Трип двух столиц. Я ищу любовь

Из глубины сознания
Несутся воспоминания…



1

Я понимаю, что сидеть с закрытыми глазами и идиотской улыбкой на лице в вагоне поезда – не совсем то, как если бы прямо здесь и сейчас оказаться на той скамейке питерским вечером ранней осени на пересечении Невского и Университетской. Смотреть на неспешную суету машин, на мост, Неву, и дальше – Васильевский остров и горизонт. На солнце, готовое спрятаться, но еще пускающее для меня скупые лучи, пронзающие петербургские тучи. Здесь это называется облаками.
Дремота обволакивает меня, сознание теряет власть, и кучи мыслей, чувств, воспоминаний бросаются в атаку. Пожилые женщины, молодые обнаженные женщины, берега, каналы, магазинчик круглосуточного обслуживания, где я купила огромную булку всего за восемь рублей, сигареты, обжигающие горло, высокомерные охранники помпезных ресторанов… Все дороги ведут сюда. Мое единственно любимое, самое дорогое, самое МОЕ место в этом городе – канал Грибоедова, Спас на крови.
Я почти медитирую, разглядывая такой привычный и восхищающий узор. Сотни рук сотворили это, этот самый праздничный и яркий из скорбных храмов.
Я думаю о том, что еще полтора века назад его здесь не было. Зато был жив царь Александр. С этого самого места – там, где я сейчас стою, – я бы стала «очевидцем теракта». Он уже едет в своей торжественной карете, вжавшись в нее, маленький, испуганный. Он шепчет молитву, он боится за свою жизнь, за судьбу своих детей. Может быть, он сделал много зла. Может быть, его единственной ошибкой было родиться Романовым. Может быть, он умер для меня. Чтобы я сейчас стояла, тихонько вдыхая и выдыхая свежий воздух, и думала о нем, а сердце мое наполнялось красотой, любовью, гармонией. Торжеством единства жизни и смерти.
Знаете, я сейчас поняла: моего плюшевого Сашку зовут так не только в честь того пьяного попутчика.

2

– Нравится пес?
Я с любопытством оглядела кудрявое существо и кивнула.
– Твой!
Дядя Саша, бургский авторитет с автовокзала, протянул его обалдевшей мне и расплатился с продавщицей. Так у меня появился талисман этой поездки и друг на всю жизнь.
По плюшевому псу под мышкой меня узнавал на вокзале Тема, с ним мы завтракали в МакДоналдсе и разглядывали пеструю Москву. Санька безалаберно гавкал в ухо Уллу и не пожелал оставаться в камере хранения. Он был мой. Только мой.
В Питере я гуляла без Сашки: по странному стечению обстоятельств он остался в квартире у Ксюши. Знал наверное, что третий иногда бывает действительно лишним. Но когда по дороге на вокзал я поняла, что оставила пса на Институтском, сердце мое остановилось, а ноги стали ватными. Я беспомощно смотрела по сторонам, но лица людей отдавали усталостью и безразличием. Они говорили: решай сама.
На переходе «Александра Невского» я вспомнила об автомате. Том самом, что работает с монет. До отправления поезда оставался ровно час – именно столько, при наилучшем стечении обстоятельств, Ксюша будет ехать до вокзала. И в кармане 3 рубля мелочью – на 45 секунд разговоров. Уговоров.
Мы едва не разминулись на перроне, проводница покачала головой: «Девушка, а мы уже отправляемся». Я обняла Ксюшку с бесконечной благодарностью и заскочила в вагон. Бог милосерден! Я шла в обнимку с своей собакой.
Нам предстояла еще одна разлука. Крошечная белокурая красавица обнимала свою собаку, и та тявкала почти как Сашка. Мой пес отозвался на звук, привлек внимание и мгновенно отправился в объятья девчонке. И тут я поняла: он может и не вернуться. Что, если она решит, что это подарок и не захочет возвращать? Что, если?.. Малышка носилась по вагону, прижимая мое плюшевое чудо прямо к своему сердечку. А я думала. Может быть, родители не захотят принимать такой подарок (а родители всегда принимают подарки детям на свой счет), и велят ей вернуть мне его? А что, если она расплачется? И почему я отдала своего любимого пса так безалаберно, если совсем не хочу с ним расставаться?..
Прошло немало времени, пока девчонка, все так же прижимая Сашку к груди и за руку с отцом, зашла ко мне в купе. Она тихо улыбнулась и молча протянула его мне. Я лишь сказала «Спасибо» и молча улыбнулась в ответ.
Глаза наполнились влагой, я обнимала его крепко-крепко, целовала тысячью поцелуев, обнимала опять. Ты вернулся ко мне, Сашка! Мое сокровище, мой друг, моя маленькая любовь.

3

Мы условились, что я буду в короткой юбке и с плюшевой собакой под мышкой. А он будет высокий и в голубой куртке. Вообще-то, он видел мои фотки. Я тоже видела его. Одну. И заранее знала, что он на нее не похож.
Утром он не отвечал на мои смс, и в пять сорок я позвонила.
– Тема? Привет! Ты что, спишь?!
– Да нет…
– Спишь?! – не расслышала я.
– Да не сплю я, все нормально, ты не волнуйся!
Он проспал, этот Тема. Проспал, но приехал вовремя. Слегка помятый, сонный, голодный, высокий, но без куртки.
Не знаю, что бы я делала в холодной утренней Москве одна, без него. Наверное, долго искала бы Ленинградский вокзал, а он оказался за поворотом. Вот камеру хранения точно бы не нашла – так подозрительно хорошо ее спрятали.
Мы гуляли по промозглой ветреной столице. Не обошлось, конечно, без Красной площади с Александровским садом, Тверской с памятником Пушкину. Прошлись по Арбату – голому, серому, пошлому Арбату, повернули на Новоарбатскую. Мы рассуждали о преимуществах столицы перед Екатеринбургом, коих Тема насчитал немерено, а я – ни одного. Ноги повели к Дому Книги, и на повороте в переход прямо на нас из-под земли выплыли двое в форме. Как и полагается, у Темы не было регистрации, а у меня – билета «о прибытии».
Мне все это казалось забавным. Нас повели в участок и по дороге тот, что помладше объяснял мне (под аккомпанемент моей лучистой непонимающей улыбки):
– Сейчас знаете, да, что будет? Придем в отделение, составим протокол об административном правонарушении… - он глянул на меня. – А вы что, вчера, что ли, приехали?
– Да сегодня, утром! Вечером уезжаю.
– А зачем? Просто погулять?
– Да, встретиться с другом, посмотреть город…
– Вот, значит, посидите три часа в отделении, заплатите штраф…
Деньги у меня были. Время, в общем-то, тоже. В отделении милиции я ни разу не была, и посмотреть было бы любопытно. Я открылась новому приключению и бесстрашно шагала вперед.
Но у Темы были другие планы.
Мы завернули под арку и стали спускаться по лестнице. Тема достал кошелек, отсчитал, как мне показалось, три сотни. Тот, что постарше, пересчитал деньги и кивнул напарнику:
– Отпускай этих.
Вот и все. Прошло от силы минут семь с нашего «задержания», а приключение кончилось не начавшись.
Это был плохой знак. Все пошло наперекосяк – в Доме Книги, куда мы все же пришли, Теме позвонила подруга. Он пообещал ей, что через полтора часа будет.
Добравшись до метро, мы договорились, что чуть позже еще встретимся, и не стали особо прощаться.
Вечером, часов в восемь, Тема написал, что извиняется, но приехать не может. Я извинилась тоже, потому что собиралась пить пиво с Уллом и девушкой Лерой.
Так мы и расстались. Почти по-английски, блин.

4

– Таак… от «Комсомольской» тебе очень удобно доехать до «Таганской»…
– Какой-какой? – я судорожно доставала карту метро.
Улл выдержал паузу.
– Та-ган-ской. Это две остановки по Кольцевой.
– А! Таганской! – я рассмеялась собственной тугоухости.
– Значит, там и встретимся в фойе через полчаса.
– Ok! Я буду… с плюшевой собакой под мышкой.
– А я… с твоей книжкой, в почтовой упаковке.
Мы познакомились в Интернете. Так же, как и с Темой, как и с Даней, о котором речь позже. Я прекрасно знала, как он выглядит: постоянно читала его ЖЖ, разглядывала фотки в «ЖЖ+» и на форуме издательства «Гаятри», где мы и познакомились. Где он работает.
Улл – смешной и запоминающийся ник. Сережа – простое (и одно из моих любимых) имя в миру.
Я даже самую чуточку знала, какой он, и дико, безумно хотела узнать больше. Собственно, ради встречи с ним я и решила сделать крюк, и отправиться в Питер через Москву.

5

Мы шли, шли, и Сережа спросил: «А ты видела Чистые Пруды?».
«Да и ничего я здесь не видела!», - только и могла воскликнуть я.
Мы повернули, пресекая неширокую вымощенную дорогу с красивыми трамвайными путями.
– Это – Бульварное кольцо, - объяснял мне москвич, - и если идти по нему, то можно обойти весь центр города. Часа за четыре.
Он выдержал паузу, и мы оба рассмеялись.
– Сюда я люблю приходить, когда хочется побыть в одиночестве. Посидеть на скамеечках.
Я заскочила на бордюр, огибающий пруд. Он шел рядом, и мягко, осторожно взял меня за руку. Я пошевелила пальцами, мне было неудобно и непривычно. Я никогда, никогда раньше не ходила вот так – за руку.
Мы все шли, и встречные уступали нам дорогу, а Сережа рассказывал о странном спектакле, который видел недавно, и о том, что он не любитель театра, и что он пригласил на представление какого-то парня.
– Представляешь? С парнем ходил в театр!
Мы подошли к фонтану с какой-то птицей вроде аиста. Мне захотелось сфотографировать, и я помялась с полминуты, не желая рушить нашего теплого рукопожатия. Мне хотелось вынуть руку мягко, легко, чтобы вдруг не обидеть. Я ослабила пальцы, и ладонь моя выскользнула. Его рука слегка дрогнула, и я почувствовала на себе брошенный мельком взгляд. Все длилось крошечные доли секунды, но в сердце у меня успело пронестись «прости».
На перекрестке дорогу нам перебежали двое забавных гея, они кричали киношными интонациями какие-то бессмысленные фразы. Я передразнила их – и я тяжело вздохнула…
– …Ну не знаю, я как-то более традиционна в этих вопросах.
Он слушал.
И тут со мной что-то случилось. Я посмотрела на него, и мне захотелось говорить ему и к нему. Улыбаться для него.
– Мне все-таки нравится, когда мальчики – это мальчики… и им нравятся девочки… - я взглянула ему в глаза и улыбнулась.
И он улыбнулся тоже. Чуть-чуть – уголками губ, и сияющее – глазами. Чистой и лукавой, красивой, праздничной улыбкой.
– Да тебе просто нравится нравиться! – фраза улетела куда-то высоко.
Мы шли улыбаясь по узким улочками старой Москвы. Это был праздник понимания, праздник открытия нового в новом.

6

Мне хотелось прикупить книг «Гаятри», и вроде как ради этого мы отправились в офис издательства.
Дверь долго не подавалась, утроив мое нетерпение.
Мы вошли, и я ахнула. Удивляться было чему.
Это была квартира. Не совсем обычная квартира в не совсем типичном московском доме, и все же. Ковролин под ногами – необязательно, но лучше разуться. Три небольшие комнаты, кухня, туалет. Расписание дежурства, понедельно. В офисных комнатах – столы и компьютеры («Вот здесь я сижу» - комментарий Сережи), третья комната – гостиная. Высокие, очень высокие потолки («У меня дома еще выше»), старый балкон с красивым видом («Здесь будем курить. Ты куришь?»).
«А мы тут одни» - промелькнуло у меня в голове.
Чай с ванилью. Разговоры. Книги «Гаятри». Разговоры. Еще разговоры, еще… Чуть позже пришли двое – бритая Лера с колечком в носу, и PR-директор Сергей. Они разговаривали, мы разговаривали. Слушали музыку, обсуждали жизнь «Гаятри», смеялись над Интернет-приколами. Разговаривали…

Я сидела на полу в уголочке и писала смску Ксюше в Питер. Улл подошел и тихонько помассировал рукой мой затылок.
– А мы сейчас пойдем пить пиво! – это он в соседнюю комнату, и уже мне: Пойдем пить пиво?
Я думаю: «Хм!» «Хм, хм!», - думаю я. Вообще-то, надо меня неплохо знать, чтобы, прежде чем предлагать ТАКОЕ, сделать мне ТАК приятно… Вообще-то я пиво не пью, а еще я очень оскорбляюсь, когда малознакомые парни предлагают мне выпить с ними пиво. Я, вообще-то, считаю это почти неприличным, вот так предлагать девушке при первом знакомстве какого-то… пива!
Но сейчас мне хорошо, и под теплыми руками я почти мурлычу. И, конечно, я пойду пить пиво.
К нам решает присоединиться Лера – веселая, безалаберная клабберша, которая беспрестанно курит «Muratti». Я сначала напрягаюсь, где-то глубоко внутри и почти по привычке, потому что не люблю спонтанного присоединения новых и малознакомых людей.
…Мы долго и шумно выбираем пиво и чего-нибудь к нему в киоске, потому что «Кружка» забита под завязку, там сейчас транслируют какой-то футбол. Мы берем «Heineken» и «Jin&Tonic», чипсы, сухарики, пирожок – нужное подчеркнуть.
Мы возвращаемся в офис, зажигаем благовоние и усаживаемся на полу вокруг пепельницы. Мы пьем и… разговариваем! В основном – о сексе с собаками, травке, гомосексуалистах, просвещенных, медитациях, и кто когда последний раз занимался любовью.
Меньше, чем через час, я и Улл отправимся на Ленинградский вокзал.

7

Мы сели рядышком, «на дорогу». Я взглянула на него – этот человек рождал во мне тепло.
Хмель от «Jin&Tonic» все еще бродил в голове, по телу разливалось приятное расслабление.
– Как здорово, что вы есть! Иногда так приятно говорить людям такое…
Он что-то сказал? Или просто улыбнулся в ответ?
Его губы прикоснулись к моим, я почувствовала на языке вкус его языка.
Теплый, мягкий, влажный, глубокий, долгий поцелуй. Моя рука скользнула ему на колено, и он положил сверху свою. «Теплая… Почему у парней всегда теплые ладони?» - подумала я, и губы едва дрогнули в улыбке.
Мы целовались, целовались, целовались. Поцелуй-медитация, расслабление в действии. Обмен дружбой и нежностью.
Соседи чинно отвернулись к окошку, решили оставить на нашей совести поцелуи в общественных местах. И я опять чуть-чуть улыбнулась.
Последние легкие касания губами губ…
…Моя рука все еще лежала на его колене, но я знала: сейчас он уйдет.
Я бросала последние фразы, последние взоры.
– Передавай привет Шашке, жалко, что не повидались… тоже хотелось…
Он встал и оглядел меня. Улыбнулся.
– Еще увидимся.
И ушел.
А я гладила свои губы со вкусом поцелуя.

8

Было девять вечера. Весь первый день в Питере я провела у Ксюши, но ночевать у них с Даниилом я не могла. Вернее, этого не могли позволить себе они – молодая семья правоверных баптистов. После того, как мне в ночлеге отказала и Ира, знакомая Ксюши, я позвонила Даньке. Нагло, а что поделать? Когда тебе предстоит одинокая ночь неизвестно где, забываешь приличия.
– Привет… какие планы на ночь?
Пауза.
– Хм, ну, поспать… Мне завтра на собеседование на работу.
– Ко скольки?
– Ну, не рано, часа в четыре…
– Отлично, успеешь выспаться! Идем смотреть мосты!
– А… ну… я перезвоню через час.
Мы договорились встретиться в одиннадцать сорок. Даня хотел в двенадцать, но я настояла, чтобы пораньше – не хотелось очень смущать Ксюшу с мужем. В двенадцать ноль пять я поднималась по эскалатору «Горьковской». Моей пунктуальности не было предела, но Даня все же одарил меня приветственным поцелуем в щечку.
Первоначальный наш план: «Чашка» – мосты – кино – гулять, пошел псу под хвост с самого своего основания. «Чашка» на «Горьковской» перестала быть круглосуточной. Или (и тогда я – склеротик) никогда таковой не была. Мы пошли в обход Петропавловки на Дворцовый, и я в который раз пожалела, что у меня нет хорошего фотоаппарата. Я видела Неву ночью впервые.
Тихо и людно. На небе – звезды, а в воде – сотни огней от фонарей, подсветки зданий. Красивая рябь воды. Ночной город!
Мы пересекли мост, обошли Дворцовую и вернулись обратно. Посмотреть, как разводят мосты, было для меня делом принципа. Третий раз в Питере, а так и не видела! Я ничего не ждала от этого зрелища, просто хотела поиметь такой факт в своей биографии.
От Дворцового мы не спеша двинулись к Троицкому. И увидели ЭТО… Троицкий разводят у самого берега, и прямо над нами нависла высоченная перпендикулярная стена асфальта. Жуткая, ирреальная дорога, ведущая в небо.
…Кружение, блуждание по безлюдным проулкам… Мы опоздали в кино, а я не стала особо плакать по фильму с названием «Мужчины по вызову». Дорога привела нас к Гостиному двору, и right here, на перекрестке, мы и засели в уютном, хоть и помпезном, забавном, потому что оранжевом, заведении.
Здесь мы болтали, пили алкоголь и (неизменный) каппуччино, слушали неизвестные песни Земфиры и другие, известные. Помню, как я спустилась из уборной, уже без кофты, только в своей ярко-красной майке с аниме-девчонкой. Даня впялился в меня, открыл рот и не мог сказать ни слова. Я даже немного испугалась.
– Что такое?
– Просто эта майка у тебя… Я тут смотрел на рисунок (он указывает в меню, где рядом с описанием мисо-супа красуется хентаи-картинка), поднимаю глаза, а там ты…
Я смотрела на Даньку и думала: и надо было этому прагматичному парню, который вполне мог отсидеться дома, и надо было ему идти куда-то в ночь с почти незнакомой девчонкой?
Мы познакомились в аське и виделись до этого один раз. Я тогда только приехала в Питер, времени и денег на Интернет хватало, и я ловила в сети петербуржцев, которые не прочь провести со мной время офф-лайн.
Остался один Даня. Очень интересный собеседник, саркастичный, живой, умный. Я много рассказывала о себе, ловко парировала его выпады. Он мне понравился.
А потом оказалось. Что он уезжает. Завтра. В Испанию. Такого подвоха я не потерпела, и срочно требовала личной ставки. Right now. Ночью.
Шел дождь. Метро закрывалось. Он попросил отложить до утра. Мы отложили! До пяти утра, в аське.
А в полдень встретились, и сидели все в той же «Чашке» на «Горьковской», потом пошли гулять и забрели в Эрмитаж. А потом он уехал.
…До «Гостинки», как я уже говорила, было рукой подать. Мы спустились, постояли, посмеялись. Мне нужно (можно) было к восьми, и я не торопилась. И не торопила его.
Перешли на «Невский» и уселись на лавочку. Было утро понедельника. Непонятные люди непонятно куда спешили. Бежали и стукались носами о захлопнувшиеся двери электричек. Недовольно и недоверчиво глядели на нас.
Он обнял меня, и чуть-чуть задремала у него на плече.
Электрички приходили и уходили, и после каждой я заявляла: «Иди едь!» А он смеялся и умудрялся отпустить еще одну колкость насчет меня. О том, что я скорпионша. Или о том, что я малявка. Я сидела и улыбалась. Да, я маленькая вредная скорпиошка, да, Данька… да. Только побудь еще со мной.
Открылись киоски, и я вспомнила о своей миссии – мне велено привезти из Питера три журнала. Выделены средства. Нужно действовать!
Закупившись прессой, мы снова вернулись на «Гостинку» и дождались моей электрички. Не прощаясь, только «Пока? Пока!», чмокнули друг друга в уголки губ. И двери захлопнулись.
See you, Данька!

9

Те, кто знает Сережу, поймут меня. Те, кто не знают… Не думаю, что я имею право говорить, как и при каких обстоятельствах мы познакомились. И что из этого вышло. Мы лишь сохранили некое подобие отношений, даже, вроде, доброжелательных, но ни ему, ни мне особо не нужных. Да, и еще: Сережа – гей.
Мы встретились на «Гостином», он был с парнем, и я одобрительно улыбнулась обоим.
– Это Женя, – познакомил нас Сережа, – а это… Как там тебя зовут?
И он игриво посмотрел на парня. Тот скривил губы в улыбке:
– Андрей!
– Ну да, Андрей… Просто я его по-другому называю, – и снова они многозначительно улыбнулись.
Мы направились в редакцию. Мне предстояло важно дело, которое, в общем-то, и было целью всей поездки: подписать командировочное. Иначе я бы осталась должна любимому университету полторы своих месячных зарплаты.
А я любила своего куратора. Добрый толстяк, мудрый, спокойный, он сам был приезжим в Питере. Он простил мне сорванное на практике задание, и срочный, беспричинный отъезд.
Я постучала, чтобы привлечь его внимание: дверь была открыта. Он, как всегда, встретил меня так, как будто целый день дожидался. Мне подписали командировочное, а вдобавок одарили еще и характеристикой! Я была в восторге и сияла.
Сережа сфоткал нас, и я пообещала обязательно прислать фотографию. Расставаясь, я, как и два месяца назад, не стала прощаться.
Только бросила:
– До свиданья! – и ушла с легким сердцем, как будто уже завтра приеду сюда опять.
Я знаю, что он тоже полюбил меня, свою безалаберную практикантку с сережкой в брови, и может быть, даже ждал моего возвращения.
Мы вышли из редакции и направились в сторону Всадника. Я что-то рассказывала, и почти случайно произнесла слово, словно бы служившее нам pin-кодом. Он, мне кажется, ждал, пока я сама не произнесу это: «Дима». Ах да, Дима! Дима, наш общий знакомый. И это все, что вам следует знать.
– Как он вообще? Как дела у него?
Я тоже ждала, когда он спросит, мы оба знали, что речь пойдет о Диме. Я, наверное, даже хотела этого, только боялась обращать эту тему в единственную. Поэтому ограничилась общими фразами, а Сережа понял меня.
Мы почти не разговаривали больше не о Диме, и я была благодарна ему за это.
Расставшись недалеко от «Василеостровской», мы пожали друг другу руки. Я протянула первой. Его рука была мягкой и теплой, и я улыбнулась, вспоминая об Улле.
– Теплая, – сказала я.
– Живой, – ответил он.
Я сидела за чашкой эспрессо в любимой «Чашке», читала книгу, слала смс-отчеты о прошедшей встрече. Конечно, Диме.
За окном была 7-я линия, елки, люди и город, где предстояло провести еще ночь. И я знала, что она будет непростой.

10

Ладожский! Я уже провела здесь ночь, это было два месяца назад. Я хорошо помню ночной город и таксиста, курившего те самые «More». Потом нервные попытки, почти до слез, купить билет домой, потом круглосуточное кафе, каппуччино (или то был американо?), пачку кислых и безумно дорогих «Chesterfield», смски во Владивосток, пустые перроны и ночную зябь.
В этот раз мало что повторилось. Я забралась на второй этаж, в залы ожидания, нашла уютный и пустой уголок, и углубилась в чтение. Я приехала сюда довольно рано, в девять вечера, обессилев от целого дня блуждания по городу. Я приехала, когда стало невозможно фотографировать – вспышка мыльницы начала выдавать предательский свет.
Я зачем-то позвонила домой, и сдуру сказала, что еду на вокзал – зачем?
Я вспоминала прошедший день. Расставшись с Сережкой, я снова вышла на набережную. Я фотографировала город, реку, людей, птиц.
Я шла не спеша – я знала, что еще не скоро увижу все это вновь.
Я разговаривала – и получались строчки стихов.
Это был мой день. Мой дождь. Мой город.
Собрав в кучку воспоминания, я достала из сумки книгу и стала читать. Вокзал потихоньку опустел и замолчал. Опускалась ночь.
Я читала «Мой настоящий Риду», книгу, которую купила два дня назад в «Гаятри». И не могла остановиться. До сих пор Риду милосердный, меды и медары вкупе с фионой нолой не выходят у меня из головы. Возьмите, почитайте, и все поймете.
Так длилось до двух ночи, пока… да-да, пока не закончилась книга. Другой у меня с собой не оказалось, и – выбора нет – пришлось пробовать спать.
…Я проснулась в четыре, обессилев от холода. Я дрожала всем телом.
Как на зло, из крана горячей воды в туалете текла чуть теплая. Я сдалась. Я обещала себе не тратить лишних денег, но сдалась. В том самом круглосуточном кафе меня обслужила ТА САМАЯ официантка, и – вы не поверите! – по МузТВ играли все те же «Братья Грим».
Легкое чувство дежа вю грело лучше, чем каппуччино (а теперь это был точно он).
В пять сорок пять я встала.
В шесть пятьдесят я была у Ксюши.
Закрывшись в ванной, чтобы меня случайно не обнаружили, я уснула прямо на полу, укрывшись полотенцем. Из-под двери предательски дуло.
Уже в восемь я озябла до мозга костей. И поняла, что со сном на сегодня покончено. По крайней мере, до того, как я сяду в поезд.
Поезд, который отвезет меня домой.




Заправлюсь сигаретой,
Отправлюсь в путь-дорогу.
Но мест, прекрасней этих,
Наверно, так немного…