Свеча Владимиру Высоцкому

Осень 2003 года. Тюмень. Октябрь. Иду на остановку. От нечего делать глазею по сторонам. Вдруг – знакомое лицо. Лицо Владимира Высоцкого заливает дождём. На афише. Афиша – в окне филармонии. И крупными буквами: «К 65-летию Владимира Высоцкого. Вечер памяти. «Спасите наши души». Первое ноября 2003 года».
Естественно, никуда не поехала, пошла в кассу, узнавать стоимость билетов. Захожу в кассу, глаза горят… Цены – от 300 рублей. Прекрасно. Поехала домой, вернее, в общежитие.
Вечером сижу, пересчитываю деньги: триста рублей вполне могу потратить на концерт. Соседки по комнате допытываются – куда собралась. Я, естественно, с воодушевлением, докладываю – на вечер памяти Высоцкого. «там будет Борис Хмельницкий – его соратник по театру, Никита – его сын!». Конечно, для них это непонятно. Для меня же Высоцкий, Таганка – святое. О вкусах не спорят…
На следующий день бегу в кассу. Покупаю билет по пятьсот рублей – других нет.
Целую неделю хожу как в тумане, билет таскаю с собой, боюсь потерять. Всё не верилось…
Наконец – первое ноября. Ощущая некий холодок, подхожу полседьмого к филармонии. Прохожу в фойе. Слева стоит стол, торгуют книгами Владимира Семёновича: «Кони привередливые», «Я, конечно, вернусь». У меня дома стоят книг десять Высоцкого, поэтому прохожу мимо. Тут же раздают программки. Беру, иду на второй этаж.
Там – толпа народу. Кто-то чинно прохаживается взад – вперёд, кто-то смотрит в окно, кто-то сидит в буфете… Остальные пристроились на банкетках. Подсаживаюсь к паре пожилых леди. Видно, что ходят чуть ли ни на каждый концерт – говорят о каких-то скидках… Потом вдруг одна: «Он к нам в Тюмень приезжал, маленький такой был, хрипел сильно». А потом – о пельменях, которые они ели в студенчестве…
У меня же в голове – как крутится плёнка: «Мой Гамлет», «Кони привередливые», «Кто-то высмотрел плод», «Москва - Одесса».
Разглядываю публику. В уголке вдруг замечаю парня примерно моих лет. Он смотрит куда-то сквозь толпу, строго и задумчиво… В кафе сидит молодой отец с сыном. Сынишке лет пять. Отец объясняет ему, кто такой дядя Володя. Ребёнок время от времени что-то бормочет в ответ и ковыряет ложкой размякшее мороженое…Замечаю ещё несколько молодых людей с «взглядом горящим».
Вспоминаю, что в руках – программка. Разглядываю, впервые обращаю внимание на актёров. Немножко в недоумении: Хмельницкий, Никита - понятно, а вот Александр Казаков, Александр Подболотов, Ирина Ракова, , Александр Панкратов-Черный… О Казакове и Подболотове вообще ничего не слышала, как и не слышала, чтобы Ракова и Панкратов-Чёрный общались с Высоцким… Ну да ладно.
Звонок. Заходим в зал. Огромная сцена, справа – огромный, в треть сцены шириной, во всю сцену высотой, портрет Владимира Семёновича.
Гаснет свет, начинается концерт.
После этого «вечера памяти» осталось разрозненные, какие-то растрёпанные воспоминания. Осталось полное впечатление, что артисты выходят и не знают, о чём говорить… Что вполне реально.
Вспоминается Борис Хмельницкий с фразой: «А мы с Володей тут, в Тюмени, так гуляли, так пили!» Потом – Ракова с гитарой, поющая песни отнюдь не Высоцкого… Как самый ужасный отрывок концерта - так называемый «экспромт» Хмельницкого и Раковой, «сложившийся прямо в самолёте» - то есть спетая дуэтом песня, даже не помню какая, Владимира Семёновича. Дуэт явно не получался – поющие не только не попадали в тональность, но и не попадали друг в друга. Получился этакий «хор голодных кошек»…
Запомнился какой-то человек, пьяный и плохо одетый, сидевший за мной и время от времени выкрикивающий «Что вы поёте? Что показываете? Покажите про Володю!» Когда администраторы хотели его вывести, тот вдруг заплакал: «Я про Володю увидеть, услышать хочу. А они говорят про что-то совсем другое. Где Володя? Нету Володи, нету…». После этих слов хотелось заплакать… Человека этого всё-таки оставили в зале, пообещав, что скоро покажут и Володю.
Запомнились видеозаписи. Сцены из Гамлета. Владимир Путин, посещающий Театр на Таганке, пьющий чай с Юрием Петровичем. Путин говорил уважительно о Высоцком. Любимов сидел, пил чай и думал о чём-то своём. Потом Владимир Владимирович объявил о том, что 2003 год – год Высоцкого. Затем кадры какого-то американского фильма, где танцор кричит девушке: «А я хочу так, как он! На разрыв!», включает магнитофон – там «Кони привередливые», и потрясающе исполняет какой-то танец. У него получается – на разрыв… Жаль – не помню название фильма…
Особо запомнился Никита Высоцкий. Единственный, кто как-то пытался вытянуть концерт на себе. Потрясающе прочитал «Мне судьба до последней черты, до креста…». До этого на эти стихи я как-то не обращала внимание. Но: «может, кто-то когда-то поставит свечу…». С искрой таланта было прочитано, и осталось в памяти навсегда – от первой до последней строчки.
Концерт окончен. Все расходятся. Я вспоминаю о том, что мама просила показать Никите фотографии из спектакля о Владимире Семеновиче, что мы с классом ставили на школьной сцене.
Преодолев понятную робость, поднимаюсь на сцену, иду за кулисы. Там стоит семейная пара, просит подписать Никиту книгу его отца. Говорят, что их сын очень любит песни Высоцкого, просил взять автограф у его сына.
Я жду. Видно маленькую комнатку. Там сидят Хмельницкий, Ракова и ещё кто-то из актёров, выпивают. В комнате сильно накурено, актёры о чём-то беседуют.
Никита подписывает книгу и смотрит на меня. Сам – уставший, а взгляд… взгляд какой-то смущённый и грустный… «Вам автограф?». Я, настроившаяся совсем на другое, сбиваюсь и начинаю говорить что-то о нашем спектакле, гимназии, Тобольске. Никита: «Мы едем в Тобольск завтра, выступать…». Вручаю фотографию. Сначала он смотрит непонимающе, потом в глазах загорается огонёк интереса.
Я уже начинаю прощаться, уже собираюсь уходить, когда он спрашивает: «Где вам расписаться?». Я, даже не подумав, говорю: «Спасибо, не надо». Он непонимающе смотрит на меня и задаёт тот же вопрос. Я – вновь то же самое. На третий раз до меня «доходит», и я начинаю искать что-нибудь бумажное. В итоге в моём «рабочем» блокноте появляется надпись: «Всего самого лучшего». И подпись. Наконец-то оба довольные, прощаемся, я ухожу.
Так я сходила на «вечер памяти». Дай Бог, Владимир Семёнович, чтобы таких вечеров было меньше. Было стыдно за артистов. «Конкуренция у гроба», по выражению Валерия Золотухина, ещё не скоро закончится.
На следующий день я зашла в церковь и поставила свечу. Владимиру Высоцкому.