За руки

А взять меня за руку тогда, знаешь, было так по-настоящему, так прямо, и пальцы холодные, честные… - одна из тех вещей, которые я собираюсь запомнить на всю жизнь. Надеюсь, такого рода дистанция не станет слишком мучительной, потому как впечатление пока складывается не очень, хотя, поверь мне, в такие моменты, как тогда, с руками, начинает казаться, что всё не так уж и плохо и могло быть по-другому. Почему? И дождь тоже так по-честному пошёл, а я ещё помню снег на ресницах тонких и скупые признания, так страшно тогда было. А сейчас? – Даже не знаю, так, странно очень, но раз потерял, то потерял – сам виноват (это я в такие моменты, как тот, думаю). А иногда ещё случается, что в голову приходит, что это не я виноват, а что я, скорее жертва, но так себя – ощущение не из приятных. Странно, стекло в маршрутке такое холодное, и не надо на меня так смотреть, люблю я стёкла обнимать, а руки я и правда тогда не согрел. Когда эти ресницы были, помнишь? – пол года назад. Так страшно тогда было, я не вру, ведь мне очень страшно было, а сейчас нет, нет, не страшно, в глубине жмёт просто, и за ноги опять кусают, а Диана по радио теперь про меня, и песни сразу все грустные про меня – глупости. Но эта точно, про меня, ах, госпожа Арбенина, что ж Вы душу правдой травите. Самое ужасное, что получается, будто у нас, у кого не получилось, всё одинаково: эти руки холодные, дежурства на телефоне, истерики и всю жизнь потом вспоминать и знать, что ты потерял, а кого винить? – Себя ж то проще ведь. А помнишь, ещё стихи рассказывал, теперь, кстати, самое то стихи писать, только это не цель, а могло бы и быть. Смешно, стихи тоже под снегом были, ночью – так ведь, по-настоящему, в смысле, не из картона. Один мой друг подсчитал, что для того, чтоб такое себе смастерить достаточно 38 секунд. Мои связаны с коленями под столом. И вот теперь пол года и вся жизнь в перспективе, хм, 38 секунд будут длинными. Слишком сильно, слишком прочно, чувствуй это! Искренне я говорю, пишу, вижу! Спешу, спешу, почему же я не могу добраться? Ведь в этом городе всё близко, я здесь 18 лет прожил – знаю, ведь, не верю. А помнишь, помнишь, падал, кричал, но ведь перебирал и перед сном, и когда просыпался, и всегда, всегда, легко мне так: «Всегда». А нужно ли для счастья принадлежать? – Сначала, наверное, надо определиться, чего будет достаточно. А мне всегда взглядов достаточно и так, как тогда, за руку взять, и глаза на мокром месте, и колени мои под столом уже, и снег на перилах, и записи в память особо прочные, и всё это губами по стенам, плавиться тем, что было, а ради чего? Не оглядывайся, на нас смотрят. Всё это разом, этого много, а в целом мало, как бы банально не звучало. Это не банально – это по-простецки, я простой очень. Я люблю, когда темно, люблю ветер прямо в лицо и холодно, люблю умирать, так, по-доброму, я люблю не видеть и не слышать, а ты, ты – это как раз те руки и колени, и стены, и трубки телефонные. Ну чего же здесь непонятного??? Ты – всё. Громкое признание, не пресыться, умоляю, я же сам их придумываю. Разучился я словами удивлять, зёрнышки кофейные. Здорово пальцы трясутся? – Я же говорю: «Невозможно» - Нет, дружище мой мне не верил, тебя дрессировать предлагал, но если цирк у нас есть, то надо позвонить и с Днём Рождения поздравить. А можно я буду фотографии на принтере распечатывать и в тетрадочки вклеивать, можно? И чтоб ещё полосочки обязательно были – спасать себя надо красиво. Сейчас очень странно вспоминать историю вопроса – всё очень кажется смешным, бывайте. Опять сказать - это не стоит ничего, практически, разве что счастья, но чего стоит оно, опять, опять, скажи, соври – я буду знать, что врёшь. Но этого не может быть в моей жизни, она не такая… этого и не было, было другое и интересней для читателя книжек и написания стихов. – Она такая. Не прихотливая правда, такого не может быть в моей жизни и должно было случиться не со мной и не на этой остановке, потому что, … потому что здесь мне выходить, не будет больно, потому что в этом городе всё близко, а я прожил здесь 18 лет и уж знаю. Близко будет снег на ресницах, и как тогда, взять меня за руку было так по-настоящему… Опять Вы, Диана, да спойте уже про меня, стихи ваши – всё остальное моё, договорились? А ты приходи ко мне потом, ладно, туда, я надеюсь, что в рай.

Жалею, о том, как скулы немели
Ладони старалась согреть быстрее
До рукопожатия с тобой.

Жалею, что тогда не сдержалась
На площади трёх вокзалов,
Тебя пыталась увести домой.

Жалею, о том, что дежурила ночью
И проверяла на прочность,
Ни в чём не винный телефон.

Встречала, от радости замирала,
Друзей имена забывала,
Чтоб только-только быть с тобой.

Зачем? – Зачем?

Сенбернары, ты знаешь, недолго живут,
Одного в жизни любят и только к нему,
А после с ним вместе попадают в рай.
И прячут слёзы огромные псы,
Горячие лапы тычут в носы,
А я не люблю маленьких собак.