Даже чемодану понятно

 
 
 Я - старый чемодан. И я слышал не раз слова ненависти и любви. Слова любви говорил мужчина женщине, когда она возвращалась. Слова ненависти говорила она ему, когда уходила навсегда. Я не раз перевозил с места на место ее вещи. У нее было много вещей. Но совершенно особенной была ее любимая кофточка. На ней была эта белоснежная кофточка, когда они встретились и полюбили друг друга. На нем в этот день были чудесные темно-серые брюки. Кофточка и брюки влюбились с первого взгляда.
 Другие вещи тоже влюблялись. Кто в плечики, на которых аккуратно висели - им нужно было сильное плечо. Кто в стулья, на которые их небрежно набрасывали - им нравились эти случайные связи. А одно платье влюбилось в утюг, потому что, как оказалось, было мазохистом. Оно нарочно мялось, чтобы его почаще гладили. За это женщина платье не любила и, в конце концов, перестала его носить. Платье очень страдало от боли разлуки с утюгом, но вдруг открыло для себя, что боль вызвана приколотой к левой стороне брошью, которую забыла снять хозяйка - и влюбилось в брошь. У них были идеальные отношения: брошь отчаянно кололась и беспрестанно умоляла о прощении за причиняемую боль, а платье отчаянно мучилось и приносило себя в жертву. Ведь кто-то должен был носить брошь - такую маленькую и беззащитную. Правда, брошь оправдывала свое поведение тем, что была не востребована. А ведь это, согласитесь, испортит любой характер.
 Но, вернемся к нашим главным героям. Самым большим счастьем было для кофточки и брюк, когда они попадали на одну вешалку в шкафу, или их оставляли вдвоем на спинке стула. Правда, мужчина не любил, когда женщина вешала на его брюки свою блузку, ведь брюки могли чуть измяться. А ей нравилось так делать, потому что их вещи на одном стуле говорили о том, что у них общий стул, общий дом, общая жизнь.
 Самым большим счастьем для кофточки и брюк было, когда рассеянная хозяйка замочила их вместе для стирки. О, они словно побывали на курорте! Правда, женщина страшно испугалась, что кофточка полиняла от брюк, но этого не произошло, ведь это были брюки с большой буквы. (Мужчина, любивший такую женщину, не мог носить другие.) Эта восхитительная стирка произошла накануне Нового года, когда сияет любовью весь дом, и приводятся в порядок для новогодней ночи лучшие вещи.
 И вот, в Новогодний вечер кофточка сияла ослепительной белизной и как-то особенно элегантно облегала стройную свою хозяйку. В каждой перламутровой пуговке, которые так любил расстегивать мужчина, отражались огни новогодней елки. А стрелки на брюках были отглажены так, что он никак не мог решиться присесть на стул и долго стоял у окна, глядя на падающий снег.
 А брюки никак не могли понять, куда подевалась хозяйка. Ведь на ней была кофточка. Брюки ждали кофточку и думали о том, что всегда кофточка, когда ее надевает женщина, смотрит на него сверху вниз и никогда поэтому не может увидеть брюки под нужным углом зрения во всей их наглаженной красе. Вот бы, думали брюки, мужчина стал носить туго накрахмаленные брюки на голове, а они смотрели в небо двумя штанинами-раструбами, как будто бы принимали из космоса неведомое никому, но очень важное. И тогда любимая кофточка увидела бы брюки совсем в другом свете и поняла их высокое предназначение. Нелепость, конечно, но кто из нас не мечтал переделать себя как-нибудь совсем на новый лад и, оставаясь собой стать кем-то совсем иным. И чтобы все от этого преображения ахнули в восхищении, и тут уж изменилась бы вся жизнь и стала сплошным праздником!
 А женщина все не шла. И мужчина, стоя у окна, все смотрел на снег. Наконец, в прихожей щелкнул замок и в дом вошел праздник. Ожила каждая вещь, и не стало тишины, все запело от любви и щемящей нежности, которая ко многим приходит лишь во снах, а то и не приходит вовсе. И я, старый чемодан, наблюдая за всем со шкафа в прихожей, больше всего боялся, что они опять поссорятся, и она снова сорвет меня со шкафа и начнет швырять в меня свои вещи, и белоснежная кофточка будет чуть не лопаться под натиском ее задыхающейся от обиды груди. Она будет кричать ему слова ненависти. А он растерянно молчать. Она будет горько плакать, так горько, что ни одного слова утешения не сможет он найти, чтобы остановить этот, смывающий последнюю надежду на счастье, поток. Она будет в бессильном гневе бить по мне кулаками, а я старый глупый чемодан, буду вспоминать ее сестру, которая однажды взяла меня с собой на море. И, собирая меня и разбирая меня, пела нежным голосом красивые песни. И оглаживала меня, и называла самым лучшим чемоданом на свете, и уговаривала закрыться поскорей, потому что мы опаздывали на поезд. Охо-хо-хо-хо!
 И вот, они сели за стол. Брюки скрылись под столом. Кофточка осталась над столом. Брюкам было темно и тоскливо, и кофточка знала это и очень страдала, и думала, что кому-то праздник, а кому-то одно расстройство. Хоть бы они уже пятен на нас понасажали и бросили в стирку, думала кофточка, пусть, пусть в темном бачке для грязного белья – зато вместе. Да и что это за праздник – Новый год. Стареешь год от года: вот под мышками ткань истончала, планка начинает чуть заметно желтеть. Оглянуться не успеешь, отпорют все перламутровые пуговки и отправят на тряпки. А так хочется простого семейного счастья. Ну, неужели нас не может сразу носить ОДИН человек, чтобы не разлучаться! И почему я не мужская сорочка? Вот бы хозяйка перешила из брюк юбку и были бы мы всегда вместе.
 А между тем, сверкали бокалы на столе изо всех сил. Шампанское играло пузырьками, устраивая из них маленькие фейерверки. Мужчина и женщина сидели напротив и любили друг друга так, как никогда до этого не любили. В их молчании были стихи, а в словах музыка и поэтому весь вечер и всю ночь по комнате летала крылатая песня. Иногда она приземлялась на люстру и тихонько раскачивала ее. А когда женщина смеялась, песня подхватывала ее смех и кружила с ним под потолком. И только демон разрушения сидел на заснеженном подоконнике, мерз и ждал своего часа.

 Счастливое утро Нового года (2 часа дня).
 
- А не выпить ли нам шампанского!
- Конечно, выпить!
- А не съесть ли нам чего-нибудь!
- Конечно съесть!
- Ну, тогда надо вставать… Опять ты, милая, на мои брюки повесила свою кофточку.
- Ну, ладно тебе, не до того было. Больше не буду.
- И сколько же раз ты мне это говорила.
- А ты свои брюки почему в шкаф не вешаешь.
- Ты же знаешь, у нас тесный шкаф в нем мало места, брюки мнутся.
- Вот и моя кофточка мнется.
- Повесила бы на другой стул.
- Ну и будут вещи по всему дому развешаны.
- Вместо того чтобы спорить, лучше бы убрала.
- Ты тоже мог бы убрать, ведь я же за тобой убираю.
- Ну это твоя обязанность. Я деньги зарабатываю!
- Я тоже зарабатываю!
- Ой, да сколько ты там зарабатываешь!
- Как мне это надоело!
- Надоело – не делай!
- Что ты ко мне пристал!
- Да я просто попросил тебя не разбрасывать вещи!
- Как ты можешь после такой ночи цепляться к такой ерунде!
- Я не цепляюсь! Это ты из всего делаешь проблему! Слова ей не скажи!
- Оставь меня в покое!
- Да оставлю, только не кричи!
- Ты снова испортил мне праздник!
 
 Вот и случилось то, чего я так боялся. Демон разрушения проник в комнату. И вот он уже сидит за их столом, пьет их шампанское и толкает в ребро то его, то ее. И они понимают, что делают что-то не то, и хотят остановиться, но демон подсказывает ужасные слова ненависти и пламя ссоры разгорается все сильней.
 Они кричат, обвиняют, и вдруг, женщина хватает со стула кофточку и бросает ему в лицо. Он, оскорбленный разрывает ее пополам!
 Демон рукоплещет! Он стал таким огромным, что двоим людям уже нет места в этой комнате.
- Уходи, я больше не хочу тебя, – сказала женщина. Сказала и испугалась – такие стали у него глаза, что она поняла: сказано непоправимое.
 
 Он рванулся в прихожую, рывком стащил меня со шкафа. Увидев это, женщина вцепилась в меня и закричала:
- Это мой чемодан, мой, не дам!
 И тут я понял, что вздыхая столько лет по ее сестре не замечал, как дорог своей хозяйке. Пока она крепко прижимала меня к груди, я думал о том, как много в жизни заблуждений и неверных оценок.
 Тем временем, мужчина пришел к какому-то решению и взялся за брюки.
 Надо ли говорить, что и брюки были порваны пополам, когда женщина хотела остановить мужчину. Их, разорванные, бросили к кофточке, и теперь эти двое могли утешать друг друга в огромном горе, которое в одночасье постигло обоих.
 Но у мужчины были и другие брюки, и он, скрывшись в ванной, оделся и, оттолкнув женщину, ринулся вниз по лестнице. Скорей, скорей от той, которая смертельно оскорбила его. Он хотел мести. Он купил свой собственный чемодан и пришел с ним домой. Она остолбенела. Пока он складывал методично и аккуратно свои вещи, она молча роняла слезы, шмыгая носом в сторону его уха. Когда он пошел в ванную за зубной щеткой и бритвой, она заплакала громче. Когда он застегнул чемодан и пошел к двери, она заплакала навзрыд как ребенок. Чтобы завершить месть, он сказал, глядя ей в глаза:
- Я тебя больше не люблю.
 Демон разрушения захохотал от восторга!
 Но, ведь всем известно: тот, кто мстит, роет две могилы.
 И вот мужчина пошел по лестнице, ступень за ступенью отрывая себя от родного дома, от любимой женщины. Он спускался в ад своего одиночества. Он спускался вниз, поднимаясь все выше в своих воспоминаниях. Когда его нога коснулась последней нижней ступени лестницы, он достиг последней самой высокой ступени воспоминаний. Он вспомнил пустую комнату общежития, которая должна была стать их первым домом. Он вспомнил матрас на полу и один единственный стул, и ее чемодан. Утром она просыпалась на его плече, на спинке стула висели их вещи, а на чемодане остатки нехитрого ужина готовились стать завтраком. На спинке стула висели их вещи, на спинке стула висели их вещи, на спинке стула висели их вещи. Он шел по улице наугад и только эта мысль жила в его голове. Все было так просто: общий стул, общий дом, общая жизнь. На спинке стула висели ИХ вещи.
 
 Когда за ним захлопнулась дверь, женщина подошла к окну и стала напряженно ждать. Он все-таки вышел из подъезда и пошел в сторону парка. Ну, что ж, пусть, пусть идет. Пусть идет, а вернется – не пущу. Не пущу!!!
 И вдруг, она пнула меня ногой, что есть силы и я понял, как ошибся в ее чувствах. Когда она обнимала меня и кричала: «не дам» - это был просто повод, чтобы не отпустить мужчину, а я-то глупый. Она-то тоже хороша.
 Ведь все-таки женщина. Не могла вовремя извиниться. Остановиться вовремя не смогла. Все хочет ему что-то доказать. А что доказывать, когда он ее ЛЮБИТ. ЛЮБИТ ТОЛЬКО ЕЕ. И она это знает и пользуется этим. Что, получила теперь? То сама чуть, что не так, меня вещами набивала, уходила. Я по всем швам трещал, у него сердце разрывалось. Ни его, ни меня не жалела. Вот, плачь теперь. И плачет… Взяла его брюки и свою кофточку, обняла их и слезами поливает. Тяжелые крупные капли – слезы обиды. Быстрые ручьи из обоих уголков глаз – слезы раскаянья. Сначала все больше слезы обиды падали, а ближе к ночи потекли ручьи раскаянья. Брюки и кофточка совсем вымокли, но все же были счастливы. Хоть и покалеченные, да вместе.
 Потом она взяла ручку и тетрадь. Села за стол. Налила бокал вина. И стала писать. Она писала о том, что никогда больше не будет вешать свою кофточку на его брюки, о том, что все простит и забудет и он пусть простит и вернется, что она выбросит меня на свалку (лучше б сестре отдала)и никогда не будет уходить навсегда, только на работу и в магазин. Она напоминала ему все самое лучшее, что было в их жизни, а лучшим было все. И, наконец, сбивчивые фразы сложились в стихи. Она закончила писать. Демон разрушения, задремавший было на их кровати, пристально следил за ней. Он было к ней подсел и стал нашептывать слова ненависти, но она не слышала его. Она слышала только свою молитву. Она молилась о том, чтобы Господь привел мужчину домой, о том, чтобы у них был просторный шкаф, о том, чтобы у них были дети, и одна на двоих постель на всю жизнь. О том, чтобы как раньше просыпаться посреди ночи рядом с ним и не верить собственному счастью, прислушиваясь к его дыханию. Она молилась, и ее молитва светлым снопом поднималась в небо. Демону разрушения больше не было место ни в ее доме, ни даже на заснеженном подоконнике.
 А в это время со скамейки в парке поднялся мужчина и пошел на свет в окне родного дома. На свет глаз любимой женщины.
 Женщина положила тетрадку в мой внутренний карман. Положила в меня порванные кофточку и брюки, которые не верили своему счастью. Потом погладила меня нежно и отнесла на привычное место на шкафу в прихожей.
 Посмотрела на себя в зеркало, поправила прическу, улыбнулась и распахнула ему дверь.
 
 P.S.
- Зачем ты так крупно режешь картошку в суп. Ломай ее потом.
- Ой, я тебя умоляю, кто в суп режет картошку кубиками.
- Это соломкой никто не режет.
- Какой ты привереда.
- Уже медведя можно научить.
- Какой ты тяжелый человек!….
……………………………………………………………….
Они ссорились долго и счастливо и умерли в один день.
И попробуйте сказать, что это не любовь.
Любовь.
Даже чемодану понятно.


Мемуары старого чемодана изданы отдельной книжкой. Рекомендуются, как эффективное средство при обострении непонимания. Используются также для изгнания из дома демона разрушения. Спрашивайте в аптеках города.


Стихи женщины из ее тетради, которую она прятала в чемодане.

Город уснул, горят фонари,
Будут они светить до зари,
Путь освещая случайным прохожим,
Случайным прохожим на тени похожим.

 Ветер гуляет в кронах деревьев,
 Ветер качает пустые качели,
 Падает снег похожий на перья,
 Город укутали сны и метели.

Фея слетела тебе к изголовью,
Фея наполнила сон твой любовью.
Пусть за окном дуют злые ветра -
Фея пробудет с тобой до утра.

Утром суровым утихнут метели,
Счастье задремлет у теплой постели,
Прочь улетят разноцветные сны
В царство волшебное вечной весны.

 Ветер гуляет в кронах деревьев,
 Ветер качает пустые качели,
 Падает снег похожий на перья,
 Город укутали сны и метели.