Тайна повторного вскрытия

— Тебе придется поехать в командировку (был назван отдаленный района республики), — отозвал меня в сторону сразу же после совещания начальник следственного отдела Александр Федорович Соснин, седовласый любимец своих подчиненных в чине советника юстиции. — Там судили мужика за убийство, два с половиной года пишет жалобы, доказывает свою невиновность. Прокурором республики дано указание произвести еще раз проверку его доводов. На этот раз придется делать эксгумацию трупа.
Я чуть не ахнул: через два с половиной года что-то искать в останках убитого?
— В том-то и дело, — остановился возле своего кабинета непосредственный руководитель следователей, которым я тогда работал, — то, что мы должны искать, никуда не денется и через 10 лет, если оно там имеется.
И Александр Федорович коротко пояснил: осужденный доказывает, что по его делу убийство совершено из ружья иного калибра, чем у его ружья. При вскрытии трупа во время следствия могли не отыскать все дробинки, по количеству которых можно судить о калибре ружья, а это, мол, и привело к ошибочному его обвинению и осуждению. Сам понимаешь, от такой версии не отмахнешься.
— Подробные инструкции получишь у зонального прокурора, — сказал мой шеф, прощаясь. — У него и дело истребованное из суда, распухший том с жалобами осужденного, тебе придется основательно покорпеть над этим чтивом.
Георгий Бондаревич, высокий стройный брюнет-красавец с майорскими петлицами — младший советник юстиции, — зональный прокурор по тому району сердился:
— Черт знает что, сколько раз проверяли эти жалобы, опять начинай сначала.
Его можно понять: он на них готовил каждый раз ответы. Первый ответ, как правило, содержит попытку мотивировать, приводить аргументы, а дальше идет все по шаблону: ответ вам дан, новых доводов не приводите. И в этом порок, приводящий, как увидим ниже, к жестокой и самой страшной ошибке: осуждение невиновного и неумение ошибку быстро выявить и исправить!
Но об этом потом. А сейчас Бондаревич созвонился с Бюро судебно-медицинских экспертиз, договорился о выделении как можно более опытного судмедэксперта, согласовал дату и время выезда в район для эксгумации трупа убитого и проведения повторной судебно-медицинской экспертизы.
Эксперт, рыжеволосый краснощекий здоровяк, немец, сыпал шутками-прибаутками, Генрих Генрихович Герман, любил свое дело, к своим 45 годам мог рассказывать о случаях из практики бесконечно. Листая дело, ахал над первичным заключением его коллег, сокрушаясь от слабости документа, примитивности его выводов и исследований.
Во второй половине дня на видавшем виды милицейском пикапе группа прибыла на место, отыскала на кладбище нужную могилу, чтоб нарушить вечный покой ее обитателя, что не могло нравиться его родне, с которыми пришлось усиленно работать, убеждать в необходимости установить истину.
Право же, кто только не попадает в пятнадцатисуточники, и какие только работы им не поручают: и в моргах, и на кладбищах, и эти админзаключенные должны работать. Вот и сейчас под заунывным моросящим дождем они отрывают могилу. Синюшные, небритые — тени современного пола сильного здесь прикладывают свою силу.
Трудно гроб опускать в могилу, если даже у Брежнева он загремел. Но поднимать его из могилы еще труднее.
Но вот все доставлено в кладбищенскую хатенку. Достали несчастного с того света. Когда снимают крышку гроба, трудно представить человека, который не содрогнулся бы от увиденного: находка для фильма ужасов.
Но эксперт и его помощник, именуемый патологоанатомом, мужественно одевают свои резиновые перчатки и берутся за дело. Главная задача: все ли дробинки отысканы при вскрытии трупа после убийства?
В кладбищенской обители приготовлена теплая вода, свет имеется, можно приниматься за дело. Следователь еще раз знакомит всех с постановлением о назначении повторной экспертизы; разъясняет понятым их обязанности.
А дальше Генрих Генрихович берет переносной рентгенаппарат, помещает с одной стороны гроба, а фотопленку с другой и начинает колдовать, что означает — фотографирование в рентгеновских лучах.
Мы только догадываемся, что все это значит, наши познания в такой технике известно, не очень высоки.
Но когда эту громадную пленку доктора проявили и подняли к электролампочке: мы все ахнули — там ярко светились, как зловещие звезды, пять точек размером с горошину каждая.
Эксперт многозначительно посмотрел на следователя: пояснений не требовалось — если действительно главная улика убийства — калибр ружья, то в колонии находится два с половиной года не виновный.
Как же так? — неизбежен вопрос.
Да вот так: улики имеются. Порой они искусственные, подогнанные недобросовестными работниками, стремящимися показатели в работе улучшить.
А еще случайное стечение обстоятельств, которое всегда грозит опасностью: например, много лет убитый и обвиненный враждуют, и доходит эта злоба до диких выходок. Нет, нет, нынче это не то, как Иван Иванович поссорился с Иваном Никифоровичем, старосветские помещики старого Миргорода по Н.В. Гоголю — нравы полторастолетней давности.
Нынче враждуют по-современному, как в Чечне, в Афгане.
Эксперты принялись фиксировать место нахождения дробин в останках убитого. А потом началось самое трудное, вынудившее несколько раз делать снимки, чтобы отыскать эти зловещие горошинки, особенно если они глубоко засели в крупных костях, извлечь их, чтоб приложить к протоколу вскрытия.
Наконец, все процедура закончена, документы подписаны.
Родне убитого не легче, даже наоборот: кто же ответит теперь за зло деяние?
А с кого спрос будет за многочисленные траты, за потерю кормильца семьей?
Результаты повторной экспертизы были доложены руководству прокуратуры республики. Было вновь тщательно изучено дело ответственными должностными лицами. Появился протест в порядке надзора. И приговор по этому делу Президиумом Верховного суда был отменен, дело прекращено за недоказанностью обвинения.
Какие оргвыводы сделали руководящие лица в отношении тех, кто так или иначе ненадлежащее исполнял свои обязанности в столь ответственном деле — обвинить и судить человека, можно представить.
А реабилитированный и освобожденный из колонии человек вскоре пришел домой, а потом прибыл на прием к Прокурору республики, задал только один вопрос: почему его жалобу проверили только через два с половиной года, а не на первом году его взываний: перепроверить?
В ответ ему сказали только одно: в отношении виновных лиц приняты соответствующие меры.