Целующимся в метро

I.

...Вы знаете, есть у меня подруга, которую бесят открытые проявления чувств. Проще - когда кто-то целуется в метро. Она вывела целую систему, по коей выходит, что поцелуи на людях безнравственны, пошлы, вульгарны и негигиеничны.
...Правда, мне это все говорилось лишь единожды. Потому что ее мысли я читаю быстрее, чем с ее губ успевают сорваться слова. Она знает об этом. И когда после длинного возмущенного монолога, прозвучал мой короткий комментарий... Она даже не обиделась...
..."Кто же виноват, что у тебя этого нет?" В переводе на человеческий: они не виноваты, что ты завидуешь. "Да, завидую", - призналась она с таким вызовом в голосе, что мне на другом конце телефонной волны осталось только улыбаться, - "Завидую. И что тут такого?"
...Ничего. Ничего, конечно, "ТАКОГО" в этом нет. Просто, стОит мне увидеть влюбленных в метро, становится грустно. И только.
... Зависть - это когда хочется иметь то, что есть у других. Едали мы уже от этого пирога. Он черствый и начинен полынью.
...А мне становится лишь грустно. Словно, кто-то, раздавая подарки, позабыл о тебе. И не от злости, не в наказание, а потому что много подарков и много одариваемых. И к концу праздника твой обязательно отыщется. И обоим вам станет неловко - и тому, кто, наконец, подарил, и тому, кто все-таки получил свое.
...А пока ты сидишь, смотришь на счастливые улыбки соседей и знаешь, что ни за что не окликнешь дарителя. Не из гордости, а просто потому, что кто-то уже потянулся за своим подарком, и следующие радостные лица уже мелькают в очереди, а ты - не охваченный - вроде как, укор их нетерпению и счастью...

II.

 Всё равно, что оказаться на другой стороне линии фронта. В самом тылу неприятельской армии.
 Но только вот нет никакой армии. Хотя может и есть, только это армия в одного человека. В одного человечка, чьё сонное дыхание на твоём плече – это нечто из области невозможного счастья. И назад уже никак.
 Прошлое становится наскальным рисунком – историческая ценность неоспорима, но актуальность сомнительна. Его уже нет.
 Просто нет, и не объяснить этого тем, кто остался там. Бывшим однополчанам, которые в глубине души считаются тебя перебежчиком.
 И правы по сути. И не поймут тебя, пока сами не дезертируют. И смотришь ты на них не сверху и не снизу, а глаза в глаза. Глаза в глаза чужой цивилизации.
 Не с ними. Без них.
 И проще становится писать в рифму, и тяжелее в строчку. И невозможно становится исчезнуть из дома на несколько дней, вот так, неожиданно, по наитию. И нестрашно захлопнуть дверь перед всем миром. Потому что опора за твоей спиной твёрже камня и мягче луговых трав... И потому что это банально.
 Банально, просто и обыденно.
 Только самые важные вещи они, по природе своей, очень просты. И невероятно банальны.
 ...Я спускаюсь по эскалатору из душного зноя в прохладу подземелья. И натыкаясь взглядом на целующиеся парочки, улыбаюсь.
 Мы союзники, которым нет дела друг до друга. И до всего мира. Дело есть только до вот этого дыхания от дыхания, прикосновения от прикосновения своего человечка.
Армия предателей Её Величества Одиночества.