Да ну её - эту любовь!

Да ну её, эту любовь…

         ( - О, святая Русь!!!)

У неё был такой таинственный и завораживающий взгляд, в котором лучилось что-то лёгкое, воздушное и даже немного космическое… Это что-то было такое тонкое, к себе манящее и поцелуям  зовущее, романтическое, граничащее с чем-то возвышенным и сексуальным, что иногда так будоражит кровь в жилах  мужчины…
Весь этот букет на лицо присутствовал у продавщицы местного сельпо Алтайского лесоучастка. Продавщицу звали Анна, но ласковые и зачастую подвыпившие заготовители иногда называли её просто Анютой. Нет,  она была немолода, в жизни кое-что повидала, пообтёрлась, пообтесалась об острые края непредвиденных обстоятельств. Была замужем, да вот… несовсем удачно. Но  девичьи манеры у неё присутствовали, как-то шли они ей и были  к лицу.

Анюта жила одна в небольшом домике возле горной речки под названием Томь. Посёлок тот расположился недалеко от райцентра горной Шории, где слухи разносились быстрее авиапочты. В этом же посёлке жил и работал бригадир заготовителей красавец Артём, на которого, впрочем, многие женщины лесного края виды имели. Артёму нравилась Анюта, а Анюте Артём. Что тут непонятного? Но вот беда, через свою скромность и мужскую застенчивость, Артём как-то стеснялся Анюты, он никак не мог к ней приблизиться и найти с ней общий язык.  Всё у них ограничивалось шутками да прибаутками в магазине, и дальше собственно, дело не шло, тормозилось…

 Анюте стыдно было первой всякие там знаки внимания подавать да намёки давать, а то ещё не поймут  жители,  особенно бабы местные да дородные, и начнётся потом злопыхательство с их стороны, им лишь бы лясы  почесать да языки поточить возле колодца.

А Артём был неплохой парень, но самое главное, в меру пьющий. Он иногда нет, нет, да и подарит тайком Анюте редкий цветок, сорванный  специально для неё в огороде соседки бабки Степаниды. И если бы всё брать на городской манер, то всё бы у них было  гораздо быстрее. Ан тут нет, здесь присутствовала та изюминка, которая и отличает деревенского человека, от -городского.

Ещё у Тёмы был друг Иван, особенностью которого было то, что он не относился, к несильно пьющим, и давал волю своим мыслям, а вместе с ними  душе, разгуляться на всю катушку.
Но что  было делать Артёму, говорят – друзей-то не выбирают. А у Ивана было очень редкое и странное хобби для тех мест, он был неизвестным писателем в области нетипичных и нестандартных ситуаций из жизни. Иногда он навеселе заходил к Артёму,  и спрашивал:
- Вот скажи мне, Артём, была ли в твоей правильной жизни какая-нибудь глупость, такая, что б ни в сказке сказать, ни пером описать. Отчудил ли ты когда-нибудь, что бы ни в какие ворота это дело не лезло?
-   Да вроде бы нет… - отвечал Артём пожимая плечами.
-   Ну, нет, так нет. На нет, и суда нет, но это значит, что у тебя - всё ещё впереди!

Долго ли время тянулось в маленьком таёжном посёлке, коротко ли, но вот как-то Анюта не выдержала, тая любовь в глубине  своего женского сердца. Долго решалась, а потом взяла и пригласила Артёма к себе в гости, полки у неё в доме повесить да в хлеву двери на петли поставить, а после вместе чаю  попить и поужинать…
Хоть и неглупый был парень Артём, а всё же смекнул что к чему,  что может он у неё и до самого утра задержаться. Были, видите ли, у него такие основания к предположению, присутствовали. Где-то в глубине своей лесоповальной души он этому простецки порадовался и стал деловито и серьёзно собираться в гости. Рубашку одел свежую, костюм парадный прогладил, а на всякий случай прихватил свой нехитрый плотницкий инструмент. И ведь даже сто грамм для храбрости не принял, сочтя, что на такое дело надо явиться трезвым, зная, как здешние бабы к пьяным относятся. В очередной раз, сорвав по случаю в огороде бабки Степаниды, редкий цветок, он на вечерней зорьке тронулся в путь с хорошими мыслями к Анне.

Асфальтов там не было. Вместо ровных  городских дорожек  были деревянные настилы, с громким французским названием - тротуар. (Это когда необрезные доски прибиты к обрезкам брёвен - тюлькам, для удобства ходьбы над грязью). Но тротуар, как и всякая дорога, хоть и пешеходная, требует  досмотра и профилактики, к чему в посёлке местная администрация относилась почему-то спустя рукава, за последним совсем не следила, а если следила, то раз в год. Оторванные доски на тротуаре местные жители знали наизусть, вовремя переступая с целой доски, на крепкую. Впрочем, иногда и у местных жителей случались досадные такие конфузы.

К сумеркам Артём при полном параде, только что начисто выбритый, выйдя из дома, уже направился было к Анюте, с мечтами об ужине наедине и всего того, что может потом иметь дело… после. По дороге  его лицо заливало краской в преддверии чего-то такого страшно волнующего и сладострастного. Он уже  представлял себе, как будут  дальше развиваться события…

На этом тротуаре он тоже знал целые доски, но тут его внимание отвлёк маленький красивый котёнок, приютившейся на заборе. Тёма, на какое-то мгновение завернулся и наступил на ту доску, которая  была не прибита…
Получился экий эффект «граблей», точнее, кода ни них наступают...
Не прибитая тесина двухметровой длины перевернулась на тюльке под его весом и засветила Артёму прямо в лоб!!! Артём даже не успел крикнуть любимого: – О, святая Русь!

Он очнулся  с доской на груди оттого, что соседка бабка Степанида брызгала из лужи ему на лицо воду.
- Да что ж ты милок, тут положился? Да куда ж ты соколик ясный собрался весь в высшем? Да что ж это за смертоубийство-то здесь происходит? Ведь не пьян же ты  милай? Не уж-то ты к Анюте продавщице стремился? А убиваться-то из-за этой проклятой любови  зачем? Погубит она тебя, любовь-то эта, погубит! Погубит, раз так всё уже началось… - в слезах причитала старая Степанида.

Артём зло скинул с себя доску, сел, не торопясь закурил и задумался, разглаживая на лбу, свежую шиху.
- А может  она и права,  бабка моя Степанида? - Да ну её к черту эту любовь...

          Андрей Днепровский – Безбашенный.

                23 мая 2003г