Испытательный срок

Голландская практика


Самое приятное время для меня было - раннее утро.
 Я спускалась на кухню, где меня ждали мои подопечные голландские кошки - мама и дочь. Раскладывала по мискам еду и выставляла во двор. Заваривала себе чай и нежась в утренних, лучах солнцах, наблюдала за кошачьим завтраком.
 Удивительное дело, кошки никогда не путали своих мисок, хотя они абсолютно одинаковые. Едва я успевала выставить посуду с едой, как в то же мгновение со всех концов двора из всевозможных щелей собиралась стая соседских котов, пытая прорваться к манящей запахом еде.
 Котов бездомных, а также голодных в Голландии нет. Каким образом они узнают, что именно здесь и именно в это время начинается утренняя трапеза?
Да и кормят всех одной и той же кошачьей едой. Но с чужой тарелки вероятно вкуснее.
 Коты всех мастей и пород, с ошейниками и колокольчиками на шее устраивают целое представление, не отводя пристального взгляда от уменьшающейся еды в мисках. Они одновременно отгоняют соперников и сантиметр за сантиметром приближаются к вожделенной пище. Но девочки мои едины, ощетинившись защищают свою территорию.
 Хотя замечаю, что младшая, судорожно быстро проглатывает свою порцию, тут же заскакивает на забор, наблюдать за побоищем.
 Самые сильные и здоровые расхватывают и растаскивают миски по углам, остервенело гремя железной посудой по каменному полу, вылизывают остатки.

 Помимо двух кошек у меня на хозяйстве, пара золотых рыбок, запущенный миниатюрный садик и дом из четырех комнат. И самым главным объектом моей заботы является семидесятилетний бывший музыкант.

Утреннее представление едва заканчивалось, как начиналось другое. Со второго этажа я слышала дребезжащий то ли стон, то ли скрип Эдгара:
-Таня, мюсли!
 Я тяжело вздыхаю, беру поднос с завтраком и иду на второй этаж.

 А как все хорошо начиналось!
 Эдгар мне показался довольно бодрым молодящимся старичком. Он чем-то походил на Смоктуновского. Высокий, худощавый, такие же красивые с длинными пальцами руки. Продолговатое лицо, острая лысина. На затылке курчавились седые волосы, совершенно неприличной длины, для столь почтенного возраста. Одним словом - богема!
С начала моего приезда, он был довольно активен. Ежедневные прогулки, раз в неделю оздоровительная физкультура с такой же возрастной группой, массаж, дирижерство любительского оркестра, один ученик, бильярд. Каждый день у старика был расписан.
 И как оказалось, у меня теперь тоже. Помимо магазинов, сада, дома, кухни, кошек и рыбок я, еще везде и всюду должна была сопровождать его.
Меня это не тяготило. Напортив, я была рада встретиться и познакомиться со всеми с кем общался мой хозяин.
Но день за днем, старичок мой, сникал все больше и больше. Я не могла понять, в чем причина.
 Месяц назад, его покинула последняя жена, оставив разоренное гнездо в виде полупустых комнат. Но этот дисбаланс мы восстановили в первую же неделю моего приезда, отправившись в мебельный магазин. Как и следовало ожидать богемное существо, абсолютно не знало, что ему нужно.
Казалось, в доме восстановлен уют, пахнет ванилью и выпечкой, рядом присутствует человек с кем можно поболтать по душам... Но Эдгар чах день ото дня.
 Его, когда-то голубые, а теперь выцветшие глаза загорались лишь тогда, когда он начинал рассказывать о своей замечательной молодости. Вытащив ворох фотографий, программок и афиш, он перебирал их, внезапно остановившись на какой-то одной. Лицо озаряло счастливой улыбкой, и рождались невероятные истории. Истории любви и страстей.
 После очередной истории, он тяжело вздыхал, и уходил к себе в комнату. Постепенно замыкаясь в себе, и замыкая себя в своей спальне.
 Медленно ежедневно нарастало раздражение начиналось с мелких придирок.
-Ты топала всю ночь как слон по этажам. Я глаз не мог сомкнуть!- Хотя это скорее я не могла сомкнуть глаз от его храпа в соседней комнате.
-Ты поставила термостат на 18 градусов, хотя я тебе каждый день говорю, что на ночь нужно уменьшать температуру в доме до 16!-А я мужественно мерзла по ночам, даже при 18 градусах.
-Ты что вчера в гостиной провела всю ночь? Остался не выключенный свет!- Боже, это у кого из нас начинается маразм? Я четко каждый вечер, отправляю кошек спать на кухню, предварительно проверив все помещения.
 Раздражение росло, добавлялись новые упаковки таблеток на ночном столике, но он меня не гнал.
 А наоборот, перестав выходить со мной на прогулки, когда я отправлялась на вечерний моцион, он выползал из своей комнаты, зажигал свет освещающий двор, и оставлял открытой дверь.
 Как будто боялся, что я в темноте заблужусь, не найду его дом или потеряю ключи от входной двери. Я догадалась, старик боялся одиночества. И он ждал, когда я вернусь поглядывая на часы, чтобы снова начать свои стариковские ворчания.

Я поняла, что он до сих пор живет в плену своих иллюзий. Он не мог отделить свою нынешнюю жизнь от той, безвозвратно ушедшей. И не желал понять, что время вспять не повернуть. Что не будет больше оваций, разрывающих его на части девушек, умолявших
 об одной ночи или хотя бы об автографе.
 
А он не умел жить по- другому. Раздавал себя легко на право и налево, как свои автографы. Влюблялся, пускаясь в новые авантюры. С легкостью женился и расходился, оставляя плоды своей любви, своим возлюбленным. И вот настал час расплаты - старость! Старость и одиночество... А он все еще желал молодых тел и восхищенных глаз, когда уже было пора подумать о душе.
 Я старалась его подбодрить, подшучивая:
-А ты знаешь, там одна женщина в группе, тебе все время строит глазки?
- Ах, оставь этот бред! Она же старуха, ей - 50!
 Меня это очень забавляло, особенно, когда он смотрел программы об устранении импотенции. Кажется, о другом он перестал думать.
-А может мне сделать операцию?- доверчиво спрашивал он, жалобно заглядывая мне в глаза, ища поддержки.
- Послушай, Эдгар, когда сексуальная жизнь заканчивается, человеческая все еще продолжается. И в мире столько всего интересного, чего ты не видел и не узнал.
 Хочешь, поедем на выходные в Париж?- стараясь переменить тему, предлагала я.
 Старик, отрицательно качал головой, взгляд потухал. И снова запирался у себя в комнате.
 Ему не хватало вдохновения, которое вносили в его жизнь женщины. И чем моложе и экзотичнее женщина, тем дольше и чаще его посещала муза.
 Экзотичные женщины приносили не только вдохновение в его жизнь, но и новые слова в его лексикон.
 
Вкус борща, и слово "курррва"- именно так, раскатисто и картаво он его произносил - внесла в его жизнь жена-Полька.
-Ты не можешь представить, как он меня ревновала! Какой был темперамент! Била не только посуду, но и сувениры и кубки, привезенные с гастролей.
 От другой, мусульманской жены, вошли в лексикон " харам и хабиба"- соответственно
 "стыд и любимая".
-Ты представляешь, я ездил к ее родителям просить ее руки, еще и девственность изображали. Хотя она уже давно девственницей не была!
 Немка прислала ему в конверте внутриматочную спираль, таким способом сообщив, что он стал отцом...
Этой секс-экзотике не было конца. И я, поняла почему он злился на меня, без всяких причин. Он ожидал, увидеть в моих глазах, все тот же восторг и желание, а увидел всего лишь исполнительного работника.
И каждый новый день становился все сумрачней. Вначале прекратились, прогулки, потом спорт зал. Потом забросил свой оркестр и единственного ученика. Телефон все реже стал звонить, а Эдгар перестал выходить из своей комнаты.
 Теперь каждое утро я слышала дребезжащее: " Таня - мюсли!"
 Наклеив на лицо улыбку, я заходила с подносом в спальню:
-Посмотри, какое сегодня чудесное утро!- раздвигала плотные шторы
Он как от чумы накрывался с головой одеялом и стонал:
-Закрой, меня свет раздражает.
- Ну, давай комнату проветрим. Встань, сходи в душ, я хоть постель поменяю, запах в комнате стоит невыносимый!
- Не ври, моя мама всегда хвалилась, что я самый чистенький ребенок в мире и ничем не пахну.
- К обеду спустишься сам, ноги, руки слава богу работают - упорствовала я.
 Но Эдгар, был еще упрямее меня, и кажется окончательно впадал в депрессию.
 Не морить же старика голодом - молча ставила перед ним тарелку с обедом.
 Так продолжаться больше не могло. Врач, забежав очередной раз, выписал новые лекарства, попросил побыть еще неделю. Если улучшений не будет, заберет старика в больницу.
 Мне было жалко, бедного Эдгара. Я знала, что в больнице может и жизнь его закончится.
 Чем я могла еще помочь? Пыталась уговаривать, рисуя ужасы его будущего:
-Если ты не начнешь выходить из своей комнаты, и вести нормальный образ жизни тебя увезут в психушку.
-Почему?
- Потому, что ты абсолютно здоров, а ведешь себя как смертельно больной человек, а это признак душевной болезни.
 Но все это было пустым содроганием воздуха. Эдгар горстями глотал таблетки, укрывался с головой и спал, проживая во снах снова и снова свою артистическую жизнь.




 Через неделю я паковала вещи. Мой испытательный срок закончился. Я его выдержала, а Эдгар - нет. Его испытания жизнью только начались, и он сломался в самом начале.

 Кошки жались друг к другу как-то затравленно наблюдали за моими сборами. Как будто чувствовали, что после моего отъезда их больше ничего хорошего не ждет.
 Кажется стали понимать мою речь. А может просто улавливали интонацию:
-Милые мои, ну не бросят же вас здесь на произвол судьбы. Кто-нибудь обязательно позаботится и о вас.
 А рыбки, равнодушно, медленно и грациозно перемещались по своему аквариуму, кажется только они себя чувствовали комфортно в этой ситуации - как рыбы в воде...