Детям, погибшим в Беслане, посвящается

Они сидели в зале, маленькие, запуганные. Камера пробегала по неровным рядам спин в потускневшей от ужаса парадной одежде, покупка которой столько радости когда-то доставила малышам.
Ни бега, ни радости, ни беззаботного детского смеха… нет ни одной любопытной рожицы, жаждущей знаний. Только страх, страх и ужас.
Покрывшиеся толстым слоем пыли розы среди обшарпанных стен… когда-то нежно-розовые, радующие взгляд, наверное, гордость преподавателей. Кто бы подумал, что они отдадут свои лепестки голодным запуганным детенышам.
Но гнетущая тишина была недолгой… Грохот взрыва, рушащиеся стены… жужжание многочисленных роев пуль. И стайки бегущих ребятишек, быстро редеющие, застревающие в дверных проемах.
Из толпы, окружающей школу, вырывается группка людей… и вскоре возвращается. Невозможно описать сидящих у них на руках существ: все еще расширенные от пережитого ужаса глаза, скрюченные изможденные тельца, полуобморочное состояние. Разве они все еще дети после этого?
Я сидела еле сдерживая слезы… я, не обронившая ни слезинки на похоронах самого близкого человека. Ну разве могут называться людьми твари, поднявшие руку на детей, на самое чистое и невинное, что есть в этой грязной жизни.

По две алых гвоздики на каждую маленькую могилку…
только никакие цветы не покроют весь ужас пережитого. Что мы делаем с детьми?!
Минута молчания…