Рассказ от первого лица

 В комнате было серо и неуютно. Пахло сыростью и сигаретами,
напоминания, о которых были разбросаны всюду. Недостаток мебели
не застал врасплох, даже порадовал, ведь комнатка и без того
не выглядела просторной. Журчание водопроводной трубы за
стенкой оставляло ощущение реальности происходящего.
 Она вошла, держа к худощавой руке пожелтевшую от
осадка кружку. Голубой махровый халат выглядел на ней так нелепо, что
ощутив на себе мой взгляд, стала нервно пытаться запахнуть его
еще сильнее. Сделав несколько шагов вперед, она протянула мне кружку.
 - Держите, чай еще горячий.
Я перехватив кружку за донышко, увидел на коже ее рук овальные
отметины, имеющие характеристику шрамов. И тут же отвел глаза.
 - Благодарю.
 Она присела на край дивана так, как если бы он был обтянут
дорогостоящей порчей. Стыдливо прикрывая колени халатом, подняла
на меня взгляд, и спросила:
 - А Вы к нам надолго?
 - Вряд ли,- ответил я и погрузился в мягкость спинки кресла,
склонив голову, уставившись на содержимое кружки, не отметив
для себя ни одного, играющего на поверхности жидкости, блика.
 - Что же привело Вас в наш городок, дела или...?
 Наступила многозначительная пауза.
 - Или,- без тени возмущения, что интересуются у незнакомца о
цели его приезда, проговорил я. Задумался.
 Мой мыслительный процесс прервал скрип, произведенный
встающей с дивана девушки. Она пошла к окну и резким движением руки
распахнула тяжелые , задернутые, казалось целую вечность,
шторы. В комнату проник яркий свет. Он словно умелый любовник
осторожно касался всего, на что ложились его белые, нежные
пятна. Она вернулась во мрак углового дивана, где лучи не могли
пробиться сквозь плотный, слоистый мех табачного дыма.
 - Сигарету?- прозвенел ее журчащий голос. Она протянула мне
пачку легких дамских "палочек".
 - Благодарю, но курю крепкие , - и замешался, хлопая по карманам
в поисках оных, поставив на журнальный столик, недопитый чай,
на редкость крепкий и ароматный.
 Посредственный покой комнаты разрезал звук кремня. Из
раскрытых женских губ вырвался густой комок дыма, на лету, меняя
 свою конфигурацию, приобретая причудливые формы.
 - Так Вы к нам надолго?- переспросила она, пряча руки в складки
халата.
 - Нет, максимум на две недели,- оборвал я, в недоумении от
повторенной фразы.
 



 В воздухе повисло тяжелое молчание, то и дело проваливаясь
со слоя на слой синеватой дымки, вниз. Разговор не клеился.
Она сидела и курила, скрестив руки на коленях, так чтобы кисти
были обращены к средостению, и не были доступны моему,
блуждающему по потемкам помещения, взору. Стены были увешаны плакатами, фотографиями панно и, лишь изредка, среди общей
массы, проглядывали обветшалые, а в прошлом наверняка купленные
по блату, на вид бархатистые зеленью с цветочным узором обои,
сливавшиеся с плотностью ткани штор, создавая эффект
замкнутости пространства. На паркетном полу устроился, в тон
обоев и штор подобранный, ковер изрядно потертый, но не потерявший
своей прежней привлекательности. Ансамбль из углового дивана и кресла
дополнял расположившийся меж ними столик, увенчанный абажуром настольной лампы. В противоположном углу стоял высокий в потолок плательный шкаф с лакированными створками, на разболтавшихся , со
времени его приобретения креплениях, густо забитый одеждой.
 Когда я вновь пригубил чая, то понял, что его остатки уже остыли, и
прохладной вяжущей жидкостью проникали в глубь тела, освежая и бодря
после выкуренной сигареты. Сколько времени прошло с момента нашего
последнего мини-диалога я не отразил, знал лишь одно - эти минуты были долгими по продолжительности и малозначительными по содержанию.
 Я вернулся в реальность комнаты. По ее отупленному взгляду я понял, что
на какое то время отключился, погрузился в дремоту, и не удивительно, ведь
восемь часов, проведенных за рулем автомобиля, утомляют и провоцируют сон. Оценив ситуацию, я извинился за произошедшее ранее . Поблагодарил за великолепный напиток, даже подобный вкус которого, до этого ну удавалось отведать. Она же, как я сам для себя отметил, будучи гостеприимной, предложила повторить, на что, честно признаться, я сразу же согласился.
 Она удалилась на кухню. По шуршанию ее тапочек я мог приблизительно, на слух, определить расположение предметов быта, относительно того, какой звук издавали предметы, вступающие с ней в непосредственный контакт. Засвистел
чайник, наполняя нарастающим шумом самые отдаленные уголки помещения,
Шумовая волна, отражаясь о стены, распространялась далее, смешивалась со звуками, издаваемыми все на той же кухне.
 Она вернулась с чаем, зажав в губах дымящуюся сигарету. Медленно,
просчитывая каждый свой шаг, словно, держа не голове плетеную корзину, наполненную спелыми фруктами. Ее хрупкое тело скользнуло мимо меня,
оставляя за собой сладковатый пряный аромат духов.
 - Пожалуйста,- протянула мне кружку все того же ароматного чая.
 - Благодарю,- уже в который раз произнес я с некоторым смущением в голосе.


Ее звали Е.В.А. – Евгения Вольдэмаровна Асилевская.