все как у людей

Все как у людей.

Сидя в кресле, он раскуривал трубку. Дым наполнял комнату своим пахучим ароматом вишневого табака. Последними крошками табака он забивал свою трубку, поджигая ее по старинке спичкой, которая была уже третьей по счету, т.к. первые две, не успев зажечься, тухли. На стене напротив висели две картины. На одной была изображена обнаженная фигура, напоминающая Данаю, а на второй – непонятный святой с седой бородой и грустными глазами отшельника. Николай Васильевич рассматривал новую статью, написанную им в газету «Санкт-Петербургские Ведомости». Однако он уже подозревал, что ее не возьмут, поэтому он готовился к тому, чтобы опубликовать ее, как это часто бывает, в оппозиционной прессе.
Протертая синеватая жилетка поверх серой выглаженной рубашки выдавали в нем интеллигента старой закалки. Пересмотрев свою статью, Николай Васильевич вышел из своей комнаты в коммуналке на кухню. Там сидел его сосед Володя вместе со своим корешом Толиком.
- Никола, присаживайся. Давай выпьем с тобой по рюмашке.
- Давай потом, Володь, а то я что-то не в духе.
- Так вот, это тебе и поднимет дух. Присаживайся, не стесняйся.

Николай Васильевич сел по середине стола между Володей и Толиком. Оба они работали на Кировском заводе. Потом Володю уволили с работы за пьянство в начале 90-х. Как ни пытался он бросить пить, ничего не получалось. Он подшивался, ходил к психологам и даже к экстрасенсам. Один весьма серьезный экстрасенс, о котором он узнал из одной передачи по какому-то региональному телевидению, проводил ему экстра сенсорное лечение для избавления от алкоголизма методом ММТ или «магнитно-магической терапии». Накладывая непонятной формы магнит на голову, потом на печень пациента, он начинал издавать непонятные звуки, порой походящие на мяуканье дворового кота, порой похожих на звук совы, читая меж этим заклинания на непонятном языке. Но это не помогло и закончилось тем, что через пару сеансов Володька уже пил вместе с экстрасенсом, и тот ему признался, что он всего лишь бывший артист цирка, а никакой не экстрасенс. После того, как его уволили с работы, Володька стал работать сторожем на складе вино-водочной продукции. Это обеспечивало ему постоянный спиртовой доход. Толик же продолжал работать на Кировском заводе и частенько заглядывал к Володьке выпить чего-нибудь.
Николай Васильевич, в отличие от своего соседа был человеком с высшим образованием – кандидатом наук. Он даже читал лекции в ряде ВУЗов по культурологии, этнографии и религиоведении. Человек весьма одаренный, но с трудной судьбой. Он был женат трижды. Первая его жена ушла от него, потому что он так и не смог заработать на покупку квартиры. От второй жены у него есть сын Рома. Но она не выдержала заумных речей ее мужа и, бросив его, вышла за муж за водителя маршрутного такси. Третья жена была не из Питера – молодая красивая украинка с большими карими глазами и выпуклой грудью. Познакомился он с ней на очередной лекции. Она была его студенткой и очень нуждалась в зачете по преподаваемому им предмету. Он был весьма привлекательным мужчиной 35 лет, манерным и интеллигентным до мозга костей. Так ей показалось. Выйдя за него замуж, она надеялась на то, что положение преподавателей в нашей стране изменится, и они станут зарабатывать прилично. Ей нравились поначалу его умные рассуждения по поводу возникновения цивилизаций и развития торгово-денежных отношений, по поводу отличий и сходств в православии и буддизме. Вскоре ей все это наскучило, и она нашла себе богатенького толстого бизнесмена с еще более толстым кошельком. Так трижды женившись, Николай Васильевич оказался один, совершенно один. Рома навещал его редко. На праздники писал смс. Приходил в гости три раза в год – на Рождество, Пасху и 7 ноября, чтобы выпить с папой вина или водки. Ему теперь 17 лет, а папе 49.
Толик, занюхивая соленый огурец индийского производства, рассказывал про свою соседку Полину, которая всегда прогоняет его с кухни, так как ей не хватает места, ведь она занимает почти все пространство кухни своим 120 кг телом. Володька смаковал ситуацию, как Толик выходит с кухни, трясь о ее огромные груди.
После третьей рюмки Николай Васильевич вышел из кухни, надел на себя длинное черное пальто, кепку в шотландскую полоску и вышел на улицу. В парадной пахло сыростью и мочой. На подоконнике валялись зеленые инсулиновые шприцы, на которых виднелась коричневая кровь. Выйдя на улицу, в лицо сразу ударил прохладный осенний ветер, полный бесконечной тоски по далекой весне. Николай Васильевич вышел на Большой проспект Петроградской стороны. Вокруг блестели разноцветные витрины, за которыми девушки примеряли модные наряды от PRADA или D&G. Поправив свое пальто фабрики «Красная звезда», Николай Васильевич направился в сторону Горьковской. Там в полвосьмого он должен встречаться с корреспондентом, чтобы сдать ему свою статью и поговорить об оплате своей прошлой статьи. Времени еще полтора часа. Есть время еще прогуляться. Медленным шагом он шел, рассматривая дома и ограды. В каждом доме, в каждом узоре оград заложена частичка его. Сколько раз он ходил по этому маршруту! Он знал все дворы наизусть, знал запах каждого двора. Но запахи, как и времена, меняются. И там где пахло медом и щами теперь пахнет мочой. Вместо запаха булочек с повидлом и капустой – запах шавермы или отвратный запах Макдональдса, от которого так и хочется блевать.
Вот и этот дом, вот и эта парадная. Надо подняться на четвертый этаж и позвонить в дверь. Там, наверное, его уже ждет корреспондент – его старый знакомый, с которым они вместе учились в университете. Теперь у него собственная квартира, жена, две дочки. Одним словом – все как у людей. Николай Васильевич нащупывает в кармане дискету с текстом, проверяет на месте ли она. На месте. Потом нажимает код на двери «358», открывает дверь. Запах мочи бьет в нос, и тут же какой-то тяжелый предмет бьет по голове, а перед глазами расплывается большое лысое лицо с пустыми дикими глазами…