Записки рыболова-любителя Гл. 648-649

648

Н о я б р ь 1 9 9 8 г.

Письмо Сашули Мите от 2 ноября 1998 г.

Дорогой сынуля!
Спасибо за письма и фотографии. Очень понравился снимок, где ты на причале. Я носила эту фотографию показать своим подругам в институте, похвасталась, какой у меня симпатичный взрослый сын. В компании с девушками ты тоже очень хорошо смотришься. Снимки же с более мелкими деталями распечатываются на струйном принтере не очень-то хорошо. А когда ещё на снимке неизвестные люди и фон неинтересный, то, может быть, не стоит перегружать свою е-mail? Ведь эти файлы с фотографиями такие огромные!
Тебе ещё не предъявляли претензий по поводу больших объемов передаваемой информации? Немцы ведь очень экономные и скрупулезныс люди. Кореньков, например, рассказывал, что, когда он был в Германии у Маттиаса, то «на халяву» хотел отксерить там массу статей, но Маттиас сделал ему только какую-то часть, объяснив, что у них установлено определенное количество копируемых страниц на какой-то там период для каждого сотрудника.
Как можно понять из твоих писем, круг общения у тебя, в основном, русский с небольшими включениями итальянцев и испанцев. А с немецкими ребятами из лаборатории ты только на работе общаешься? А в общежитии только с Ольгой? Часто ли ты общаешься с профессором Ульрихом? Доброжелательно ли он к тебе относится?
Очень хочется, чтобы у тебя все ладилось в работе, чтобы ты проявил себя и имел шанс остаться работать в Европе. В России, думаю, ещё долго будет не до науки. И вообще сегодняшняя здешняя ситуация оптимизма не внушает. Об улучшении положения нет и речи, не было бы хуже. А ты, сынуля, хоть немного следишь за положением дел в России? По телевизору или по Интернету?
Мы же тут озабочены стихийным бедствием в Германии - этим ужасным наводнением из-за проливных дождей. Ваш район тоже затронут или обошлось?
А как в твоём немецком окружении реагировали на поражение Коля на выборах? Или это только мы русские такие политизированные, что посвящали этому массу времени в информационных программах и чуть ли не с волнением следили за ходом выборов?
Папа уже, кажется, писал тебе, что этой осенью он читал воспоминания Гёте о путешествии как раз в тех краях, где ты сейчас живешь. А я для пополнения знаний об истории Германии взялась читать из БВЛ роман немецкого писателя 17 века Гриммельсгаузена «Симплициссимус», в котором описывается Германия времен Тридцатилетней войны (автор сам в ней участвовал). И там есть упоминание о Констанце. Герой из Швейцарии через Констанц направляется в Ульм, чтобы по Дунаю добраться до Вены.
А когда был основан Констанц и что было примечательного в его истории? Музей-то местный какой-нибудъ там есть?
В этом году у нас здесь довольно долго стояла сухая осень, но с прошлой пятницы почти непрерывно шёл снег, все кругом засыпало и температура минус 5, так что зима, кажется, наступила окончательно. У папы вчера, в воскресенье, даже был порыв - не пойти ли на лыжах, но потом согласился со мной, что ещё рано.
А я в субботу сходила на очередную выставку украшений из камней ленинградских мастеров (папа был, как всегда по субботам, на работе). Камни были изумительные не только в украшениях, но и сами по себе, в виде отшлифованных шаров и просто образцов. Конечно, не удержалась и купила себе кулон и серьги из родонита.
Митенька, а у вас холода еще не наступили? Я беспокоюсь, сынуля, что у тебя совсем нет теплой одежды и обуви. Наверное, тебе нужно купить теплую куртку? И об этом стоит подумать заранее, не дожидаясь холодов. Хватает ли тебе денег?
А по поводу встречи Нового Года в Калининграде - я с радостью! Только ты заранее извести, куда и в какие сроки ты сможешь приехать. Во Владимир, наверное, я тоже заеду.
До свидания, мой дорогой сыночка. Мы с папой тебя целуем.
Мама.

Письмо Мити от 4 ноября 1998 г.
Привет!
Как всегда не хватает времени писать письма чаще, чем раз в неделю; впрочем, в рабочие дни не так уж много и событий. Главное событие на работе – на меня практически официально взваливают задачу получения очищенной простациклинсинтазы – то, что мой напарник Патрик Шмидт пытается сделать уже в течение года. Эта задача стояла на самом деле передо мной и раньше, но только выглядело это так, как будто я должен был лишь помогать Патрику в осуществлении этого проекта.
Теперь же Ульрих хочет, чтобы я попробовал изменить методику очистки и на самом деле развить то, что мы начинали делать с Мартином Мёллем – использование иммуноаффинной хроматографии (на основе взаимодействия простациклинсинтазы со специфичным антителом). То есть на самом деле работать мы будем вместе с Мартином, но и с Патриком тоже: более конкретное распределение ролей мы должны выяснить после мини-семинара с Ульрихом.
Теперь ответы на мамины вопросы.
Пересылка фото и прочей информации: у меня здесь никаких проблем с этим не существует, равно как и с ксерокопированием (хотя здесь тоже персонализированные копировальные карты, но их наша секретарша фрау Нашвиц свободно раздает – я уже около полутора тысяч страниц наксерил). Так что немецкой рачительности по крайней мере в нашей лаборатории не наблюдается.
Круг моего общения ещё более сузился и стал исключительно русским (точнее - это группа СНГовских германистов – там есть люди из Белоруссии, Казахстана, Грузии, Армении, Азербайджана, Узбекистана, Туркмении, Киргизии), хотя в этой компании есть и итальянка – Кьяра из Ливорно. На остальных просто не хватает времени, а на этой неделе я, наверное, вообще нигде кроме работы появляться не буду. Тем более, что пора первых знакомств и компаний на кухнях уже потихоньку спадает, и все разбиваются на более мелкие групки (или пары).
На прошлой неделе только пару раз устраивались более-менее большие сборища, а кроме того по средам в Университете – большие дискотеки (но на прошлой неделе я там не был, зато ходил в кино на «Четыре комнаты» – фильм я смотрел до этого по телевизору в Москве, поэтому решился пойти, несмотря на немецкий).
В общежитии тоже образуются свои компании, так, например там скучковались ирландка Альва, канадец Джефф и два немца – Филлип и Себастиан, а кроме того с ними тусуются еще и другие ирландцы (британцы) из Зонненбюля-Ост; помимо этого у нас в доме Q живут немцы Оливер, Йохан, Хайке, Эльза, норвежец Мортен и болгарка Ивона. Ольга же с Берндом переехали в квартиру рядом с центром недалеко от Рейна; я был у них в гостях в воскресенье – пока ещё мало что устроено, но в целом квартира неплохая.
В лаборатории же народ весь весьма меня постарше, поэтому контакты практически только деловые. С Ульрихом же у всех контакты весьма краткие, так как большую часть времени он отсутствует – обычный для начальства случай. Вот, может быть, завтра будет обстоятельный разговор вместе с Патриком, Мартином, может быть, Ральфом Богумилом (наиболее опытным в области белковой химии).
За российскими событиями слежу регулярно через Интернет. В России есть такой сайт, где каждый день дается овещение основных внутренних (и международных тоже) событий, а также более пространные комментарии («Русский пейзаж» Киррила Рогова), стиль которых мне очень нравится.
Телевизор же я практически не смотрю – некогда. Поэтому совершенно случайно узнал о германских наводнениях – Констанц основные ливни обошли стороной, хотя и здесь погода очень плохая и дожди идут регулярно. Наиболее же пострадал Баден-Баден (хотя и другие места тоже), находящийся не так уж далеко от нас (по крайней мере в одном и том же Баден-Вюртемберге) – километрах в трехстах к северу. А когда мы ехали к Оффенбургу в субботу (об этом далее) было видно, что уровень воды в мелких реках очень высокий.
Что же касается немецких выборов и политики в целом, то тут есть как очень политически активная молодежь (к тому же в Констанском университете есть что-то вроде политического факультета, да и вообще здесь социальные науки наиболее сильные (Юриспруденция, Социология, Экономика, Психология)), так и аполитичная часть (последних всё-таки, наверное, больше).
Историю Констанца пока еще не знаю, опять же не до того. Музей археологический здесь есть, но и в нем я пока ещё не был.
Холода здесь пока ещё не наступили, так что и зимнюю одежду я пока не покупаю. Денег, наверное, на нее хватит – вообще-то недостатка особого в них нет, хотя мне и недоплачивают пока из-за проблем с имматрикуляцией и прочим (уже 700 марок недоплачено).
Имматрикуляция же моя застопорилась на этапе получения немецкой визы. На текущий момент ситуация обстоит так: скорее всего я должен поехать в Италию (в немецкое консульство в Милане или в Риме) и затребовать немецкую визу там. Её будут делать долго, то есть, наверное, придется ездить туда как минимум два раза. Ещё пока не решено, куда и как ехать.
Наиболее удобно было бы ехать в Милан через Швейцарию, но для этого нужна Швейцарская виза. Поэтому либо я поеду тем же путём, каким ехал сюда (то есть через Мюнхен), и тогда, может быть, в Рим, а не в Милан, либо полечу из Штуггарта. Возможно, транспортные расходы мне в лаборатории оплатят, хотя полной уверенности в этом нет. Поеду же я либо на этой, либо на следующей неделе; возможно, заеду и в Марио Негри.
Ну и ещё о последних новостях. В субботу был очередной выезд в русской компании – на этот раз в Европу-парк. Это – парк развлечений, находящийся километрах в двадцати южнее Оффенбурга (то есть рядом с Рейном). Инициатива поехать туда исходила от Ольги Гроо, у которой в тех краях родственники, и которая там уже бывала.
Выбралось туда не так уж много людей (испугала плохая погода, но это был чуть ли не последний день работы парка, закрывающегося на зиму) – всего семеро – Ольга, Инна, Наташа (из Бишкека), Димка Морозов, Лена с Кьярой и я.
До Оффенбурга ехали тем же поездом, что и в Страсбург (опять вставали в пять часов), а в Оффенбурге нас встретили родственники Ольги (дедушка и дядя) у которых было достаточно для нас всех места в машинах (микроавтобус и еще один Форд), так что мы весьма комфортно добрались до парка.
Погода была действительно не самая лучшая, то и дело поливал дождик (не очень сильный, однако), но в целом впечатлений это не испортило. Парк на самом деле не очень большой, разделен на группы аттракционов по национальному признаку – есть большая испанская часть (с рыцарским турниром и Фламенко), русская часть (с макетом станции «Мир»), скандинавская, итальянская, французская, английская, швейцарская части.
Много традиционных аттракционов – несколько разновидностей американских (русских) горок, которые мы все перепробовали, различные типы каруселей, качелей и пр. Интересно, что теперь мой вестибулярный аппарат стал весьма устойчивее, и я вполне нормально переносил самые «крутые» аттракционы (например, качели-корабль с радиусом метров двадцать и максимальным отклонением 90 градусов, на которые Лена затаскивала меня три раза).
Также смотрели там очень красивое ледовое шоу, потом некоторые акробатические выступления – в общем много всего, с десяти утра до семи вечера мы там пробыли и удовольствие получили огромное. Там, кстати, я доснял ещё одну пленку, которая будет готова к четвергу. Ждите новые фото (Страсбург, Линдау, Европа-парк).
Это пока все основные новости. Пишите, задавайте вопросы.
Целую. Митя.
 
Моё письмо Мите от 4 ноября 1998 г.
Здравствуй, дорогой сынуля!
Спасибо за большое письмо. К маминому позавчерашнему посланию добавлю только, что "Балтика" благополучно проиграла "Локомотиву" 0:2 и на этом закончила пребывание в высшей лиге. Впрочем, и победа ей бы не помогла, так как "Крылья" сыграли с "Динамо" 1:1, а у них больше побед.
ЦСКА, одержав во втором круге 14 побед в 15-ти играх, отстал от "Спартака" всего на три очка (если тебя это ещё интересует; да, наверное, ты и так в курсе по интернету или от Михеича - поддерживаешь с ним связь-то?).
Ну, а я сегодня буду смотреть по НТВ "Спартак" - "Интер" и "Динамо"(Киев) - "Арсенал".
У нас минус 10, хорошая погода. Но снега для лыж ещё маловато.
У меня бригада аспирантов (Олег Мартыненко, Роман Юрик, Вера Медведева и Лена Васильева) регулярно кучкуется в соседней комнате - официальном помещении редакции "Вестника МГТУ" (второй номер, кстати, выпустили, третий тоже уже готов, ректор очень доволен качеством), где собрана вся техника получше. И они там спорят, шумят, короче, - трудятся коллективно и, я бы даже сказал, азартно, что меня радует.
Я их всех мобилизовал на переделку магнитосферного блока модели, который делали Миша Волков и Олег и сделали халтурновато. Миша Волков тоже как бы в этой работе участвует, но больше как консультант.
Из-за этой возни с магнитосферным блоком заморожено написание статей совместных с Матиасом по результатам, представленным ещё в Ницце. Их Матиас повезёт также в постерном виде на воркшоп "Космическая погода" Европейского космического агентства в ноябре в Голландии и на осеннюю (в декабре) сессию Американского геофизического союза в Сан-Франциско.
Мама же трудится с данными терещенковских томографических измерений электронной концентрации, пытается их воспроизвести на нашей модели. Процесс идёт.
На лекции ко мне мама ходит иногда (которые я читаю по вторникам с пол-седьмого вечера для аспирантов и соискателей, а также пяток лицеистов их посещает).
"Соло на клавиатуре" (обучающую программу) я забросил, надоело упражнения долбить. Но клавиатуру наощупь я уже запомнил, и мемуары набираю десятью пальцами, стараясь это делать вслепую. Но скорости вслепую ещё нет, часто срываюсь на подглядывание, чтобы ускорить процесс, чего делать не следует.
На этом пока закончу. Целуем. Папа, мама.

7 ноября 1998 г.
Милочка наконец-то переслала мне коротенькое письмо с визитной карточкой от ... Сашки Шаброва, которое тот передал ей летом с каким-то своим родственником, у неё отдыхавшим. Я про это письмо знал, Милочка обещала привезти его в Мурманск, куда они с Павлом собирались приехать в августе на машине, просто навестить нас, за грибами-ягодами походить. Но тут совсем заплохела старушка-мать Павла, Анна Иосифовна (а вскоре и умерла), и поездка не состоялась, а письмо Сашки попало ко мне только недавно.
Вот оно.

Санька, привет!
Вот так неожиданно жизнь (пока заочно) опять нас свела.
Надеюсь, это коротенькое письмо достигнет адресата в Испании.
Моя жизнь и судьба на визитной карточке. Наташа работает врачом, сын учится в Университете на факультете журналистики.
Вот и все новости.
С нетерпением жду известий от тебя. Вот это зигзаг судьбы! Не то, что у меня - 55 лет в одном городе (минус 4 года в Таллине).

Итак, надеюсь, до встречи. Саша
С-Петербург, 12.06.98
А на визитной карточке:

Санкт-Петербургская медицинская
академия им. И.И.Мечникова

ШАБРОВ
Александр Владимирович
Академик РАЕН, академик МАН ВШ
Ректор
Заведующий кафедрой внутренних
болезней лечебного факультета

Я отсканировал для Сашки и распечатал на цветном принтере несколько фотографий (я в Боулдере, Сашуля на лыжах, Ирина и Митя), и написал ему письмо.

Саша, дорогой, здравствуй!
Твоё письмо с визитной карточкой наконец-то добралось до меня. Моя сестра Милочка всё собиралась приехать ко мне в гости и привезти его, да не получилось. Поэтому отвечаю только сейчас.
Первым делом: очень рад был твоей весточке и твоим карьерным достижениям.
А теперь о себе. Рапортую о прожитом.
В 1989-м году я перебрался из Калининграда в Мурманск, в Полярный Геофизический Институт (ПГИ) РАН на должность заместителя директора по научной работе. В институт, куда я был распределён ещё в 1970-м году после окончания аспирантуры ЛГУ, но куда меня не пустил КГБ из-за чтения и распространения не той литературы. В перестроечные времена я-таки в этот институт попал и даже баллотировался на должность директора, но занял второе место среди восьми претендентов, а победитель пригласил меня в замы.
На этом месте я проработал пять лет, параллельно возглавляя (с 1993-го года) кафедру физики Мурманского государственного технического университета (МГТУ), затем перешёл с административной работы на должность главного научного сотрудника ПГИ, а с прошлого года сделал рокировку: в МГТУ у меня теперь основное место работы (завкафедрой физики и главный редактор научного журнала "Вестник МГТУ"), а в ПГИ работаю по совместительству. Там же и моя жена Сашуля работает, под моим научным руководством, статьи иногда совместные пишем.
Научная работа остаётся, по-прежнему, основным видом моей деятельности. Подготовил десять кандидатов наук, двое из них уже докторские накатали, четырёх аспирантов сейчас опекаю. Публикуюсь, в основном, за рубежом, куда регулярно выезжаю не без удовольствия. Был в Штатах, Лондоне, Париже, Ницце, Монте-Карло, на Корсике, в Германии, Финляндии, Швеции, Норвегии, севером которой особенно очарован.
Выдвигался в член-корры РАН, но не пробился. Утешаюсь государственной научной стипендией (которую в этом году ещё не платили) для ВУРов (выдающихся учёных России). Состою в международных научных организациях типа Американского Геофизического Союза, Европейского Геофизического Сообщества, Национального Географического Общества США, Нью-Йоркской Академии Наук, где денег не платят как российским академикам, а наоборот - членские взносы дерут, заваливая, правда, литературой и предоставляя скидки к оргвзносам на конференции. От Сороса гранты имел, от РФФИ регулярно имею. Благодаря северным надбавкам, на жизнь хватало, и даже сейчас хватает, тем более, что дети пристроены.
Дочь наша, Ирина (1965 года рождения) - замужем, двое сыновей у неё (внуков наших, значит), старшему - тринадцать с половиной лет, младшему - шесть. Она закончила Ленинградский педиатрический и работает в Калининграде детским неврапатологом в областной больнице, а также частной практикой занимается по всей области. В её семье она главный кормилец, поскольку муж (один из моих учеников, из моей бывшей лаборатории), хоть и кандидат наук, но получает гроши в своём (бывшем моём) Западном Отделении (бывшая Калининградская обсерватория) ИЗМИРАН.
Сын наш, Митя (1975 года), закончил химфак МГУ по кафедре энзимологии, отучился там же год в аспирантуре, затем перебрался на полгода в Италию (в Институт Марио Негри), а оттуда в Германию, где сейчас учится в аспирантуре Университета Констанца (это на самом юге Германии, на границе с Швейцарией, на Боденском озере, недалеко от Цюриха), занимается получением очищенной простациклинсинтазы с использованием иммуноаффинной хроматографии (на основе взаимодействия простациклинсинтазы со специфичным антителом - понятно?).
Сынуля наш уже вполне европейский человек, свободно владеет английским и итальянским, знает испанский, надеюсь, и немецкий выучит в Германии.
Я после немецкого осилил из нужды английский, пробовал немного изучать французский, а сейчас упорствую над испанским. У нас в Испании тайм-шерная неделя есть (на следующий год целых три), мы от Испании в восторге все (я, Сашуля и Митя побывали пока только в Андалусии - в Севилье, Гранаде, Малаге, Торремолиносе и Фуенхироле, а с Милочкой ещё и на Канарах, точнее, на Тенерифе), особенно от фламенко, надеемся продолжить её изучение.
Дачи и машины у меня нет, квартиру в Калининграде дочери оставили, в Мурманске нормальная трёхкомнатная, недалеко и от центра, и от лыжных трасс. Лыжи по выходным - это регулярно, с ноября по май. Август, сентябрь - грибы, ягоды. Форель бегаю ловить. Места вокруг живописнейшие. Ну, да природу северную ты должен помнить, у тебя же практика где-то в районе Кировска была, если не ошибаюсь.
И я, и Сашуля на работе большую часть времени проводим у компьютеров. С сыном реуглярно общаемся по электронной почте, он нам фотографии по ней пересылает. Для меня e-mail - наиболее привычная и удобная форма общения, но тебе это письмо и фотографии (надеюсь, разберёшься, кто есть где) посылаю в бумажном исполнении, поскольку не ясно, как тебе удобнее. Посылаю на рабочий адрес ибо домашнего не знаю.
Забыл ещё об одном своём хобби упомянуть. Вот уже более двадцати лет я пишу "Записки рыболова-любителя", сейчас их в электронную форму перевожу. Большой, надо сказать, труд получился. Эпохальный. Может, в Интернет закину. Может, сам издам. Может, пристрою куда-нибудь. Там, конечно, не только о рыбалке. И даже не столько. Приезжай в гости - почитаешь.
В Питере я бываю, но как-то хаотически, обычно проездом.
Надеюсь, повидаемся как-нибудь.
Огромный привет Наташе, Сашуля присоединяется.
Саша. 7 ноября 1998 г.

Письмо Мити от 10 ноября 1998 г.
Привет!
Опять нет времени на письма – угораю на работе. Сейчас уже час ночи, и только освободился. А всё из-за форсирования работы по очистке простациклинсинтазы – с одной стороны хочется основательно подойти к решению этой проблемы и сделать всё как следует, а с другой стороны сроки поджимают (и личные амбиции). Видимо, в конце этой недели будут видны какие-то результаты из всего, что сейчас делается.
А в конце недели меня, видимо, ждет поездка в Италию – подавать документы на получение долгосрочной немецкой визы. Я еще не выяснил до конца, как это должно происходить, но похоже, что процесс её получения затянется, по крайней мере, на месяц, но всё-таки я смогу в это время находиться в Германии. Правда ещё нет стопроцентной уверенности, что я именно на этот уикенд поеду в Милан, но вероятность этого весьма велика. Выясню подробности – напишу.
Свободного времени посреди недели практически не было, приходилось работать даже ночью (со вторника на среду), разве что один футбольный матч посмотрел (Брюгге – Штуггарт). В четверг, правда, был в китайском ресторане.
Тут такая история – у нас в лаборатории был семинар, на котором выступала гостья из Голландии (Роттердама) – некая Антонетта Массен Ван Дер Бринк, заканчивающая писать PhD thesis по фармакологии (исследование эффектов антимигреневых лекарств на сосуды сердца; роль эндогенно синтезируемых простагландинов; частично это пересекается с тематикой нашей лаборатории (и кстати, в принципе теми же явлениями занимается и Вова Ярцев)), а после семинара гостью доверили нашему постдоку-китайцу, который почему-то и меня пригласил.
Сначала мы пили вино в кабачке при винном келлере (небольшая винодельня в центре Констанца), а потом ужинали в китайском ресторане – весьма неплохо (и за счет лаборатории) – я брал суп из морепродуктов (бульонной консистенции, правда) и их лапшу опять же с морепродуктами (вот это было весьма и весьма).
Сама же голландка интересна хотя бы тем, что знает фламандский, английский, немецкий, французский, чешский и русский (понимает, но говорит всё-таки с затруднением) – последние два благодаря чешской матери и русской бабушке по отцовской линии.
Ну, а на выходные я, наконец-то, поехал к Михеичу (я вообще-то не помню, писал ли я, что он с сентября работал в Магдебурге через контакты Марины Сергеевой – похоже, что он потом может там работать и постдоком). Это была, пожалуй, последняя возможность с ним встретится, так как он 21-го уезжает в Москву.
Поскольку собственно в Магдебурге смотреть нечего, мы решили (в пятницу был интенсивный контакт через Е-мейлы) отправиться в Дрезден в субботу, а в воскресенье в Готтинген.
Выехал я из Констанца в пятницу вечером (дорога мне вышла в 230 марок в оба конца) сначала в Оффенбург (узел на линии Базель- Франкфурт, там же ответвление на Страсбург), а там я сел на City Night Line express (Цюрих – Берлин; вагон с сидячими местами ) и в 7 утра был в Магдебурге (еще, правда, одну пересадку делать пришлось в Дессау), где меня и встретил Михеич (внешне он практически не изменился за прошедшие 10 месяцев).
Мы тут же отправились на Лейпциг (с ним мы путешествовали по wohenendticket, то есть за 35 марок на двоих на региональных поездах), куда прибыли в девять часов и бродили часа полтора. Внешне центр Лейпцига не очень впечатляет, доминируют советские небоскребы (их там два в центре), и кроме старой ратуши и нескольких церквей примечательных архитектурных сооружений нет). Торговая улица, впрочем, весьма оживленная и все стандартные немецкие торговые сети (C по крайней мере в других немецких вокзалах такого размаха нет.
В Дрезден же мы добрались к полудню; весьма резво рванули к центру, впрочем, он недалеко от вокзала. В центре сейчас большое строительство – во-первых, реконструируют Frauenkirche (сейчас это заколоченный куб, внутри которого и идет работа, а готово все должно быть к 2006 году - 800-летию Дрездена), а кроме того, заканчивают восстанавливать замковый комплекс.
Вообще же основной архитектурный комплекс очень компактен – всё составляет очень гармоничный ансамбль (собственно и строилось все более-менее в одно и то же время) – Цвингер, Опера, Католический собор, Замок – на левом берегу Эльбы. Выглядит, правда, всё это сейчас немного мрачновато – камень основательно потемнел, да и погода накладывала свой отпечаток на впечатления – было весьма ветрено и прохладно.
Мы где-то час-полтора погуляли по центру (пленка с фотографиями уже проявляется и будет готова завтра), а потом пошли в Галерею Старых Мастеров в Цвингере – увы, времени у нас хватило только на это, и все остальные музеи остались неувиденными (так что надо будет еще раз туда съездить).
В пять часов уже надо было ехать назад в Магдебург (от Лейпцига ехали в поезде, набитом фанатами FC Magdeburg, играющего в региональной лиге; фанаты сопровождались спецбригадой полиции и были отделены от остальных пассажиров).
В Магдебурге мы нашли еще силы посетить лабораторию Михеича, находящуюся на территории университетской клиники; показал он мне прибор, на котором он работает (микроскоп с видеокамерой, на котором измеряют внутриклеточный кальций); в целом по уровню, может быть, и повыше, чем у нас (но это чисто внешне по приборам, хотя и по публикациям, наверное, тоже).
Живет же Михеич в минутах пятнадцати ходьбы от работы; снимает комнату (со своей кухней и санузлом) в частном доме, выглядит это весьма неплохо (и платит всего на 80 марок больше, чем я; у нас это, впрочем, стоило бы марок на триста больше).
А вот в воскресенье нам пришлось идти в пол-седьмого на вокзал пешком – пятьдесят минут быстрым темпом (трамваи в воскресенье так рано не ходят). Курс наш был на Готтинген – около 150 километров на юго-запад с пересадками в Брауншвейге и Зеесене.
В Зеесене мы прошляпили нужный поезд (не на то расписание посмотрели) и гуляли лишние сорок минут (городишко тысяч в пять, в нем, впрочем жил карикатурист Вильгельм Буш, альбом которого был у нас дома в Калининграде).
В Гёттингене мы очутились около полудня – как и в субботу было весьма прохладно из-за ветра. Центр весьма компактен и насыщен фахверковской архитектурой 16-17 века – есть несколько весьма нарядных домиков. Все это, однако, небольшое – обойти центр вдоль и поперек можно часа за полтора.
Были мы в музее истории города (не имел особо крупного значения, но вот университет его, хотя и сравнительно молодой (1724 год основания), вырос в один из значительнейших университетов Германии – около сорока нобелевских лауреатов работали или учились в Гёттингене, и сейчас там около 35 тысяч студентов при общем населении города в 130 тысяч человек (а еще там один из Макс-Планковских институтов)).
Отметились мы также в итальянской пиццерии (совершенно абстрактно туда забрели, просто уже надоело искать место, чтобы поесть), и в четыре часа разьехались: он в Магдебург, а я на ICE (InterCityExpress – самые скоростные германские поезда) в Оффенбург, причем 1.5 часа до Франкфурта ехал стоя – не было мест.
Вот такой был уикенд. Посмотрим, какие выйдут фото.
Целую. Митя.

Моё письмо Мите от 10 ноября 1998 г.
Здравствуй, дорогой сынуля!
Спасибо за большое письмо. Молодец, что сгораешь на работе и что съездил к Михеичу. А футбол с ним обсуждали? Он-то ещё интересуется? А как у него перспективы защиты? А что в лаборатории в Москве делается?
У нас морозы уже минус 12-14 градусов, ясно, снег поскрипывает, люблю такую погоду. Я теперь часто хожу пешком, особенно с работы, поскольку потерял троллейбусную карточку в первый же день месяца, ни разу не успел попользоваться.
Милочка мне, наконец, переслала весточку от Сашки Шаброва, моего друга детства с ещё дошкольных таллинских времён. Он теперь ректор Санкт-Петербургской медицинской академии им. Мечникова (бывший 1-й медицинский институт, как я думаю). Я ему фотографий нашлёпал на принтере и с письмом отослал.
С работы я почти не вылезаю, и мама на меня за это сердится. Уверяет, что я уже свихнулся, пялясь в компьютер.
А ты почему письма ночью пишешь? У вас круглосуточно на работу пускают?
А физические упражнения ты хоть какие-нибудь делаешь? Ая-яй.
Целуем. Папа, мама.

Письмо Мити от 16 ноября 1998 г.
Привет!
Пишу это письмо по горячим следам после поездки в Италию подавать документы на немецкую визу. На прошлой неделе стало окончательно ясно, что это можно сделать только через Италию или через Россию, но до Италии добираться ближе, да и ездить, по всей видимости, придется два раза, так как готова виза будет только через месяц-два.
В среду купил в университетском турагенстве билеты по маршруту  оформляли мне их более получаса – уж больно извилистый маршрут, нормальные же люди едут через Швейцарию. Обошлось мне это всё в 270 марок – значительно меньше, чем я думал (а самолет вышел бы по крайней мере в 500 марок без вояжа Милан-Пескара).
Отправился я в четверг вечером и теоретически должен был быть в пятницу в 8:20 в Милане, а консульство немецкое работает с 9 до 12. Но в Инсбруке пришлось задержаться побольше – поезд Мюнхен-Флоренция (с миланским вагоном) опоздал на полтора часа (я так и не понял из-за чего); то есть я с пол-первого до трёх околачивался на вокзале Инсбрука – мёрз (было –3°С), но хотя бы была возможность музыку (австрийское радио) через плейер слушать.
В поезде, правда, быстро согрелся – топят сильно. Где-то на границе Италии и Австрии (в Бреннеро) в купе завалилось трое латиноамериканцев (очень индейского вида), в соседстве с которыми я и проспал почти до Милана (они сошли сразу после Брешии весьма спонтанно).
А уже на вокзале в обменном пункте я обнаружил недостачу 300 марок в кошельке – похоже, эти ребята очень ловко провернули операцию извлечения кошелька, изьятия из него 300 марок и возвращения кошелька на свое место (он был в кармане куртки, которая висела у меня над головой) – мой сон эта операция не потревожила, хотя я очень часто просыпался. Ну и вообще достаточно благородно поступили – оставили 60 марок и всё остальное.
Но, конечно, настроение мое слегка испортилось – с другой стороны, уж больно я расслабился в Германии, забыл, куда еду (а тут же в Италии затеяли процесс легализации нелегальных эмигрантов, чтобы легче было их контролировать, но срок возможности получения ими permesso di soggiorno весьма ограничен, и сейчас наблюдается поток иммигрантов в Италию из других стран Европы – легализовываться, так что и это надо было вспомнить).
Ну да ладно – проехали, к тому же 60 марок ещё осталось. И тем более я договорился встретиться в Милане с двумя девушками с нашей кафедры энзимологии, учившимися на год позже нас – Сашей Бочкаревой и Аней Красновой (Саша к тому же делала диплом в нашей лаборатории), и я надеялся на их помощь, да и потом собирался поехать в Марио Негри.
Из-за опоздания поезда времени на формальности у меня осталось немного – до консульства я добрался только к 11 часам, а работало оно до 12. Но очереди там не было, поэтому все, что надо было сделать, я успел. Документы мои приняли, теперь их должны отправить сюда в Auslanderamt, а он отправит их обратно и мне придется за визой возвращаться (через месяц-два). Теперь надо разбираться, могу ли я в моем настоящем статусе (с итальянским permesso di soggiorno) ехать в Россию и обратно из Германии.
Еще одна вещь, которая меня тревожит – настоящим местом жительства в анкете мне пришлось писать Santa Maria Imbaro – иначе вся процедура подачи прошения из Италии была бы невозможной. Теперь не знаю, не возникнут ли проблемы, если кому-нибудь вздумается запросить Марио Негри, нахожусь ли я всё ещё там или нет. Надеюсь, однако, что всё будет в порядке.
С девушками мы договорились встретиться в галерее Виторио Эммануеле II, что рядом с собором, в 12:30. Они, однако, опоздали на пол-часа, и встретились мы уже случайно, поскольку я шел звонить одной из них на работу. Опоздали они из-за забастовки транспортных служб, случившейся в этот день в Милане.
К этому моменту я уже потратил почти все свои остатки денег в основном на бюрократические формальности, так что пришлось кормиться за их счет (ладно хоть все билеты уже проплачены были). Они так и не привыкли (а находятся в Италии чуть больше месяца) к итальянской пище, поэтому мы пошли искать более-менее свободный McDonald’s по направлению от собора к центральному вокзалу (Corso Buenos-Aeres).
Погода, кстати, была для прогулок очень неплохая – солнечно и около 10°С. McDonald’s были, однако, переполнены, и мы поели пиццу, обмениваясь впечатлениями о заграничной жизни.
Девушкам Италия не нравится; в основном из-за того, что они не могут найти там хорошую компанию.
Аня работает в северном Марио Негри в Милане, и компания вокруг разбита на небольшие группы, и вместе все собираются очень редко, а одной ей куда-либо выбраться тяжеловато. Живет она тоже одна на квартире, похожей на ту, в которой жил я в Марио Негри Суд, и тоже практически в одном здании с институтом. Занимается она аналитической химией – газовой хроматографией с масс-спектрометрической детекцией, работа идет здесь ни шатко, ни валко. Зато недели две назад она ездила на сборище аналитических химиков в Кордову, и поездкой этой осталась весьма довольна.
Саша же работает в Болонье в химическом институте при Университете (тоже более аналитическая химия, чем энзимология), живет на частной квартире и тоже не имеет широкого круга общения. На выходные они обычно находятся вместе, ездили, например, во Флоренцию, собираются в Венецию, Рим, может быть, Равенну.
Итальянский они, кстати, знают весьма неплохо, впрочем, у них был весьма интенсивный курс итальянского перед поездкой, который, по их словам, очень им помог (якобы они не улучшили свой итальянский за время пребывания в Италии).
Ане платят весьма неплохо (какая-то из обменных программ – может быть, Коперник (но название я точно не помню), и за жильё ей платить не так много, а вот Саше и платят меньше (по другим каналам), и за квартиру она платит чуть ли не пол-миллиона лир. Мою зарплату в Италии они тоже признали очень маленькой, удивлялись, как можно было на такое жить.
Поевши в пиццерии, мы стали определяться с дальнейшими планами. Первоначально я хотел отправиться в Марио Негри Суд, к тому же я знал, что какая-то часть институтских в этот вечер выезжала в дискотеку рядом с Пескарой. Однако отсутствие денег меняло ситуацию.
Я позвонил в институт, где вышел на Кристиано Иуриши – нашего техника, который и сообщил мне до этого о намерении поехать на танцы. Когда же я сказал ему, что нахожусь без денег, он заохал, сказал что-то типа: «Как же ты будешь здесь без денег» – но особого желания помочь в этой ситуации (например, хотя бы встретить на вокзале в Пескаре) не выразил.
Также и Карло Чилли, с которым я говорил после, пробормотал, что он вообще-то уезжает домой (рядом с Пескарой, впрочем) и тоже не знает, как поступить в такой ситуации. После таких разговоров желание рвануть на юг у меня что-то поуменьшилось. Видно было, что не очень-то там по мне соскучились.
А вот девушки предложили альтернативное решение – поехать к Саше в Болонью, у нее там было место в квартире. В такой ситуации я без долгих колебаний принял это приглашение (вообще эта поездка немного изменила мое отношение к Италии и итальянцам, хотя и в силу весьма субъективных причин, там я впервые ощутил, что Германия теперь становится мне ближе и роднее, хотя пока это и не относится собственно к немцам – здесь у меня всё-таки преимущественно русский круг общения).
Итак, мы сначала отправились домой к Ане (дом при институте весьма далеко от центра), испытывая все прелести общественного транспорта во время забастовки, охватившей его часть. Взяли ещё и еды, чтобы не рыскать по магазинам в Болонье под момент их закрытия. В Милане в результате мы практически ничего не осмотрели (ну, собор я обошёл ещё раз ещё до встречи с девушками), разве что пробежались через крепость Castello Sforzesco уже почти в темноте.
В Болонью мы приехали весьма поздно, пока добрались до дома, было уже за десять часов, а ужинать стали ближе к двенадцати, и просидели за вином и вермутом часов до пол-третьего. Квартира, в которой Саша снимает комнату, находится в квартале новостроек (несколько советского типа) на восточной окраине Болоньи, которая ещё более напоминает СССР названиями улиц – проспект Ленина, улицы Маркса, Сальватора Альенде – чуствуется, что Болонья – весьма коммунистический город.
Хозяева тоже живут в этой квартире – это пара студентов – итальянец Фабрицио и его девушка Эстер из Венгрии. Они как раз и находились в в Венгрии в момент нашего прибытия. В холле – весьма хорошие аудио и видеосистемы, так что я посмотрел знакомое итальянское ТВ (в том числе и весьма любопытный матч "Реал"-"Сельта" – "Сельта" победила 2:1 и Карпин с Мостовым очень неплохо играли (с подачи Карпина "Сельта" победный гол забила)).
На следующее утро (собирались где-то до полудня) мы отправились на одну из ближайших гор в окрестностях (к югу, где начинаются Апеннины) Болоньи – монте Адоне. Сначала мы доехали на автобусе до местечка Пианоро в 20 километрах от центра (забавный эпизод – на одном из участков пути водитель (видимо, неопытный) пропустил поворот и практически потерялся, и весь автобус выводил его на путь истинный), а потом автостопом до ближайших подступов к горе.
Увы, не очень повезло с погодой – было холодно, ветрено и сыро, но, слава Богу, не было дождя, иначе было бы очень трудно и опасно туда добраться. На этой горе я, наверное, пол-пленки различных видов наснимал (как всегда пытаюсь взять количеством, то есть у меня по-прежнему экстенсивный подход к фотографии), некоторые на мой взгляд должны быть интересные, тем более, что на вершине там очень интересные эрозийные образования и что-то типа ущелья (и стена там практически вертикальная с одной стороны) (гора, впрочем, не такая уж и высокая – 635 метров). Там же стоит крест с книгой для записей, где расписались и мы.
Обратно тоже добирались автостопом и автобусом и дома были около семи (но до этого затаривались в местном супермаркете). Опять устроили славный ужин с вином и снова где-то до двух просидели (в основном, у телевизора, впрочем).
В воскресенье же погода была солнечная и весьма теплая – градусов двенадцать-пятнадцать. Мы опять не смогли выбраться из дому раньше полудня, а на этот раз отправились в центр – на piazza Maggiore, где я делал фото в прошлое мое пребывание в Болонье, а потом поднялись на torre Asinelli высотой 97.2 метра – самая высокая городская башня, на которую я забирался до сих пор (и не очень удобный подьем, так как башня узкая). Как обычно отснял несколько видов сверху, но видимость была не очень хорошая – марево и солнце весьма низко.
А после торре мы пошли к монастырю Сан-Лука на юго-западной окраине Болоньи. Стоит он на очень высоком холме и добирались мы дотуда более полутора часов, причем почти пол-пути под одним портиком (на улице via Saragosa), и пол-пути в гору под портиком монастырской стены. Добрались уже когда почти стемнело, поэтому хоть виды оттуда были красивейшие, не уверен, что они хорошо получились на пленке из-за низкой ее чувствительности (200).
В соборе монастыря, очень красивом и изнутри, и снаружи, шла вечерняя месса; я впервые присутствовал на католическом богослужении, и для меня было весьма любопытно, что хор в этот раз пел под гитарную музыку, не совсем похожую на традиционную церковную музыку, тем не менее очень красиво. В общем, не зря так долго шли.
В этот же вечер вернулись и хозяева, а мне надо было возвращаться в Констанц. На этот раз дорога обошлась без эксцессов (пересадка в Инсбруке около пяти часов утра, и в Линдау пришлось почти час ждать следующего поезда, на австрийской территории у Бодензее уже все горы в снегу, да и по маршруту поезда кое-где снег уже лежит), и к полудню я добрался до дома, уже отдал на печать снятую в Италии пленку (и еще около 7 фото на новой пленке в аппарате).
На работе же вроде бы ничего нового, сегодня делаю еще один Western Blotting и закончу около полуночи.
Это пока все новости.
Целую. Митя.

Моё письмо Мите от 17 ноября 1998 г.
Здравствуй, дорогой сынуля!
Спасибо за отчёт о поездке в Италию. Получил урок в поезде? Мотай на ус! А с девушками как будешь рассчитываться? Ты хоть в гости их к себе пригласил?
Германия, значит, тебе уже роднее. Ну, это нормально.
А простациклинсинтаза-то как? Очистилась хоть немного?
А у нас морозы уже ниже двадцати. Но я по-прежнему по утрам бегаю и с работы хожу пешком. Снега не подвалило, но всё в инее и очень красиво. Мама пальто себе пошила зимнее, коричневое, с коричневыми же (но более тёмными) норковыми воротником и шапкой, эдакой дамой выглядит в нём, но в морозы всё же свой песцовый полушубок носит.
В университете со следующей недели будет работать аттестационная комиссия из министерства образования (ежепятилетняя аттестация вуза очередная), начальство волнуется и требует, чтобы все бумажки были в порядке, а их прорва всяких, короче - ждём-с!
Целуем. Папа, мама.

Письмо Юры Коренькова от 23 ноября 1998 года Дорогой Саша!
Поздравляем с днем рождения. Желаем здоровья, ну и всего, чего бы сам себе пожелал. Надеемся, что тебе не до скуки и пусть так будет всегда!
Мы тут копошимся с Андрюшкиными делами. Нина оформила опекунство. Сам он сейчас в санатории по бесплатной путевке, в Светлогорске. В конце недели 40 дней. Нужно организовывать очередной стол. Ее сослуживцы весьма педантичны в соблюдении этих правил. Мама моя чувствует себя сносно, иногда даже выходит на улицу, за хлебом.
Зима! Неделю стоят холода более -10. Все подмерзло.
Народ выживает, как может, с деньгами туго и требовать напряженной работы нет никакого права. Вот так и живем.
Всем привет, Сашуле особый. Кореньков.

Мой ответ Коренькову от того же числа
Спасибо, Юра, большое!
У нас без изменений, трудимся по-маленьку. Может, в Калининград выберемся на Новый год, если Митя туда приедет, а это зависит от оформления его немецкой визы в Италии, куда он недавно ездил за этим делом. А в поезде ночью его индейцы какие-то обокрали (слава Богу, документы не тронули и немного денег оставили), так его там русские девушки из МГУ (с его же кафедры, но помладше) утешали - в Болонью возили (из Милана), поили, кормили. А научная его деятельность в Германии, по его словам, грозит аннулировать результаты трёхлетней работы по его направлению в ихней лаборатории.
У нас морозы давно, но снегу было мало, и лыжный сезон я открыл только вчера. А сейчас оттепель.
Всем привет от меня и Сашули, а Нине поцелуй.
Саша.

Письмо Мити от 23 ноября 1998 г.
Привет!
На выходных времени на письмо не было – после двух уикендов в разьездах решил себе устроить более длинную рабочую неделю. С другой стороны, расписание было всю неделю, а в особенности в ее конце, весьма рваное. Так, в среду лег спать только в четыре после дня рождения у одного из наших – Димки Морозова, а с четверга на пятницу проспал 14 часов – накопилась усталость после двух поездок, когда тоже толком не спал, да и здесь обычно больше шести часов не спишь. Так что в пятницу, например, я работал совсем мало, а вот в субботу, наоборот, с утра до поздней ночи почти без перерыва. В воскресенье же немного в более спокойном режиме – с 11 до 7 вечера.
Работа сейчас идет весьма интенсивная – гоняю электрофорезы и вестерны практически каждый день. В основном это связано с проверкой реакции различных антител с исследуемым мною белком – простациклинсинтазой. В процессе этих проб выплыла довольно странная вещь, которая, если подтвердится, может поставить под сомнение результаты работы почти всей лаборатории за последние три года.
Весьма сложно объяснить суть, но в целом это выглядит так: коронная теория, разрабатываемая группой Ульриха, состоит в том, что простациклинсинтаза инактивируется в клетках под действием пероксинитрита (одно из соединений с активным азотом – ONOO), и механизм этой инактивации – нитрование простациклинсинтазы по тирозину (то есть нитруется один из тирозинов (тирозин – аминокислота, то есть составная едининца простациклинсинтазы; их (аминокислот) в простациклинсинтазе 500, а собственно тирозинов 17)).
Собственно, задача Патрика Шмидта (и в какой-то степени и моя задача тоже) и состоит в идентификации (то есть в определении позиции) этого нитруемого тирозина.
Одним из критериев, по которому было показано (большая часть работы была сделана Мингом – китайским постдоком, работающим здесь с 1995 года), что простациклинсинтаза нитруется, была позитивная реакция с антинитротирозиновым антителом на вестерн блоттинге (когда смесь белков из ткани (в данном случае аорты быков) разделяют по молекулярным массам с помощью электрофореза в геле, потом эти разделенные белки переносят на нитроцеллюлозную мембрану и эту мембрану инкубируют с очень специфичным антителом (которое должно взаимодействовать и таким образом также сорбироваться на мембране только с белком in question), а потом соответствующим образом детектируют позицию этого антитела и идентифицируют исследуемый белок).
В данном случае одно антитело должно определять позиции (в геле и на мембране после электрофореза и переноса, соответственно) всех белков, содержащих нитротирозин, а другое антитело – собственно простациклинсинтазу. Если позиции совпадают, то можно сказать, что простациклинсинтаза нитруется.
Минг утверждал, что так оно и есть на самом деле. Работы, основанные на этой теории, были опубликованы, и сейчас около трех статей все по той же тематике готовится к публикации.
Но в то же время, по крайней мере, один человек, а именно, Мартин Мёлль, утверждал, что все не так очевидно с этим нитрованием. По крайней мере, Мартин утверждал, что в его руках нет по- настоящему разницы в сигнале от простациклинсинтазы, обработанной пероксинитритом и не обработанной (которая не должна была нитроваться in vitro). Но по-настоящему он свою точку зрения отстоять пред шефом не смог, и поэтому он сам официально признавал результаты работ Минга.
Я тоже не подвергал сомнению то, что простациклинсинтаза нитруется пероксинитритом, поскольку занимался немного другими вещами. Но тут Ульриху пришла в голову идея (точнее, это была идея Мартина, но Ульрих ее поддержал) очищать простациклинсинтазу (нитрованную) на хроматографической колонне с иммобилизованым антителом к нитротирозину. В то же время Мартин сделал новые антинитротирозиновые антитела, которые и хотели использовать в колонне.
Но сначала надо было проверить, как эти антитела ведут себя в вестерн блоттинге, чем я и занялся. Эти тела давали очень сильный сигнал с позитивным контролем (нитрованный альбумин), но, как ни странно, никакого сигнала в ответ на простациклинсинтазу, обработанную пероксинитритом.
Потом я проверил, как с теми же образцами реагирует антитело, которое использует Минг. В отличие от антитела, сделанного Мартином, это антитело давало два позитивных сигнала в области, где находится и простациклинсинтаза. Однако, этот сигнал был одинаков для нитрованных и не нитрованных образцов (как было и у Мартина), и, что было еще более поразительно, вообще не относился к простациклинсинтазе, а шел от белка, очень близкого к ней по молекулярной массе (но от нее отличного). Разница на самом деле очень небольшая, и если разрешение на геле невелико, то ее можно и не заметить. Поэтому, возможно, Минг принимал за простациклинсинтазу этот очень близкий по массе белок.
На прошлой неделе я повторил этот эксперимент с абсолютно теми же результатами, но до сих пор еще не могу делать определенные выводы, поскольку мое утверждение может быть очень сильным, и оно делает бессмысленной работу Патрика (и мою тоже) – как можно идентифицировать то, чего нет вообще (кстати, белок, реагирующий с антинитротирозиновым антителом, теряется в процессе очистки простациклинсинтазы).
Сначала я думал, что получу достаточно результатов, чтобы выступить с ними на семинаре в этот четверг, но, похоже, их будет недостаточно и придется отложить это еще на неделю.
Ну, а помимо работы, неделя была практически ничем не примечательна, разве что была birthday party в среду (с песнями и танцами), в конце недели большая группа иностранных студентов ездила на экскурсию в Мюнхен, но у меня не было на это времени.
Тут очень холодно по здешним меркам - -2-5°C, но переносится вполне нормально, а снега до сих пор не было (то есть он падал, но не ложился, а вот в Мюнхене, говорят, снегу много).
Это пока все новости.
Целую. Митя.
 
Моё письмо Мите от 24 ноября 1998 г.
Здравствуй, дорогой сынуля!
Даже и не знаю, чем тебе помочь с твоей простациклинсинтазой. Может, и не в ней самой дело, а в антителах? Не те сигналы подают. А может, и в самом деле не нитруется, зараза? Кстати, а почему и для чего это важно выяснить - инактивируется ли простациклинсинтаза в клетках под действием пероксинитрита или нет? Нам с мамой ведь очень интересно знать и понимать, чем ты занимаешься, так что ты уж снизойди, пожалуйста, до популярных разъяснений.
Между прочим, изложение научной проблемы языком, понятным неспециалисту, это штука весьма полезная не только для неспециалиста, но и для специалиста тоже. В любом случае, не ленись писать про работу - нам это очень интересно.
Ну, а я вот справил "юбилей", перевалил очередной рубеж. На кафедре собирались в пятницу, поскольку в понедельник комиссия, о которой я тебе писал, начинала работу, тут уж не до пьянок. А вчера дома собрались привычные гости - Града, Татьяна Хвиюзова и Власков с Боголюбовым. По телефону меня кроме тебя поздравили Бургвицы, Бирюковы, Ирина, дядя Жора Пронько (из Брюсселя, а Андрюшка в Финляндии сейчас), Шагимуратовы, Марья Степановна Сухоиваненко; по е-мэйлу Кореньков, Серёжа Лебле и Матиас; бабуля Тоня прислала открыточку, а из Протвино телеграмму зачитали по телефону, подписанную Люба, Мила, Жора, Павел (хотя Жора в Брюсселе).
У Боголюбова трагедия в семье - покончил с собой дружок их дочки Маши, Денис, симпатичный парень, мы его видели на свадьбе сына Боголюбова, Данилы. Денис был женат, собирался разводиться, чтобы жениться на Маше. Более никаких подробностей пока не знаю.
Кореньковы тоже пережили горе: умерла Татьяна, младшая сестра тёти Нины от рака челюсти, пацана её они к себе забрали.
А сегодня Галину Старовойтову хоронят, расстрелянную в ночь с пятницы на субботу. Искать убийц будут ФСБэшники, а по ОРТ у Доренко их коллеги рассказывают, как начальство им заказывало убийство Березовского. А шеф ФСБ оправдывается таким образом: да это они сами своему начальству предлагали незаконные методы. В стране беспредел.
На Кубани прошли местные выборы, там 80% голосов собрали сторонники красного губернатора Кондратенко, открытого антисемита. В Питере криминалитет вовсю в законодательное собрание баллотируется.
Боря Ельцин опять приболел - пневмония. А это чревато...
Вот такие пироги тут у нас. Родина-мать.

Целуем тебя, сынуля. И беспокоимся за твой не очень-то здоровый образ жизни. Где режим, физкультура, свежий воздух, регулярное питание?
Папа, мама.

Письмо Серёжи Лебле от 23 ноября 1998 г.
Drogi Przyjaczole,
Querido amigo,
Primi nashi posdravlenia, ne prinimaja blizko k serdcu vozrosshij opyt i rost kruga obiazannostej. Poslednee mne tak blizko...
Proshedshej nochju muchitelno vspominal, kakoe segodnia chislo, provoronil ili net tvoj den rozdenia... Tak i ne osilil. Odnako okazalos, vnutrennie chasy ne podveli.
Dumaju, chto by tebe podarit? Sobstvennye sochinenija? - One nie za bardzo czekawy..
Posylaju chuzhoe stihotvorenie i photo vnukov.
Pishi, pozalujsta, jesli est faily togo , nad chem rabotajesh (ili opublikoval) , posylaj pochtoj el., tvoi temy lezat v kruge moich interesov.
Moi naisedechnye pozelanija tebe i Sashule, podtverdi poluchenie, please,

Jose de Espronceda

Canto del cosaco
 Donde sienta mi caballo los pies
 no vuelve a nacer yerba.
 Palabras de Atila.

 !Hurra, cosacos del desierto! !Hurra!
La Europa os brinda eslendido botin:
sangrienta charca sus campin'as sean,
de los grajos su ejercito festin.

Sergei


649

Д е к а б р ь 1 9 9 8 г.

Письмо Мити от 1 декабря 1998 г.
Привет!
У нас вчера с вечера шёл снег, который остался лежать и сегодня, и все вокруг белое и красивое (с утра уже снял пару видов на университет и окрестности с верхнего этажа хох-хауза). В пятницу на Маркштетте (центральной пешеходной улице, выходящей на пристань) открылся Weinachtsmarkt – предрожденственская ярмарка; много различных поделок из дерева, камня, различные вязаные изделия и многое другое – все весьма мило; всех также подогревают глинтвейном, что не совсем не так уж плохо после часового обхода ярмарки.
А в четверг мы с Леной Кашеваровой ходили в кино в университет на «Колю» – чешский фильм, завоевавший в прошлом году «Оскара» как лучший зарубежный фильм (просмотр был организован для иностранцев, и поэтому половина зала знакомых была).
Может быть, вы слышали об этом фильме (а, может быть, даже и видели его); это история периода перед бархатной революцией о виолончелисте (лет около пятидесяти), который, видимо, по политическим причинам (напрямую не ясно) вынужден играть в крематории и подрабатывать на кладбище (хотя играл в Национальном симфоническом оркестре); он не был женат и продолжает бегать за каждой встречной юбкой.
Ему предлагают фиктивный брак за некую сумму с русской девушкой, которой нужно вырваться из СССР; он соглашается, женится, она исчезает, а через некоторое время к нему приводят пятилетнего сына этой девушки: она бросила его и сбежала к бойфренду в Западную Германию. И, в основном, в фильме показывается, как развиваются отношения Луки (виолончелиста) и Коли – от неприязни и холодности (прежде всего со стороны Луки) в начале до любви в конце (после революции мать всё же приезжает за сыном).
Тут можно очень долго рассказывать, но в письме это получается не лучшим образом; скажу только, что в фильме много очень эмоционально задевающих моментов, особенно переживаемых, так как это очень знакомо живущим у нас (кстати, часть фраз идет на русском и иногда даже без перевода). И вообще фильм просто мастерски снят (хотя я, наверное, не очень большой специалист) – очень много потрясающих крупных планов, и всяких мелочей, показывающих класс режисерской и операторской работы. В общем, давно я не видел таких высококлассных фильмов.
1.12.98
А в воскресенье я впервые за мое пребывание в Германии играл в футбол (один раз, когда я вылезал на полчаса месить грязь на одном из футбольных полей неподалеку, не считается). Это был турнир в зале по поводу 25-летия университетского спортклуба. Набралось 30 команд (играют четыре в поле и вратарь); я участвовал в команде «Warsaw pact» – было шесть человек: поляк Збышек (или Зиба), чех Зденек, и СНГовцы два Женьки (один из под Киева, другой – точно не знаю, откуда), Игорек (из Липецка, он учится где-то рядом с Галле, и приехал в гости к своему земляку Димке Катаеву – тоже германисту) и я.
Началось все для нас в пол-десятого утра. Вначале был групповой турнир с пятью командами в группе, в котором мы две игры выиграли – 3:0 и 2:0, две сыграли вничью – 0:0 и 2:2 и заняли 1-е место. Следующая фаза – еще одна группа (1/8 финала), четыре команды – две выходят в четвертьфинал. Первую игру мы выиграли 1:0, вторую проиграли 0:2, и в третьей нам нужна была только победа. И в ней нам, конечно, фантастически повезло – мы (Зденек) забили единственный гол за 5 секунд до конца матча (играли по 10 минут чистого (за вычетом улета мяча на трибуны) времени) и прошли в четвертьфинал, где встречались с той же командой, которой проиграли во второй группе.
На этот раз сыграли 1:1 и выиграли по пенальти и попали в полуфинал. Но на большее нас уже не хватило – и команды по настоящему сильные, и сил уже не было (девятая игра за день, все уже разбитые совершенно – Зденек последние две игры совсем играть не мог), а соперники играли 1/8 до обеда и сил у них больше было – короче, проиграли 0:2.
А в финале наши обидчики проиграли команде, с которой мы играли в самой предварительной группе и с которой мы там сыграли 0:0, – проиграли они по пижонству вратаря, который за пол-поля выходил, ну его и наказали пару раз (я тоже пытался это сделать в полуфинале, но в игре с нами он слишком далеко не выходил, и его роста на мои свечки хватало, хотя один раз их спасла только перекладина).
Но и выход в полуфинал был для нас огромнейшим достижением – поскольку команда собрана была совершенно с бору по сосенке, вместе не играли, да и кроме Игорька очень сильных игроков не было, то есть нам очень и очень везло. Игорек же забил 8 из 10 наших голов – у него весьмо неплохая техника обводки и он не стесняется идти на соперников (физические данные у него тоже неплохие – рост около 185, хотя веса не очень много), но лучше всего у него поставлен удар с правой – сильный и очень точный.
Я же поначалу совершенно умирал, особенно в первой игре, то есть растренирован был полностью, но потом разбегался у выдержал все до конца, хотя бегать там приходилось много – и темпы весьма высокие, и зал огромный (значительно больше наших). Голов, правда, не забил (только пенальти реализовал в серии), но, с учетом не самого лучшего физического состояния, играл неплохо.
Что же касается уровня в целом, то он, конечно, невысокий, о чем свидетельствует и наш выход в полуфинал. Думаю, что из 8 команд, которые участвовали в турнире Марио Негри (внутриинститутском) по мини-футболу, четыре могли бы бороться за первое место в этом турнире (да и химфаковские команды, по крайней мере пара из кубка химфака, тоже претендовали бы на первое место).
Ну и призы у немцев были весьма позорны – во-первых, почти одинаковые всем командам (может быть, победителю что-то другое, но я что-то сомневаюсь), а во-вторых, сами призы – бутылка шампанского, две пачечки вафель и шоколадка на закуску для всей команды.
Это о досуге, а на работе в четверг я представил Улльриху все свои данные, выложил все соображения на этот счет, но Улльрих сумел загладить все острые углы, говоря что-то вроде «и ты прав, и ты прав, и он тоже прав», от некоторых вопросов просто ушел, а главное, приводил аргументы в принципе фантастические, но сходу не отрицаемые, а доказательство их верности очень сложно. В общем теперь придется проверить еще один метод, который использует Минг и который тоже вызывает ряд колючих вопросов, чем я и занимаюсь, хотя запал сейчас спал, и темпы тоже.
Это пока все новости.
Целую. Митя.
 
Моё письмо Мите от 3 декабря 1998 г.
Здравствуй, дорогой сынуля!
Твоё последнее письмо от 1 декабря я получил только сегодня и то не утром, а придя из лицея, где я почти весь день заседал в жюри секции "физика" на лицейской научной конференции. Специально из лицея не домой пошёл (он же рядом с нами на Папанина), а на работу поехал, чтобы посмотреть нет ли чего от тебя, а то мы с мамой уже волноваться начали. Оказалось, наш университетский сервер не работал на приём почты из-за какой-то перерегистрации.
Поздравляем с футбольным достижением и желаем почаще участвовать как в соревнованиях, так и в тренировках. А каков Баджио в игре "Интер"-"Реал"! А каков гол Рауля в матче "Реал" - "Васко да Гама"! Ты хоть в курсе этих событий?
Но хороший фильм, конечно, стоит многих матчей, и мы рады, что ты получил сильное впечатление. Постараемся посмотреть "Колю", если этот фильм у нас появится.
А у нас в университете всю прошлую неделю минобразовская комиссия работала на предмет возможности очередной аттестации заведения на следующие пять лет, и все, конечно, на ушах стояли, демонстрируя достижения, в том числе и наша кафедра, попавшая в результате в число (небольшое) передовых по части науки, тогда как в целом наука оказалась самым слабым местом в университете, что, впрочем, не помешало его аттестовать к великому облегчению ректората.
Забавно, что на банкете, куда я был приглашён ректором (и где он за меня поднял тост по случаю моего прошедшего дня рождения), я в своём тосте ляпнул, что "Россия, к сожалению, страна троечников, отчего, мол, и все её нынешние беды" (любимая мысль дяди Жоры Пронько), и тем вызвал к своему изумлению протесты части комиссии, особенно у ректора Красноярской Академии цветных металлов и золота (у которого, по его словам, некоторые доценты по 15 тысяч долларов в месяц (!) получают), заявившего, что именно из троечников только и выходят настоящие люди (начальники, то есть). Разгорелась дискуссия, в ходе которой я пытался понять, кому же стипендию надо платить - троечникам или отличникам? Но так и не понял. Наш ректор, например, сказал, что троечники все в море, а отличники - все на берегу.
А рядом со мной на банкете сидел Геннадий Матишов, директор ММБИ (морского биологического, что с ПГИ соседствует и часть нового здания теперь арендует), единственный на весь КНЦ действительный член РАН, и жутко Женю Терещенко (вместе с Мельниченко) бранил, достали они его своим крохоборством, сетовал, что поддержал его как претендента в директоры ПГИ.
Всю эту неделю погода была плюсовая, иногда с ветрюгой (у меня кепку во дворе с головы снесло, хорошо - в палисадник, и то в потёмках не сразу нашли с мамой), сейчас опять заминусило, но снег почти весь потаял (его и так-то немного было), так что лыжи пока откладываются.
Ждём новостей про простациклинсинтазу и её (псевдо?)нитрование.
Целуем, папа, мама.

5 декабря 1998 г., Мурманск, кафедра
Дополнительные штришки к банкету с комиссией. Её возглавляла некая дама за шестьдесят, горнолыжница, говорят. Открывая банкет, она заявила, что теперь тут нет больше проверяющих и проверяемых, а есть мужчины и женщины, и что вот она, в частности, - женщина. А далее прозвучало: "Доступ к телу открыт". И после паузы: "Но почему-то никто не подходит".
А завкафедрой технологии рыбной продукции Ершов рассказал, что у него на защите оппонентом был Карпов (Карпов у Ершова на защите про рыбную продукцию). Оказалось, что то был Виктор Иванович Карпов, Ванин отец.

Олег Мартыненко в Баренц-банк намылился, засранец. Не могу, говорит, жить с мыслями о пропитании. До кризиса, говорит, зарплата вполне устраивала, а теперь - нет. И вообще, мол, с этой страной надо завязывать - в Австралию или Канаду сматываться, тут нормальным людям ничего не светит.
- Диссертацию, - говорю, - написал бы да защитил, а потом уж сматывался, если так припёрло.
Не хочет диссертацию писать, артист.

Письмо Мити от 9 декабря 1998 г.
Привет!
На этот раз очень короткое письмо: событий было совсем немного. В середине прошлой недели я заболел – простуда, основательно зацепившая миндалины – только сейчас всё более-менее стабилизировалось. По причине болезни на работе сделано было мало, практически никаких серьезных продвижений.
Снег до сих пор лежит, и его ещё подсыпает. А в воскресенье с утра светило солнце и очень приятно было гулять по заснеженному Констанцу. Кстати, я получил от Михеича мою зимнюю одежду, и теперь холода переносятся легче.
Пока ничего не ясно и по поводу визы, хотя уже и пора вроде бы; по крайней мере запрос должен уже дойти в Констанц.
Других же новостей нет. Целую.
Митя.

Моё письмо Мите от 9 декабря 1998 г.
Здравствуй, дорогой сынуля!
Что-то ты совсем уж без подробностей письмо прислал. Как болел и как (чем) лечился? Температура была? К врачу обращался? Как вообще у тебя с медобслуживанием? Напиши, пожалуйста.
А как Михеич тебе зимнюю одежду (что именно - куртку, сапоги?) переправил?
А я себе вчера купил новые пластиковые лыжи (покороче старых), к ним норвежские крепления в магазине же ("Спорттоварах" - теперь "Спартак", у "Океана") пришпандорили, и соответствующие ботинки тут же купил. Всё вместе мне обошлось примерно в сотню долларов. Считаю, что дёшево. Так что приезжай весной кататься на новых лыжах.
Вообще же очень хочется с тобой повидаться. Держи нас в курсе твоих планов.
Целуем. Папа, мама.

2-е письмо Мити от 9 декабря 1998 г.
Привет!
Да, письмо без особых подробностей было. Ну, болезнь практически ничем от обычных гриппов не отличалась, разве что чуть больше на миндалины перекинулось, а лечился коммерческими сосательными таблетками от горла, витамином С, ну и чаи с лимоном и медом гонял.
Куртку же Михеич передал с Галиной Федоровной Судьиной (которая меня сюда и рекомендовала); она приехала сюда на две недели – доделывать совместную статью и писать новый грант. Я с ней несколько раз говорил о своих проблемах здесь, но, как и ожидалось, ничего более общих советов и оценок Улльриха я от неё не услышал.
Вот так. Целую.
Митя.

Письмо Мити от 11 декабря 1998 г.
Привет!
У меня одна основная новость: мою визу уже отправили в Милан и на следующей неделе я ее там получу (еще раз придется ехать в Италию). Всё вроде бы прошло без осложнений, хотя на 100% я буду в этом уверен только, когда буду держать ее в руках. Таким образом, у меня, похоже, нет препятствий, чтобы встретить Новый год в России.
Поэтому я еще раз хотел бы уточнить возможность нашей встречи в Калининграде – можете ли вы туда выбраться или нет. Предварительно я хотел бы добраться до Москвы перед Рождеством, побыть там несколько дней (съездить к бабуле и, может быть, в Протвино), а потом отправиться в Калининград на Новый год, а обратно – числа седьмого. Но если вам не очень легко добраться до Калининграда, то, конечно, можно встретиться и в Мурманске, а оттуда, может быть, я и в Калининград на пару дней сгонял бы.
Вот такая сейчас ситуация. Я хотел бы разобраться с билетами в начале следующей недели, так что жду скорого ответа.
Целую. Митя.

Моё письмо Мите от 11 декабря 1998 г.
Здравствуй, дорогой сынуля!
В Калининград мы выбраться в состоянии и с удовольствием, только желательно загодя определиться со сроками (из-за билетов). Мама первоначально думала, что ты сначала в Калининград заедешь, а в Москву потом, и она с тобой к бабуле съездит. Кроме того Ирина просила маму побыть в Калининграде 26-27 декабря с внуками, чтобы отпустить её с Иваном на пару дней в Гданьск.
Сейчас же мама говорит, что ей всё равно; как, мол, Мите удобнее, так пусть и планирует, а мы подстроимся. Я с ней согласен. Так что ждём твои соображения о твоих намерениях и возможностях.
Целуем. Мама, папа

2-е письмо Мити от 11 декабря 1998 г.
Привет!
В принципе, можно и наоборот поступить; хотя тогда я, наверное, мало кого из знакомых в Москве застану, но это не так уж и страшно. В данном случае мне надо только определиться с билетной схемой; надеюсь к началу следующей недели во всём разобраться и купить билеты.
Так что условимся на варианте Калининград-Москва.
Целую. Митя.

14 декабря 1998 г., там же
Олег Мартыненко скучать мне не даёт. На прошлой неделе ещё один номер отколол. Приходит вечером ко мне в кабинет и говорит:
- Александр Андреевич, я хочу Вас предупредить, что я начинаю войну с лицеем.
- Этого ещё мне не хватало! В чём дело-то?
- Я хочу зарыть Иванову, бухгалтера лицея, но, боюсь, что и Яруткину (директора) зацеплю, а через неё как бы и Вам не досталось.
- Ну, за меня-то ты не беспокойся, а вот Яруткиной гадости не следовало бы делать. Чем тебя Иванова-то достала?
- Она у моей жены Ольги пару зарплат украла - расписалась за них сама в ведомости, а деньги не отдала. Но эти деньги - чёрт с ними, мелочи. Она не возвращает тысячу долларов, которую заняла у Ольги ещё год назад, и весьма нагло при этом себя ведёт: денег у меня нет, мол, и описывать у меня нечего, так что и по суду вы с меня ничего не получите, плевать мне на расписку. Я ей сказал, что даю срок сутки, чтобы вернуть эту тысячу, а ещё одну тысячу она должна мне вернуть в течение десяти дней в качестве компенсации за нанесённый моральный ущерб. Она меня на тысячу кинуть захотела, вот я на такую же сумму её и накажу. В противном случае я буду добиваться уголовного расследования (а не административного, которое в лицее сейчас проводится по Ольгиному заявлению) по фактам хищения зарплат, а там, я уверен, не только Ольгина подпись подделывалась. И я её посажу. Вор должен сидеть в тюрьме. Вот только Яруткина при этом неизбежно замажется. Если она этого не хочет, пусть надавит на Иванову, чтобы та расплатилась на моих условиях.
- А ты сам с Яруткиной разговаривал?
- Нет ещё. Но собираюсь завтра поговорить.
- О, господи! А ты хоть для себя определился: что тебе важнее - деньги вернуть или Иванову посадить и Яруткиной, да и всему лицею, репутацию испортить?
- Деньги вернуть. Но с компенсацией за моральный ущерб, какую я назвал.
- Понятно. Ну, спасибо, хоть, что предупредил. А теперь послушай мой совет: я должен поговорить с Яруткиной сам прежде, чем ты с ней будешь разговаривать. И, пожалуйста, никаких резких движений до моего разговора с Яруткиной не делай. Я поговорю, а потом обсудим, что дальше делать.
- Хорошо.
Дело было вечером. Я тут же позвонил в лицей, но Яруткину там не застал. Зато почувствовал тревожную готовность секретарши меня с ней связать, как только я сообщил, что хочу поговорить по поводу финансовых проблем Ольги и Олега Мартыненко.
Похоже было, что Олег разворошил муравейную кучу финансовых махинаций, о существовании которых весьма нетрудно было догадаться, но которые всеми считались совершенно безобидным и естественным делом - в наше-то время!
Я позвонил Яруткиной домой и договорился о встрече с ней в лицее утром, после которой мы вместе поговорим с Олегом. Встречу с Олегом она назначила на полчаса позже начала встречи со мной.
На следующее утро я застал в кабинете у Яруткиной весь её штаб, включая Иванову. При моём появлении штаб был выдворен, и мы остались с Татьяной Викторовной наедине. Женщина она довольно яркая, лет сорока пяти, энергичная, деловая, уверенная. Держалась и сейчас молодцом. Кофейку, как обычно, предложила. И я ей рассказал, зачем пришёл.
Пришёл посоветовать во всём пойти навстречу Олегу. Ибо этого парня очень трудно остановить. Упрямый, зараза.
Яруткина рассказала мне предисторию долгов Ивановой: та назанимала денег для прокрутки, да прогорела, и должна теперь не только Мартыненко, а и совсем крутым ребятам, которые её "на счётчик поставили". И если она её уволит, то эти ребята её просто пришьют, а у ней двое детей тут в лицее учатся. Собственно, только из-за этих детей она, Яруткина, Иванову и спасает от тюрьмы и от бандитов. Конечно, вся эта история бросает тень и на весь лицей, и на неё, как на директора, но ведь ту же Иванову она не могла в своё время не взять к себе на работу, на неё сверху давят, она не свободна даже замов себе выбирать, и т.д., и т.п.
- Всё это понятно, - отвечал ей я. - Но Олега эти объяснения наверняка не заинтересуют. Деньги должны быть ему возвращены. И не такие уж это большие деньги, чтобы их невозможно было найти, перезанять. В противном случае, боюсь, остановить его будет невозможно, и брызги грязи во все стороны полетят.
Тут подошёл Олег, и мы продолжили разговор втроём.
Собственно, Олег только подтвердил Яруткиной то, что я уже сказал ей. Ему недостаточно административного расследования по фактам подделки подписей в лицейских финансовых документах, он потребует уголовного разбирательства, если Иванова не вернёт ему тысячу долларов сегодня и вторую через десять дней. Что касается детей Ивановой, она должна была раньше о них думать. И чему научит такая мать? Вор должен сидеть в тюрьме.
- Тысячу долларов она сегодня вернёт, - сказала Яруткина. - Но вторую ей не собрать так быстро.
- Помогите ей. Всем лицеем, если вам честь мундира дорога.
- Олег, - вмешался я, - ну чего ты из себя такого крутого строишь? Зачем тебе такой жёсткий срок - десять дней? Я бы на твоём месте удовлетворился гарантиями Татьяны Викторовны, что деньги будут выплачены в течение срока, который пусть она сама назначит. Десять дней это не реально.
Олег, подумавши, согласился.
- Хорошо. К какому сроку Вы можете гарантировать возврат денег?
- В июне я в отпуск ухожу. Значит, к концу мая.
- Ладно. Согласен.
Яруткина тут же вызвала Иванову, жгучую брюнетку лет сорока, никогда и раньше мне доверия не внушавшую, и объявила ей свой приговор:
- Я согласна с требованиями, которые предъявил Вам Олег Владимирович. Вы должны сегодня в моём присутствии вернуть тысячу долларов Олегу Владимировичу, и в качестве компенсации, которую я считаю справедливой, за нанесённый ему моральный ущерб Вы должны ему выплатить вторую тысячу долларов в течение последующих пяти месяцев. Сегодня деньги должны быть здесь в шестнадцать часов.
Иванова пискнула было, что в шестнадцать она не сможет, а сможет только в восемьнадцать, на что Яруткина ей заявила, что торговаться тут нечего: как она сказала, так и должно быть.
После того, как Иванова вышла, я сказал, прощаясь, Яруткиной:
- Татьяна Викторовна, в крайнем случае, я Вам гарантированную Вами сумму в долг могу дать. В любое время. Без процентов.
В тот же день Олег снова встретился с Яруткиной и Ивановой и получил от них тысячу долларов и расписку - обязательство выплачивать по 200 долларов ежемесячно в течение пяти месяцев, подписанную обоими.

А через день, прежде чем выплатить Олегу очередную порцию денег по гранту РФФИ, я спросил его:
- Олег, а ты со мной по всем долгам рассчитался?
- Думаю, что нет.
- Правильно думаешь. За те деньги, которые я плачу тебе, а не, скажем, Роману или Александре Николаевне, или Мише Волкову, ты обязался заняться диссертацией, и ничем другим я тебя не нагружал по работе с моделью, пока не выяснилось, что ваш с Мишей магнитосферный блок сделан халтурно. Довести его до ума - это ваш с Мишей должок не только передо мной, но и перед всеми, кто здесь моделью занимается. И диссертация - это тоже твой долг, который давно бы пора уже вернуть. А ты мне голову морочишь разговорами про Баренц-банк и Канаду. Рассчитаться бы надо сначала по долгам-то? Как думаешь?
- Согласен. Но я не знаю, с чего начать с диссертацией.
- Не придуривай. Всё ты знаешь. Мы и план с тобой обсуждали, и обзор ты писать начал да забросил. Вот к обзору и вернись. Вот тебе конкретные ссылки на последние статьи, которые в обзоре обязательно надо отразить. Займись ими. А что непонятно - у меня спрашивай, на то я твой научный руководитель. Договорились?
- Договорились.

У Пришвина в "Дневниках" из записи 2 ноября 1941 года:
"... сколько чугуна пошло на Днепрострой, на Донбасс, - и всё взорвано, страна пуста, как во время татар или в "Слове о полку Игореве". Но вот оно "Слово" лежит, и я знаю, по Слову этому всё встанет, заживёт. Я так давно занят был словом и так недавно понял это вполне ясно: не чугуном, а Словом всё делается."

"Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся."

"В начале было Слово".

Письмо Серёжи Лебле из Гданьска от 22 декабря 1998 г. Дорогие Сашуля и Саша,
Может быть немного рано, пытаясь охватить все возможные сроки Его Рождения, хочется пожелать Вам самого доброго: успехов в организации своей жизни, самой работе, борьбе за здоровье, просто добрых переживаний.
Очень хочется Вас видеть, надеемся, что в Новом году удастся реализовать планы по встречам. Общие планы: планирую быть в Брюсселе 22.01 - 21.02.99. Летом - конференции (19-24.07 Шотландия), отдых - возможно - Калининград - Москва. По-прежнему, русский гражданин должен хлопотать о визе, etc., ещё не получил её, надо ехать в Варшаву.
Наши дела понемногу продвигаются, получили разрешение "на оседление" - так это звучит. На основании этого разрешения можем "стараться" о карте "stalego pobytu", нечто вроде"green card" в США. Для нас это очень важно, прежде всего для бесплатного образования детей. Да и безвизовое перемещение российской границы должно стать возможным.
Год был для нас напряжённым, чувствуется усталость - по части нервной системы, в первую очередь. Хлопоты с квартирами, ремонты, эти документы (целая куча), Анино трудоустройство, Машенькин детский сад, Вовчиково тинэйджерство, всё это не прибавляло покоя, налагалось на необходимость просто быть на некоем научно-педагогическом уровне (а Ане ещё набирать обороты!). Вот и сейчас Аня полетела с очередной порцией фотографий и документов в городской паспортный стол.
Стараемся не забуреть, таскаю Вовчика на музыкальные представления; недавно посетили оперный спектакль в стиле "буфф", вполне приемлимый для детей - "Latajoncy witriak"; были вчера на концерте "Творчество Мицкевича в музыке". Всё, конечно, сильно польское, но неплохое, концерт был прямо на Политехнике, ректор одаривал музыкантов цветами...
Пытаемся с тем же Вовчиком устроить в подвале мастерскую, пока делаем первые шаги, нет времени. Смотрим, конечно, телевизор, подключённый к 48 каналам, пытаюсь сдерживать эту тягу, но не всегда успешно. Есть доступ до первого российского канала. Для нас уже это важно в смысле поддержки языка у детей. Покупаю в Калининграде кассеты со старыми спокойными мультиками. Маша больше всего любит Мойдодыра и Гуси-лебеди. Вова, конечно, требует жутких боевиков. Покупаю...
Книги всё же читаем. Я сейчас читаю Троцкого о Сталине, небезинтересно, такая неожиданная интеллигентскость от творца революции.
Не каждый день, но читаем вслух. Сейчас - Айвенго, стихи разные. Вове полюбился Набоков, наверное, не обошлось без интерференции ностальгии. Сделал копии снимков побольше и получше, перешлю через секретариат с чем-нибудь научным, так надёжней и экономнее.
Ещё раз пожелаем наилучшего. Сегодня собираюсь в Калининград,
 Ania, Sergei,Vova, Masha.

Письмо Антонины Дмитриевны от 17 декабря 1998 года

Здравствуйте, мои дорогие дети Шурочка и Саша!
Как ваше здоровье? Хочется знать подробно о Вашей жизни и здоровьи. Вообще думы в голове возникают самые разные. Что сообщает Митя? Как его здоровье?
У меня всё в норме. Здоровье по годам, как говорят врачи.
Погода стоит зимняя, морозы сменяются оттепелями. Моя горница с улицей не спорится. Температура в квартире плюс 17-16. Батареи греют плоховато. Топливо экономят.
На нужды народа денег нет. Пенсию выдают только за сентябрь. Я пока что получаю регулярно. Уже перечислили за декабрь. На прожитьё мне хватает, с лихвой. Не экономлю. Обо мне не беспокойтесь. Всё в норме у меня. Жизнь везде одинакова.
Вова звонит, что у них всё в порядке. Зарплату Тамаре сейчас дают деньгами. Так что заботы меньше. А то ведь кур надо было продавать самим. Вове приходилось возить в институт понемногу.
Вот Антон никак не может усердно учиться. Всё с напоминанием. Так приучен. А ведь парню уже 19 лет. Сравнения никакого нет с Митей. Я за него переживаю. Ведь подходит сессия, как он справится?
Пиши моя милая, дорогая доченька. Ведь по телефону много не наговоришь. И не вспомнишь, что надо сказать. Пока до свидания. Всего вам доброго, а, главное, будте здоровы. Крепко вас целую. Ваша мама.

Дорогие мои дети Шурочка и Саша!
Поздравляю вас с наступающим Новым годом 1999. Пусть принесёт он вам крепкого здоровья, больших успехов в вашем учёном труде. Всех вам земных благ. Будьте счастливы. Больших вам надежд и терпения в этот период перепитий. Целую вас. Мама.

P.S. Как вы переносите тёмный период? Короткий день и то действует, надоело. Поздно светает, рано темнеет. А вот декабрист начинает в такое время цвести. Радуюсь его первым цветкам. Пока, мои дорогие. Всего вам доброго.

15 января 1999 г., там же
25 декабря уехали с Сашулей поездом в Калининград через Питер, в котором часа три по Невскому поболтались, новодельную Конюшенную обозрели, пообедали рядом с ДЛТ, мороженым потом закусили у Гостиного. Температура нулевая, слякотно, а в Мурманске, когда мы выезжали морозяка был - минус 27 градусов. От этих перепадов, видимо, я ещё в поезде на подъезде к Питеру почувствовал себя дурновато, но на воздухе полегчало.
Гипертония моя в декабре разыгралась не на шутку, 16-го скорую пришлось домой вызывать: 190 на 130 давление было после работы при обычных 160 на 100. Переутомился явно, да ещё и ночь полярная - самые потёмки, а тут и негры вдобавок со своей финансовой афёрой - несуразные деньги какие-то сумасшедшие предлагают заработать, как тут давлению не подняться!
 Разговорчивый Геннадий Васильевич - врач-терапевт, подрабатывающий в ПГИ, настойчиво рекомендовал мне лечь на кардио-обследование в больницу КНЦ в Апатитах, да где там мне сейчас! А таблетки, им рекомендованные, комплекс целый, начал глотать.

В Калининград мы прибыли 27 декабря. Встречали нас на вокзале Иван с Алёшей, а Ирина с Мишей ждали дома. Михаил вытянулся, меня догнал, а, значит, выше Мити - дяди своего стал. Похудел, постройнел, никаких следов живота былого, хотя спортом особо не занимается.
В Калининграде погода и вовсе весенняя - плюс 9 градусов! А я на рыбалки зимние рассчитывал! Лёд, правда, даже и на Прегеле есть ещё с конца ноябрьских - начала декабрьских сильных морозов, но сверху всё водой залито, а что на заливах делается - неизвестно (Ване), но лёд был хороший, и судака якобы ловили. Сейчас-то опасно на него выходить, даже если и не поломало его ещё.
Через часик примерно после нашего прибытия домой и Митя появился, из Москвы прилетел. Мы с Алексеем вышли ёлку выбрать, их прямо у нашего дома продавали, а заодно и Митю встретить. Ёлку купили, хорошую, стройную, стоим с ней, караулим Митю, выглядывая его среди выходящих из трамваев. И прозевали. Митю первым увидел с балкона Михаил. Митя трамваем не поехал, а волочил пёхом свой огромный новый кофр по переулку, параллельному улице 9 апреля. Мы с ёлкой его у крыльца перехватили.
Сынуля подзабурел маленько по сравнению с апрелем, когда мы с ним в Ницце встречались. Когда Иринка ему что-то про его причёску сказала, Митя сказал, что так его девушке больше нравится.
- Уж не Лене ли Кашеваровой из Тамбова? - спросил я.
- Ей самой.
- Видишь, как мы с мамой чётко проинтуичили! Из твоих писем мама сразу поняла, что Лена на тебя глаз положила. Пампушечка такая кучерявая. И в поездку утром рано тебя будила, и на качелях-каруселях укатывала.
Выяснилось, что они с Леной живут вместе, хотя жениться не собираются. Лена - германистка, на последнем курсе университета, в Германии по обмену, через полгода в Тамбов возвращаться надо будет. Девочка серьёзная, подрабатывает, вязанию обучается у профессионалки. Одну фотографию Лены (со снежком в руках) Митя очень удачно сделал. Да и по другим фотографиям в целом его подружка приятное впечатление произвела.
Ну, ладушки.
Почти весь следующий день мы с Сашулей и Митей ходили по магазинам за подарками, в фотоателье плёнки проявлять-печатать сдавали, за билетами до Москвы для Мити и Сашули ездили на вокзал, а я всё ещё не определился, когда обратно буду возвращаться - вдруг всё-таки удастся как-нибудь и где-нибудь порыбачить. Может, подморозит ещё.
29 декабря семинар в кирхе. Были все из моей бывшей лаборатории: Кореньков, Клименко, Суроткин, Смертин, Бессараб, Коля Нацвалян, Иван, Татьяна Глущенко, а на лестнице с Кореньковой обнимались, с Шагимуратовым пообщались. Лизу видел, Галину Якимову, Иванова, Лещенко, Янина, короче всех почти, не считая разве что Карвецкого и Лены Васильевой.
Рассказал, чем занимаемся в последнее время, картинки цветные показал, пообсуждали их. Подарил экземпляры "Вестника МГТУ" и апатитского сборника "Моделирование процессов в верхней полярной атмосфере" с нашими объёмистыми статьями. Дружелюбно пообщались. Федя копию отчёта по их последним изменениям в модели подарил. Но на моё предложение выпустить спецвыпуск "Вестника", целиком посвящённый модели, быть может, даже вновь объединённой в одну общую модель, реакции не последовало.
Про льды на заливах и рыбалки даже Смертин (заржавевший, помятый почему-то больше всех) ничего вразумительного сказать не смог.
Сашуля с Митей тоже приехали в кирху, и после семинара мы отправились на кладбище, где прибрали мусор у могилок и помянули моих родителей, распив маленькую. Ель слева, ива справа, туи сзади выросли в огромные деревья. Ящик-скамейку, которую делал отец, надо менять - крышка совсем сгнила.
Вечером у Кореньковых в гостях. Юра мне советовал о моём добром имени позаботиться и ни с какими неграми не связываться. Он-то, мол, даже бы и отвечать ни на какие письма этих мафиози не стал. Мало ли что деньги большие, да и не будет никаких денег, блеф всё это, не наигрались ещё в игры с Мавроди. Тоже мне - Сорос нашёлся.
На что я ему ответил, что меня лично любопытство разбирает - в чём тут надувательство, а если шанс и в самом деле есть, то отчего же не рискнуть, за такие-то шиши. Чем я хуже Сороса? Но Юра как-то очень агрессивно над моими рассуждизмами насмехался.

16 декабря 1998 г., там же
На следующий день, 30 декабря, мы с Сашулей и Митей всю первую половину дня провели на барахоловке, долго выбирая сумку Сашуле из, собственно, двух только вариантов. Выбрали, наконец.
Вечером ёлку наряжали. Иван явился из кирхи в весьма пьяном виде, но за ёлку взялся очень рьяно, перебил кучу шаров и с расстройства чуть не сел в корзину с оставшимися ёлочными игрушками, чудом я его удержал. У нас с ним не загоралась гирлянда из электрических лампочек, соединённых последовательно, что требовало, соответственно, их последовательной проверки. Соблюсти последовательность с пьяным Иваном мне казалось абсолютно невозможным, и я уговаривал его отложить это дело на потом. Но Иван сопротивлялся, а когда всё-таки утомился и сказал:
- Всё. П-последнюю п-проверяю..., - гирлянда загорелась!
В последнее утро 1998 года, 31 декабря, я выбежал на пробежку (взял-таки кроссовки с собой) и обнаружил, что температура минусовая, тротуары подсохли и прихвачены инеем, а лужи - ледком. Я не стал спускаться, как обычно, к Нижнему озеру, а побежал вокруг него к Верхнему, а там - вижу: народишко на льду копошится, то ли ловит, то ли собирается ловить. Я выбежал на лёд (!) и (впервые в моей практике утренних пробежек) помчался (точнее, потрусил) к рыбакам. Они, видать, только приступили к процедурам: рыбы ни у кого не валялось рядом.
Но сам тот факт, что я лично зафиксировал наличие подлёдной рыбалки хотя бы и на Верхнем только озере, меня изрядно воодушевил. Лёд вполне нормальный. Если морозы подержатся, то, может, и на залив удастся выбраться. А на разведку можно прямо сегодня съездить, в Ладушкин хотя бы, или в Прибрежный, на худой конец.
Сказано - сделано. Сразу после завтрака я достал свою рыбацкую амуницию, правда, без пешни или коловорота (будет народ - позаимствую, а в одиночку на лёд не попрусь, конечно) и отправился на автовокзал. На остановке мамоновского автобуса я узнал от мамоновских ребят, что лёд на заливе был хороший, и ловили судака хорошо, но сейчас, после этой затяжной оттепели лёд в Мамоново у берега вскрылся, поломался и выйти на него невозможно.
Ясно. Поеду тогда в Прибрежный, на стык залива с устьем Прегеля да на карьеры, посмотрю, что там делается. Тут как раз и автобус 19-й подошёл, и через полчаса я уже пробирался через эллинговый городок Прибрежного к заливу. Залив был сплошь покрыт старым льдом, но у самого берега полоска чистой воды метра в два шириной была лишь прихвачена тонким свежим ледком, выходить на который я даже не стал и пробовать, тем более что ни одной души на льду залива видно не было.
Но ещё из окна автобуса я видел народишко (человек пяток) на карьерах, а посему и отправился туда посмотреть, чего они там делают. На ближнем к пляжным Голубым озёрам карьере двое парней насверлили вдоль берега с полсотни лунок и обхаживали их, блесня голыми блёснами в расчёте, по-видимому, на окуня. Результат у них был нулевой, но я, тем не менее, решил пройтись по их стопам и пополоскать свои блёсны в этих лунках тоже.
Лёд был молодой и толщиной сантиметров в десять, от берега совсем рядом - метров 10-15, а глубина - метров шесть, у меня и удочки-то зимние на большую глубину не рассчитаны. Блеснить без наживы, конечно, несерьёзно, даже нитки красной нет, но коли уж приехал - надо хоть попытку ловли изобразить. И я добросовестно обошёл все лунки, подняв и опустив блесну раз по пять в каждой лунке. Между прочим, у одной их них я нашёл красную шерстяную нитку (от тех парней, наверное) и блеснил уже как бы более серьёзно.
Никто, однако, на мою блесну не позарился, даже и с красной ниткой. Но я всё равно был доволен прогулкой - ясно, тихо, по льду походил, блесну пополоскал. Хоть и имитация рыбалки, но всё же лучше, чем совсем ничего.
А вечером Новый год встретили своим семейством в полном составе - когда такое было в последний раз? Надо посмотреть в мемуарах. Но наверняка не было тогда Ивана и Алексея, а был дед Андрей...
(продолжение следует)