелась крыжовника и уснула в гамаке.
— Я полагаю, она не спала этой ночью, — заявил наконец-то Цветок, — Пожалуй, надо выключить музыку.
Стрекоза заснула с мыслью о том, что, сама того не желая, как-то по инерции подцепила очередного кавалера. Стрекозе мужчины давно надоели, и она надеялась, что Цветок и Бэби Кайф – не просто друзья и рады друг другу необычайно. Бэби Кайф поняла это сразу. Будь мысли Стрекозы иными, она бы не заснула так легко и так нагло. Прийти в гости и заснуть – превосходно! Спросоня познакомиться, спросоня пожалеть об этом, спросоня скинуть приятеля подруге и заснуть окончательно. Очень в духе Голубой Стрекозы. Цветок не знал Голубую стрекозу. Он понимал, что она своеобразна, а большего не понимал. Ему было достаточно надежды, что эта странная девушка каким-то образом откроет ему новый мир. Стрекоза определенно умела внушать самые причудливые надежды. Цветок не тревожил ее сна. Но когда музыка больше не вертелась вокруг него, мысли о Стрекозе стали совершенно неотвязны. Ее так любит Бэби Кайф! Наверняка, его новая знакомая – дар небес. Ах, если бы не эта тайная неуверенность в себе…
Неуверенность в себе, между тем, спасла героя. Когда Стрекоза проснулась и уже начала соображать, она не только ухитрилась вспомнить, что утром с кем-то познакомилась, более того… она вспомнила с кем.
Голубая Стрекоза очень любила мужчин, у которых была какая-нибудь причина подавлять свое неистребимое мужское самолюбие. Она медленно, но верно осознала, что Цветок Ее Величества ее не раздражает. Стрекоза не выдала неожиданного открытия и как бы ненароком снизошла до беседы с новым приятелем. Ее догадки подтвердились, и это очень развеселило Стрекозу. Она никогда не думала, что можно получать удовольствие от беседы с мужчиной, если уже не надо ни кокетничать, ни насмешничать, ни выяснять отношения. Взгляд кинокамеры стал теплее, Цветку стало очень уютно, а потом неуютно. Выяснилось, что Стрекоза гораздо свободнее Цветка. Это и пугало, и завораживало. Так затягивает глубина неба или блеск необычайного празднества.
Бэби Кайф мало размышляла над происходящим. Ей было жутко хорошо в своем идиотическом сарафанчике. Она ловила кайф от пребывания на Родине и от общения с близкими людьми. Это общение проявлялось не в разговоре, даже не в междометиях. Оно было одновременно животным и духовным, но на человечьем языке объяснить его было сложно. Время и пространство утекли в бесконечность под названием Я-Дома-И-Никто-Меня-Отсюда-Не-Выгонит.
— А давайте напьемся и будем ходить голышом, — сказала Бэби Кайф.
— Есть опасность впасть во грех, — аллегорически предупредила Стрекоза. Предупредила или предложила – сложный вопрос.
Бэби Кайф беззаботно стянула детский сарафанчик. Лишившись клоунского костюма, она перестала походить на нимфетку из мужского журнала и теперь являла собой настоящую леди.
— Сатанинский бал! – осуждающе констатировала Голубая Стрекоза и тут же не менее ловко освободилась от платья.
Эти девушки были хороши и не чужды языческой поэзии. На мнение Цветка им было наплевать, поэтому они его ни о чем и не спрашивали. Цветок сначала не решался присоединиться. Он всегда проводил в душе четкую границу между девушками в неглиже и девушками, работающими в неглиже. Как относиться к капризам своих подруг он не знал. Подумав, Цветок решил не блистать задом, а подойти к задаче творчески. Он ушел, а пришел в прозрачной занавеске. Это был мудрый компромисс. Занавеска была повязана, как у заправского патриция. Девушки почувствовали себя затрапезинами и поспешили нарядиться в бусы и кулоны. Теперь дача решительно затмила дворцы Золенгейн, где все всегда были до безобразия одеты. Бэби Кайф подумала, что одежда создана для освобождения от нее. Голубая Стрекоза радовалась внезапному раскрепощению. На пляже, конечно, не было этой очаровательной интимности. Цветок, не знал, что и думать. Он твердо решил не поддаваться на соблазны и демонстрировать покой и философское отношение к жизни.
— Спорим, вы не переспите, — выпалила Бэби Кайф. Она хотела подзадорить Стрекозу.
— Нет, — флегматично заявила подруга, — Потому что это будет слишком просто и скучно. Если я с ним пересплю, то потеряю к нему интерес, ему это будет обидно. А так, у нас есть шанс стать друзьями.
Противные ведьмы как будто забыли о присутствии светловолосого мужчины. Цветок полагал, что они нарочно испытывают его терпение.
— Тебе нужны друзья? – спросила Бэби Кайф.
— Да. У меня часто бывают денежные затруднения.
— Сколько тебе нужно для счастья? – Цветок решил ввязаться в разговор. Ему было интересно, что она ответит. Этот ответ должен был дать яркую характеристику Голубой Стрекозе.
— А сколько есть?
— Ага, привыкла довольствоваться малым, — аргументировал Цветок.
— Да, это так, — ответила Стрекоза.

9. Ясновидящая посмотрела на Королеву змей черными глазами и с профессиональным самоуверенным пафосом заявила:
— Ты жаждешь того, что не твое и твоим никогда не будет. Оставь мечты. Подумай лучше о политике. Монархия и религиозный фанатизм отжили свое. Твое правление надоело всем: и планете змей, и другим планетам.
Ясновидяшая была смелой девочкой. Дети часто боятся глупостей и не ведают истинной опасности.
— Наглая девчонка!
— Королева, лучше бы тебе ценить правду. Во дворце все льстят тебе, разве ты счастлива от этого? Чем больше ты будешь стремиться к своей цели, тем дальше она убежит от тебя.
— Если бы так просто было отказаться от нее! О, девочка… ну, что мне делать?!
— Ты одержима, Королева. Обратись к врачу. И очисть дворец от лжецов.
— Когда-то они не были лжецами. Они были друзьями.
— Ты их изменила — своими капризами.
— Я не могу перестать быть собой, как от волшебного прикосновения. И люди, они ведь везде одинаковы. Любой, кто попадет во дворец, рано или поздно станет лжецом. Помоги мне, я жажду утешения.
— Делай, что делаешь.
— Я ищу женщину!
— Сделай свою планету обителью света, тогда эта женщина сама найдет тебя.
— Разве ты знаешь, кого я ищу?
— Только светлое существо могло вызвать в тебе бурю.
— Что, что ты знаешь об этой буре?!
— В недрах слюдяных пещер дрожит эхо твоего голоса. Оно много поведало мне.
— Ты говоришь немыслимое!
— Я могущественна, Королева. Дружи со мной, и преуспеешь.
— Меня пугают твои уменья.
— В таком случае, мне пора домой.
Девочка превратилась во что-то маленькое, необычайное и полетела по воздуху прочь. Королева змей не знала, что это такое. Земляне сказали бы, что видят стрекозку.

10. Будущий проповедник наконец-то стал проповедником. Теперь ему нужно было основательно обновить гардероб. Пожалуй, придется отказаться от моделей вроде маечки со снупи. Община вообще-то поощряла молодежный стиль, но не в такой степени. Проповедник должен выглядеть безупречно. Трахающиеся собачки почили в Боже.
На новой маечке проповедника снупи трогательно чмокал маленькую желтую птичку. Сюжет был невинен и при определенном прочтении носил христианский дух.

И вот они встретились. Бэби Кайф и Пепси. Она сразу заметил, что он стал как-то тише и внушительнее. Ей это понравилось.
— Проповедник, я предлагаю пойти ко мне, включить мою любимую рок-группу, выпить немножко и заняться любовью.
Пепси ошалел. Бэби Кайф тем временем молчала и ждала ответа. Она была так спокойна и убедительна, что трудно было найти повод отказать ей. Но он нашелся и сказал так:
— Вы уверены, что влюблены в меня?
Теперь ошалела Королева мангустов. Такого отпора она не ожидала. Ей оставалось только смутиться. И она это сделала. Возможно, она была смущена не в первый раз за всю жизнь, но подобные ощущения давно не тревожили эту грешную душу. Пепси не наслаждался замешательством девушки. Он отразил удар уверенно и скромно. Между тем тайники его сердца ликовали. Ему ведь нравилась Бэби Кайф. Она опустила голову и грустно изрекла:
— В тебе и вправду есть что-то не от мира сего. Но ты не похож на полудурочного. Пожалуй… меня это привлекает.
Королева мангустов всегда изъяснялась ясно. Даже когда ее застигали врасплох. Пепси очень хотел принять предложение девушки, но не торопился это сделать. Он догадался, что ей не нужна легкая добыча. С другой стороны, проповедник боялся, что неосторожные слова смутят ее еще больше. Она устыдится и сбежит от своего позора, то есть – от господина Пепси. Его такая развязка совсем не устраивала.
— А какая рок-группа тебе нравится? – спросил он.
— «Him».
— Ты – сатанистка?
— Нет. У меня своя религия. Я люблю нежное, тонкое и свободное. Мне нравятся облака, скрип дельфинов и летать. На планете Кодоли, к примеру, можно летать. Ты медленно, с усилием отрываешься от земли и сперва тебя немножко качает. Потом тебя подхватывают спонтанные течения, но они ласковые. Ты привыкаешь к ним, координируешь собственную энергию и энергию пространства и плавно, тихо летишь куда-нибудь. Очень классно. Но на Кодоли немножко странный воздух. От него болит голова и шумит в ушах. А если дышать всей грудью – потеряешь сознание.
Был вечер. Община собралась на вечернюю службу. В кафе было почти пусто. Мужчина и девушка говорили поначалу тихо. Но Бэби Кайф вошла в раж, люди в кафе услышали ее и удивленно слушали откровения о других планетах. Заметив их внимание, Королева мангустов тихо рассмеялась. Она встала и сказала Пепси:
— Я ухожу. Ты можешь остаться или пойти со мной. Если останешься, я больше сюда не приду. Если пойдешь, ты больше не придешь сюда.
Подождав, Королева мангустов пошла к выходу. Пепси сидел сжав пальцами виски. Он не может уйти из общины! Что за чушь. Капризы сумасшедшей девчонки. Бэби Кайф открыла дверь. Сейчас инопланетянка исчезнет. Пепси схватил пиджак и в несколько шагов оказался рядом с Королевой.
— Я не могу просто так отпустить тебя. Ты можешь стать лучше. Ты должна…
Королева вскинула бровь.
— Пепси, ты понимаешь, что говоришь?
— Не уходи от меня.
— Вот это уже точнее. Но ты спрашивал, влюблена ли я… Так вот. Я не влюблена в тебя. Тем не менее, если ты хочешь, этой ночью мы будем вдвоем.
Пепси поник и молчал. Он был согласен на ее предложение. Она взяла его за руку, и они пошли к ней домой. Дома она включила музыку. Наполнила две рюмки. Они пригубили жгучий напиток, но тут же забыли о нем. Королева аккуратно стянула вещи с проповедника. Ее одежда и вовсе растаяла, бог весть как. У Королевы тонкие сильные пальцы. Они были медлительны и невесомы. Проповедника терзало чувство вины. Но оно не мешало ему быть любовником. Мужчина и женщина были очень аккуратны друг с другом. Можно было подумать, что они выполняют священный обряд. Потом он долго сжимал ее в объятьях. Потом сел на диване и сжал голову руками. Она пошла принимать ванну. Приняв ванну, Королева оделась и сказала:
— Ванная комната в твоем распоряжении. Я ухожу. Приду нескоро. Когда я вернусь, тебя здесь быть не должно. Можешь взять что-нибудь на память. Если хочешь. Некоторые любят собирать подобные коллекции… памятных вещей. Если я узнаю, что ты посещаешь свою грёбаную общину, накажу. Если ты мне когда-нибудь понадобишься, я позвоню.
Мы не станем обсуждать моральный облик Королевы мангустов. Ее чары – тем более. Проповеднику было несказанно плохо. Но вид у него был непроницаемый. Королеве понравилось это. Скорее всего, она не намерена расставаться с ним. Когда она ушла, он стал читать молитву. Он читал ее смиренно и трогательно. Мне кажется, этой ночью в Городе взошла Звезда Высокой Любви. Она сияла ослепительным голубым сиянием. О странных людях пишу я повесть, не правда ли?…

11. Стрекозка оставила Золенгейн в замешательстве. Вскоре Голубая Стрекоза была на Земле.
- Как ты могла подвергать себя такой опасности! – неистовствовала Бэби Кайф.
- Но-но-но! Меньше нервов, подруга. Чем мне, черт подери рисковать? Кто здесь без меня обрыдается?
- Да что ты говоришь такое! У тебя родные есть!
- Есть. Но я птица другого полета. Их куриные радости – дурная пища для моего желудка. Им нужен клевер, а мне – крапива и волчьи ягоды. Мне тошно от клевера, Бэби.
- Ну, допустим. А обо мне ты подумала? Кто у меня есть, кроме тебя?
- Разве я не для тебя стараюсь?
- Черт! А если бы Королева змей раскусила тебя? Думаешь, она не способна распотрошить мозги и выудить информацию?
- Ну, не дитя же я! – выпалила Стрекоза и тут же вспомнила, что прикинулась именно малявкой.
- А кто же ты в таком случае? – раскатисто огласила Бэби Кайф, разводя руками.
- Послушай, всё получилось ловко. Золенгейн пришла мысль обратиться к ясновидящей. Мне оставалось только внушить ей маленькое воспоминание обо мне. О полусумасшедшей девочке из глухого затюканного монастыря. Ну что здесь подозрительного?
- Как тебе удалось ускользнуть от нее?
- Я превратилась в стрекозу.
- О, боже!
- Королева змей не знает, что такое стрекозы и где их искать. Это странная летающая штучка для нее – ничего не значащий символ. Причуда сумасшедшего оборотня. Как ей возможно усмотреть в нем примету Земли, когда она и планеты такой не знает? Для Золенгейн самая большая загадка – государство змей. Змеи заставляют ее думать. А она шляется по своим палатам день и ночь и песни распевает. О тебе, причем. Можешь гордиться. Особенно мне нравится:
В ожидании линьки
Я жажду новой кожи.
Она будет ярче и ты
Отказать мне уже не сможешь.
О-О-О, Я линяю, линяю, линяю…
- Ты издеваешься? – укоризненно спросила Бэби Кайф.
- Отнюдь, — ответила Голубая Стрекоза. Потом она как-то странно посмотрела на Королеву мангустов и на ее губах проступила улыбка веселья и непонимания.
- Бэби, что случилось? У тебя кто-то появился?
- Почему ты спрашиваешь?
- Ты как-то слишком нервничаешь, но тебе будто нравится нервничать. В тебе бушует какое-то чувство и ты ищешь любой повод, чтобы выразить его.
- Да. Ты угадала.
- Я очень рада за тебя, Бэби. Теперь ты не будешь так одинока, как прежде.
- Неужели ты думаешь, что кто-то способен заменить мне отца? А тем более мать, которой я вообще не знала?
- Если этот человек так завладел твоими эмоциями, наверное он все-таки чего-то стоит. Или он просто слишком обаятелен.
- Не знаю…
- Знаешь.
- Нет, не знаю! Не знаю я ничего!
- Он красив?
- Да.
- Он богат?
- Почему ты спрашиваешь об этом?!
- Возможно, ты поначалу хотела просто ограбить его, а потом взяла да и влюбилась.
- Нет, я не собиралась никого грабить. На Земле я грабить не буду. Это все равно, что разворовывать собственный дом. Не могу толком объяснить, но мне стыдно заниматься этим на Земле. Что решила Золенгейн?
- Вот это конструктивный разговор! Другое дело.
Стрекоза почувствовала себя уютней и принялась рассказывать о Золенгейн.

Пепси охватила какая-то лихорадка. Он не понимал, что их может связывать с этой девушкой, зачем она ему нужна. Он думал, что секс с ней вышибет из него глупую страсть, но этого не произошло. Страсть осталась. Более того, она стала вещественной, потому что теперь он знал, что может дать Бэби Кайф. Пепси почудилась длинная дорога, созданная наперекор всем законам специально для него и нее. Было еще много диковинных ощущений. Ему казалось, что его губы изменили цвет и текстуру от прикосновений к Бэби Кайф. Ему вдруг представлялось, что на нем нет никакой одежды и он беззащитен под взглядом толпы, а одежда между тем была на нем. Иногда проповедник видел Бэби прямо перед собой в витрине или за стеклянной дверью, но это была галлюцинация. Его любовь очень походила на болезнь, занесенную с другой планеты.
Пепси перестал посещать общину. И дело было не в запрете Королевы мангустов. Просто он не мог больше там находиться. Всё в общине казалось ему таким ненужным и неестественным по сравнению с Бэби. Он решил бы, что в него вселился дьявол. Но этот дьявол был кровно связан с Пепси. Речь шла об узах, появившихся еще до рождения героя. Проповедник не знал, что в его организме существуют такие ниточки. Нащупав их, он понял, как мало ему известно о себе самом и мире вообще. Ниточки окутывали Пепси и весь мир, проникали насквозь и транспортировали Нечто. Теперь они дрожали. Воспаление материи и дух, безумствующий над больной подопечной. Ведь больная швыряет лекарства прочь.
Пепси прибрался в квартире. Бэби Кайф не слишком следила за порядком. Вымыл окна. Затем он решил купить белых роз. Он очень любил белые розы. Поставив цветы в вазу, Пепси решил покинуть квартиру. В качестве подарка на память он забрал музыкальный диск, который больше всего любит Она.