Губитель капитанов

Отрывок из романа «Мёртвые собаки»

Баржа, на которую легкомысленная судьба забросила Юру, ожидала разгрузки. Эта посудина была приписана к Находкинскому морскому порту, что находится на самом юге восточного побережья страны. Команда этого судна впервые совершила свой рейс на Крайний Север.
Определившись в каюте, Юра, как уже опытный северянин, решил устроиться потеплее, что на Чукотке означает только одно - быть всегда поближе к печке. Исходя из этих соображений, он приволок откуда-то с берега ржавую буржуйку и несколько звеньев жестяных труб.
Баржа с осадкой под самую ватерлинию была загружена взрывчаткой. Капитана этого плавучего средства, за его юный возраст, вся команда называла - Шуриком. До этого рейса он имел лишь куцый опыт по перевозке самых безобидных грузов, и, запуганный различными инструкциями, переживал ужасно. Учуяв неожиданно возникший запах гари, капитан Шурик побледнел, но нужно отдать должное его мужеству, он тут же бросился на выяснение причин неминуемой катастрофы. В каюту он влетел в тот самый момент, когда Юра, щурясь от жаркого пламени, не спеша, всунул в топку очередной патрон взрывчатки.
В этом месте, для развязки ситуации, мне необходимо дать дополнительные пояснения. Каждый северянин, а таковым Юра себя и считал, отлично знает, что аммонит, а именно им и была загружена баржа, является великолепным топливом. Горит он жарко, и достаточно долго, выделяя при этом едкий смрад. Взрывается он, и с огромною силой, только при воздействии на него детонирующей волны, создаваемой дополнительными устройствами. Этих сведений о столь миролюбивом характере вверенного ему груза ни одна из инструкций капитану Шурику не сообщала. Со скоростью, значительно превышающие возможности тепло одетого человека, капитан Шурик пронёсся по палубе и бросился в ледяное крошево лимана.
Юра, несколько удивлённый столь поспешному исчезновению своего начальника, решил, что наступил час обсудить с ним свои служебные обязанности. Но своего командира он отыскал лишь с помощью морского бинокля, когда бравый капитан, перекрыв все мыслимые рекорды в плавании, выходил на старт для посрамления чемпионов в беге по сильно пересечённой местности.
  Вскоре Юра навестил своего юного начальника в больнице, где тот проходил курс лечения от воспаления лёгких.
- Ты Шурик не бухти! - переступив порог, сказал он ему. - Вот отходишь три года в каботажке, дослужишься до капитана дальнего плавания, в загранку пойдёшь! Набьёшь карман бонами, вернёшься на сушу, все девочки твои! Лежишь себе, пивко потягиваешь, в потолок поплёвываешь! Житуха!
За неимением ничего более подходящего, Юра принёс с собою в больницу бутылку вонючей вьетнамской водки, которую для простоты все называли "Хо-ши-мин". Она несколько смягчили последствия, но, тем не менее, Юра вскоре переместился под начало опытного "морского волка", украдкой отмечающего в своём календаре дни оставшиеся до пенсии.
Старый капитан поклялся страшною клятвой, что из этого негодяя (таким ему представили Юру), он за короткое время сделает образцового моряка. Текст этой клятвы я умышленно не привожу, так как с морского языка на литературный, он переводу не поддаётся, а в оригинале звучит весьма оскорбительно не только для музыкального слуха моего интеллигентного читателя, а также и для всех прочих "сухопутных крыс".
Едва устроившись на новом месте, Юра, возвращаясь с увольнения, прихватил со стоящего борт о борт сухогруза, груженного мясом, пару туш баранины. По слухам, зная о крутом нраве своего нового капитана, он решил их пока припрятать. Наиболее подходящим для этого местом ему показался якорный клюз, и он бережно опустил в него свою добычу. Занятый своими делами Юра, к сожалению, не нашёл свободной минуты, чтобы перепрятать свой трофей поближе к камбузу.
Между тем, судно отчалило от пирса и стало на рейд. Капитан не в меру прокуренным и пропитым басом прорычал в мегафон:
- Отдать якорь!
Цепь пошла и выволокла на своих звеньях чей-то позвоночник с болтающимися на нём переломанными рёбрами. В горле у капитана что-то забулькало, лицо покрылось зелёными пятнами, он захрипел, схватился за грудь и рухнул на палубу. На берег его списали вместе с Юрой.
Из Петропавловска-Камчатского Юре нужно было, как-то добраться до порта Находка, где он имел намерение устроиться матросом в торговый флот. Попутных кораблей пока не было, и он ожидал оказии. Ночью в бухту вошла атомная подводная лодка. Кто-то из команды заболел. Ему срочно требовалась хирургическая операция, и потому лодка всплыла. Как Юра выяснил, подлодка, после выполнения боевой задачи, двигалось на свою базу в Большой Камень. Эта база расположена недалеко от Владивостока и потому рейс был почти попутный. Так как решение любой задачи всегда зависит от полноты налитого стакана, Юра вскоре оказался на борту субмарины. Через пару суток он мечтал окунуться в прогретые теплым солнцем воды Амурского залива. Лодка вышла в открытое море, и при очередном сеансе связи на неё поступил приказ - выйти к берегам Америки, залечь на дно и нести там боевую вахту. Возможно, что изменение курса были предпринято военным командованием, для того чтобы запутать разведку врага или же в том были совершенно иные причины, этого я не знаю.
       Лодка пролежала на дне почти полгода. Чтобы не сдохнуть там со скуки, Юра чистил гальюны, помогал корабельному коку на камбузе, и драил трапы. После всплытия он вдруг заметил, что морская романтика его покинула совершенно.