Вечер выпускников

1.
Сегодня в моей старой школе, которую я закончила десять лет назад, проводится Вечер встречи выпускников. За прошедшие со времен моего окончания ее годы, я не баловала ностальгический праздник своим посещением. Светлая беззаботная пора осталась позади, так зачем тревожить душу, вытаскивая на белый свет ветхие, запылившиеся как вышедшая из употребления одежда, воспоминания? Только расстраивать себя. Но в этот раз я решила пойти. Решилась не сразу, еще месяцев за семь до знаменательной даты – первой субботы февраля. Десять лет – срок, круглая дата. Захотелось увидеть знакомые лица (причем все сразу, а не по одиночке, случайно, в транспорте или среди шумного города), пройтись по ставшим вдруг узкими, знакомым до боли, коридорам, в ожидании звонка.
Задолго до этого события я продумала каждую мелочь своего туалета – хотелось выглядеть на высшем уровне, чтобы никто из одноклассников не заметил на мне печать, оставленную временем. В результате долгих примерок я остановилась на классическом коротком черном платье в обтяжку, чулочках с ажурной резинкой, которая при неловком движении (пардон, я нечаянно!), случайно выглядывала наружу. В таком виде я и явилась на суд своих бывших одноклассников.
Вестибюль все так же выкрашен голубой краской. Когда-то золоченная, теперь обшарпанно-грязная, витая решетка на раздевалке, возле которой мы дежурили с красными повязками на руках. Казалось, что сейчас прозвенит звонок, и из классов вылетят, как из переполненного стакана выплескивается вода, возбужденные школьники, побегут, неизвестно куда, и я – среди них.
Везде сновал возбужденно-радостный народ. Волна изменившихся, постаревших, но узнаваемых лиц, кусочков, обрывков и целостных воспоминаний, поглотила меня в свою пучину. Я с кем-то здоровалась, целовалась, кому-то улыбалась, в двух-трех фразах рассказывала о своей жизни (привирая, естественно, в лучшую сторону) и выслушивала такие же поверхностные рассказы. Кто-то недавно женился во второй раз, кто-то развелся, кто-то родил очередного ребенка. От навалившейся информации закружилась голова.
Как много нас связывает с прошлым! Почему я раньше избегала эти сентиментальные встречи, пряталась от них как улитка в свою раковину – в свои дела, проблемы. Боялась показать, как изменилась за эти годы? Как в уголках глаз появились маленькие, едва заметные морщинки? Но не я одна, все мы изменились! Это такая ерунда! Все мы, весь наш класс, счастливы от того, что нашли возможность встретиться. При чем тут морщинки, лишние килограммы? Завтра мы займемся своими привычными делами, начисто забыв о существовании друг друга, но сегодня все мы действительно рады этой встрече. Мы прикасаемся к прошлому, общему прошлому, которое в какой-то момент у всех у нас, учившихся в десятом «Б», пересеклось и протекало параллельно.
Сердце мое подпрыгнуло и гулко-гулко забилось – появился Егор. Он все такой же высокий и красивый, почти не изменился: орлиный нос, та же широкая улыбка, тот же внимательный глаз, действующий на меня гипнотически, как взгляд удава на кролика. Я вновь тушуюсь и чувствую себя неловко. Это так глупо, ведь мне уже не семнадцать лет. Но, оказывается, семнадцать лет могут возвратиться. Пусть лишь на один вечер, но я могу испытать те же чувства, те же эмоции, что и десять лет назад.
Он улыбается старым друзьям, шутит с ними. Я ловлю себя на том, что исподволь наблюдаю за ним, ловлю каждое его слово и движение. К тому времени мы уже поднялись в актовый зал нашей старушки-школы на концерт, подготовленный нынешними выпускниками к празднику Встречи.
В зале шумно и суетливо, он лопается от стремления всех желающих втиснуться, вместиться в него. Счастливые глаза устремлены на сцену. В юных, румяных от волнения школьниках каждый узнает себя. Еще недавно мы были такими же! Вот так же, казалось, от этого выступления зависит вся жизнь, весь мир был заключен в четырех стенах родного класса, или вот на этой сцене, повидавшей не одно поколение учеников.
В потемневшем зале на большом экране крутили кинохронику. Я даже успела напрочь забыть, что когда-то нас снимали для нее. Выгоревшее изображение запечатлело нас такими счастливыми! Субботник. Да эта же маленькая девочка в коричневом форменном платье я! Мету школьный двор веником, склонившись над ним почти до земли. Рядом - подружка Лилька, мы соревнуемся – кто быстрее дометет свою полоску до школьного крыльца. Обе так сосредоточены, что обдаем камеру вихрем мусора. Я счастливо оборачиваюсь вокруг: меня видят? Узнали? А это на картошке – Колька Редькин из параллельного класса корчит забавные рожи.
Концерт подходил к концу, когда по нашему ряду раздался какой-то шелест. По цепочке, как в игре «испорченный телефон», передавалось сообщение: кто желает продолжить общение, добро пожаловать в родной класс.
Только затихли аплодисменты, как со своего места первым поднялся Егор. Я и не сомневалась, что идея принадлежит ему. Он всегда был вожаком и заводилой, отличником. Казалось бы, золотая медаль и неформальное лидерство несовместимы. Егор – пример обратного. Но зубрилой он никогда не был. Он действительно соображал, а не тупо учил уроки. Умный! Казалось, свои знания он брал из воздуха.
Он всегда и во всем был первый: самый симпатичный из мальчишек, самый умный. Спорт, учеба, высокий интеллектуальный уровень и даже комсомольская работа, пока он не передал эстафетную палочку мне.
Кабинет химии находился на третьем этаже. В толпе мы немного подрастерялись и теперь группками и по одному собирались возле него.
«Химия» и я, с моим гуманитарным складом ума, вещи мало совместимые. Когда после восьмого класса я попала в девятый «Б», где классной руководительницей была учительница химии - Олечка, как ее все называли за глаза, для меня это было сродни катастрофе. Я боялась, что из-за моей неприязни и полного дилетанства в области химических реакций, отношения с Олечкой у нас не сложатся. К счастью, мои опасения оказались напрасны – она умела ладить со всеми, покоряя даже таких строптивиц, как я. Я полюбила ее и ее предмет.
В нашей школе Олечка давно не работала и Вечера выпускников не посещала. За год до того, как мы выпустились, она перевелась в другую школу. Переехала с семьей и ушла работать в школу, где учились ее дети. Она могла бы год дотянуть нас, но вместо этого бросила на произвол судьбы. Мы так и не смогли простить ей предательства. По молчаливому уговору, ее имя никогда не упоминалось, о ней словно забыли.
На сдвинутых партах откуда-то появилось несколько бутылок водки, две двухлитровые бутылки «Спрайта», коробка конфет. Отмечание праздника продолжилось в более узком кругу лиц.
До кабинета нас дошло человек восемь, гораздо меньше, чем сидело в зале. Пятеро мальчишек под предводительством Егора, еще один одноклассник с женой и я, можно сказать, одна в мужском обществе. Остальные не поднялись из-за драгоценнейших ревнивых «половин». Но это официальная причина отказа, чтобы мы не обиделись, а на самом деле ничего не изменилось – кто раньше избегал компаний, тот и сейчас не изменился.
Давно канули в лету те времена, когда я пила водку тайком, из одноразового пластмассового стаканчика, заедая шоколадной конфеткой. Но выделяться не хотелось, да и настроение соответствовало. Первый глоток обжег горло, стал поперек – ни туда, ни сюда. С паузой в две минуты прозвучал второй тост – «за самые лучшие годы жизни». Лучшие? Пожалуй, да. В этот раз она, родимая, пошла легче.
Когда первая, а затем и вторая бутылка оказались внутри нас, разговор пошел более оживленный. Мальчишки (ну конечно для меня они навсегда останутся мальчишками, несмотря на то, что превратились во взрослых интеллигентных мужчин) оживились, общая скованность прошла.
- А помните Ирину Викторовну по литературе? Замуж вышла, уволилась, уже давно в школе не работает.
- Галина Васильевна умерла недавно – я ее дочку видела. Так уже немолодая была. Сколько? Лет под семьдесят.
- Зато Светлана Викторовна и Директриса свои посты не оставляют.
- А Лысый Глобус (так величали учителя географии, который, действительно, был лыс)! Помните, как он принимал у нас экзамен в девятом? Девчонки одели короткие юбки и он не знал, куда деваться от смущения.
- А урок военной подготовки, когда…
Мы вспоминали учителей, особо запомнившиеся уроки, и классные вечера, на которых тайком курили, по очереди бегая в туалет. Наверное всем, как и мне, казалось, что не было этих десяти лет, прошедших со дня выпускного бала, когда мы гуляли до самого утра, и впереди у нас все было светлым-светло.
После того как всеобщее опьянение достигло той стадии, когда разговор становится бессвязным, переходя во всеобщий гул, а душа требует активных телодвижений, желательно, в такт музыке, мы отправились на дискотеку в актовый зал. Закрыли кабинет, и пошли, по пути как порядочные (мы теперь уже взрослые!) забросили бутылки в туалет. Завтра техничка (само собой соскочило с языка, вспомнилось старое школьное определение, которое нам привили, уча уважительно величать обслуживающий персонал) насобирает их полный мешок, выгребая из-за батарей, по уголкам в коридорах.
Давно я не пила водку, предпочитая более легкие напитки, и уже отвыкла от ее терапевтического действия. На душе у меня было легко и хорошо, все проблемы отошли на задний план, как будто их и не было. Именно то состояние невесомости, когда до тошноты далеко и хочется веселиться. Как в старые добрые времена…
Я наблюдала, как пары умильно кружились в медленном танце. Не все, но через одно лица были знакомые. Как во время учебы, на школьных дискотеках. Невыносимо захотелось вернуть те годы – веселые и беззаботные, когда самой большой головной болью являлся вопрос «что одеть на дискотеку?». А сколько мы переводили косметики, духов, нервов! Тот не так посмотрел, тот пристал, а я хотела с другим провести вечер…
Я заметила, что все куда-то разбежались, и мы с Егором остались вдвоем. В вакууме, среди переполненного зала. Я была не в обиде – он прекрасно мог заменить собой всех остальных. Он кивнул, приглашая меня на танец, я сделала шаг навстречу, стараясь унять взволнованное сердцебиение. Так получилось, что ни разу, никогда, ни во время классных вечеров, ни общешкольных огоньков, мы ни танцевали вместе.
С трудом подтягиваясь – я не доставала ему и до плеча, лицо находилось где-то на уровне груди, я обняла его. От избытка чувств я не могла говорить. Молчала, пытаясь взять себя в руки. Глупо, ведь я взрослая женщина…
Танец закончился, он пристально посмотрел мне в глаза, не догадываясь о том, что своим взглядом переворачивает все внутри меня. Поблагодарил.
- Егор, - я с наслаждением произнесла его имя. – Я забыла в классе сумочку, она мне нужна.
Когда мы покидали кабинет, ключи оставались у него…. Как истинный джентльмен он не просто отдал их, а пошел вместе со мной, чтобы помочь открыть и закрыть дверь. Ничего мне не было нужно в сумочке, просто хотелось побыть с ним лишние минуты. Мы зашли в класс…
Все произошло само собой, как будто без нашего участия, с кем-то другим. Сам по себе выключился свет. Не знаю, кто первый потянулся к другому, дотронулся, обнял. Да и разве это столь важно, если двое чувствуют притяжение?
Я не ошиблась – не только я, но и он уловил флюиды, которые теперь толкнули нас в объятия друг друга. Как будто мы всю жизнь только и ждали этой минуты, чтобы прикоснуться, закружиться в бешеном хороводе любви и страсти.
Я не верила себе. Это не могло происходить со мной и с Ним! С кем-нибудь другим запросто, но с Ним… неужели самые невероятные желания сбываются в реальной жизни? Ведь это было именно то, о чем я мечтала столько лет… Мне это снилось раз сто.
Он целовал меня, крепко держа ладонями за лицо. Никто никогда не целовал меня так. Уверенно, что ли, как бы полностью сознавая, какую власть имеет надо мной, и что значит для меня этот поцелуй. Он уже являлся пределом всех моих мечтаний. Но Егор пошел дальше: бережно спустил мое платье с плеч, открывая грудь, скрытую бюстгальтером, который через несколько минут оказался на полу. Он целовал, ласкал мое тело. От избытка эмоций я потеряла голову. Как бы со стороны я наблюдала за тем, как он потянул мое платье и оно, собравшись гармошкой, оказалось на талии.

2.
Я влюбилась в него в седьмом классе. До сих пор я помню тот день во всех подробностях, как будто это было вчера. Человеческая память на удивление избирательна – многие вещи, которые произошли со мной значительно позже, я совершенно не помню, или же помню в общих чертах, а яркий, но короткий момент, поразивший меня в тринадцать лет, помню до мельчайших деталей. Смешно?
В то время мы учились с Егором в параллельных классах. Если быть более точной, то до того дня я даже не догадывалась о его существовании. Может и видела мельком, в небольшой школе невозможно не встретиться ни разу, но не обращала внимания. О том, что он учился в параллельном седьмом «Б», я узнала потом.
А в тот, поначалу самый обычный весенний день, когда я даже не догадывалась, что он может стать поворотным в моем внутреннем мирке, началом долгих странных отношений, Егор шел по коридору мне навстречу. Выше всех на голову, быстрый, стремительный… Всего на мгновение взгляды наши встретились, но это короткое мгновение многое изменило в моей жизни. Пристальный взгляд серых глаз вызвал в душе хаос, сумбурный поток мыслей и ощущений, стал сниться по ночам, заставляя сердце радостно трепетать и просыпаться, сходя с ума от тоски.
Я влюбилась! С первого взгляда. Раньше я не верила в то, что такое возможно, это не выдумка полугениальных-полусумасшедших поэтов, которые не знали, чтобы такое неземное выдумать и воспеть в своих стихах. Любовь с первого взгляда существует. И, как оказалось, на долгие-долгие годы…
С того дня я стала внимательно следить за ним. Благо, фигура заметная во всех отношениях, он всегда был на виду. Пару раз получалось так, что мы сидели рядом на школьных линейках, случайно сталкивались руками. Может, он и не обращал внимания на такие мелочи, а для меня подобный пустячок становился самым знаменательным событием за весь день.
В начале восьмого класса я решила вступить в комсомол. Не то, чтобы идейные убеждения толкали меня в ряды ВЛКСМ, я всегда наблюдала за собой некоторую склонность к анархизму. Все было значительно проще – я узнала, что Егор заседает в школьном комитете комсомола. Обратить на себя его внимание любой ценой, столкнуться с ним нос к носу – вот, о чем я мечтала. И мне это удалось сполна.
Я стояла бледная и растерянная перед школьной комиссией из пятнадцати человек под предводительством строгой, но справедливой Галины Васильевны – учительницы истории. Мне было стыдно так, что я готова была провалиться под пол – я не ответила ни на один вопрос, не проблеяла складно и двух слов, потому что даже не удосужилась заглянуть в устав - священную «библию» комсомольцев, в рядах которых я мечтала оказаться.
Егор сидел в комиссии. В его глазах я читала не справедливое возмущение как у других, а сочувствие. Потом он подошел, чтобы утешить меня. Я была на седьмом небе от счастья! Унизительное фиаско, которое я потерпела, сразу было забыто. На следующем же заседании комитета комсомола я вновь предстала перед непримиримой коллегией, только теперь я отличилась блестящим знанием устава, цитаты из которого сыпались из меня, отлетая от зубов. Я была принята единодушно.
А еще через две недели я с полным основанием сидела рядом с Егором на собраниях, потому что тоже стала «комитетчиком», добровольно взвалив на себя соответствующие обязанности. В моем классе все комсомольцы перекрестились – терять после уроков время не хотелось никому, поэтому существовало что-то вроде скользящего графика, по которому все они посещали комитет.
Иногда мне кажется что любовь – именно та ЭДС (электродвижущая сила), которая движет нас по жизни. За какие-то полгода я разительно изменилась: из тихой скромной серой мышки я превратилась в инициативную, удивительно уверенную в себе девушку, настоящую активистку. Прежде я испытывала скованность и неловкость, даже выходя к доске отвечать урок. Теперь меня выбрали комсоргом, без малейшего намека на робость я вела в классе комсомольские собрания. Спасибо за это я могу сказать только Егору, потому что под влиянием своих чувств, глядя на него, мне хотелось быть такой же, как он. Я неосознанно имитировала его жесты, дикцию и поступки. Я хотела быть им, чтобы таким образом обладать хотя бы частичкой его.
Как ни быстро, всего по прошествии нескольких лет с момента окончания мною школы, комсомол потерял свой престиж, мне он дал возможность применить новообретенные качества, испытать вкус власти. Пусть в рамках класса, школы, но это была власть, а я стала лидером.
За это время наши отношения с Егором не сдвинулись с мертвой точки. Страдать от безответной любви мне надоело, и я решила оставить эту затею, прекратить делать попытки сближения.
Решить – легче, чем исполнить. На какое-то время мне и в самом деле казалось, что чувства мои остыли. Умерли за ненадобностью. Мы закончили восьмилетку, случайно я услышала, что идти в десятый класс Егор не собирается – будет учиться в другом месте. Меня это несказанно обрадовало. Я, напротив, собиралась закончить среднюю школу. То, что его не будет рядом, сулило мне душевный покой.
Первого сентября, на линейке, в девятом «Б» который создавался на основе его бывшего класса, и в который теперь, после слияния опустевших классов, попала я, Егора не было. Со спокойной совестью я выкинула его из головы.
В суматохе первых дней, привыкания к новому коллективу, я ни разу не полюбопытствовала и не заглянула в классный журнал. И зря… Когда я узнала эту новость, то была в шоковом состоянии: Егор остался в школе, мы с ним попали в один класс. Что это было: всеведущая рука Судьбы, или чистейшая случайность? Точного ответа на свой вопрос я так и не нашла.
Симфония чувств, всеми красками, вновь заиграла в моей душе.
Первый же день совместной учебы ясно дал мне понять, что со спокойствием можно распрощаться – в моей жизни начался период, который правильнее было бы назвать борьбой за выживание. Я боролась с собой, чтобы не сойти от собственных чувств с ума. Мои отношения с Егором стали двойственными - друзья-враги. Мы часто сталкивались по комсомольской работе, вместе что-то делали, но в то же время я грубила ему, злясь на себя за то, что не могла подавить к нему чувства в своем сердце.
Точнее всего все происходящее с нами отражал закон диалектики «единство и борьба противоположностей». Что непонятного – противоположности борются за мир в постели. Шучу. В классе друг с другом мы постоянно общались, больше других, а за пределами школы я даже не здоровалась с ним. Все время вместе, и в то же время присутствовала какая-то недосказанность, неясность. Все мои, да и его поступки были наполнены духом соперничества: кто что сможет сделать лучше. В то же время мы отличались удивительной складностью взглядов, горой стояли друг за друга, нас считали добрыми друзьями.
Иногда мне казалось, что он тоже любит меня, у нас не только одинаковые взгляды на мир, но и чувства друг к другу. Иногда – что я напридумывала себе черти чего, а на самом деле он меня не замечает, если не с трудом переносит.
Молва донесла, что его видели с какой-то девушкой. На следующей дискотеке я тоже продемонстрировала школе своего поклонника (теперь, уверенная в своих силах я не пасовала перед парнями, и меняла их как перчатки). Неделю после этого он вообще не разговаривал со мной, даже не скрывая своей враждебности. Что это было? Он ко мне что-то испытывал, ревновал, или это было случайным совпадением? Это оставалось для меня загадкой.
Нерастраченные чувства разрывали меня изнутри, не находя выхода. Я все время была на взводе, готовая вспыхнуть как факел от прикосновения спички.
Потом был выпускной. Последняя ночь, которая принадлежала нам двоим. Я надеялась на то, что он тоже понимает это.
Гуляние проходило на набережной. После того, как автобус привез нас, Егор стал возле выхода и помогал девчонкам спускаться, подавая руку. Я хотела спрятать свою, проигнорировать его, сделать вид, что не заметила его жеста. Но он нашел мою руку, задержал ее в своей дольше положенного этикетом, и сжал своими горячими пальцами.
До утра мы были вместе: я, он, и его друг Андрей. Мальчишки смотрели удивленно, девчонки завистливо, но мне было все равно, ведь эта ночь принадлежала нам!
На шею Егору бросилась какая-то девушка. Как объяснил Андрей, его девушка. Смерив меня оценивающим взглядом соперницы, она на повышенных тонах спросила у Егора, кто я такая. Я замерла, похолодела – испугалась, что он уйдет с ней. Но он и не думал – грубо огрызнувшись, попрощался. Отправил ее, чтобы быть со мной!
Это была самая счастливая ночь в моей жизни. Я держала его под руку и могла фантазировать о том, что имею на это право, он – мой.
Рассвет медленно занимался. На улице было безумно красиво и свежо. От бессонной ночи и утренней прохлады меня бил озноб. Мы, вдвоем, стояли возле автобуса, который должен был отвезти нас обратно к школе. Вчерашние враги. А сегодня? Кто?
- Хочешь, я тебе погадаю? – я жестом показала на его ладонь.
Он кивнул, не сводя с моего лица пристального взгляда.
Я бережно взяла его руку, пристально вглядываясь в линии, в которых, конечно же, ничего не понимала.
- Я люблю тебя с седьмого класса. Это правда, - добавила я, подумав, что он не верит мне.
Я не прятала взгляд, скромно потупив глазки в землю, я смотрела прямо ему в лицо.
- Я знаю…
Мы смотрели в глаза друг другу.
- Откуда??
Раньше мне казалось, что я так хорошо маскируюсь, что никто, в том числе, и он, не сможет догадаться о моих чувствах. От этого заявления меня охватило чувство такой неловкости, словно я стояла обнаженная перед ним. Он все это время все знал. Но откуда?
- Не знаю, - он пожал плечами.
В этот момент, совсем некстати, к нам подошел Андрей, ранее где-то потерявшийся. (А я уж понадеялась, что он обладает деликатностью, или элементарным чувством такта). Единственный шанс был потерян, такой важный для меня разговор прервался.
Дальше все шло не так, как мне хотелось бы… Наверное, я разрушила очарование этой ночи словами, нарушила какие-то незыблемые правила игры. Но сдерживать свои чувства я больше не могла, они выплескивались из меня.
Из-за неясности, которая возникла между нами, я чувствовала смущение. Я боялась взглянуть на него, посмотреть в глаза. Казалось, он тоже. Мы избегали общения друг с другом. Мне очень хотелось узнать, как он относится ко мне, но такой возможности больше не было.
Так мы и расстались, встретив первый и последний, для нас двоих, рассвет. Рассвет новой жизни… Но какой без него?

3.
Словно с другой планеты до меня долетел какой-то шум. Дверь незапертого кабинета открылась, впуская внутрь звуки постороннего мира, расположенного за пределами этого класса. Придя в себя, я быстро поправила платье, спуская его обратно вниз, ногой отпихнула бюстгальтер подальше под парту. Хорошо, что больше ничего не было, иначе мы просто не смогли бы остановиться. Хорошо? Как жаль, что мы не успели, и ничего не было! Мне очень хотелось этого.
В бликах падающего из коридора света я видела как Егор внешней стороной ладони стирает с лица мою губную помаду. Придется постараться - фирменная, не так просто от нее избавиться. Зажегся свет, после темноты показавшийся особенно ярким, мы невольно прищурились.
Это был Андрей Щеглов, который широко раскрыв глаза смотрел на нас. Немного справившись со своим удивлением, он заговорил:
 - А, вы здесь… А я искал вам.
Врет, конечно же. Искал он не нас, а Егора. Но сегодня я – с ним, часто его, вторая половина, так что придется потерпеть.
Честно говоря, с Андреем мы друг друга не переносили еще со школьной поры. Скорее всего, боролись между собой за внимание Егора, он подсознательно чувствовал в моем лице помеху их дружбе. Я бы и рада была оправдать его страхи, но увы… Не я, так другая - жена Андрея, все равно разлучила их.
- Дискотека заканчивается, - продолжал Щеглов, с усилием делая попытки быть невозмутимым культурным мальчиком и не замечать нашего взъерошенного вида, - как обычно – появились какие-то хулиганы, которые здесь учились, но теперь персоны «нон грата» и Светлана Викторовна прикрыла лавочку. Мы решили продолжить праздник жизни у нас дома. Вы пойдете? – он посмотрела на Егора.
- Почему бы и нет?
- А ты, Наташа?
Конечно! Особенно зная, что ты этому не особенно то рад.
- С удовольствием.

Союз Андрея и Маши Семеновой был просто уникальным. Поженились они через год после окончания школы, но не это было самым поразительным в отношениях сладкой парочки. Во-первых, я вообще сомневалась, что Щеглов когда-нибудь женится. Мне казалось, что ни одна девушка в здравом уме и твердой памяти, ни за что на свете, не согласится взвалить такое ярко себе на шею. Кроме Егора, который как-то ухитрялся находить с ним общий язык, с Андреем не ладил никто. Тем более, Маша, которую он постоянно дразнил, потому что она была удобной мишенью для тренировки его сомнительного остроумия – спокойная и тихая, она ни слова не отвечала на его злобные выпады, из-за которых его все и не любили.
Кроме незначительных стычек, которыми он награждал не только девчонок, но и с тем же успехом ребят, все десять лет обучения в одном классе они не обращали друг на друга ровно никакого внимания. Да и сама Маша всегда вела себя так, что заметить ее было трудно. Случайно встретились на улице, поговорили, и вдруг воспылали друг к другу бешеной страстью. Бывает же такое! Мы все не могли оправиться от потрясения. И жили счастливо уже девять лет. По последним агентурным сведениям, в скорости ожидали второго ребенка.
Самое интересное заключалось в том, что Андрей очень сильно изменился. Из колючего насмешника-острослова он превратился в приятного мужчину, любящего и заботливого отца. Удивительно, обычно люди меняются в худшую сторону. Вот, какие чудеса творит любовь!
На столе находилась неизменная сегодня водка, закуска. Кажется, я тоже накрывала на стол. Радостное, близкое к эйфории, состояние, затмевало все остальные краски жизни. Кроме Егора, его улыбки и голоса, я никого и ничего не видела вокруг, двигалась по инерции, наполненная счастьем. Такое долгожданное счастье. Я чувствовала его каждой клеточкой своего тела, и жадно впитывала как поролоновая губка, без остатка.
Когда шли сюда, на улице падал снег. Мы оба были без шапок, снежинки как маленькие мерцающие звездочки таяли в его густых темных волосах. Мы кидали друг в друга снежки, смеялись… Кто еще шел, я даже не обратила внимания, мне было без разницы.
Веселье продолжалось. Все пили, танцевали. Мы с Егором тоже.
Потом курили на застекленном, заснеженном снаружи, балконе. Там было свежо и чудилось, что даже воздух пахнет как-то по-особенному. И запах этот я уже никогда не забуду: он так и останется в моей памяти вместе с этим вечером. Ниточкой, через ассоциацию с которой я буду вспоминать Егора и его затененное лицо, от которого отходили клубы морозного дыма.
Мы вновь потянулись друг к другу, незаметно оказались в спальне хозяев, где стояла широкая двуспальная кровать. Мы оба, одинаково, стремились к этому – продолжить то, что началось в пустом классе.
«Губы в губы, глаза в глаза…» - откуда взялись строчки этой песни? Они звучали у меня в голове, как нельзя более точно описывая теперешнее состояние моей души. Мне хотелось полностью, без остатка, раствориться в нем, вобрать его в себя, чувствовать каждый сантиметр его тела.
Это было значительно больше, чем примитивный половой акт меж двух особей противоположного пола. Слияние, долгожданное воссоединение (как много красивых слов существует на такую деликатную тему!), к которому мы шли столько долгих лет.
Неужели я столько лет занималась этим, не испытывая любви к партнеру, если теперь на меня внезапно обрушились чувства, которые раньше были мне неведомы? Шквал. Вихрь. Разве можно передать это словами? Это нужно испытать. Как выяснилось, я испытывала в первый раз. Неужели только Егор мог подарить мне такие неземные ощущения?
Мне казалось, что я невесома, как пушинка, свободно парю по воздуху. Оказалось, я умею летать. Легко, как все влюбленные. И мне хотелось парить и парить, испытывая небывалый экстаз. Громко, взахлеб рыдать, оплакивая бесполезно прожитые, потерянные годы моей юности.
- Так не бывает… - оказывается, я произнесла это вслух.
- Как? – голос его прозвучал хрипло.
- Кажется, все эти годы я и не переставала любить тебя. Так не бывает!
- Может и бывает.
- Мне столько раз снилось все это. Раньше… Снились твои поцелуи. Все было так же как сейчас, а ведь мы целовались в первый раз.
- Вот видишь, значит бывает.
- Если бы ты знал, сколько лет я ждала этого. Я верила в то, что когда-нибудь мы все равно будем вместе Поцелуй меня еще.
Как он улыбнулся я не видела – темно, почувствовала. Ему смешно, а я не могла поверить в то, что все происходящее – не плод моего воображения.

- О чем ты думаешь? – он нежно убрал с моего лица прядь волос, закрывшую глаз.
О том, как долго шла к нему, преодолевая жизненные препятствия.
- Да просто, ни о чем…
Я буквально сцепила зубы, потому что следующими моими словами могло стать очередное признание ему в любви: люблю, люблю, люблю, люблю, люблю… - и так до бесконечности. За все эти годы сразу, когда я не могла сказать ему это лично. Натура более флегматичная чем я, он вряд ли поймет такой всплеск эмоций. Буйность, свойственная первой любви не прошла во мне с течением времени. Я считала, что стала более уравновешенной дамочкой, сотню раз думающей перед (а не после!) тем, как что-либо сказать, вообще открыть рот. Но сейчас я сделала потрясающее открытие: через все эти годы я не только пронесла и сохранила свою первую любовь, но вместе с ней сберегла и все свои эмоции. Моя любовь к Егору словно заморозилась во мне, погрузилась в анабиоз, чтобы через десять лет после последней встречи, я извлекла ее наружу – такую же свежую, без малейших изменений. Разбудить и преподнести тому, кому она предназначалась. Предназначалась, посвящена… Но он все не спешил воспользоваться своим правом.

4.
Послей той выпускной ночи мы больше не виделись. Как-то не встречались, не получалось. Раз или два я видела его на остановке. И тут же, помимо своей воли, терялась в толпе, пока он не успевал меня увидеть.
Мое признание, которое теперь казалось мне опрометчивым, стояло между нами, мешало мне подойти к нему и спокойно, по-приятельски, заговорить. Я бежала от него прочь и ничего не могла с собой поделать.
Течение моей жизни не остановилось в тот момент, когда Егор исчез из нее – я гуляла с другими, уверенная, что время – лучший доктор. Тогда казалось, что еще все успеется: и любовь придет, и все остальное будет отлично. Я уже не вспоминала Егора каждую секунду, не думала о нем днем и ночью как раньше. Но окончательно забыть, несмотря на прилагаемые к этому титанические усилия, не могла.
У меня появился серьезный парень, в которого я, кажется, влюбилась. В то же время чувства к Егору ничуть не изменились. Кто сказал, что нельзя любить сразу двоих? Еще как можно. Я не знаю, кого именно из них двоих я любила: Егор был далеко и не мой (то, что мы жили в сотне метров друг от друга, ничего не меняло, словно на разных полюсах земли), а парень, с которым я встречалась, жил на другом конце города, но принадлежал мне. Так я впервые узнала, что пространство может искривляться и сотня метров находиться дальше, чем несколько десятков километров.
С завидным постоянством мне снился один и тот же сон: мы – вместе, Егор обнимает меня и признается в том, что всегда любил, просто открыться раньше ему мешала гордость, мы начинаем целоваться и долго-долго занимаемся этим, самым приятным на свете времяпрепровождением. Безумно приятный, нескончаемый поцелуй…
После того как я просыпалась, я готова была поверить в то, что все, что Егор говорил мне во сне – чистая правда. Не потому ли он так хорошо понимал меня с полуслова, что тоже был влюблен? Ведь если бы он был безразличен ко мне, то не догадался бы о моих чувствах, столь тщательно скрываемых под маской враждебности и неприятия.
Но как бы там ни было, мы были не вместе. И мне становилось до жути тоскливо от того, что все наши отношения остались в прошлом. Лишь часть беззаботной юности, а в настоящее время каждый жил своей жизнью, которая ни в одной точке не соприкасалась с жизнью другого.
Просыпаясь разбитой, я целый день ходила потом под впечатлением своего возвышенно-чувственного сна, заново переживая все, что связывало нас в прошлом. В один день я не выдержала, и после такого ночного издевательства набрала его телефонный номер с твердым намерением поговорить с ним...
Такое намерение возникало у меня как минимум раз в месяц. Позвонить и поговорить… о чем-нибудь – мы не виделись три года, неужели у нас не может быть общих тем? Но какой-то страх удерживал меня, не давая даже просто набрать номер и помолчать в трубку.
Очередной сон совпал с еще одним неприятным событием – я поругалась со своим парнем. В тот момент казалось, что навсегда. Мы с ним ругались каждую неделю, как кошка с собакой, и каждый раз – навсегда. Всякий раз я переживала нашу ссору, как самое большое несчастье в жизни, уверенная, что это окончательный разрыв.
Так было и в тот день. Я вдруг поняла, что вовсе не люблю его. Единственный, кто мне нужен и кого я действительно любила в своей жизни – это Егор. Годы идут, и я лишь теряю время, пытаясь связать свою жизнь с кем-нибудь другим. Теряю время… и так и останусь без любви.
К телефону подошел Егор… Назваться у меня не хватило смелости. Я представилась его тайной поклонницей, которая влюбилась в него, увидев на улице. В таком ключе мы и проболтали минут пятнадцать. Договорились, что я еще позвоню.
Я положила трубку, слыша, как стучит мое собственное сердце. Я встречалась со многими парнями, но никто никогда не вызывал у меня такого бешеного сердцебиения, всплеска чувств, обострения нервных окончаний.
Два дня я повременила, боясь показаться ему навязчивой. Ежесекундно я думала о нем, вспоминая малейшие оттенки нашего разговора. На третий день трясущимися руками я набрала его номер, заученный наизусть.
Мне повезло – он снова взял трубку. Завязался очередной разговор в эпистолярном жанре.
- Знаешь, меня заинтересовало знакомство с тобой. Может, встретимся? – неожиданно предложил он.
Я согласилась, обрадованная, что предложение исходило вроде как и не от меня. Хотя понимала, что свидание он назначает не мне, а какой-то мифической Лене – девочке без недостатков (как я описала ее ему), которой совсем не существует на белом свете. Нигде, поэтому пойти надо мне. Меня трясло как в лихорадке. Пальцы не слушались, и макияж получился неудачным. Неизвестность пугала…
В районном парке, где мы договорились встретиться, не было ни одного фонаря. Темно хоть глаз выколи… Напрягая зрение, я пыталась увидеть его. Двухметровую фигуру тяжело не заметить даже в кромешной темноте. Он сидел на крайней лавочке и ждал. Меня?
Последние шаги дались мне тяжелее всего. Ноги словно приросли к асфальту. Три года мы не виделись, но для меня ничего не изменилось, время стояло на месте с того дня как мы расстались. Волнение охватило горло, я не могла произнести ни звука.
- А я сразу понял, Наташа, что это ты, - в его голосе промелькнула то ли грусть, то ли разочарование.
До последнего момента надеялся, что это все-таки не я?
- Как? – поразилась я, догадываясь, что приятный сюрприз несколько не удался.
Я села рядом. Мне казалось, что он будет удивлен, по крайней мере. В этот момент я подумала, что встрече с незнакомой Леной он обрадовался бы куда больше.
- По голосу.
- Ты еще не забыл мой голос? – для меня это очень много значило.
- Нет, не забыл. А ты все такая же, ничуть не изменилась, хочешь добиться своего любой ценой.
- Я думала, что разлюбила тебя, но поняла что… в общем, я хотела попробовать еще раз. Ведь ты не знаешь меня, не знаешь, какая я на самом деле. Ты видел только, как я вела себя в школе, какой я сама себя показала. Ведь ты поверил тогда, первого апреля, что я согласна переспать и с тобой и с Андреем.
Глупая тогда вышла история! Первого апреля, в десятом классе. Я направлялась на дополнительные занятия по информатике в школу. Уже подходя, заметила Андрея с Егором. Стояли как раз с той стороны, с которой должна была идти я. Не иначе, как ждали меня, чтобы поздравить с Днем смеха.
И тогда черт меня дернул пошутить:
- Ну что, мальчики, давайте детей делать?
Они уставились на меня с такими лицами, будто только и ждали такого предложения. Андрей переадресовал вопрос Егору, словно я изначально обращалась только к нему. Тот немного помолчал, затем вполне серьезно ответил:
- Нет, извини, но я еще не хочу стать папой в шестнадцать лет.
Мы разошлись в разные стороны. И только потом, анализируя разговор, выражения их лиц до меня дошло, что они не поняли моей шутки, решили, что я сделала Егору вполне половозрелое предложение, маскируя все под первоапрельскую хохму.
Полный абсурд. С моей точки зрения. Но, тем не менее, все было именно так, и на следующий день я убедилась в этом. Егор отозвал меня поговорить, пристыдил. Я пыталась объяснить ему свой юмор. Бесполезно. Он не верил мне.
То же самое происходило на лавочке в парке. Вновь, как тогда, я пыталась убедить его, что белая и пушистая, а он меня не слушал.
Егор сказал что-то, перебивая меня.
- Не возражай – поверил, а это была шутка, – повторила я. – Ты всегда думал обо мне хуже, чем я есть на самом деле. Я не спорю – отчасти я сама в этом виновата. Но я хочу, чтобы ты узнал меня, настоящую.
Поток слов прервался так же внезапно, как и начался. Я оправдывалась перед ним. От осознания своего унижения стало неприятно.
- Вряд ли это возможно, - ответил он на все мои излияния и закурил.
Мне он не предлагал – по телефону я убедила его в том, что не курю. В данный момент мне мучительно хотелось курить, издерганные нервы нестерпимо требовали спасительной затяжки, но я держала марку, не желая портить свое и без того шаткое положение тем, что он получит возможность уличить меня во лжи.
Я только теперь заметила, что на улице пронзительно холодно – поздняя осень, ветер гонял листья. А я сидела на самой темной лавочке аллеи и хоронила свои мечты.
- Почему? – я прервала затянувшуюся паузу.
Если честно, то не скажу, что его отказ наповал убил меня. На такой исход дела я заранее настроилась – мечта, она на то и мечта, чтобы с каждым днем отодвигаться все дальше, становясь все более недоступной. Я была счастлива уже от того, что он, зная о том, что это я звонила ему, назначил мне свидание - одно из самых лучших в моей жизни.
- Понимаешь, как бы это сказать. Ты не обидишься?
Я собралась с силами, готовясь услышать очередную убийственную правду. Кивнула.
- Ты отличаешься от моего идеала женщины.
- Чем? Я стану такой, какой ты захочешь.
- Что за глупости? Ты такая, какая есть, и ничего не нужно менять. Кому-то ты понравишься именно такой.
- И многим нравлюсь… Но почему тебя что-то не устраивает?
Я чувствовала, что проиграла в эту игру, но остановиться не могла, и канючила, ненавидя саму себя.
- Мне просто нравятся женщины другого типа. Измениться настолько ты никогда не сможешь, да это и не нужно.
- И какие девушки тебя привлекают?
Он несколько минут подумал:
- Более беззащитные, хрупкие. Зависимые от мужчины, что ли.
- Я тоже могу быть беззащитной и зависимой.
Егор не знал, наверное, даже не догадывался, что раньше я именно такой и была – беззащитной и зависимой, и не только от мужчины. Получается, что если бы я осталась прежней забитой овечкой, то он обратил бы на меня внимание. А если бы нет? Сердцу не прикажешь, и кому бы я тогда была нужна? Смог бы такую полюбить? А если бы не смог? Ведь не полюбил же. И внимания не обращал, пока я сама не обратила его внимание на себя. Какой-то замкнутый круг получается…
К двадцати годам, благодаря своему скромному жизненному опыту, я узнала, что мужчины гораздо чаще обращают внимание на ярких, уверенных в себе женщин. От природы они гораздо слабее нас и потому тянутся к таким женщинам, за которых можно спрятаться от жизненных ненастий – они цепляются за нас, как за мамину юбку. Может, мне просто везло на слабаков? Но Егор, оказалось, не был таким, и женщина-мать ему совершенно не нужна. Он сам хотел опекать и заботиться.
- Моя девушка не может менять по десять парней в неделю…
- Но ведь я делала это назло тебе, - перебила я его, уже догадываясь, что ничего не смогу доказать ему. Он будет непреклонен, и переубедить его просто невозможно.
- … и не звонит первая парням. Я ведь мужчина, я должен быть охотником – сам завоевывать, а не ждать, когда завоюют меня.
Нонсенс! С таким я еще не встречалась! Кто из нас заблуждается? Да все парни просто пищат от восторга, когда понимают, что девушка «охотится». Любой просто счастлив стать «жертвой» такой охоты. Он пудрит мне мозги? Может все дело в «охотнике»?
Я все понимала, и не могла остановиться:
- Ну а что мне было делать: ждать, когда ты сам захочешь встретиться со мной?
- Да.
- И сколько бы мне пришлось дожидаться этого?
- Не знаю.
- Вот видишь… С равным успехом я могла бы ждать тебя до конца жизни. Может все- таки попробуем? Ну что ты теряешь?
- В общем-то, ничего, но у меня есть один принцип: я встречаюсь только с девушкой, которую в будущем могу представить своей женой. Необязательно все так и получится, но она должна являться как бы моей потенциальной невестой. Понимаешь? (я подавлено кивнула). Я не хочу терять свое и твое время, потому что тебя своей женой я представить не могу.
- Понятно, - я уважала его принципы.
Действительно, понятно. Что ж здесь непонятного? Счастлива будет женщина, которой он достанется! Честно говоря, наверное, из-за того, что становление моей личности происходило под его влиянием, у меня были идентичные взгляды на жизнь.
Мы проговорили еще полчаса. Он был откровенен со мной, как никогда раньше. Сознание этого уже дарило мне радость. Я поняла его прекрасно – я его не устраиваю. Ну что ж теперь делать? Не вешаться же.
- У меня к тебе будет всего одна просьба.
Мне показалось, что он внутренне напрягся. Сначала я хотела попросить его, чтобы он поцеловал меня. Ему все равно, а я этот поцелуй буду вспоминать до конца жизни. Но взвесив свои шансы, передумала: он все равно откажется, а я испытаю очередное унижение. Буду уже достойно нести свое поражение.
- Давай останемся друзьями?
- Но мы и так друзья. И не переставали ими быть.
Лицемер!
- Нет, настоящими друзьями, которые общаются, звонят друг другу.
- Звони, у тебя есть мой телефон, можешь звонить в любое время.
Мы говорили на разных языках – Егор усиленно делал вид, что не понимает меня. Друзья так не поступают!
- Давай я дам тебе свой номер телефона? Ты тоже будешь звонить мне.
- Зачем? Звони сама, не стесняйся. Да мне и записать не на чем.
Последняя надежда разбита вдребезги… В тот момент, как и позже, я не могла понять, почему ничуть не обиделась. Мне давали от ворот поворот, а я не испытывала ни горечи, ни неловкости. Гордости у меня, что ли нет? Да нет, вроде есть. Выражалась она в том, что в тот же миг я мысленно поклялась себе не преследовать его – не звонить, не надоедать, забыть его номер телефона, исключить даже всякое напоминание ему о себе.
Мы расстались. Он ушел в ночь. В этот раз, точно – навсегда.
Он проводил меня и пошел на свидание к другой девушке, с которой встречался. Ревности я не испытывала. Как можно ревновать того, кто тебе не принадлежит?
Я не была раздавлена – включились защитные механизмы организма. Он прав – я сильная личность, я переживу – не повешусь, не сойду с ума. Где это сказано, что Бог дает испытания только по силам? Значит, эта ситуация - не предел того, что я могу выдержать. Завтра помирюсь со своим парнем и буду продолжать жить дальше так же, как и жила столько лет – без него.
 Лучше бы не было этой встречи, и у меня оставалась бы хоть капелька надежды, которая жила в моей душе три года. Хотя… И что мне было бы делать с этой надеждой, если он все равно никогда не будет со мной? Ну не любит он меня. Так тоже бывает. Лучше узнать это сейчас, чем жить еще много лет, надеясь непонятно на что. Сама виновата: самоуверенная, вбила себе в голову, что он тоже меня любит. И с чего только взяла?
А с другой стороны – я даже остановилась на месте от внезапной мысли: почему он вел себя так в школе: следил за мной, ревновал к другим, защищал и оберегал? В его словах отсутствовала всякая логика? Я настолько любила его, что все это мне казалось?
Но ведь взять хотя бы тот случай, когда мы сцепились с Андреем. Уже не помню из-за чего, кажется, из-за нелестной комсомольской характеристики, которую я написала ему. Характер у него, и в самом деле, был нелегкий. В тот раз он предъявил свои претензии – характеристика готовилась в военкомат и неприятности ему были не нужны. Я же твердо стояла на своем: переписывать не буду, и все тут. Слово за слово, мы сцепились.
Он бросился на меня и стал душить. Весь класс в полной тишине наблюдал за этим. В мгновение ока Егор подскочил и оттащил Андрея от меня. Не знаю, чем бы закончилась эта неприглядная история, если бы он не вмешался. Несмотря на то, что тоже считал, что я не права. Не мог так вести себя человек, полностью ко мне равнодушный. Он мне солгал? Но зачем? Или мог – он просто порядочный, а я принимала учтивость за что-то большее?
В любом случае я должна быть ему благодарна за самые чудесные воспоминания в моей жизни. Все они связаны с ним. Так всегда бывает при безответной любви? Ответная умирает со временем сама собой, а безответная – неиспробованная, остается в памяти как что-то чудесное.

5.
- Тебе было хорошо?
- Да. А тебе?
- Замечательно. Хочешь, я сделаю тебе эротический массаж?
- Хочу, но в другой раз, - он улыбнулся. – Боюсь, что остальные нас заждались.
- Ну и что? Пусть подождут.
- Не очень культурно с нашей стороны. Заняли спальню хозяев…
- Я думаю, они нас простят – каждую ночь ее занимают, от них не убудет.
Он не давал мне растянуть это удовольствие, насладиться исполнением наяву того, о чем я мечтала 13 лет. Тринадцать лет!
Я тоже встала, собирая разбросанную по полу и кровати одежду. Платье не мялось – еще один «плюс», иначе это принесло бы мне несколько неприятных минут. А вообще-то плевать. В любом случае все, кто находился в соседней комнате, уже обо всем догадались: слишком долго для дружеского разговора в рамках приличий, нас не было с ними.
Поправляя растрепанные волосы и щурясь от яркого света, мы с Егором появились к столу. Пьяные физиономии бывших одноклассников растянулись в ехидно-понимающие ухмылки. Старательно делая вид, что все нормально, ничего сверхъестественного не произошло, мы уселись на стулья.
Всеобщее внимание немного смутило. Но почему я должна прятать свои чувства? Детей мне с ними не крестить, скорее всего, я опять исчезну из поля их зрения еще лет на десять. Возможно, они все поняли еще в школе, и не только Егор догадался о моих чувствах к нему. У меня же все на лице написано: если люблю, то люблю, и не могу скрыть этого, как ни пытаюсь.
Слово, данное себе в день нашего единственного свидания, я сдержала. За семь лет я ни разу не позвонила ему. Потому я и не ходила на встречи выпускников – боялась, что увижу его и не смогу контролировать себя.
В тот вечер я похоронила мечту о нем и сдалась – помирилась со своим парнем и вскорости вышла за него замуж. Как и следовало ожидать, после свадьбы мы не перестали ругаться. Скорее наоборот, стали делать это гораздо чаще, с большим остервенением, доходило до рукоприкладства. Это была именно та – ответная любовь – когда и вместе плохо и врозь не получается. Несколько раз наш брак стоял на грани распада.
Вспомнила о муже, и настроение у меня немного испортилось – дома ждал скандал из-за позднего возвращения. Я не испытывала угрызений совести за то, что у меня было с Егором. Не то, что за семь лет брака я потеряла остатки совести, просто через столько лет неудачного супружества начинаешь смотреть на многие вещи по-другому. Духовной близости, связывающей членов семьи прочными узами, между нами не было. А только что я занималась любовью с человеком, которого любила, всегда любила, и знала, что никогда не пожалею о том что произошло, ни при каких обстоятельствах.
Через десять лет после той выпускной ночи мне казалось, что я защищена от него стеной прожитых лет. Как сильно я ошибалась! Стоило сложиться благоприятной ситуации и я позабыла обо всех своих клятвах забыть его. И если только он поманит меня пальцем, я пойду за ним – куда угодно, на каких угодно условиях.
Егор сидел рядом с Андреем и его женой. До меня долетел вопрос Маши, адресованный ему:
- Ну как там Ольга? Скоро рожать?
Отношения между бывшими закадычными друзьями были не те, что раньше, но все- таки достаточно близкие.
- Где-то через три недели. Сейчас на сохранении лежит.
Я и не знала, что она беременна. Так вот значит, почему он пришел один. За эти годы до меня долетали слухи о нем. Я знала, что два года назад он женился на Оле Тукташевой. Она училась в параллельном классе и считалась одной из самых красивых девчонок в школе. Тогда меня эта новость не просто удивила – убила наповал. Я не знала, что он симпатизировал ей. Как оказалось, еще в младших классах, его первая любовь. Что ж, первая любовь не забывается, это я знаю по себе. Если настоящая, то не забывается и не проходит, это не зависит от нашего желания. Наслаиваются другие сильные чувства, стабильные отношения, но избавиться от нее навсегда - невозможно.
Ольга была очень красива, куда красивее меня: точеное лицо восточного типа, миндалевидные глаза, длинные темные волосы, спускающиеся до самой поясницы. Казалось, что ее лицо и фигуру вырезал из слоновой кости искусный мастер. Куда там мне, с моей самой обычной славянской внешностью! Но ведь внешняя красота – это еще не все! Я хорошо знала, что внутри она пустая, как яркая бумажка от съеденной конфеты – тоже сама по себе красивая, но ни для чего не пригодная.
Так вот, что ему было нужно в этой жизни – красивая кукла, которая не может сказать и слова поперек. Я ошибалась: он не обманывал меня в тот вечер на холодной лавочке, я и его избранница отличались друг от друга как небо и земля. Я – жизнелюбивая, всегда смело бросалась в любой жизненный переплет, я не умела хлопать ресницами и вежливо делать умный вид осведомленности в тех вопросах, в которых ничего не соображала. Я не могла, как она, улыбаться всем подряд, даже если ненавидела этих людей. Я не боялась показать свои чувства и отстоять собственную точку зрения.
Неужели покорность и внешняя красота так много значат для него? Больше, чем живая душа? Будь я мужчиной, я бы не смогла жить с первой красавицей планеты, если бы мне не о чем было с ней поговорить, если бы она была инфантильная или насквозь фальшивая. Мне казалось, что он будет искать женщину по своему уровню, умную, с которой ему будет интересно. Но Егор считал по-другому. Что ж, о вкусах не спорят… В какой-то момент наши с ним взгляды стали отличаться. Возможно, в течение тех лет, которые мы развивались автономно.

Я вдруг остро почувствовала одиночество. Все разбрелись. Егор разговаривал с Андреем о своей Оле. Нашел время! Неужели это не подождет? Он и так полностью принадлежит ей. А я, как воровка, взяла немного того, что должно было быть моим, но по ошибке досталось другой.
Он не обращал на меня никакого внимания. Как будто между нами ничего не было… Я попыталась отвлечь его, что-то спросила, он ответил и вновь заговорил с Андреем.
- Пойдем? Мне уже пора.
- Да? Ну давай, пока. Я еще посижу.
- Проводи меня хоть до дверей, – теряя самообладание попросила я.
Он молча встал и пошел за мной в коридор. Я нарочито медленно стала одеваться. Он по-прежнему ничего не говорил.
- Мы еще увидимся?
Егор посмотрел на меня так, что я осеклась и пожалела о своем вопросе. Как на какую-то шлюху, требующую невыполнимого. Меня охватила безысходность. Так, наверное, чувствует себя нищий, просящий подаяние, когда ему отказывают. Но слово было произнесено, и я молчала в ожидании ответа. Ему пришлось заговорить, чтобы заполнить паузу.
- Да, конечно, на следующий год.
Несколько секунд я смотрела ему в глаза. Взгляд его, как всегда, был тверд: он даже не сомневался в своей правоте. Борясь с искушением залепить ему пощечину, ни с кем не прощаясь, я стремглав выскочила из чужой квартиры. Лифт вызывать не стала, спустившись по лестнице на пролет, остановилась.
Уходить не хотелось. Полчаса назад я испытала столько счастья, что казалась себе наполненной им под завязку, как воздушный шарик кислородом. Теперь опустошенная, как дырявый шарик, я была глубоко несчастна. Вернуться и сказать все, что я о нем думаю? Кому от этого станет легче? Ничего не измениться.
Единство, которое я испытала сегодня со своими одноклассниками – мираж, обман. Ни им, ни Егору я не нужна. Когда мы вышли из спальни, я видела по их глазам, что они знают, чем мы занимались и считают меня за дешевую девку, которая не упустит возможности переспать с кем-нибудь. Ну и пусть! Я не собиралась оправдываться перед ними или что-то доказывать. Все равно не поймут! Разве могут они знать, что такое настоящая любовь? Выстраданная годами, пронесенная через полжизни. Да, ровно полжизни. Когда женщина знает, что ее используют, что она для него – лишь приятное времяпрепровождение, пока его беременная жена лежит в больнице. Знает, и все равно идет на это, стараясь урвать хоть частичку любимого человека.
Я знала, на что шла, сама этого хотела. Я не настолько глупа и понимаю, что не нужна ему, он – мужик, ему все равно, кого… Все, что я себе вообразила о взаимной страсти – мои фантазии, далекие от реальной жизни. Я нужна была ему для удовлетворения минутной прихоти. Об меня вытерли ноги, и выбросили за ненадобностью.
С самого начала сегодняшнего вечера я догадывалась о том, что именно так все и произойдет. И даже пальцем не пошевелила, чтобы что-то изменить, подчинилась ему как марионетка. Строже чем я сама, никто не мог осудит меня. Но я ни о чем не жалела! В моей бурной жизни была только одна постоянная величина – Егор. Я столько лет ждала от него хотя бы одного поцелуя. И дождалась… О чем мне было жалеть?
Его страсть не могла быть поддельной. Или могла? Он хотел простого секса, все равно с кем? Неужели все мужчины одинаковы: могут имитировать вожделение из любви к самому процессу, а не к конкретной женщине, не испытывая к ней никаких теплых чувств?
Казалось, что у нас есть реальный шанс, все получится – мы будем вместе. Ревнивая до жути, я готова была согласиться на то, чтобы делить его с другой. Но никогда я не была ему нужна, как ни тяжело признаться себе в этом.
«Не сотвори себе кумира». Я нарушила заповедь, и это было моей расплатой. Я ведь любила не его. Я любила придуманный мною образ, который, возможно, был далек от истинного Егора. Для того чтобы полюбить именно его, мне нужно было узнать его внутренний мир. А такой возможности у меня не было. Но образ этот, который я сама создала, прочно связан был с Егором, оставшимся в этот вечер у Андрея и Маши. Возможно, узнай я его таким, какой он был на самом деле, ничего бы у меня к нему и не было, никаких чувств. И именно поэтому я люблю его, потому что не знаю, он для меня – человек без недостатков.
«Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Банально, но постулат, сформулированный еще двести лет назад великим Пушкиным все так же актуален. За двести лет ничего не изменилось. И никуда от этого не деться – я люблю, а он нет… Обычная история, в жизни всякое бывает.
Я шла по заснеженной улице без головного убора. Мороз щипал лицо и уши, дорожки по которым текли нескончаемым потоком слезы. Я этого не замечала, чувствовала лишь острую боль в области сердца...