Просто Мария

 
- …и он, представь, кааак ****, а потом эти **** **** и ****, Ну не *****? Это же чистое ****!!! Даже шифер пробило!..
Я прикрыла глаза, мне виделся белый песок и голубое море. Оно лениво лизало мои пятки, нам обоим это нравилось. Мы были довольны друг другом. Потянувшись за запотевшим бокалом, я улыбнулась проходящему мимо загорелому красавцу. Как-нибудь я покатаюсь с этим Аполлоном на яхте, пообещала я себе…
- Мария, дорогая, ты меня слушаешь? О чем ты думаешь?
Я вернулась к реальности. Ресторан. Романтический ужин. Точнее, романтическое пиво и романтические раки. Всё замечательно. Кроме этого идиота напротив. И тут у этого идиота напротив отвалилось ухо, громко плюхнувшись в бокал с пивом и затаилось где-то на дне.
- Да, Педро. Я слушаю тебя.
Точно идиот! Хоть бы подготовился по–человечески к свиданию. Я с улыбкой глянула в сторону сумочки, где лежал тюбик суперклея. Не дам. Только не ему.
- Так вот. Я им говорю…
Бла-бла-бла…Одновременно он пытался прикрутить ухо обратно, явно безуспешно. Я с трудом сдерживала смех.
Черт! Ноготь отвалился. Такой замечательный маникюр был. Я всплакнула про себя и незаметно приложила его обратно, пока никто не заметил. Нелегко мертвому косить под живого. Зато у этого придурка начал отклеиваться кончик носа, он висел, можно сказать, на сопле. Буквально. К тому же этот скрежет камня, который заменял ему сердцебиения… Меня всё это начало раздражать. Вот уже отваливается палец на ноге. Чертов суперклей…
Меня отвлек звонок по телефону. А когда я увидела, кто звонит, с удовольствием почувствовала, как прирастает ноготь и палец. Жутко приятное чувство. Я сорвалась в туалет, отвечая на ходу на звонок.
- Привет!
- Привет, как дела? Давно тебя не слышал…
Я смотрела на руку, которая начала слабо светиться.
- Я тоже рада тебя слышать! У меня всё хорошо, но хотела бы тебя увидеть…
- Да, да. Я как раз об этом…
В зеркале я увидела живое лицо.
- Помнишь, я давал тебе диск? Ну, музыку…Ты не могла бы вернуть? Я обещал одной знакомой… Она очень любит… И книгу… А ещё мне нужна та цепочка, что я тогда забыл у тебя. А то мама уже спрашивала…
Об плитку на полу тихонько звякнул злосчастный ноготь.
- Да, конечно отдам… А подставку для колец тоже отдать? А то мама волнуется, небось…
- Нет, ну что ты! Оставь себе. Я к тебе завтра заеду днем. Дома будешь?
- Может вечером?
- Нет, я занят…
Рука. Левая рука медленно отвязывалась от сустава. Я заворожено наблюдала, как расплетаются связки.
- Той знакомой меломанкой занят?
- Не начинай, прошу тебя. Мы же не муж и жена …
Я оперлась на стенку и стала медленно оседать на пол. Я разваливалась по частям. Появился резкий запах разложения. Терпеть его не могу…
- Да, буду дома. Заезжай. Пока.
В туалет вошла женщина из тех, что ягодки опять и с неодобрением посмотрела на меня. Или на то, что от меня осталось. Громко втянула полусгнившей ноздрей воздух, скривила и без того сморщенное смертью лицо. Я не осталась в долгу и также критически оглядела её, надо сказать, не самый удачный внешний вид. Ну что поделать? Так уж у нас, женщин, водится.
ОК, будем собираться. Вот нога. Приклеили. Рука встала на место как родная. Палец, ноготь, нос, ухо… А где моя родинка? Ах, вот же, укатилась под раковину. Есть. Споём мантру удачного охотника на слонов, позавчера женившегося на девушке из соседней деревни – оммммм, поглубже вдохнем и пойдем к придурку душить смех.

* * *

Я лежала на холодных камнях, слушая шум прибоя и думая о природе бытия. Ленивый поток никчёмных мыслей стелился где–то на самом дне сознания, не мешая любоваться луной. Желтое старушечье лицо в извечной депрессии глядело на меня с укором. Мне нравилось разлагаться под луной. В этом был какой–то мазохистский кайф.
- Пей, Мария.
Нам с Анхеликой нравилось разлагаться вместе. В этом был садистский кайф.
- Ну и дрянь же это! Как эта дрянь называется? Сам… Самбреро?
Анхелика с третьей попытки попала пальцем по надписи на бутылке и провела им по ней, читая по слогам.
- Сам-бу-ка. Вот! Эта дрянь – « Самбука»!
Палец остался на бутылке.
- Это всё сложно. Будет называться просто дрянью!
- Дрянь – это все мужики!
Определенно, я любила разлагаться в обществе Анхелики! Она прямо распространяла вокруг себя атмосферу, благоприятную для разложения. Я пшикнула освежителем.
- Выпьем за дрянь в широком смысле этого слова!
- И в глубоком!
Мы звякнули бокалами и опрокинули очередную порцию дряни. У Анхелики порция дряни начала просачиваться сквозь майку. Я сделала вид, что кашляю и ещё раз пшикнула освежителем. В дырочку над левой грудью подул ветер с неприятным свистом, вроде «всегда кока-кола», и я застегнула кофту.
- Ты бы хотела быть живой?
Этот вопрос я всегда ей задавала, достигнув определённой стадии опьянения. Она, как обычно, вздыхала и отвечала:
- А кто бы не хотел? Хотя пошло оно всё…
В этот раз её прервал громкий крик. Я вздрогнула. Анхелика на удивление быстро среагировала:
- Вот опять. Почему они всегда так вопят? Пугают народ честной!
- Никто не знает, дорогая. Вопят, а потом пропадают.
- Вопящие пропащие! Нет. Пропвоп…Нет. Вопроп… Нет…
Мы долго танцевали под луной, удирая от масляных волн, дразня свинцовое море, напоминающее мне Солярис.

* * *
Я бежала на работу, зная, что услышу очередной выговор от начальства, в виде тухло отрыгнутых призывов к работе, совместному строительству светлого будущего и прочей ерунды, чего я не стараюсь делать, отбиваюсь от коллектива и всячески подрываю честную репутацию фирмы в целом и начальства в частности. Вокруг меня также деловито шагали дамочки на разных стадиях гниения, кто-то при этом был удачно подклеен, кто-то не очень, показывая все внутренности окружающим, а иногда и их отсутствие. Мимо прошаркал бомж с улыбкой, как у героя романа Гюго. Где-то щёки потерял, подумала я. Навстречу шел молодой человек с довольно миловидной внешностью и большой дырой в животе в виде идеального круга. Я даже немного позавидовала той вертихвостке, которая так виртуозно отхватила кусочек свежего мяса. Прямо Сальвадор Дали в мини – юбке. Я улыбнулась этой мысли. Молодой человек улыбнулся мне. Так мило мы прошли мимо друг друга. Я обернулась, чтобы посмотреть, как дыра выглядит со спины. Чисто из эстетических соображений. Он тоже обернулся.
- Девушка, а где ваше сердце?
- Выкинула в окно. На Новый Год. По старой итальянской традиции.
- Кто же тот счастливчик, что стоял под окном?
Я вспомнила того счастливчика, умудрявшегося быть почти живым всегда. Навеки.
- Коллекционер сердец. Они у него в баночках лежат, на аккуратненьких полочках. Вы ему завидуете?
Он смутился.
- Нет.
…Мы не пошли на работу. До вечера мы говорили обо всем: о живых, о друзьях, о море, о небе… Мы смеялись, а потом плакали, тосковали, улыбались, смущались, спорили, соглашались. Наши мысли бежали рядом, а потом, изменяясь, сталкивались, высекая красные искры вопросов. И мы наперебой пытались на них ответить. Затем вежливо умолкали, пытаясь выслушать другого.
- Хуан Карлос, а ты бы…
Я запнулась. Впервые я задавала этот вопрос в трезвом уме трезвому человеку.
- …а ты бы хотел быть живым?
Он хитро посмотрел на меня.
- А ты?
- Знаешь, может это звучит как бред, но я думаю, это всё, вся эта смерть, вроде сна, очень страшного, из которого пытаешься проснуться, а на самом деле засыпаешь ещё крепче, с каждой попыткой уходя на уровень ниже и притягиваясь ближе к земле, в сырое равнодушие… И не знаешь, как проснуться…
- Может это и есть жизнь? Может она такая, мы же не знаем? А то, что ты называешь жизнью есть смерть?
Я хохотнула. Killing me softly…
- Тогда я жажду смерти!
А потом вышла луна, и я подумала, насколько интересно будет с ним разлагаться? Он как будто услышал мои мысли, резко повернулся ко мне и посмотрел в глаза. Потом на брови, нос… Мне тоже было интересно рассмотреть его лицо. Особенно губы. Мне нравились его губы. Ему мои тоже. А как нашим губам нравились губы напротив! Их просто притягивало друг к другу. Мы дали им волю…
Вдруг стало светло, как днем. Я с удивлением начала озираться по сторонам, чтобы понять, откуда свет. Свет шел от него, разгораясь всё ярче и слепя глаза. Я открыла рот. Он стоял в таком же шоке, как и я, и показывал на меня пальцем. Я тоже светилась. Радужное счастье заполняло меня, начиная от ног, и медленно поднималось выше и выше. Я видела эту радугу в нем. Вот она уже на уровне пояса, вот уже по грудь! Я не могла молчать, эмоции переполняли меня. Откинув назад голову, я развела руки в стороны и закричала. Со всей силы, на какую была способна. Я кричала, и мне казалось, что нет ничего прекрасней этой песни счастья. Я слышала его крик, радуга вырывалась из наших ртов, уносясь к луне, которая улыбалась, любуясь нами. Это было так красиво. Я почувствовала горячую дорожку на щеке, в груди торопливо застучало. Мы поднялись над землей, освещая улицу белым светом и окрашивая мир в цвета. Всё приобрело осмысленность, мир ожил, играя цветами, словно перебирая полированные шарики в гигантской руке судьбы. Я поняла, я, наконец, всё поняла! Крик торжества и радости, счастья и любви, восторга и удовольствия выплёскивался на могильное спокойствие. Прохожие с интересом смотрели на нас, кто-то даже делал ставки на то, что будет происходить дальше. Неведомая сила поднимала нас над крышами цветного города, и мы кричали все сильнее…
…И тут возникла боль. Я сначала не поняла где. Она все усиливалась. Я начала кричать от боли, мне стало обидно, что такой прекрасный момент испортился этой болью. Открыв глаза, я увидела яркий белый свет, но он исходил не от меня, источник был где-то вовне. Может, я даже плакала, потому что все расплылось перед глазами. Я видела какие-то цветные пятна, постоянно перемещающиеся, как в калейдоскопе. Вспышка боли опять заставила меня закричать, но теперь я могла её локализовать. Она была где-то в районе моего зада. Я попыталась посмотреть туда, хотя тело отказывалось слушаться. Пораскинув мозгами, я поняла, что вишу в воздухе, причём вниз головой, что-то сдавливает мои лодыжки, и кто-то очень сильно бьёт меня по заднице… Стоп!
Эй, чувак, ну-ка убери свои грязные лапы от моего зада!!! Мамааааа!!!...