Глава 5. Qui pro quo

Питерские суккубы
спать не ложатся.
Не подставляй им губы –
надо держаться.

Не удержался – падай,
только красиво -
утром, потрогав падаль,
скажут: «Спасибо».
 А.А. Вороной


Вадим выключил телевизор и подошел к окну. На подоконнике стоял его старенький сидюк, с которым Вадим был неразлучен. «Deftones» как следует врезали по барабанным перепонкам, и он понял, что день выдался немузыкальный.
Вздохнув, нажал stop, снял со спинки стула кожаный пиджак, накинул на плечи и хлопнул дверью своей временной квартиры.
Раздраженно втянув воздух с характерным запахом подъезда, наступив в лужу, оставшуюся от дневного дождя и упомянув чью-то мать, Вадим пошел раздраженно топтать асфальт, но постепенно блестящая городская ночь, размазав немало своего бальзама по его душе, примирила его с миром. Он шел, засунув руки в карманы, и старался не вспоминать, что творческий отдых, пришедшийся так кстати, досрочно заканчивается. А впереди ждали белые ночи, которые Вадим так хотел спокойно проспать! Это была его мечта, уже две недели сбывавшаяся: он спал по ночам. Ложился, закутывался в одеяло, утыкался носом в подушку и спал. А теперь лафа закончилась. Капец котенку, как говорится.
Вадим выместил гнев на подвернувшейся под ногу пивной банке. Серьезно искалеченная, она осталась ждать дворника, который похо- ронит ее по-баночьи.
Чтобы не думать о грустном, а еще лучше, вообще не думать, Вадим занялся своим любимым развлечением: он мысленно перемещал горящие окна домов, мимо которых проходил, так, чтобы образовы- вался узор. У каждого дома – свой. Это успокаивало, но на задворках сознания «Deftones» хрипели что-то мрачное, и постепенно это мрачное стало расти, подобралось к самому сердцу и заключило его в крепкие объятья. Вадим как-то вдруг заметил, что светящиеся окна похожи на блестящие желтые чешуйки. Мозг тут же достроил образ: Вадиму стало казаться, что улица – часть огромного чешуйчатого тела. Огромного чешуйчатого города. Город свивался вокруг него кольцами.
«Задушит!» – панически крикнул кто-то внутри Вадима, и он, не успев осознать ни абсурдность этой мысли, ни абсурдность своей реакции, побежал.
Редкие ночные прохожие казались ему зловещими черными глыбами, которые он старался огибать по возможно большей траекто- рии. Если же соприкосновения избежать не удавалось, тело Вадима непроизвольно передергивалось под пиджаком.
Запыхавшись, он пошел быстрым шагом, то и дело не выдерживая и срываясь на бег. Пробежав несколько метров, он снова заставлял себя идти, обхватывал руками грудную клетку, как бы стараясь не пустить наружу рвущееся и истошно вопящее сердце. Чем дальше, тем больше становились отрезки, которые Вадиму удавалось проходить относительно спокойно. Его трусость никогда не превышала разумного минимума, и сейчас он никак не мог понять, что заставило его заняться бегом на длинные дистанции посреди ночного Питера, который не то что бы был абсолютно безопасен, но самолично людей не душил, это уж совершенно точно. Вадим практически восстановил нормальные показатели пульса, когда его окликнула женщина:
- Мужчинка, а мужчинка, куда так торопишься?
Еще не обернувшись, он по интонации опознал коллегу.
- Да так, гуляю, воздухом дышу. Как улов сегодня?
- Вот, тебя поймала. Ты у нас крупная рыба, или как?
- Или как. Вообще-то, я тоже рыбак.
- О-го! Но это моя улица, если что.
- У нас клиентура разная.
- И правда, как-то я не подумала. Тогда присоединяйся, побол- таем.
- Я обычно работаю в других условиях. А сейчас вообще в отпуске.
- Кстати, я – Лилит. Хотя, раз мы так приватно, можно Лилия, - она неуверенно хохотнула.
- Тигран.
Ему не хотелось говорить. Но и уходить не хотелось. Он прислонился к холодной стене напротив коллеги, надеясь, что ощущение смутной тоски и подступающей тошноты сейчас уйдет.
Луна над углом дома была ощутимо агрессивна.
- Тигр-р-р-ан... Хорошо звучит. Если имя правда влияет на характер, ты должен быть крутым мужиком, а, Тигр-р-р-ан?
- Все может быть. Я как-то не задумывался.
- Об этом нельзя задумываться или не задумываться. Если ты правда крутой мужик, об этом все знают, и кто-то обязательно тебе скажет.
- Ясно.
Ощущение тошноты не проходило, но и не усиливалось. Он помотал головой, чтобы вытрясти из нее набившийся внутрь туман, - безуспешно.
- А ты не из болтливых, Тигр-р-р-ан.
Она с явным удовольствием произносила это имя. Имя его персонажа, которое Вадим назвал вместо своего, даже не заметив этого. И не мог заметить, потому что действительно был Тиграном.
- Скажи мне что-нибудь, Тигр-р-ран. Скажи, ты хочешь меня?
- Я не взял кошелек.
- Нет, без денег, Тигр-р-ран. Просто так. Я хочу знать, такой ли ты, как твое имя, Тигр-р-ран... Соглашайся, Тигр-р-р-ан, не думай.
- Ты же шлюха.
- Шлюха, Тигр-р-р-ан, шлюха. У меня и квартирка тут есть, на пятом этаже. Пойдем, Тиг-р-р-ран. Белый танец, приглашают дамы.
Он послушно отлепился от стены и пошел за Лилией в ее квартирку. Там было именно так, как должно было быть: уютно и пошло. Ковры, на которых кто-то кого-то увозил, лампа с расшитым абажуром, красное белье, похожее на шелковое. Закос под роскошь во всем, не исключая хозяйки.
При розовом свете он разглядел свою Лилию, предугаданную еще на улице с той же точностью, с какой была предугадана ее квартира. Жгучая брюнетка, которую разоблачала полоса естественной русости у корней волос, с ресницами, вставшими над глазами сплошной стеной, и губами невесты Дракулы. Прижимая ее к стене и нехотя приса- сываясь к этим губам, Вадим-Тигран посмотрел инфернальнице в гла- за, и они показались ему слишком синими.
«Линзы, акриловые ногти, что еще?.. Сколько нужно снять оболочек, чтобы добраться до нее?.. До настоящего тела? Не интересно...»
Лилия в это время снимала оболочки с него.
«Ни одной ошибки. Профессионалка», - думал он, обрушиваясь на холодное красное белье под тяжестью оседлавшей его женщины, обводившей языком контуры египетского креста, вытатуированного у него на груди, и с наслажденьем рычавшей его имя:
- Тигр-р-ран.
Боковым зрением он видел окно с прилипшей к нему луной. Память добавила вазу с растрепанным белым пионом и вернула его в комнату, где он видел этот натюрморт.
Где он лежал плечом к плечу с девушкой и читал вместе с ней Блока. Как ее звали?.. Никак. Она даже не назвалась. Она заплатила не за то, за что платили другие: ей нужен был не любовник, а брат. Хотя, у нее, кажется, был брат. Но его она, вроде, не хотела расстраивать. Чем? Она так ничего и не рассказала. Они просто лежали рядом и читали Блока. И это было здорово.
Пока он вспоминал, Лилия начала линять.
Даже в той розовой мути, которую соблазнительница устроила в своей спальне, было видно, как сползает черная краска с ее взлохмаченных волос и они падают на лицо Лилит первозданно-русыми. Ее глаза, на секунду закрывшись, открылись уже не синими, а светло серыми. Он машинально фиксировал это, не прекращая движения. Сейчас это его не волновало. Потом. Сейчас пускай она еще раз крикнет: «Тигр-р-ран!»
Наконец, они оторвались друг от друга. Он лежал лицом к потолку, она – уткнувшись в подушку.
Не глядя, она протянула руку к тумбочке, нащупала и положила рядом с собой маленький сотовый телефон. Потом отлепила лицо от подушки, набрала номер и, дождавшись потустороннего сонного «Да?», сказала с интонацией ответственного работника:
- Северин, вычеркивай Тиграна.
Тигран приподнялся на локте и посмотрел на нее с запоздалым удивлением.
Его взгляд встретили не глаза.
Его взгляд встретили два желтых окна. Две светящихся чешуйки огромного змеиного тела.
«Задушит!» – истерически крикнул кто-то внутри Тиграна, судорожно заколотился в его ребра, потом соскользнул в желудок и умер там, разлившись лужицей холода.

Дмитрий проснулся непривычно поздно. Он открыл глаза, определил по качеству света, наводнявшего комнату, что заспался, и сразу же снова закрыл их.
Закономерно болела голова и еще, почему-то, лопатки. Дмитрий уткнулся в подушку и понадеялся на чудо: а вдруг получится опять заснуть. Пока он ждал чуда, само собой вспомнилось, почему так раскалывается голова... и еще дико нелепый эпизод с выкрикиванием стихов под окном Жданы. Ему не хотелось, чтобы она уезжала. Вряд ли удастся найти еще одну такую... Дмитрий улыбнулся в подушку, составив фразу, вполне годную для употребления в каком-нибудь сценарии: «Такую девушку надо еще поискать. Причем, желательно не найти». Но к режиссерам это не относится. Он ее нашел, и не соби- рается махать ей ручкой. Но то, что он орал вчера... То, что он орал не было похоже на извинение или попытку примирения. Она, наверное, бесится. Он напрягся и вспомнил строчку за строчкой какой-то отрывок из своей пьяной декламации: «Твои груди – мишени для поцелуев и взглядов... Я промахнусь – за мной придут дру- гие... Ты держишься гордо, но это не аргумент против...». «Ничего, в принципе, криминального», – решил Дмитрий.
Он открыл на пробу один глаз. Плохо, но терпимо. Открыл второй, встал на две дрожащие конечности и пошел завтракать. После третьей сигареты, кофе и салями, съеденной прямо «вживую», без хлеба, он почувствовал себя возрожденным, но грязным. «Теперь, когда я восстал из праха, пора его смыть» – рассудил он и мысленно взял курс на ванную. Но прошло еще около шести минут, прежде чем Дмитрию удалось оторвать себя от кресла и рухнуть в мелкую лужу на дне ванны. Вода медленно прибывала. Вообще-то, он предпочитал душ, но в данный момент стоять и вообще совершать какие-либо действия казалось ему несомненным излишеством. Поэтому он лежал и наблюдал за большими пальцами своих ступней. Они были абсолютно непод- вижны, поэтому наблюдать за ними было легко и приятно. Голова у Дмитрия почти прошла, а вот лопатки продолжали болеть. Кроме того, невесть почему на поверхность памяти всплыла одна фраза и никак не желала опускаться обратно на дно.
«Северин, вычеркивай Тиграна».
«Это из сценария. Из той сцены, которую еще не снимали. И если Ждана уедет, так и не снимем. С Жориком черт с ним, героя всегда можно найти. Находят же их пачками для голливудских блокбастеров, так что пускай бы валил. Но Ждана уедет с ним, а после моего ночного концерта, они вообще, наверное, лыжи смажут тройным слоем».
Но Дмитрий не привык опускать руки. Его не волновало, что свет в конце тоннеля может исходить от идущего навстречу поезда. Он был уверен, что остановит этот поезд одним взглядом. На сей раз он, правда, пошел останавливать всего лишь Ждану и Георгия.
Всего лишь?
Для них были сняты квартиры в одном доме, но на разных этажах: для Жданы на третьем, а для Георгия на четвертом.
Поднимаясь по лестнице, Дмитрий остановился было у Жданиной двери, но рассудил, что главное уломать Жорика, а уж нитка от иголки никуда не денется. Он позвонил, ни разу даже не задавшись вопросом, что будет говорить.
- Знаешь... - начал он, проходя мимо открывшего дверь хозяина прямо в комнату, и осекся.
В квартире собралась вся гоп-компания.
Инга и Никита смотрели телевизор - «Прирожденных убийц», как ему показалось. Ждана лежала на ковре и листала объемистый иллюстрированный том. Дмитрий узнал красно-сине-зеленый «Танец» Матисса.
Кухня, судя по доносящимся оттуда азартным голосам и ударам кулака по столу, тоже была обитаема.
«Традиция кухонных споров вечно жива», - некстати подумал Дмитрий.
- Вот теперь можем идти, - объявил Георгий, появляясь позади увязшего в замешательстве гостя. Потом он нагнулся к Ждане и хлоп- нул ее легонько пониже спины.
- Вставай, красавица, проснись. Открой чего-то там, не помню. Короче, подъем.
И Георгий направился к кухне, разнимать увлеченных спорщиков.
- Подожди, куда мы идем? – остановил его Дмитрий.
- Север, ты чего? Ты с похмелья? Нажрался что ли вчера в одиночку?
- И что?
- И ничего. Надо было друзей позвать, сегодня бы вместе ни- чего не помнили. Сегодня же у нас мой день, а раз сегодня мой день, на повестке дня у нас метро и бильярд. Ты, кстати, Фаине обещал научить ее держать кий, - Георгий озорно подмигнул ему.
Не отрываясь от своего каталога, Ждана вставила:
- А завтра по моему велению и хотению мы устроим кавале- рийский набег на Эрмитаж.
- Закатай губу, Питер, деточка, - отозвался Никита, отрываясь от телевизора. – Во-первых, у нас нет лошадей, чтобы устроить кавалерийский набег, а во-вторых, завтра день Тиграна. Так что, скорее всего, нам светят только тренажеры. Или медитация.
- Еще и медитация?
- Ты же знаешь нашего Тиграна.
- Вот это, я понимаю, активный отпуск, - добавил Руслан, выходя из кухни.
- Активный отдых, - поправил Георгий.
- В нашем случае, именно отпуск, - настаивал Руслан.
- Вот в этом я могу с тобой согласиться, - поддержала его Агния, появляясь вслед за своим недавним оппонентом.
- А кстати, где Тигран? – вспомнила вдруг Ждана, закрывая каталог и поднимаясь с пола.
«Северин, вычеркивай Тиграна», - вспомнилось Дмитрию.
Он все еще стоял в дверях, и чувствовал себя объектом хорошо отрежиссированного розыгрыша. Ему показывали сцену из его фильма. И слаженностью действий можно было только наслаждаться. Он бы и наслаждался, если бы не подозрение, что его актеры над ним изде- ваются. Он решил пока просто играть свою роль, благо, она его вполне устраивала.
- Все, разговаривать можно и по дороге, - Георгий подошел к Дмитрию, загораживавшему выход, развернул его за плечи и легонько толкнул коленкой под зад. – Пошли, Север. Сейчас глотнем пивка, и тебе полегчает. Ты какой-то не такой
- Слушай, насчет Жданы... - сделал попытку Дмитрий, но Георгий перебил его:
- Что, уже Ждана? А Фая как? По боку? Ты все-таки козлище, Север, когда-нибудь я тебя проучу. Когда совсем зарвешься.
Дмитрий промолчал. Он внимательно смотрел в лицо Георгию, и не мог понять, о ком тот говорит на самом деле: о Ждане или об Инге, то есть, Фаине.
Весь день он был настороже, выжидая, когда кто-нибудь проколется, позволит себе хоть один намек, хотя бы какую-нибудь двусмысленность, и игре придет конец. Его волновало не то, что приходится откликаться на имя Северин – а это было единственное, в чем Дмитрий расходился со своим персонажем – его волновало то, что съемки находятся в подвешенном состоянии. Впрочем, внешне его напряжение никак не проявлялось. Он по-прежнему был «черной душонкой компании», как его ласково называла Агния, то есть Сера- фима.
В бильярдном клубе Дмитрий вовсю заигрывал с Фаиной, и хотя он так и не научил ее правильно держать кий, она не особенно переживала по этому поводу. Ее кокетливый смех этим вечером не умолкал дольше, чем на пол минуты. Дмитрий даже проводил ее до дома и, уже послав ему воздушный поцелуй, Фаина спросила взглядом: «Хочешь?» Но он ободряюще улыбнулся, скользнул губами по ее губам, развернулся и ушел. Ему очень хотелось спать, и загадочная боль в лопатках периодически напоминала о себе.
Прежде чем лечь, он долго стоял перед зеркалом, висевшим, как ему и положено, в прихожей, и, извернувшись, рассматривал два красных воспаленных пятнышка на лопатках. Дмитрию потребовалось не меньше трех минут, чтобы осознать, что эти метки дублируют те, которые с двадцать первой страницы украшают спину Северина. Предосторожность беса. Он нервно усмехнулся и лег спать с не- приятным предположением в голове: «Белая горячка».

На следующий день Дмитрий первым делом позвонил в гостиницу, где обреталась его съемочная группа. Там ему сообщили, что люди, о которых он спрашивает, уже два дня как уехали из гостиницы и, возможно, из города.
Дмитрий безжалостно задушил родившуюся было робкую мысль о спасительном запое. Вместо того, чтобы утешиться бутылочкой «Абсолюта», он, вернувшись домой, взял со стола свой рабочий сце- нарий и, комфортно устроившись в кресле, начал его перечитывать. Дойдя до интересовавшего его места, Дмитрий посмотрел на часы, подошел к телефону и набрал номер Георгия:
- Арий, это я... это Северин. Слушай, Тигран не объявлялся?
- Приходи ко мне, это не по телефону. Я хотел позвонить тебе, тут все серьезно.
- Я сейчас буду.
- Давай.
Дмитрий разворотил зажигалку, пытаясь прикурить. Он машинально включил телевизор и нервно «листал» каналы минуты три, прежде чем сообразил, что надо идти. Что он обещал «сейчас быть». Ему было нехорошо. Поворачивая ключ в замке, он понял, что это страх.