Прости

Он сидел, низко склонив голову, на глаза его падала золотистая челка. Странно, она всегда думала, что у него длинные волосы, очень длинные – блестящий поток расплавленного, кипящего золота. А они оказалась короткими, стриженными. Ей было все равно… Главное, что он сидел рядом, совсем живой и почти настоящий. Раньше ей думалось, что вот оно – стоит лишь отыскать его, броситься ему на шею, прижаться раненой птахой, и все сразу расставится по местам. Уйдет боль, холод, тоска, одиночество – все уйдет. Но он просто сидел, глядя прямо перед собой, и на глаза ему падала челка. Цвета раскаленного золота.
Он молчал, она тоже молчала, перебирая в уме одну за другой заготовленные для встречи фразы. Все они вдруг оказались не к месту – банальные, пафосные, просто безмерно глупые. Ей хотелось рассказать ему все – как долго она искала его, скольким пожертвовала, как берегла его в своем сердце – единственную тихо тлеющую надежду на лучшее, не давая заглушить ее ни холодному сарказму рассудка, ни биению сердца, так жадно искавшего замену ему. Она прошла через все. Но не могла этого рассказать.
-Прости.
Да, это было единственно верное слово. В нем скопилась вся боль, все, что она испытывала к нему и из-за него. «Прости». Простит ли?..
Он вздрогнул, поднял голову. Как давно она мечтала заглянуть в его глаза, утонуть в них, напиться ими!.. Глаза – те самые, яркие аметисты странного сине-фиолетового цвета. У человека не может быть таких глаз. У человека не может быть такого взгляда…
-Отпусти меня.
Она почувствовала, как к горлу подкатывается ледяной ком. Он должен был сказать именно это, она ждала, но все же не могла до конца поверить. Отведя взгляд, она сжалась в комок, задрожала. «Отпусти меня»?
-Я не могу.
Сигарета сломалась в его руках. Странно, она не помнила, когда он начал курить. Или же он курил всегда? Это не имело значения. Ждал ли, что она и правда отпустит его? После стольких лет ее невидимой власти просто так снимет поводок с его шеи? Нет, он был слишком умен для этого…
-Я не могу, ты мне нужен!
Уже крик. Годы молчания, годы жизни на грани срыва, годы, которые она прожила, цепляясь за него как за последнюю ниточку – все прорвалось в этом крике. Он закурил новую сигарету, и глаза его вновь скрылись под челкой.
-Да, я знаю.
Казалось, больше сказать было нечего. Пустота навалилась на нее с новой силой, холод в груди колкими иглами проникал все глубже и глубже в тело. Его пальцы, искавшие в сигарете опору, часто вздрагивали ни то от холода ни то от волнения. «Пожалуйста…» Она, наконец, осмелилась поднять на него взгляд – он смотрел куда-то мимо нее, ловя ее черты боковым зрением. «Пожалуйста…»
Еще одна сигарета безжалостно переломилась в его руке. У него не было выбора, с ней у него никогда не было выбора.
-Прости…
Она опустила голову ему на плечо, уткнулась носом в рубашку и, наконец, позволила слезам расчертить решеткой лицо.
«Ты всегда плачешь.»
«Что будет с тобой, если я тебя отпущу?»
«Не знаю. А с тобой?»
«Я умру.»
«Не говори так.»
«Ты знаешь сам.»
Он отвернулся и виновато обнял ее. «Мы оба… существуем лишь друг ради друга. Ты тоже… меня прости.»