После ухода. Наташе Зернаковой

Рано утром, часов в 5, перед пробуждением мне привиделся не то сон, не то видение. Наташа лежит в какой-то маленькой комнате, в ней нет того, что называется антуражем, но есть темный диван без подлокотников, на котором она лежит. Дух комнаты, правда, Наташин. Я сижу рядом, в головах, и вижу дверь в комнату и Наташины глаза. Она что-то говорила и вдруг открылась дверь и вошел Евгеньич, такой изможденный и полностью нагой, похожий на таких святых на иконах, от которых только ломаный контур остался. Я успел внутренне поразиться: "Вишь ты, как все просто получается. И все, ничего не надо, за Наташей пришел". Мы с ним поговорили потом, когда Наташа, казалось, уснула. Он меня корил, за то, что я не звонил ему, и убеждал, что это просто, набираешь 7-0, не 0-7, как межгород, а наоборот (все это он объяснял) и разговариваешь. И спел мне своим хрипловатым голосом строки из песни: Шепчутся деревья... Он, мол, с Валерием Грушиным часто ее поет.
Тут я проснулся. Не правда ли, странно?