Глава 3. Детство, отрочество, юность Дмитрия Сафарина

На шее светится бечевка
Постмодернистским нимбом серым,
За левым плечиком хрычовка -
В пробирке взращенная вера.
 П.Г.Солина


Это началось еще во времена рваных брюк и разбитых коленок. В тот раз они играли в Шерлока Холмса. Распределяли роли. Кто будет сыщиком, все знали – герой в таких компаниях обычно один. Осталь- ные роли тоже быстро разобрали, только профессором Мориарти никто быть не захотел. Каждый крикнул: «Чур, не я!» - и дело застопорилось.
«Я буду Мориарти!» - вызвался вдруг Дмитрий.
Стоял такой галдеж, что сначала его не услышали, и ему пришлось повторить: «Я буду Мориарти!»
Теперь его услышали и замолчали. Все разом. В компании его уважали, и он мог бы быть Холмсом, если бы захотел. Но Дмитрий, тогда еще Димон, никогда не лез в герои. Он предпочитал быть «серым кардиналом» или «богом из машины», хотя, конечно, даже не представлял себе, что это так называется. Теперь он обнаружил, что роль главного злодея тоже может быть интересной. Он побывал всеми возможными врагами, включая зомби, монстров и бандитов (пока бандит не стал положительным героем). Бандитов он играл особенно охотно, потому что именно тогда его отец начал неожиданно много зарабатывать. Благосостояние их семьи увеличивалось с каждым днем, а источник его был Димону неизвестен. Но он догадывался, и догадывался, по всей видимости, правильно. Изображая очередного бандита, он, как бы тривиально это не звучало, просто хотел быть похожим на папу.
Позднее, уже во ВГИКе на режфаке, он вспомнил как-то детство и задался вопросом, почему ему так нравились роли антигероев. Придумав штук десять вполне правдоподобных, но взаимоисключающих теорий, он бросил это дело.
Ясно было только то, что ему льстило уважение друзей, смешанное со страхом непонимания.
Димона не боялись - его побаивались. Чуть-чуть. Но он это чувствовал и делал все, чтобы сохранить такое отношение к себе. Он изменил характер своей роли. Его злодеи никогда не были жлобами или психами, которых победить – раз плюнуть. Димон делал их умными и изобретательными, и зачастую герой побеждал только потому, что он герой. Димон поддавался, не чувствуя при этом себя уязвленным, просто признавая право добра на победу. Единственное, чего он не позволял, это унижать себя, каждый раз отвоевывая для своего персонажа право уйти достойно.
В период полового созревания Димон, уже окончательно и бесповоротно ставший Дмитрием, выяснил, что имидж антигероя действует на большинство девушек магнетически. Они липли к нему, как мухи к висящей полоске скотча – одна за другой и одна на другую – так что Дмитрию оставалось только выбирать. А когда прошли прыщи, оказалось, что ему еще и с внешностью повезло. Однокурсницы прозвали его «димонической личностью» и наперегонки пытались осчастливить. Дмитрий не сопротивлялся этим попыткам и покорно был счастливым от недели до месяца с каждой.
Он не путался в своих романах только потому, что даже не пытался в них разобраться.
Правда, один раз у него закружилась голова. Когда очередная подруга дала ему по морде.
Они познакомились донельзя банально: на дискотеке под нудноватую балладу Red Hot Chili Peppers. Миниатюрная шатеночка в джинсах и красном топике держала между средним и указательным пальцами сигарету и болтала с тремя парнями. Дмитрий взял ее за руку и увел танцевать. На следующий день, пригласив девчонку в кафе, он рассказал ей трогательную историю о том, как его не любили родители и ему пришлось убить сначала маму, потом папу... Как он прошел колонию для несовершеннолетних и встретил там одного парня, который помог ему изменить свое отношение к миру... Какой у него сейчас сложный период: он живет на содержании у богатой мадам, но хочет найти работу и избавиться от этой зависимости... А пока учится на деньги этой женщины... во ВГИКе, на режфаке.
Девчонка, конечно же, повелась. Дмитрий по опыту знал, что на такие истории девчонки ведутся, как миленькие – какая-то генети- чески заложенная дурь. Встречались они, правда, недолго. По край- ней мере, Дмитрий еще не был готов с ней расстаться, когда произо- шла катастрофа. Его подвел автоответчик.
Это был их маленький ритуал: они всегда вместе прослушивали автоответчик в квартире Дмитрия, которую он снимал якобы на деньги своей богатой покровительницы. Подруга была страшно ревнива, и он придумал это совместное прослушивание автоответчика исключительно для ее успокоения, всегда притворно сокрушаясь по завершению ритуала, что у нее-то автоответчика нет, а ему рога тоже совер- шенно не к лицу.
Дмитрий был предусмотрителен. Он не давал телефон этой квартиры другим девицам, которым теперь приходилось выцеплять его через друзей. Зато он всегда включал автоответчик со спокойным сердцем. И все-таки просчитался.
Однажды между сообщениями приятелей о намечающихся тусовках и просьбами перезвонить по очень важному делу, (видимо, нужны были деньги), громом небесным прозвучал голос его матери: «Дима, ты придешь к отцу на день рождения? Позвони пожалуйста, чтобы я знала».
По тому, как изменился взгляд подруги, Дмитрий понял: сейчас будет пощечина. И не угадал: это оказалась не пощечина, а смачный удар в глаз. Со всей дури, как говорится.
Вот тогда у Дмитрия закружилась голова и поплыли мысли, а когда он очухался, девчонка уже хлопала дверью.
Впервые в своей жизни он оказался перед задачей вернуть подругу. И провалился с позором. Девчонка оказалась насквозь принципиальной - не реагировала ни на одну приманку. В конце концов она нашла себе нового парня и Дмитрию пришлось стушеваться.
Тогда он повадился ходить в бильярд. Унимал уязвленное самолюбие, обыгрывая, обыгрывая и обыгрывая без конца. Дмитрий зарабатывал в этих схватках кучу ненужных денег, которые немед- ленно тратил на выпивку для приятелей. Он играл, чтобы выигрывать, но это ему быстро наскучило бы, если бы не появился Жорик.
Они были, что называется, антагонисты. Один – русый, зеленоглазый и, как бы неправдоподобно это ни звучало, рыцарь на- шего времени. Настоящий положительный тип. Второй – жгучий брюнет с нахальным голубым взглядом, шалопай от носков «гриндерсов» до характерной двойственной улыбки. Дмитрий сорил деньгами – Георгий питался в долг, чтобы два раза в неделю сыграть партию в бильярд. Скоро Дмитрий предложил Жорику переехать к нему, и они стали неразлучной парой. Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза... (далее см. А.С. Пушкин, «Евгений Онегин», гл.2, XIII). Общими у этих двоих была только их молодость и, пожалуй, харизма. Но людей они привлекали к себе разных и из-за «сфер влияния» никогда не ссорились.
Дмитрий, конечно, был ярче за счет своего антигеройского имиджа, для поддержания которого он обязательно хотя бы раз в две недели устраивал какой-нибудь перфоманс, редко не заканчивавшийся неприятностями для всех, принимавших в нем участие.
Сидит, например, Жорик за компьютером, спасает мир от очеред- ных монстров, дробя им черепа и заливая хорошо прорисованные улицы Города виртуальной кровью. Он уже почти... но хлопает дверь, вваливается Дмитрий и торжественно произносит: «Человек человеку – смерть. Нужен третий».
Тут же вызванивали третьего или третью и выезжали искать подходящую местность для перфоманса. Когда место будущего действия находилось, начиналось представление.

Сцена первая:
Девушка в красном платье и темных очках сидит на скамейке. Солнце облизывает ее, она облизывает мороженое. Дмитрий выходит из близлежащего магазина, тоже в темных очках. Он приближается к девушке слева, накидывает ей на шею веревку и садится рядом. Девушка не обращает на произошедшее никакого внимания: она сосредоточенно поглощает мороженое.
Сцена вторая:
 Из-за угла дома, находящегося напротив через дорогу, появля- ется Георгий. Девушка привстает, поднимает руку, чтобы помахать, но сразу же опускает. Ждет. Снова поднимает и машет. Георгий замечает ее и подходит к скамейке. Они обнимаются, и он спраши- вает:
- Ну, колись, как дела?
Следует ответ:
- Нормалек, смерть, как всегда, пришла слева.
Он понимающе кивает. Девушка закрывает глаза и декламирует:
- Две есть лопатки,
 каждая так дорога.
 В сущности - кости.
- Тогда пока, - говорит Георгий. Они снова обнимаются, причем девушка в красном перекидывает веревку со своей на его шею и ухо- дит.
Сцена третья:
Только теперь Георгий «видит» Дмитрия, они жмут друг другу руки, и Дмитрий спрашивает:
- Как дела, кореш?
На что Георгий, конечно же, отвечает:
- Нормалек. Смерть, как всегда, стояла слева.
Дмитрий удаляется к ближайшему ларьку и возвращается с двумя бутылками пива. Они молча выпивают каждый свою, ставят их рядышком под лавку, потом прощаются. Георгий говорит:
- Ну, бывай.
Снимает веревку со своей шеи, надевает на шею друга и довольно сильно затягивает. Потом уходит.
Сцена четвертая:
Дмитрий остается один. Он падает на лавку и прокусывает заготовленный заранее пакетик с краской, давая ей вытечь красной струйкой изо рта.
Сцена пятая:
Кто-то самый нервный вызывает милицию и Дмитрию приходится долго объяснять, почему это все-таки искусство, а не хулиганство.
Сцена шестая:
Дмитрий ночь напролет распевает рок- и поп-хиты на все отделение милиции, но ему не удается как следует наказать этим стражей порядка, поскольку ни голосом ни слухом его природа не обидела.
Сцена седьмая:
Дмитрий и девушка, снявшая к этому времени свое красное платье, лежат рядышком, отдыхая от любовных игр, и он в который раз выслушивает от нее слово на букву г.
«Гений».

В таком стиле Дмитрий развлекался, в таком же стиле он создавал свои первые фильмы несколько лет спустя, уже после того, как Георгий - верный друг Жорик - перестал звать его «Димка-Дефлоратор». Такое обращение звучало только на их дружеских междусобойчиках, и это был единственный случай, когда Дмитрий позволял называть себя уменьшительным именем.
С Георгием что-то происходило, но Дмитрий, не привыкший обращать внимание на кого-либо, кроме себя, заметил это только тогда, когда остался без своего друга-антагониста.
Георгий с раннего детства зависал по разным секциям, связанным с борьбой. Он часто употреблял в разговорах все эти ко- роткие, рубящие воздух словечки: кэмпо, кунгфу, дзюдо и прочие в том же роде. Когда у него умерли родители и начались финансовые проблемы, ему пришлось бросить занятия ради работы. Но появился Дмитрий и, со свойственной ему широтой жеста, предложил Георгию черпать средства из его кошелька. Они оба не знали, что это было начало конца их «двойственного союза», гармоничного, как бутерброд из белого хлеба и черной икры.
Однажды на занятиях Георгия кто-то заметил, выделил из прочих и куда-то пригласил.
Георгий исчез.
Дмитрий не особенно утруждал себя поисками, просто переделал комнату Жорика под «кабинет», в котором мог часами сидеть на крутящемся кресле, покуривать травку и играть с жалюзи.
Как-то раз они все-таки встретились. По иронии судьбы – в том же клубе, за тем же бильярдом, что и в первый раз.
Был разговор ни о чем, в котором Георгий выступал скорее слу- шателем, чем рассказчиком. Была попойка с закосом под безбашенное студенчество. Была головная боль наутро – последнее, что их объе- диняло. И больше ничего не было. По крайней мере, до того момента, как Дмитрий вляпался в неприятности, а Георгий вытащил его, не пожелав, впрочем, заняться вызволением бывшего кореша собственной персоной и послав вместо себя девушку.
Девушку Ждану, которая оказалась вполне симпатичной стервой и идеально совпала с образом главной героини задуманного Дмитрием «ну чисто коммерческого» фильма. Дмитрий решил, что она обяза- тельно будет сниматься у него, и, как всегда, добился желаемого. Судьба снова не сделала даже попытки отнять у него приглянувшуюся игрушку. Что ж, к этому он привык.