Встреча

 - Ну, здравствуй!

Переполненный автобус давил духотой, запахом немытых тел и ощущением скандала, готового разразиться от малейшей искры. И яйца… Будь они трижды неладны! Находившее время от времени желание быть экономной хозяйкой обернулось головной болью. Угораздило же ее купить яйца в магазине у работы. Подумаешь, немного дешевле, чем около дома. А сколько нервных клеток потеряно. И все оттого, что каждый рядом стоящий норовит пнуть сумку ногой. Будто бы специально. Привезти домой готовую яичницу совсем не хотелось.
И вдруг это знакомое и, оказывается, совсем незабытое:

 - Ну, здравствуй!

Марина резко, насколько позволяли сжимавшие ее со всех сторон тела, обернулась. Он стоял рядом, за спиной.
Мысли о растрепанной прическе и поплывшем за длинный рабочий день макияже пронеслись в голове Марины. Не о такой встрече мечтала она долгие годы, не в переполненном автобусе хотела услышать бесконечно родное:

 - Ну, здравствуй!

Еще в школе Марина мечтала стать строителем. Странное желание для девушки. Так говорили все.
Поэтому перед ней вопрос о выборе института не стоял.
Добрая тетенька в очках с золотой оправой из приемной комиссии долго отговаривала маленькую худенькую абитуриентку не подавать документы на строительный факультет.
 - Такими крохотными ручками только бумаги перебирать, а не кирпичи таскать да с мужиками ругаться, - старалась убедить она насупившуюся и покрасневшую Марину пробовать поступать на экономический.
Та осталась непреклонной. Оказывается у нее был характер, позволивший добиться своего, и поступить на желанный факультет.
 - Ну, ну… - только и сказала та тетенька, увидев подпрыгивающую от счастья Марину у списка поступивших.
Судьба знала, что делала. На этот же самый факультет был принят и тот, кто стал для Марины всем в жизни, тот, о котором она не забывала и по сей день, тот, кто в переполненном грязном автобусе, через года, произнес:

 - Ну, здравствуй!

Любить не просто. Любить так, как любила Марина, сложнее вдвойне. В ее любви не было ни недоговоренности, ни полутонов. Только открытое всем ветрам чувство. И Марина моталась под этими ветрами: замирая и отмирая.
Любовь настолько переполняла ее, занимала все ее внутреннее пространство, что она постоянно чувствовала любимого. Каждой клеточкой, каждым нервом.
За секунду до того, как он звонил в дверь, она распахивала ее и бросалась к нему, удивленному, на шею.
За полсекунды до появления его из-за угла она срывалась с места и бежала навстречу.
Даже находясь не рядом с ним, она смеялась, когда смеялся он, болела, когда ему нездоровилось.
«Так не бывает», - говорили подруги, когда Марина в минуты откровенности рассказывала о своих чувствах.
Оказывается, бывает. Ведь Марина сразу почувствовала чужую женщину в его жизни.
«Ты должна бороться за любовь», - твердили те же подруги.
За свою любовь ей не нужно было бороться. Она и так врослась в нее всеми корнями, переплелась с каждым нервным отростком.
А за чужую? Никакие силы не могут заставить цвести любовь там, где ее нет. Это Марина знала точно.
Поэтому и отпустила его, считая, что вычеркнула из своей жизни навсегда. У нее даже хватило сил закончить институт, находясь рядом, даже поздравить с днем свадьбы и рождением ребенка.
Марина научилась не чувствовать его появление и не болеть, когда нездоровиться ему. Даже не думать о нем.
А вот жить без него так и не научилась. Научилась только скрывать эту Нежизнь.
Видимо, она была хорошей актрисой. Ведь никто не мог сказать, что этот талантливый специалист, хозяйственная жена и заботливая мать двух мальчишек просто – напросто не живет.
Она ходила на работу, держала в порядке свой дом, отдавалась по ночам мужу, растила детей – но не жила.
Марина сама себе не разрешала это понимать. Только иногда ночью, когда сон не приходил к ней, она вспоминала о том, что душа когда-то умела петь, и для этого нужно было так мало, всего лишь его слова:
 
 - Ну, здравствуй!

А переполненный автобус медленно полз от остановки к остановке, приближая ее к дому.
 - С работы? – спросил он, будто расстались они лишь вчера, и не было долгих пятнадцати лет друг без друга.
 - Да, домой. А ты?
 - А я к знакомому. Обещал у него холодильник посмотреть, что-то барахлить стал, - старательно объяснял он, словно пытаясь оправдать свое присутствие в одном автобусе с Мариной.
Марина отметила про себя, что он постарел. У глаз появились незнакомые ей морщинки, темные волосы тронула пепельность, а ворот у рубашки не совсем свежий.
 - Без холодильника плохо. Особенно летом, - слова вылетали изо рта независимо от ее желания.
Существовали сами по себе, не подчинялись ей, и Марина ничего не могла с этим поделать. Ведь не об этом нужно говорить после стольких лет ожидания встречи.
Она часто представляла ее, разговор с ним.
Иногда она думала, что при встрече расскажет, как любила его, как мечтала о нем все эти годы, что никто, кроме него, не нужен был ей в жизни.
А иногда – наоборот. Хотела рассказать о своих успехах на работе, о своем замечательном, заботливом муже, за которым она как за каменной стеной, о послушных детях.
В зависимости от настроения.
Но у нее и в мыслях не было, что они будут вести пустую беседу, не бросятся друг к другу с вопросом: «Как ты? А как ты?».
Оказывается, будут.
 - Да без него никак. Лето в этом году совсем ненормальное. Жара стоит.
 - Да, дождик не помешал бы.
Какое ей дело до дождика? Имеет ли значение даже землетрясение, если рядом он. Стоит, касаясь своим плечом ее.
И вдруг Марина с ужасом заметила, что ничего не ощущает от этого прикосновения.
А раньше ведь сотрясалось все нутро, стоило его руке коснуться ее, и тысяча бабочек взлетало в небо.
Как-то Марина прочитала в одной книге, что когда человек заканчивает свой земной путь, и душа его устремляется по длинному прямому коридору к Свету, Дьявол задумывает ей еще одно испытание. Он принимает обличие чего-то или кого-то, самого желанного для человека. Если душа не выдерживает и сворачивает с прямого пути к этому желанному, то не бывать ей в раю.
Тогда Марина подумала, что в ее случае дьяволу в выборе искушения долго мучиться не придется. Лишь принять облик любимого человека, и дело сделано. Душа той, которая когда-то была Мариной, не раздумывая, броситься к нему в объятия, отречется от вечного блаженства, променяет его на возможность вновь прижаться к любимой груди и услышать нежное, чуть с хрипотцой:

 - Ну, здравствуй!

Сейчас же в этом переполненном автобусе она смотрела на потертого жизнью мужчину, в общем-то чужого и далекого, и сомневалась: а стоит ли?

Марина была счастлива, когда автобус, вздыхая и ухая, наконец-то докатил до ее остановки.
Бросив небрежное: «Пока!», она вместе с толпой распаренных жарой и возбужденных неудобствами пассажиров, вывалилась на свежий воздух.
Первым делом раскрыла сумку и проверила яйца. Слава богу, все были целы. Ни одно не раздавилось.