Вьетнамцы

Вьетнамцы

 Мне нравятся вьетнамцы. Своей терпеливостью и доброжелательностью. Своими целеустремлённостью и коллективизмом, умением удовлетворяться малым. Упорством, с каким они вживаются в заснеженные российские просторы, хотя их легкие тела вовсе не для наших морозов приспособлены, и питание их высокой калорийностью вовсе не отличается. А про то, как вьетнамцы американцам навалили, так что говорить, это ж мы всей страной тридцать лет назад переживали за них. Поэтому я был всей душой рад тому, что двадцать лет назад представители этого храброго южного народа стали появляться в наших городах: в Тольятти, в Казани, в сибирских столицах. Потом они появились в Янауле и у нас, в Нефтекамске. Мы все должны быть им благодарны за то, что поднаучили наших тому, как успеха в торговле можно добиться не только цены повышением, но и цены понижением.

 ...Тема межнациональных отношений очень скользкая, прикасаться к ней надо крайне осторожно. Но я евразиец, то есть член политической партии «Евразия». Эта партия ставит своей целью гармонизацию взаимного проживания всех народов России. И поэтому для терпеливых, думающих читателей считаю своим долгом поговорить о некоторых проблемах межэтнического взаимодействия в Нефтекамске. Оттого и взялся описать некоторые стороны жизни вьетнамской диаспоры нашего города.

 Нефтекамск имеет ту особую прелесть, что мужчина в нём при знакомстве оценивается прежде всего по своим мужским качествам, а женщины – по женской привлекательности. Потом уже мы интересуемся, кто какой национальной культуре принадлежит. Это одна из причин, по которым Поволжье миновал межнациональный разлад, случившийся в Средней Азии и на Кавказе. При всей нашей не утраченной в большевистские времена самобытности, за четыре века совместной жизни православные и мусульмане научились делить пополам и радость и беду. Научились жить на одной лестничной площадке, убирая подъезд согласно общей очерёдности. Научились одинаково благостно воспринимать при встрече «Здравствуй!» и «Салям!». И также одинаково благостно наши уши объемлет звон церковных колоколов и призывный Азан мечети. Наши городские пацаны рядом идут на армейский призыв в одном строю, а женщины на соседних койках рождают следующее поколение в общей палате. И те, кому по наследству достанется Нефтекамск, уже с первых своих дней в роддоме слышат и славянскую, и тюркскую речь.
Поэтому, думаю, не только мне интересно исследовать, как происходит обживание вьетнамской общины на Северо-Западе Башкирии – далёкого храброго народа, который волей обстоятельств стал для нас новым соседом.

 Как-то во «Вьетнамочке–III» наша, местная, продавщица рассказала, что мужчины-вьетнамцы с удовольствием женятся на русских, татарках. А вот выходить замуж вьетнамкам за наших парней – общиной категорически запрещено. Я заинтересовался, почему же так? Как-то, встретив в Москве вьетнамочку-студентку по имени Лия, поделился услышанным и спросил, сможет ли она выйти замуж за россиянина, если, допустим, полюбит. Она ответила, что ради создания семьи сможет остаться в России. И тогда девушка будет принадлежать уже не родителям своим, что остались во Вьетнаме, а мужу. Недавно побывал на вьетнамском рынке в Уфе, и там настойчиво стал расспрашивать вьетнамских девушек, как они относятся к тому, что выходить замуж за россиян им община запрещает. Женщина по имени Май сказала, что плохо к этому относится. «Надо разресать, если любят». Я её спросил, а с кем она работает. «Я и мужа», – ответила. «А муж кто?» – «Вьетнама».

 Дело-то не в том, чтобы вьетнамцев с нашими ассимилировать. Хотя при нашем российском обезлюдье мало-мало южно-азиатской крови не помешало бы. А дело в том, что жёсткий запрет на смешанные браки означает замкнутость, изолированность вьетнамских общин. И это, хотим мы или нет, чревато проблемами. И для вьетнамцев, и для нас. Ну вот, к примеру, если они приехали в Россию двадцать лет назад для того, чтобы работать на наших предприятиях, заполняя нехватку неквалифицированных рабочих рук, то сейчас на заводах, фабриках ни одного вьетнамца не сыщешь. Все заняты в торговле. Что это значит? А то, что, не являясь гражданами Российской Федерации, они, спустя некоторое время, поднимаются на более высокую социальную ступень, ведь торговля обеспечивает, в среднем, более высокий доход, чем занятость на предприятии. И получается так, что те нефтекамцы, что, имея российское гражданство, отслужив в армии, работают в сфере производства, тратят трудовые усилия на то, чтобы обеспечить свою покупательную способность. А потом идут с заработанными деньгами в палатку к симпатичной вьетнамочке или к не менее симпатичной татарочке, что работает в бутике на вьетнамца, и оставляют там зарплату. И на эту зарплату не имеющий гражданства и не защищавший нашу страну мужчина устраивает своё и семьи благополучие. Всем известно, что честным трудом простому работяге заработать на машину крайне трудно. И вот, рабочий, возвращаясь из названного бутика домой и купив, допустим, себе новые брюки, видит, как по дороге его обгоняет 99 модель с жёлтыми номерами. Можно, конечно, сделать вид, что никакой проблемы здесь нет. А автора обвинить в национализме. Только проблема всё-таки есть. И если государственные мужи не в состоянии её решить, всё может вылиться в некое сходство с тем, что творится, например, в Воронеже, в Пензе, когда подростки из обедневших социальных слоёв принимаются вымещать свою обездоленность на иностранных студентах. То, что там творится, мне глубоко противно, и слишком дорог Нефтекамск, чтобы, будучи взрослым мужчиной, бояться обвинений в национализме от тех, кто действительно боится – брать на себя ответственность в решении трудных вопросов.
Могу для раздумий ещё пару проблем подбросить, связанных с изолированностью любых национальных общин – не только вьетнамских. Всем известно уже, что для эффективной работы правоохранительных органов оперативникам нужны, как воздух, источники информации в том числе и в уголовной среде. По-народному их называют «стукачи». Можно как угодно брезгливо морщиться при упоминании такого рода личностей, но на них во многом держится правоохранительная система подавляющего большинства стран мира, несмотря на то, что сами «стукачи» высокими моральными качествами, как правило, не обладают. Так вот, нетрудно представить, что внедрить в национальную диаспору своих агентов сотрудникам милиции, ФСБ, налоговой инспекции крайне сложно. Особенно, если, допустим, вьетнамцы, сами понимаете, внешне очень отличаются от нас.
 Вот ещё проблема. Известно, что в Уфе находятся оптовые склады, принадлежащие вьетнамцам. И наши, нефтекамские розничные продавцы ездят за товаром прежде всего именно к ним. Нетрудно догадаться, что немало товаров таким образом реализуются в Нефтекамске, минуя налоговые декларации, тем самым создавая условия для коррупции среди чиновников. Кто скажет, что это не так?
 
 Да простят меня представители этого доброго и храброго народа. В данной статье хотелось затронуть проблему не только, и даже не столько вьетнамцев. Они-то как раз более всех инородцев добродушны, не агрессивны и законопослушны. А хотелось затронуть проблему замкнутых национальных анклавов вообще. Ведь в городе немало и более близких нам национальных общин из «СНГ», среди которых есть гораздо менее склонные соблюдать наши городские традиции соседства.
Конечно, поднятые проблемы должны решаться не на уровне Башкортостана даже, а на уровне федерального законодательства. Что же касается вьетнамцев, как, впрочем, и всех других, кто собирается обустраивать свою жизнь в нашем городе, то мы, всё-таки, кое-что можем. Например, мы можем сказать: «Если вы собираетесь жить с нами, то давайте соседиться. Давайте общаться, дружить, делиться трудностями и весельем».

 Редакция «Вечёрки» предпримет усилия для того, чтобы довести данную статью до неформальных лидеров вьетнамской общины города. Постараемся выйти и на другие общины. Если кто возжелает нам ответить, то всё будет опубликовано. За исключением призывов к национальной розни.

Серб Вантала.