Лабиринт

 Лень одолела. Даже не одолела, а просочилась в каждую клеточку, замедляя дыхание, заставляя реже выталкивать кровь из сердца, превратившись в него самого. Ему казалось, что тонкую грань, между сном и явью, преодолеть не представляется никакой возможности. Впрочем, он понимал, что можно, конечно напрячься, поднатужиться и уснуть. Но… Желания, вроде как, не было. Мыслей тоже. Витька лежал на диване и напоминал себе кота из анекдота, которому было так же лень встать с горящего окурка. Стоп! Значит всё-таки какие-то мысли, сами по себе, никем не приглашённые, беспризорные и неприкаянные гуляли в его черноволосой головушке.
 Одна такая «гулёна» то приходила, то уходила, то моталась по кругу, то мерила углы его мозга – в общем, вела себя, как ей заблагорассудится.
 Надо сказать, что мыслишка была так себе. Ничего особенного. И старше его лет на десять. Тем не менее, имела она довольно приличную фигуру, красивые стройные ноги, большие голубые с прозеленью глаза, русо-пепельные волосы… и… малолетнего сына. (Впрочем, сын, появившись где-то сбоку от мыслишки, коротеньким всплеском нейронных импульсов, практически сразу пропал, растворившись в ней, назойливой и прилипчивой, как последний звенящий комар осенней ночью, не успев надолго привлечь внимание.)
 Смею заметить, что Виктор Виериславович (дал же Бог отцу такое имечко…) Постсвинский (да и фамилией не обидел…) – молодой мужчина 29 лет от роду, не обременённый высшим образованием (два поступления в институты различной направленности, заброшенные по вполне понятной причине, мы принимать во внимание не будем), и, в то же время, не глупый, овладевший довольно-таки приличной профессией в периоды обострения бурной деятельности, был недурён собой и нравился женщинам. Несмотря на довольно непрезентабельный вид и отсутствие умения одеваться – обладал он недюжинным обаянием и слыл острословом. Поэтому, возможно, малознакомые с ним дамы обращали на него внимание, а коллеги по работе приходили в трепет при взгляде на его полноватую, затянутую в чёрные одежды (для стройности) фигуру. К тому же Витюша (как они называли его между собой) обладал одним, самым важным, достоинством в их глазах – он был холост. Следовательно – перспективен.
 Его же привлекали «мамзели» (так он называл всех женщин, частенько заменяя этим словечком имена, данные им от рождения, и они млели и хихикали, принимая эту непочтительность, как комплимент) модельного типа, покрытых желтоватым загаром ламп соляриев, с ногами от коренного зуба и пятисантиметровым маникюром. Те же, как раз и относились к редким исключениям, которые не обращали на него никакого внимания. Ну, разве что, Яна из бухгалтерии, которая обращалась к нему, когда возникали проблемы с компьютером. И то, она считала, что для этого и придумана должность системного администратора. Кстати, была недалека от истины в этой уверенности. Сам Виктор Виериславович так не считал.
 Он считал, что если его вдруг не окажется утром на своём месте – все работники отделов (вместе с советом директоров) превратятся в несмышленых младенцев и трудовой процесс умрёт без права на воскрешение. Поэтому на работе Постсвинский, с точностью до «наоборот», отличался от Витьки, лежащего на диване. Чем вводил в дополнительное заблуждение одиноко-женскую половину коллег. Если б они сейчас его увидели, то заветная мечта «окольцевать Витюшу» испарилась у бОльшей части привередниц, оставив незначительное количество почитательниц выражения «плохонький мужичок – да свой».
 Но,… он, в одиночестве, лежал на диване, как тюлень на лежбище, недосягаемый для их взглядов, и продолжал созерцать мыслишку, не приближая её, но и не изгоняя совсем.
Больше всего его удивляла само её появление на горизонте сознания. Даже лень не мешала испытывать это ощущение лёгкого недоумения, возникшего внутри. «Мыслишку» звали Марьяной. И явилась она к нему (не больше, не меньше) из прошлого.
 - Какого чёрта тебя принесло? – спросил он у неё, злясь то ли на себя, то ли на её приход, то ли, на то и другое, вместе взятое.
 Она посмотрела на него, немного насмешливо, немного грустно и (совсем чуть-чуть) нежно, и язвительно выпалила:
 - Соскучилась! – Умолкла, поразившись своей смелости, и добавила - Как ты?
 - Как видишь… - прошипел он.
 - Вижу уж! – рассмеялась мыслишка по имени Марьяна, и, задорно тряхнув кудряшками, замерла в ожидании, внимательно смотря ему в глаза.
 И Витька смутился, увидев себя Марьяниными глазами: небритый, помятый, в вытянутых на коленях, тренировочных штанах, несвежей футболке – он напоминал себе старого мужика, случайно оказавшегося в молодом теле. Ему захотелось отвернуться к стене, чтобы не видеть её внимательных глаз, или закрыть лицо руками так, как прячутся от мира маленькие дети. Вместо этого он сдавленным голосом спросил:
 - А ты как?
 Обрадовавшись хоть какому-то продолжению этого странного разговора, Марьяна защебетала:
 - Нормально я. Сын вырос. Проблем воз. Решаемо всё конечно, но, несколько отравляет существование. Но ты же меня знаешь - где наша не пропадала?!
 Она опять рассмеялась.
 Виктору отчего-то был приятен её смех. Он сам не понял, откуда что взялось, но тёплая волна, поднимавшаяся в душе и грозившая захлестнуть всего его, говорила о многом. «Оптимистка. Как всегда» - подумал Витя.
Он знал её. Действительно знал. Когда-то. Где-то в другой жизни. Много-много лет назад…
 Они познакомились, когда Марьяна пришла устраиваться на работу. Марьяша нервничала, морщила лоб, решая какие-то, одной ей ведомые задачи или обдумывая одной ей ведомые проблемы. Протянув руку, она представилась: «Снежная. Марьяна Леонидовна». Он в ответ тоже протянул руку. И тут случилось нечто странное, заставившее отшатнуться начальника, а коллегу, в рассеянности, усесться между двух стульев – между ними явственно проскочил разряд. И, если бы ещё и гром прогремел, то, наверное, в тот момент это никого бы и не удивило. «Статика» - уверенным голосом прокомментировала ситуацию Марьяна. Все, с облегчением, рассмеялись. Олег Борисович дал Виктору задание – ввести коллегу в курс дел. Собственно, с этого всё и началось.
Виктор оказался хорошим инструктором. Когда возникали какие-то проблемки – всегда оказывался рядом, давал дельные советы, не забывая смешить её время от времени. Поскольку предшественница Мары (так он стал называть её через некоторое время) на работе занималась всем, чем угодно, только не самой работой - приходилось засиживаться допоздна, приводя всё в относительный порядок. «Борисычу» приходилось выгонять новую подчинённую из «конторы», но, в душе, радовал такой подход к делу.
 Витя частенько оставался с ней. Потом провожал её до автобусной остановки, сажал в транспорт, и тащился на другой конец города к себе домой. А утром опять начиналось то же самое.
 В процессе этих «вечерников» он выяснил, что Снежная была замужем, что-то там не сложилось, и она ушла от мужа с маленьким ребёнком, что она сейчас работает «про запас», чтобы потом не особо напрягаться и больше времени проводить с сынишкой, что сейчас сынуля у родителей, и она по нему очень скучает. Так же было выяснено, что ей 28, что она старше ВиктОра почти на десять лет и терпеть не может, когда к ней «клеятся» на работе. «Где живут – там не пакостят!» - отрезала она гневно. Его это вполне устраивало. Когда она делала перерывы - они говорили обо всём на свете. О музыке: оба окончили музыкальную школу (он – класс виолончели, она - фортепиано). О книгах, о театре, новинках кинопроката. Не обошли тему отношений между мужчиной и женщиной, тему браков по расчёту и любви. Даже про рыбалку-охоту умудрились поговорить, хотя ни он, ни она не относили себя к этому славному племени. Но, ему больше нравилось смотреть, как она, сосредоточенно и серьёзно долбила по клавишам клавиатуры, или, наклонив голову на бок, заглядывая в блокнот, удивлённо округляла глаза, как будто увидела там что-то неизведанное человечеством раньше. Впрочем, болтать «о том - о сём» было тоже приятно.
 По прошествии нескольких месяцев выяснилось, что дела приведены в порядок, шеф в восторге, мужская половина «конторы» влюблена в эту милую, добрую молодую женщину, женская половина - только тем и занимается, что перемывает ей кости, а надобности в вечерних посиделках уже нет. Последнее обстоятельство его почему-то огорчило.
 Витя отвлёкся от воспоминаний, взглянул на Мару. Она сидела на подоконнике, выйдя из его головы, превратившись из мыслишки в полупрозрачную фигуру, и смотрела в окно. Его это даже успокоило: никто не шатается по мозгам, не ведёт бессмысленных разговоров, не отвлекает от «нужных» мыслей. В общем – всё нормально. Так и должно быть.
 Он устроился поудобнее. И опять погрузился в прошлое.
Как-то, придя на работу, приготовив привычное «привет», он не обнаружил её на рабочем месте. «Борисыч», перехватив его недоумённый взгляд, сказал:
 - Заболели они.
 - Кто «они»? – не сразу понял Виктор
 - Марьяна и сын. Оба. Грипп же зверствует. Она звонила. Температура высокая, голова болит. Ну и, сам понимаешь, все сопутствующие признаки на лицо. Надо бы съездить. Мало ли. Вдруг что надо. Я тут в общую кассу деньжат подкинул: кофе на отдел купить, сахара, что-нибудь пожевать. Заодно и фруктов-соков им отвезу.
 Витя удивлённо посмотрел на начальника. Раньше за ним не водилось ни такой щедрости, ни такой заботы о сотрудниках.
 - Да не смотри ты так на меня! У меня у самого двое. Когда они все вместе заболели, сыновья и жена, я чуть с ума не сошёл, гоняя по аптекам, магазинам, готовя еду и делая влажную уборку. А она одна. Трудно ей. – Олег тяжело вздохнул и нахмурился.
 - Могу с Вами съездить, Олег Борисович, – неожиданно для себя выпалил он.
 - Отлично! Едем. А то и так сплетни ходят. А тут – коллеги просто приехали проведать. – Выдохнул он, заметно повеселев.
 Они заехали в магазин. Фруктами-соками, естественно, не обошлось. Заодно купили цветы - мелочь, приятная для сердца почти каждой женщины, тем более, в таком состоянии. И отправились «на свидание», как пошутил Олег.

(Продолжение следует)