Беер-Шева раз, два, три...

Беер Шева – 1.


Вечер пятницы был страшно-грустный и тоскливый.
Утро пятницы было убойным: мы собирали остатки наших вещей, я скатывала воду с полов, покрытых каменной плиткой и ругалась про себя…. День накалялся под бело-желтым, беспощадным солнцем уже с утра и было невыносимо душно и противно. Как и бывает в первые жаркие дни.
С Шаарей Тиквой мы прощались второпях, раздраженные и уставшие. Но, все-таки, я понимала: мы уезжаем из Шаарей Тиквы.
Стоял полдень. Мы ждали хозяина квартиры…, он задерживался, квартира стояла открытая нараспашку. В окна врывался теплый ветер, вносящий в комнату ароматы цветов, трав и навоза с ближайших теплиц. Солнце слепило и заставляло укрываться в безопасной тени, вода из одной бутылки была выпита, вторая была наполовину пуста и вода была уже теплая и страшно-неприятная на вкус.
Я сидела на единственно оставшемся стуле, во дворе в каком-то безвольно-сонном забытье. Мыслей не было, вместо них голову словно сковывало каким-то тяжелым медным обручем и клонило в сон.
Я решила не терять времени, взяла пакет, в который был торжественно завернут керамический кот, страшно напоминавший Сулика своим светло-кофейным цветом…, кофе, разбавленное сливками.
Нет, нужно срочно принять душ. Несмотря на то, что рабочие таскали мебель нового соседа в комнаты, я закрыла дверь в ванну, скинула все и встала под холодный душ. Я стала возвращаться к жизни.
Приятная прохладная вода…, летом никогда здесь не бывает холодной воды, она всегда летом тепловато-прохладного оттенка. Это раздражает. Но сейчас мне было приятно стоять под душем и нежиться в этих ласковых переливах прохлады…, забыть, что за окном обещали тридцатиградусную жару и повышенную влажность, вот так стоять и погружаться в прохладу и вновь рождающиеся мысли.
Одна мысль наслаивалась на другие… и одна из них звучала громко и раздражающе: я купаюсь уже не в своем душе…, и за эту воду мы уже не заплатим денег. Это ничья квартира, в которой мы прожили почти пять лет четыре года и девять месяцев.
Я опять зажмурила глаза и вспомнила, как приятно стоять под обжигающим кипятком душа зимой, когда за окном красивые малиновые и очень ветрено-холодные закаты… или когда идут проливные дожди.
Топот ног по лестнице вновь меня вернул в ванну, облицованную светло-розовато-бежевым камнем, с пустыми полками и отражающим мой силуэт, зеркалом.
Время идет…, я улыбнулась мыслям: еще не хватало, чтобы сейчас ворвался какой-нибудь рабочий сюда. Дверь без щеколды и всего лишь закрыта.
Вздохнув и облачив свое бренное тело в чистые шмотки, я вышла из ванной, вместе с сырым полотенцем, небрежно затолкнула его в пакет и столкнулась нос к носу с грузчиком-израильтянином.
Это был здоровый детина, лет сорока, чернявый, с прищурившимися глазами… Судя по всему дитя далекого Марокко. Громогласный и грубоватый, но с какой-то детской наивностью, он подшучивал над нами и над собой….
Его яркий, сочный голос коротким рикошетом прыгал по голым, выбеленным стенам.
- Ты что такой уставший? - весело он кивнул Вове.
- Нет сил, эта квартира уже в печенках, - последовала вялая реакция.
- У тебя сигареты не найдется? - переспросил мой муж.
- Зачем курить? Ты знаешь, что бывает с людьми, которые курят, - детина сверкнул глазами и заулыбался...
- Да, знаю я все это, - махнул рукой Вовчик…. Если я курю, то это только в стрессе и очень редко.
- Во, в стрессе, - расплылся наш новоиспеченный гость. В стрессе тем более курить нельзя. Знаешь, что тебе сейчас поможет, - он налился, словно мыльный пузырь и таинственно улыбнулся...
Вова не в силах больше произнести ни слова, поднял на этого великана глаза….
- Грасс! Марихуана... – это то самое. Расслабишься и поедешь!
- Ага только доеду ли туда, куда нужно?
- Доедешь….
Я оглядела еще раз с ног до головы парня и тоном старой девы произнесла: ага…, спасибо за совет. Это то самое, что сейчас нужно.
Я не знаю, что такого я сказала, но детина обернулся на меня и вдруг, разразился громким, непосредственно детским смехом: - А ты молодец!
Он еще раз кивнул мне и поскакал по лестнице вверх, а мы еще долго слышали раскаты его громоподобного хохота с улицы.
Видимо, он меня будет до конца дней считать страшно-остроумной. Ладно, я обернулась, нашла пакет с кофейно-молочным котом и бросила фразу: Я к Наоми.
Сколько раз я бросала небрежно эту фразу…, а сейчас я задумалась: когда я еще так скажу? Глупые, простые мысли, но все зависит от ситуации и настроения.
Асфальт был раскален, и я чувствовала себя грешником, поджаривающимся на адской сковороде. Я шла медленно, и жара абсолютно не мешала мне, я слилась с ней и впитала ее. Я прошла обычной тропой: под большим, нависшем деревом инжира, вдохнула аромат отцветающего жасмина; банановая пальма, приземистая и кривая что-то прошелестела своими пожелтевшими листьями мне вслед. Так приходит лето в это тихое, уютное место….
Так обычно начинается период коротких ночей и бесконечно-долгих дней, сухой, выгоревшей травы. С чувством тоски и сосания под ложечкой, вытянулось и улеглось где-то в районе желудка чувство, что я уже не буду сидеть тихими ночами, приносящими прохладу и воспоминания. И сверчки не будут подсказывать мне мысли и предсказывать будущее… и Луна совсем по-другому, нежели сейчас будет светить в чужое окно и безмолвно, и даже, равнодушно взирать на меня…. Маска высокомерия, которую одевает Луна в городе не придаст мне свежести и уж точно совсем не посочувствует….
А я помню, как сидела в углу дивана, на своем любимом месте и строчки мягко и легко ложились, врываясь песней сверчков в распахнутое окно. Луна, как мой напарник, друг, советчик, хранитель многих тайн, склонившаяся над подоконником, ласково гладила меня своими шелковыми лучами... Ночью, когда все уж спят, когда крыши домов сливаются с ночным небом, я любила выходить во двор и вслушиваться в каждый шорох, вдыхать разнообразные ароматы ночи, дробить их на тончайшие оттенки и приписывать каждому запаху свое, неповторимое значение… для меня.
Сверчки раздирали темноту и тоску своими невидимыми скрипками... Я могла долго сидеть на скамейке, положив подбородок на согнутые колени и прислушиваться к собственным ощущениям, мыслям, эмоциям. Это давало пищу для моих будущих строк, и я чувствовала, что обладаю некой тайной, неким откровением, которые принадлежат лишь мне и окружающему меня пространству.
Это придавало мне сил и я понимала, что и я – часть тайны, что во мне заключена скрытая мысль. Я подставляла лицо бледным, прохладным и ласковым лучам Луны. Это было нашим таинством... и моим откровением.
Мои мысли рассыпались и поскакали бисером по ступенькам, вниз. Вот, огромные кусты алоэ, которые заставляют меня любоваться ими каждый март, когда ярко-коралловые пики цветов густо покрывают этих зеленых осьминогов...
Два кипариса, словно два гренадера, вытянувшись стоят справа. Красивые кусты с лилово-розовыми цветами склонили свои ветви над плетеным столиком и стульями, на одном из стульев лежит старая бархатная красная подушка... выцветшая. Огромные глиняные вазы и кувшины с цветами в них, пол, выложенный огромными осколками декоративных камней... И матового стекла огромная дверь…., в углу: Сэла, 13.
Дом, который стал для меня местом постоянного паломничества, дом, который подарил мне новую жизнь или скажем так: новое отношение к жизни.
Как всегда, я легко постучала три раза и приоткрыла дверь….
- Заходи, моя дорогая Танечка, - такая знакомая фраза «От Наоми».
Толстые, слоновой кости гардины слегка приспущены, и яркий луч послеполуденного солнца пересек часть черного стола и лег углом на ковер.
Я чувствую себя полноправной хозяйкой этих комнат. Наоми медленно выплывает из спальни и идет навстречу мне, поцелуй...
- Наоми, с Вашего позволения, я пойду и налью что-нибудь попить...
Я знаю, что не встречу никакого противодействия, наоборот, в этом доме всегда нальют и положат на тарелку все самое вкусное…. Я достаю фужеры на высоких ножках из старинного буфета и наливаю в них, до краев свежевыжатый, ледяной яблочный сок.
Так же спокойно я вношу питье в залу, и мы садимся друг против друга, молча и с наслаждением отпивая яблочный сок, который чуть-чуть охлаждает тело и придает свежести уставшим чувствам.
Зачем куда-то ехать? К чему эта гонка? Так уютно и спокойной в этом необычном доме. Я рассказываю Наоми о брате, мы беседуем... Беседуем, как люди хорошо знающие друг друга, как люди близкие и любящие друг друга...
Ее мелодичный приятный голос…, ее красивые карие глаза, которые всегда наполнены теплотой и нежностью. Наоми... Когда-нибудь, встречу ли я человека подобного Вам? Думаю, что нет. Вы единственная в своем роде, Вы – сказочный персонаж, может быть, фея…, но Вы не обыкновенный смертный. Вы не одна из нас... Я думаю и даже не удивлюсь, если узнаю, что Вы были лично знакомы с Шекспиром или слушали стихотворения Петрарки в его собственно исполнении…. Вы сами по себе настолько замечательны и удивительны, что меня уже ничто не может удивить.
И, как тоскливо и больно расставаться. Я стараюсь не думать о плохом, стараюсь отвлечься от той тоски, которая снедает мое сердце. Я стараюсь, как Вы меня учили «легко расставаться со старым и легко принимать новое». Я постараюсь следовать Вашим советам и буду помнить почти все из сказанного Вами.
Я знаю, как одним движением головы Вы можете указать человеку на малейшую бестактность... и одним движением руки запечатлеть в памяти человека что-то необычное...
Я безумно люблю этот дом, в котором всегда распахнуты окна и открыта входная дверь... И надеюсь, что когда-нибудь я вновь спущусь по этим узким ступенькам, старый алоэ слегка оцарапает мое плечо и я, стукнув по стеклу три раза, распахну дверь и войду...
Ну, вот, за окном послышался шум мотора, - это уже за мной.... Я устала, жарко, на губах застыл приятно вкус яблок... я наливаю в третий фужер ледяного сока и мы с Наоми вместе выходим во двор: Баре приехали!. Вова жадно пьет, в глазах Наоми, впервые (!) я увидела легкие слезы... мне стало стыдно и я почувствовала почему-то себя виноватой, виновницей ее слез. Но нужно вдохнуть в грудь больше воздуха, еще больше и поцеловавшись еще раз, крепко пожать руки, - вот так.
Я долго буду помнить стоящую под молодой акацией Наоми в красивом платье, с пустым фужером в руках и вытирающей украдкой слезы со щеки….
Мы уезжали из Шаарей Тиквы…. Ее ярко-терракотовые черепичные крыши отражали взгляд знойного солнца... Я вновь и вновь оглядывала такие знакомые крыши домов и садики... И даже солнцезащитные очки не могли спрятать моих горячих и соленых слез, катившихся по щекам...
Я оставляла позади приятные воспоминания, прогулки по зеленому парку, мою любимую сосну, оранжевые закаты и лучшую часть моей израильской жизни.
Мы уезжали из Шаарей Тиквы...



Беер Шева - 2.


Вечер пятницы был душным, растущая Луна как-то отвлеченно и сонливо моргала сквозь редкие облака…. Мне было невыносимо тоскливо и одиноко. Моя душа металась, словно зверь, пойманный в капкан. Внутри стояла какая-то пугающая пустота, в которую медленно и размеренно падали мысли и внутренние монологи. Я не могла докричаться до собственных желаний. Это было похоже на лихорадку, какую-то болезнь, которая съедает человека изнутри, оставляя лишь следы в остановившемся, тяжелом взгляде. Несколько раз меня душили слезы, теплая, горячая волна поднималась к горлу, от першения не хватало воздуха... Усилием воли, - на этот раз, думаю, уместно подбираю сравнение, усилием воли я гасила в себе этот огонь эмоций…. Я улыбалась и делала вид, будто бы слушаю пустые разговоры вокруг, но мой дух, мое эфирное тело находилось далеко, за пределами пустынь и горячего воздуха.
Хотелось разрыдаться во все горло, но я не могла себе этого позволить. Я снова набирала в легкие огромный объем пыльного воздуха и старалась заглушить тоску и схожие мысли.
Небо, должно быть, заткнуло уши, слыша мои беспрерывные мольбы и стенания, которые я вновь и вновь посылала в него.
Луна так же безмолвно и устало смотрела на меня, может быть, она понимала все мои мысли, но считала нужным промолчать. Я думаю, что она сделала правильно.


Беер-Шева - 3.

Ночь.
Опять шум города за окном... мотоцикл, машины, лай собак, где-то громкий разговор. Вокруг окна, напротив окна. Заглядывающие друг в друга, окна, со всех сторон. Я уже перестала стесняться и просто переодеваюсь, я снимаю легким движением руки джинсы, выключаю свет и смотрю в окно. Я не знаю: смотрит ли кто-нибудь на меня, но мне это абсолютно все равно.
Мне страшно не хватает общения. То, которое сейчас вокруг меня, оставляет меня равнодушной и заставляет скрываться в самых темных местах моего Я. Скука. Прочитала сегодня все газеты, имеющиеся в наличии. Детективы я не читаю: с первых же попыток хотелось спать. Или может быть, просто детектив не тот попался.
Как всегда до половины второго я не могу уснуть, ворочаюсь, уговариваю себя, вслушиваюсь в звуки с улицы. Потом мечтаю, потом думаю о ком-то, потом думаю о будущем…. Потом становится прохладно, я накрываюсь теплым одеялом и до половины восьмого я сплю. Так каждую ночь.
А мне хочется тех ночей, когда я могла встать и сидеть у окна, смотреть на Луну и просто разговаривать с кем-нибудь. У меня нет свободы, а это страшно. Обед по расписанию, ужин…, телевизор, отбой. А я не хочу ходить из угла в угол, установленных рамок, мне хочется большего. Неужели не понятно?
Почему ты не смотришь телевизор? – спрашивают меня. А я даже не знаю, что ответить. Да, мне просто это неинтересно, скучно... Мне бы в лес или на море куда-нибудь. Или поговорить с кем-нибудь, сидя в глубоких кожаных креслах. А что мне телевизор даст? Очередной сериал или очередной ужас о раскрытом убийстве? Не хочу. Не пытайтесь меня усадить на диван ненавистного мне цвета и смотреть телевизор.
Грустно.


Беер Шева – 4.

В комнате приятный розоватый полумрак, из-за полупрозрачных нежных занавесок; прохладно, за окном чирикают воробьи. Даже вспомнила ощущения детства. Помню, раньше в каждом подъезде стояли цилиндрические овальные баки, выкрашенные в ярко-синий цвет. Обычно эти баки были предназначены для хлебных отходов. Летом, туда на полной скорости влетали воробьи и реже, ласточки. Я всегда сидела не шевелясь и наблюдала, если, бедолага-воробей задерживался в баке дольше обычного, я подскакивала, как мне тогда казалось бесшумно и…. Воробья обычно поймать не удавалось, - они всегдa были резвее меня.
И стояла погода… точно такая же. И чириканье было таким же…. Только воробьи уже другие.


20.05.2005