Шишок

Шишок

(весёлый, забавный и интересный)

Шишок - так ласково любила называть своего супруга Татьяна. Её муж Сашка был славный малый. В работе огонь, на разных собраниях всегда душей просто горел, и дома у него всегда всё было при деле. Татьяне с ним жилось хорошо, легко и радостно. Радовалась она, что повезло ей с мужиком, на зависть другим бабам.
Шишок был не в пример своим сверстникам, многие из которых попросту спились и превратились в тупых колдырей. Замечала правда Сашкина жена за ним иногда кое-какие странности, особенно по пьянке, да всерьёз их просто не принимала, а всё радовалась, что в запой не уходит, да деньги домой приносит и не дерётся, как мужики у её подруг.
Сашка, правда, иногда тоже хорошо расслаблялся. Но глупостей никаких по пьяному делу не делал, решений сгоряча старался не принимать. А уж если что и надо было решать, так он всё всегда два раза взвесит и ещё четыре раза потом обдумает. Вот только один недостаток у него присутствовал. Как только выпьет немного, не в веселье его тянет, а в кручину заносит, мысли в его голове сразу роятся совсем не по теме. Тогда ни жена не может понять, ни друзья. Он либо молчит как церковная мышь, либо вопросы задаёт разные, на которые, не то, что сам, а вообще никто ответить не может. В философию его начинает закидывать…
Сидит он, к примеру, и пытается разобраться в своём уме. Вот почему, все разборки и перевёрсты обычно в крепком подпитии происходят? А? А потому, что не понима-а-а-ют люди друг друга… А раз не понимают, то тут и начинается противостояние. В итоге или чувства через край переливаются, либо им предел наступает, и понеслась… Всё это, и философией-то не назовёшь - так, бытовуха. А ведь есть вещи, и посерьёзнее.
Думает он, бывало думку долгую и тяжелую. Вот для чего он де, живёт-то? Что родился - да. Здесь всё понятно. Мама родила, и всё тут, и никуда не денешься. А вот живёт для чего? Зачем? Может быть, для того, что бы людям добро делать? А то зла вон сколько много? Ведь ничего же в природе просто так не происходит, всё в ней со смыслом делается. Вот дым из трубы идёт, молекулы всякие разные и же с ним вылетают. А почему? А всё потому, что крестьянин замёрз и печугу решил истопить. Вот вода в реке течёт. Набралась она где-то в верховьях, деваться ей некуда, и течет река в море океан. Да и мне, однако, тоже деваться некуда, жить надо мне дальше… точнее, доживать остаток жизни, ведь не стреляться же, если представилась такая возможность, как пожить на белом свете. Вроде бы радостно должно быть на душе от таких мыслей, да вот грусть печаль почему-то одолевает. Может потому, что слишком уж быстро, она, жизнь эта проходит, да всё как-то мимо и мимо. И жить с каждым прожитым днём остаётся всё меньше и меньше…
Как-то страшновато Сашке становилось и уж больно невесело, самого себя прямо так жалко, жалко вдруг сделалось. Хочется ему на земле след после себя оставить, да ни какой-нибудь, а непременно хороший.
 
Так он и стал с этими мыслями жить дальше. И чем он старше становился, тем больше эти думки у него времени отнимали.
Идёт он, бывало по какому делу, да задумается дорогой. Потом, малость отвлечется, а мысли у него в голове собьются и остановятся…, так он и забудет, и за чем шел-то.
- Во, дела! - удивлялся про себя Сашка.
И вот, со временем, тяготить это стало его супругу Танёну. Подумала она, подумала да и решила в гости пригласить деверя Федула.

Федул был мужик простой, прямой и конкретный. Любил в жизни четкость, правильность и определённость, как он и сам говорил, когда-то служив на флоте, где никакая философия была неуместна.
Подговорила его Танёна, прейди де отче, да разберись с мозгами у моего мужика, обрасопь де их, окаянных, поставь на место, пока из ума весь не выжил да не вывернулся.
Федул и вправду пришел под вечер с бутылкой, да не водки, хоть сам и пьян был, а веретённого масла.
- Ой, батюшки!? - всплеснула руками Танёна. - Да не уж-то веретённое масло пить будете?
- Да зачем же пить-то? - загадочно недоумевал деверь. - Ты чего это молотишь-то матушка?
Он молча встал, крякнул, нашел рычаг, коим входную дверь с петель не спеша свесил, обильно полил маслом петли из бутылки, а потом притвор опять точно на место определил.
- Что бы, не скрипел окаянный - сказал он определённо.
- А то душу к разговору никак не расположу, не может моя душа говорить, когда притвор со скрипом отворяется - заключил Федул, твёрдо стукнув кулаком по столу.
- Так, дело-то, в чем? - переспросил он Танёну, и та понятливо махнула рукой в сторону мужа.

- Сашок - вот живёшь ты и живи, любишь жену и люби, пока любится и живётся, и не затуманивайся и не заморачивайся разными и ненужными тебе думками. Кое тебе дело, что после тебя будет? Не всё ли одно, что люди потом про тебя скажут? А люди-то всякое наговорить могут, и плохое и хорошее. Кому ты, и каким боком понравился, а могут и забыть вовсе. А ты живи, пока живётся, и шабаш! Живи, да не забывайся. А то будет, как у того ёжика, который жил, жил, да забыл, что дышать надо было, да и издох. Или как твоя машина, ей бы по ровному месту ездить, а ты её на сухой песок загнал, не для неё видать такая дорога, вот автомобиль и встал. И вся, недолгая. Не надо бы человече думать, о чем, не следовав. Жисть, она и есть жисть - решительно заключил Федул, опять зачем-то стукнув кулаком по столу. - Будь весёлым, забавным и интересным по жизни, таким, каким тебя жена любит…
После деверь, ещё раз стукнув кулаком по столу, вежливо откланялся, и вышел во двор, как он подумал - с выполненной миссией.
А у Сашки после этого в голове всё вроде бы, как и наладилось…

Андрей Днепровский - Безбашенный.

  6 сентября 2002г