Почему я не стала скинхедом

История эта приключилась со мной не так уж и давно. В те времена, когда в нашу жизнь стремительно врывались мобильные телефоны, но от пейджеров никто еще не отказывался.

Это был какой-то мрачно тяжелый год. Жрать было совершенно нечего. Мы перебивались всю осень кабачками, жареным на подсолнечном масле хлебом, и завареным вместо чая мелким черным виноградом. Жили в домике без отопления, ставили в духовку три кирпича и все время жгли газ.
В середине октября меня эта жизнь достала. Если честно, то достали меня телепаты. Моя подружка, выпускающий редактор бульварной газетенки, бросила пить водку и увлеклась эзотерикой. Пользуясь моим трудным материальным положением, вынудила меня освещать жизнь местного общества ****утых физиков, получивших грант на изучение паранормальных явлений.

И вот, когда запорошил первый снежок, я позвонила Додоновой.
-Додонова, - сказала я, - дай работу. Егорке курицы жареные во сне снятся.
Додонова начала мне долго объяснять про всякие сложности, а потом сказала.
- Если пристроишь ребенка на месяц, то могу взять тебя на картину.
- Таня, - клятвенно пообещала я, - если он никому не будет нужен, я временно сдам его в детский дом. Дай работу, ты же знаешь, я все могу.
- Да там денег три копейки…

В общем я была полной идиоткой, чмошницей и маргиналкой. Сто пятьдесят долларов к Новому году не показались мне тремя копейками. Тем более проживание на базе и трех разовая кормежка. Оставалось выяснить что мне надо делать.

Мой первый рабочий день начался с того, что мне дали картоночку и пятьдесят рублей. Картоночку велели покрасить черной краской, а на выданные деньги купить китайский секундомер и пачку белого мела. Моя должность называлась «хлопушка».

Не буду вдаваться в подробности кинопроизводства. Но свой первый съемочный день опишу.
За свою жизнь я участвовала в массе акций. Глубокой ночью я уезжала из дома завернувшись в покрывало, а потом возвращалась средь бела дня в том же покрывале на трамвае. Я ходила по центральному проспекту города вместе с главным художником оперного театра, прикрывшись мефистофельским плащом, чтобы нас никто не узнал. Но никогда, никогда я даже помыслить не могла, что буду участвовать в подобном извращении.

Зима. Двадцать пять градусов ниже нуля. Аллейка классического парка. По аллейке идут две бабы, на бабах надеты взятые напрокат в магазине Снежная Королева, шубы. Перед бабами задом наперед идет стэдикамщик, его поддерживает ассистент с какой-то байдой, рядом идут два режиссера и один оператор, второй оператор несет монитор, тут же болтаются два светика, тут же с выражением немого ужаса на лице прыгает директор картины. Бабы курят и могут подпалить шубы, стоимостью в половину бюджета. Тут же звукорежиссер с чемоданом и ассистент с удочкой. Сбоку идут двое специально обученых людей и несут что-то типа мрачного транспоранта черного цвета. Ну и соответственно я с картоночкой, мелом, тряпочкой, секундомером и большой тетрадкой для записей кадров. Гример, костюмер, реквизитор, администратор и Додонова бегают несколько поодаль, чтобы не попасть в кадр.
И таким образом мы ходили по аллейке с восьми утра до четырех вечера. Туда-сюда. Пока не стало темнеть.

Если кто-то из вас плюется на отечественные сериалы. Ради бога. Дело сугубо личное. Но прежде чем сказать что-то нехорошее, задумайтесь. Задумайтесь какой труд стоит за каждым кадром. Я проработала на малобюджетном сериале чуть больше месяца. Не было ни одного выходного дня. Ложились спать в пять утра и снова к восьми шли на площадку.
На второй день выяснилось, что режиссеры не знают кинопроизводства. Более того. Читая титры к культовым фильмам, они полагали, что режиссер, это тоже самое что и режиссер -постановщик. Поскольку их было двое, то как-то между собой они решили, что один будет первым, а другой вторым. И в восемь утра уселись к монитору.

Второй режиссер очень ответственная должность, он координирует весь процесс. Это как начальник цеха, как прораб на стройке. В нашей съемочной группе такого не оказалось. И вся нагрузка свалилась на Додонову, которая подписалась за триста долларов проводить кастинг и вызывать актеров на съемки. То есть Додонова пошла в гору. Я следом за ней. Пообещав мне, что запишет все кадры и помашет картоночкой перед камерой, она услала меня на Динамовский рынок, для того, чтобы я нашла бильярдистку с красивыми молодыми руками, которая - цитирую сценарий – «за титр, или за идею согласится продублировать героиню». То есть безвозмездно.
Я. Я. Я нашла такую дуру. Но это было только начало. Самое удивительное началось на пятый день.

Во время завтрака Додонова говорит.
- Слушай-ка, я не успела найти негров. Их сегодня надо показать Юре. Привези мне их пожалуйста к обеду. А я за тебя постою на площадке.
- Без проблем, - говорю я, - давай деньги на такси и телефоны негров.
- Видишь ли, дорогая, денег я тебе дам, но негров тебе придется найти самой.
- Хорошо, если ты считаешь, что мне можно поручить такое ответственное мероприятие, то я не против. Давай адрес агентства.
Додонова стала ругаться. Мы вышли покурить. Выяснилось, что агентства очень много хотят. Негров надо брать с улицы. И это должна сделать я. Потому что я незаменимый человек, и Додоновой положиться больше не на кого.
- Таня, - говорю я, - так мне что на улице к ним приставать?
- Дура, ты, Фляжкина, - езжай в Патриса Лумумбу, и выбирай. Только выбери каких покрасивее. Чтобы были высокие. Нам их голыми на снегу надо снимать и потом как они в белых фраках с пьяными бабами вальс танцуют. Я тебе даю сто рублей. Туда поедешь на автобусе, а назад на такси.
И ушла. А я осталась. Делать было нечего.
Я поехала в Патриса Лумумбу.

Войдя в главный корпус, я огляделась, выбирая удобное для просмотра место. Негров действительно было много. Уже хорошо. Первые полчаса я стояла в центре большого зала и глядела в разные стороны. Потом, почувствовав себя неуютно, поднялась на галерею второго этажа, и, спрятавшись за колонну, стала смотреть вниз.

Если вы помните, я начала свой рассказ с описания моего сложного материального положения. Это было не случайно. Потому что не я одна во все глаза пялилась на негров. Они тоже поглядывали в мою сторону. Кого же они видели.

Да, уходящий год для меня был нелегким. Весной сестра сшила мне штаны по выкройке из журнала Бурда десятилетней давности. Такие черные миленькие штанишки. Но за лето и осень я несколько похудела. Штаны неприлично болтались, сбоку я застегивала их на булавки. Еще на мне была надета курточка, купленая в секонде поздней весной. Прикольная курточка, напоминающая гобелен в пастельных тонах. На голове черный берет. А поскольку вдарили морозы, то подбородок, нос и уши я заматывала черным шарфиком. Так что верхняя моя часть напоминала карикатуру на грузинского героя Дато Туташхия, а нижняя – волка из Ну, погоди (серия, где он в клешах ходит по палубе).

Простояв час, я размотала шарфик и решив, что пора знакомиться, подошла к первому высокому негру.
Он не хотел сниматься в кино, но дал мне номер своего телефона.
Другой отказался немедленно ехать со мной на такси, но дал номер комнаты в общежитии.
Следующие полчаса я хаотически бегала по лестницам и приставала ко всем подряд. Все безуспешно.
Потом я сняла берет. Расстегнула куртку и подтянула штаны. Под этой курткой у меня была другая куртка для тепла, я ее сняла. Берет кстати был весь испачкан мелом. Штаны впрочем тоже. Голову я мыла еще до начала моей карьеры в кинопроизводстве. Отмороженые в первый съемочный день руки я спрятала в карманы.
Меня ждала Додонова. Мне надо было найти двух высоких, фотогеничных негров.

И я нашла их. Я нашла Кинтино. Он был красив и мажорен. Шелковые штаны, сапоги со скошеным каблуком, черная косуха и белая кожаная кепка. Рядом с ним стояла девка с внешностью фотомодели. Они резко контрастировали с остальной студенческой массой Патриса Лумумбы.
Я потянула его за рукав. Я заглянула ему в глаза. Я наврала, что заплатят очень много. В итоге фотомодель осталась без парня, я увезла его на такси.

Переговоры с режиссером прошли отлично. Кинтино обещал привести кореша. Такого же красивого. Когда я везла его обратно, счастливая и довольная успешно проделанной работой, спросила, фиг ли он так ломался. Кинтино пожаловался, что его заебали съемки в фильмах. Он работает стриптизером в одном известном гей-клубе. И снялся уже в нескольких клипах певицы Линды. Его постоянно приглашают в порнуху. В Патриса Лумумбы Кинтино торговал кокаином.

Но это, дорогие мои, всего лишь предыстория.

Негров снимали с утра. До двух часов дня они должны были бегать по снегу, кататься с горки, валяться в снегу и тому подобное. Эпизод назывался - Эротический Сон героини.
С двух до четырех светики выставляли свет в интерьере. Мы с Додоновой обедали. Она меня хвалила. Кинтино уехал до четырех по каким-то делам, а второй остался. Второго звали Бебе. Он был еще красивее. Метра два ростом, огромные глаза с длинющими ресницами, нос картошкой и губы сковородником. Ко всему прочему на его голову была надета джинсовая панамка. Если бы не черный цвет кожи, то он был бы похож на простого рязанского парня.

Около пяти режиссеры потребовали актеров на площадку. Мы с Додоновой обнаружили катастрофический недокомплект. Кинтино не было. В танькиной комнате скучал один Бебе. Я стала нервничать и на всякий случай спросила у режиссеров нельзя ли взять другого негра. Оказалось, что их устроит любой. Хоть папуас, хоть пигмей, лишь бы черный.

Додонова была близка к истерике. Я спросила у Бебе, есть ли у него какие друзья, которые смогут заменить Кинтино. Тот подумал и сказал, что есть в общаге на Юго-западной. Додонова осталась развлекать режиссеров, а мы поехали.
 
Тут надо сказать несколько слов о Ринате.
Ринат был шофером. Люберецкий татарин. Наголо бритый. Здоровый как лось. На голове, на самой его макушке чудом держалась вязаная шапка с помпоном. Вся съемочная группа его почему-то боялась. А одна актриса даже закатила истерику и отказалась ездить в его машине. С Ринатом дружила одна я. Тайно. Как-то совершенно случайно мы нашли друг друга в третий съемочный день, когда мне было поручено отвезти отснявшихся в эпизоде детей. Дети ехали в Ринатовской машине под веселую песенку «Я накурился гашиша, на роликах еду неспеша…».

Вот под эту дежурную песню наша многонациональная антанта отправилась на поиски красивого негритянского парня. Между тем на улице уже темнело. Валил снег.

Когда мы свернули с основной магистрали, Бебе стал показывать дорогу. Дорога пролегала между какими-то стройками. Вдруг он попросил остановиться, вышел из машины, и что-то прокричав на непонятном наречии в темноту, побежал размахивая руками. Разинув рот, я смотрела как в метели постепенно растворяется его панамка.
Я выскочила из машины. Снег валил огромными хлопьями. Где-то вдали были видны желтые фонари проспекта Вернадского. Я закричала
- Бе-бе! Бе-бе! Бе-беее!
Ринат гомерически хохотал. Падающий снег превратился в метель. Я зарыдала.
- Что мне делать?!! – кричала я Ринату, - Что мне делать! Он убежал!

Я велела Ринату развернуться и ехать назад к виднеющейся вдали станции метро. Сама же побежала по следам Бебе.
Это был никому не нужный подвиг. Бебе нигде не было.
Я бежала за жареной курицей, за новогодней елкой, за дробовиком, танком, зимним комбинезоном и новыми ботинками. По моим расчетам все это можно было приобрести на сто пятьдесят долларов.

У метро Юго-западная четыре выхода. Поставив Рината около одного, я стала бегать по периметру этого жуткого четырехугольника. Я спускалась под землю, поднималась, бежала через поток машин и сннова спускалась. На третьем круге столкнулась с Бебе.
Я нашла его.
- Где ты был? – заорала я, - где ты был. Я думала что никогда тебя не найду!
На нас стали оглядываться прохожие.
-Бежим, - кричала я, - бежим быстрее в машину.

Мой берет съехал, шарф развязался, у ботинок сломались супинаторы, впрочем они еще раньше были сломаны, но теперь это стало бросаться в глаза. Вдобавок мы не обнаружили Рината, как потом выяснилось его поперли с автобусной остановки. Его машину углядел Бебе. Мы бежали. Он делал какие-то невероятные скачки своими длинющими ногами, я практически задыхалась. Тогда он схватил меня за руку и потащил за собой.

Свое эйфоричное состояние в тот момент я запомню надолго. Предновогодняя Москва, ночь, желтые фонари, огромные хлопья снега. Я бегу держась за руку двухметрового негра в джинсовой панамке. Рука большая и теплая.

В машине он стал рассказывать, что увидел какого-то друга, подходящего нам, но то ли не успел его догнать, то ли друг оказался не друг. Всю дорогу до общаги я не выпускала руку Бебе. У меня практически сдали нервы, кажется я умоляла его никогда, никогда больше не убегать от меня.

В общаге случилась загвоздка. Меня не захотели пускать. Но я преодолела эту незначительную преграду. Выпускать Бебе из рук в 16-этажное здание мне не хотелось.
Мы пошли в подвал, там был спортивный зал. В маленьком помещении шла тренировка по боксу. И тогда я увидела Скотти. Это была фантастика. Все голливудские негры просто уроды по сравнению с ним. Мы взяли его тепленьким, в трусах, майке. С повешеными на шее полотенцем и двумя девками.

- Скотти, - сказала я, - я все объясню по дороге, девок придется оставить, они просто не поместятся в машину.
Не выпуская Бебе, я другой рукой взяла за локоть охуевшего Скотти и повела обоих к Ринату. Додонова ляжет, думала я. Вот это кастинг. Даже жалко, что такой маленький эпизод.

Когда мы уже почти подъехали к базе, Ринату на пейджер пришло сообщение.
«Кинтино здесь. Где Бебе?»
Я чуть не заревела. Скотти пришлось выкинуть из машины, везти его назад у нас не было времени.


Позже, когда наше производство наконец-то возобновилось, номер кадра был прописан, я вышла покурить и столкнулась с Додоновой.
- Таня, - сказала я, - ты даже не представляешь себе, кого я сюда везла. Он бы мог получить Оскара если бы не выбрал бокс.
Додонова молча выслушала мои восторги, потушила сигарету и заорала.
- Фляжкина, о чем ты думаешь. Ты какая-то извращенка и нимфоманка, полсмены из-за твоих негров стояли. Я бы их придушила вместе с тобой. Сколько раз зарекалась не брать своих. Не *** тут курить. Твое дело стоять сзади режиссера и каждое его слово в тетрадь записывать. Поняла?

- Поняла, - ответила я и пошла на площадку.
Танька всегда так переживает за рабочий процесс, как за свою личную жизнь.

Но скинхедом я не стала по другой причине.


Вася сказал мне, что их не существует. Что это всего лишь выдумка фирмы Доктор Мартинс для того, чтобы поднять объем продаж своего товара. И я до сих пор с ним согласна. На часть заработаных денег, а я на этом сериале поработала еще и реквизитором, мне удалось купить себе ботинки. Черные ботинки с желтыми шнурками. Я ношу их с октября по май вот уже шестой год, и пока с ними ничего не случилось. А они стоили в десять раз дешевле мартинсов.

А Кинтино с Бебе получили за свой съемочный день каждый по сто долларов.
Почти столько же сколько я за месяц своей работы в кинопроизводстве