Про нас

Не знаю как в физике, а в жизни противоположности притягиваются еще как, особенно поначалу, когда не отдаешь себе отчет в том, как ты будешь жить с человеком, абсолютно не похожим на тебя, а просто восхищает совершенно другой взгляд на мир. Бывает интересно узнать человека ни капельки не похожего на тебя. Вот и нас с ним свела случайность, а вместе мы остались потому что обоих привлекла эта пресловутая разность. Что называется «они сошлись вода и пламень...». Более разных людей наверное было не сыскать. Я, такая эмоциональная, и ты, такой холодный, такой умеющий держать себя в руках. В самом мелком и самом крупном, всегда я реагировала бурно, а ты проявлял свою сверхъестественную сдержанность, начиная с молока, которое убежало, и заканчиваю мировыми конфликтами, которые будили во мне желание с оружием в руках защищать мир во всем мире, а ты, мой чересчур разумный возлюбленный, успокаивал меня парой лениво растянутых фраз и показывал мне всю глупость моих порывов.
Как-то раз в метро мать на моих глазах ударила капризничающего ребенка. Я вмешалась, заявила, что это непедагогично, после чего вспыхнул скандал. Ты взял меня за руку и вывел из метро. «Ты когда-нибудь перестанешь искать себе проблем» спросил ты тогда с легкой улыбкой. Интересно, ты никогда не смеялся, во всяком случае я не видела тебя смеющимся за все время нашей с тобой совместной жизни. Если тебе было смешно, ты позволял себе легкую усмешку. Я помню, как после очередной стычки, кстати тоже в метро, я пришла к тебе, чтобы рассказать о ней, думала, ты будешь смеяться над одержанной мною «победой». Но и тогда ты только усмехнулся, закурил, потрепал меня по голове и вернулся к своим делам. А я тогда поругалась с какой-то молодой женщиной. Я опаздывала и поэтому пролезла без очереди покупать жетоны. Стоявшая рядом женщина сделала мне довольно грубое замечание, на которое я огрызнулась тоже довольно грубо. Когда я вылезла из толпы нахалка стояла и ждала меня, чтобы продолжить полемику. Мы спускались по лестнице в метро и ругались черным матом. Когда мы спустились, она повернулась, чтобы уйти. Но не могла же я допустить, чтобы обидчица ушла ненаказанной. Я схватила ее за волосы и потянула к себе. Разговор не окончен, сказала я. На что она мне заявила, что я большая стерва, но в моем возрасте так и надо. Я рассказала тебе это, описала ее выражение лица, разыграла в лицах, но на тебя это не произвело должного впечатления.
Я вообще была до невозможного вспыльчивой. Маленькой искры было достаточно, чтобы вспыхнул пожар, а ты, такой холодный, всегда умел меня обуздать. Как-то раз, во время одной из наших ссор я кричала на тебя наверное целый час, а потом еще полезла драться, на что ты без звука схватил меня за руку, толкнул на диван и сказал «успокойся, я устал и мне надо поработать». Я заткнулась моментально. Зачем тратить жар на человека, с которым даже нельзя по-человечески поругаться?
Грубая, мне все говорили, что я до невозможности грубая. А от тебя никогда нельзя было услышать ни одного грубого слова. О, это не значит, что ты не мог постоять за себя. Если ты хотел сделать человеку больно, ты знал, как это сделать, но упаси боже, никогда ты не опускался до площадной брани, до банального мата. Да порой одного твоего взгляда было достаточно, чтобы заставить замолчать самого отчаянного грубияна. Меня всегда восхищала эта твоя манера уметь подчинять своей воле других людей. У меня никогда так не получалось. Еще со школы, я никогда не могла посадить на место одного моего одноклассника, с которым ругалась каждый божий день с утра до вечера. Не имела я никакого «авторитета»!
В принципе тебя всегда раздражала эта моя манера щеголять жаргонными словечками и употреблять мат во время любого разговора. Бывало ты просто отворачивался от меня, делая вид, что ты меня не слышишь, если я засоряла свою речь неподходящими для твоего слуха словами.
Никогда я не слышала, чтобы ты повышал голос. И в то же время никто не осмеливался возразить тебе, опровергнуть твои суждения или ослушаться твоих приказов. Везде и всегда, будь ты на работе, дома вместе со мной, на отдыхе в кампании, где бы то ни было, ты всегда говорил ровным спокойным голосом, который когда-то и покорил меня. Да еще твоя способность подчинять себе волю других людей. И может быть именно эта способность быть лидером, первым, непревзойденным и была причиной твоего страшного высокомерия. Ты просто не замечал людей, стоящих ниже тебя по каким-либо параметрам. Дело не в социальной иерархии. Скоре в личностных качествах, ты терпеть не мог глупцов и пустомель. Я же была начисто лишена высокомерия, может потому что всегда помнила свое происхождение. А люди глупее меня только льстили моему самолюбию. Типа вот какая я умная. Я могла общаться с любыми людьми, ты же только с избранными. Я делила их на причинивших мне зло и не причинивших. С первыми я не поддерживала вообще никаких отношений, со вторыми я регулярно встречалась. И уже из их числа у меня были близкие друзья, были просто знакомые. Все остальные качества личности были не так уж и важны для меня, главным я считала преданность. Для тебя же человек должен был обладать целым рядом качеств и выдержать «экзамен» и только потом допускался в круг избранных. Я считала тебя слишком привередливым, а ты меня слишком неразборчивой. И это касалось практически всего. Это ты в ресторане всегда создавал несчастным официантам кучу проблем, если тебе не дай бог не понравилась какая-то мелочь в сервировке или в качестве еды. Это ты мог часами мучить продавцов, а по истечении нескольких часов выяснить, что качество товаров этого магазина тебе не устраивает и повторить то же самое в следующем, пока не найдешь самое-самое.
Как-то раз, когда ко мне пришли подружки и мы сидели курили, пили кофе и болтали, ты принципиально вышел не только из комнаты, но вообще ушел из дома и звонил каждые два часа узнать, не ушли ли они еще. Когда они ушли и ты вернулся, ты объяснял мне целый час, что ты не против прихода моих друзей, но чтобы я тебя заранее ставила в известность, и в следующий раз, когда соберется такое же общество, как сегодня, ты хотел бы знать загодя и заранее спланировать свой день так, чтобы не мешать нам и не раздражаться самому. Когда ты немного устал говорить и замолчал на секунду я бросилась тебе на шею с поцелуями, заверениями о своей покорности и клятвами, что отныне ты будешь в курсе обо всем за неделю.
Моя горячность и твоя холодность проявлялись во всех сферах, вплоть до интимной. Даже когда мы оставались наедине, когда ты любил меня я чувствовала, что ты также далек от меня, как и всегда. Никогда ты не забывался, даже в момент высшего наслаждения я чувствовала эту силу, этот постоянный контроль над собой и эту легкую отчужденность. Сказать, что ты был плохим любовником я не могу. С тобой было незабываемо хорошо. Просто причиняло боль сознание того, что ты мой по идее, мы уже столько времени живем как муж и жена, но ты не пускаешь меня к себе в душу и даже в тот момент, когда мужчина и женщина открываются друг перед другом, когда оба становятся беззащитными друг перед другом, ведь заниматься с кем-то любовью, значит полностью доверять этому человеку, во всяком случае для меня это так, даже в тот момент ты, твоя душа, оставались закрытыми для меня. У этого человека нет слабостей, решила я. И твоя холодность, твое постоянное ледяное спокойствие, твоя отчужденность всегда представлялись мне чертами твоего характера, столь свойственными тебе, как, например, цвет твоих глаз или тембр твоего голоса. И только спустя несколько лет совместной жизни я стала задумываться, а не маска ли это. И сейчас я склоняюсь больше ко второй версии. И только теперь понимаю, каких неимоверных усилий, какой силы воли требовалось тебе для того, чтобы не раскрыть свою истинную сущность. Знать бы только, для чего тебе это было нужно, почему ты так сторонился людей. Да только сейчас я уже этого не узнаю. Может, ты чего-то боялся, хотя страх был свойственен мне, а ты всегда казался мне бесстрашным. Тебя никогда не мучили по ночам кошмары, а я почти каждую ночь просыпалась в холодном поту. Ты говорил, что это от слишком богатого воображения. Ты не боялся темноты, а я в темной комнате все время боялась нападения со спины. Но то все детские страхи, и я могу допустить мысль, что ты просто был намного старше, чтобы предаваться таким страхам. Но кроме этого я панически боялась одиночества. Не просто сидеть одной какое-то время, а знать, что рядом с тобой не любимого человека, нет и не будет, он не придет вечером после работы. Не согреет тебя своим живым теплом, тебе не к кому будет прижаться, если захочется, не кого будет любить. Сама мысль о том, что такое может произойти со мной приводила меня в такой дикий ужас, в какой меня не приводили даже ночные кошмары, порождения моего больного воображения. Только с тобой я перестала чувствовать этот страх, потому что ты клятвенно пообещал мне, что не оставишь меня никогда. Правда на губах у тебя была эта твоя усмешка, но я точно знала, что ты сдержишь слово. Потому что ты не допускал мысли о том, что между нами может быть хоть какое-нибудь, даже самое мелкое вранье. Ты всегда был предельно честен со мной и требовал того же от меня. А я, я любила, когда мне говорили правду, но сама бывало что и врала, ради красного словца или чтобы ничего не объяснять, потому что было не охота. Как-то раз еще в самом начале нашей совместной жизни я с подружками отправилась в поход по магазинам. Вечером придя домой я почему-то сказала тебе, что была у мамы. Зачем я тебе наврала я сама не знаю, может подумала, что ты опять будешь улыбаться этой своей улыбочкой, если узнаешь, что я весь день провела как глупая кукла, не сделав ничего полезного, кроме приобретения нескольких новых шмоток. Ты кивнул головой и предложил поужинать. А после ужина позвонила моя мама. Поговорив с ней минут пять ты передал трубку мне. А когда я освободилась ты очень вежливо поинтересовался, где же я сегодня была. Мне было ужасно стыдно, я опустила голову и молчала. Ты повторил свой вопрос, как всегда спокойно, не повышая тона. Я готова была разреветься. Я боялась, что когда я скажу правду ты не поверишь мне, потому что почему же врать если я была в магазине? «Ходила с подругами за покупками. Правда. Вот посмотри, в пакете, то что мы сегодня купили. Ну хочешь позвони им спроси». Мне было паршиво, я не смотрела тебе в глаза. «Зачем наврала?» Что я могла тебе сказать? Что я вру как дышу? Наверное это есть у всех представительниц слабого пола. У меня это в какой-то атрофированной форме, я, например, всегда скажу правду там, где лучше бы соврать, и навру там, где спокойно можно сказать правду. Хорошо хоть до того случая ты знал меня как абсолютно честного человека. И усадив меня к себе на колени ты тихо и спокойно объяснил мне, что ты терпеть не можешь ложь, особенно такую глупую и бездарную, что ложью я унижаю нас обоих, а ты не привык чувствовать себя униженным и что чтобы ни случилось я могу довериться тебе абсолютно. После того дня я ни разу не сказала тебе неправды. Я была откровенна до мелочей. Я всегда тщательно следила за каждым моим словом, чтобы не прихвастнуть ненароком. Потому что ни за что не захотел бы я вновь увидеть тот твой взгляд, которым ты одарил меня, когда передавал мне телефонную трубку.
Все такого рода ошибки были скорее всего следствием моего потрясающего легкомыслия. То, что ты был лишен этого недостатка было только на пользу. Я абсолютно не задумывалась о последствиях тех или иных моих поступков. Человек импульсивный, я всегда действовала по первому побуждению и часто попадала в достаточно неприятные ситуации. Ты напротив, рассматривал какой-либо вопрос с нескольких разных точек зрения и лишь тщательно все проанализировав принимал какое-то решение. Я же сначала действовала, потом думала. Может поэтому я так не люблю игры-стратегии.
В принципе все это я поняла намного позднее, когда тебя уже не было рядом. А пока мы были вместе, я просто знала, что мы абсолютно разные. Злилась порой на тебя за некоторые твои поступки, значение которых до меня просто не доходило. Иногда обижалась и дулась на тебя несколько дней, пока ты не делал что-нибудь такое, что обида просто проходила сама собой. Ты всегда хорошо понимал меня, а я временами даже не знала, что и думать и как расценивать твое поведение. Меня ты читал как открытую книгу. И сейчас я думаю, а не было ли это самым важным. Ведь любой женщине важно, когда ее понимают. И не надо самой что-то объяснять, когда одного взгляда достаточно.
И еще я не понимала, что все это время ты просто учил меня жить. Пытался отучить меня от моей легкомысленности. Помогал стать более самостоятельной. Объяснял, что грубость ни к чему хорошему не приведет и всего можно добиться намного более простыми способами. Но мои глаза упорно были закрыты. А ты прощал мне мою слепоту. И всегда был рядом. И всегда знал ко мне подход. В тебе не было такого сюсюканья, ты ни в чем не уступал мне, были вещи, которые ты разрешал мне и которые запрещал, и это было неоспоримо. Но если я была на тебя обижена, ты не оставлял этого просто так. Как-то раз, когда я рассердилась на тебя за то, что мы не пошли на концерт моего любимого певца из-за того, что «публика там будет не та», ты приехал с работы пораньше и, велев мне одеться, отвез меня «поразвлечься». Мы поехали к морю и несколько часов гуляли по берегу. А потом пили шампанское и любили друг друга на песке, и моей обиды как не бывало. А в другой раз, когда мне принесли щенка, ты не захотел оставить его, потому что собака действовала бы тебе на нервы. Ты сказал, что очень устаешь, а щенок будет нам только мешать. Я плакала и говорила тебе, что мне бывает скучно одной, и собака развлечет меня. Ты пожал плечами и ответил, что у меня полно друзей, которые не дают мне скучать. И потом, сказал ты, у меня все равно не будет времени ухаживать за щенком. Надувшись, я ушла в другую комнату. А ты уехал. Вернулся через пол часа с черным пористым шоколадом, огромной пушистой игрушкой собаки и предложением съездить в какой-нибудь бар отвлечься. Взорвавшись, я накричала на тебя и сказала, что я не ребенок, чтобы дарить мне игрушки вместо живой собаки. Ты приподнял брови и улыбнулся этой своей улыбочкой. Я хлопнула дверью и ушла в свою комнату. Ты не появлялся. Тогда я тихонько вылезла посмотреть, чем это ты там занимаешься. Ты спал и рядом с тобой лежала это собака и шоколад. Я села рядом и посмотрела на твое лицо. Подумала, что все таки я свинья, что ты действительно сильно устаешь. Пока я ждала, что ты проснешься, чтобы извиниться и помириться, я сожрала весь шоколад, единственную мою слабость. И не какой-нибудь, а именно черный пористый. Я как-то упомянула при тебе, что вообще я сладкое не люблю, а единственное, от чего я не могу отказаться, это черный пористый шоколад и ты запомнил и время от времени баловал меня им. Вот и сейчас ты мне привез огромную плитку шоколада. Когда ты проснулся я обняла тебя и поцеловала. Мы не возвращались больше к этой теме. А через несколько дней ты привез ноутбук и сказал что это мне и что ты надеешься, что теперь, в те редкие часы, что я бываю дома, я больше не буду скучать. Я была смущена.
Собственно говоря, ты редко мне отказывал, если это не шло вразрез с твоими интересами, а в тех редких случаях, когда это все таки происходило, ты старался как-нибудь возместить мне желаемое. Ты знал, что я часто подвержена депрессии, и поэтому делал все возможное, чтобы поменьше огорчать меня. Хотя , конечно всегда отвергал мои чересчур абсурдные идеи. У меня просто не было чувства золотой середины, того, что составляло основу твоего взгляда на жизнь. Я же бросалась из крайности в крайность. Стоило нам только начать строить какие-то совместные планы, как я уносилась в своих мечтах так далеко, что тебе потом силой приходилось стаскивать меня на землю! Но мое богатое воображение нравилось тебе. Ты всегда говорил, что у женщины должна быть богатая фантазия.
Не знала я меры и в употреблении спиртного. Ты не мог понять, что за удовольствие напиваться до такого состояния. Ты не мог позволить себе потерять над собой контроль и поэтому никогда не пил больше своей нормы. А я никогда не могла вовремя остановиться. Как-то раз мы с друзьями сидели в баре. Я с утра ничего не ела. Водка, выпитая на пустой желудок вызвала в нем какие-то неприятные ощущения. После второй стопки, когда я разговаривала в туалете с подругой, я сказала, что пить больше не буду, потому что у меня желудок разболелся. Она кивнула головой, мол да, ты уже достаточно выпила. Когда мы вернулись к остальным я продолжила пить. Если бы в конце концов ты не отнял у меня очередную рюмку я даже не знаю, чем бы это закончилось. Хотя нет, знаю. Ведь ты не всегда бывал рядом, когда я пила.
В чем мы с тобой вообще не могли найти общий язык, так это в области домашних дел. Я считала себя натурой творческой, порядок не признавала вообще, поэтому вещи мои из нашей спальни были перенесены в другую комнату. «Называй ее как хочешь, пусть это будет твой будуар, или туалетная комната, или гримерная, но только прошу, не устраивай беспорядок в спальне!» сказал ты. Я согласилась. Ты придерживался идеального порядка, всегда и во всем. Ты был страшно пунктуален, а я всегда опаздывала минимум на 15 минут. Ты всегда клал на место свои вещи, в то время, как мои валялись по всей квартире. Я вот сейчас думаю, как мог ты терпеть в своей квартире такую особу как я. Будь я на твоем месте, давно, наверное, взорвалась бы. А ты был верен своей невозмутимости и сотни раз на дню мог напоминать мне о том, чтобы я все клала на свои места, не забывала в ванной свои кроссовки, неизвестно как туда попавшие, не оставляла на кухне щипчики для бровей и убрала, наконец, с нашей кровати всю свою одежду. На что я тебе отвечала, что нет ничего странного в том, что кроссовки мои остались в ванной комнате, я их мыла там, а сейчас они там сохнут, щипчики для бровей на кухне, потому что во второй половине дня солнце бывает с той стороны и мне удобнее приводить себя в порядок именно в той части нашей квартиры, а одежду, которая лежит на нашей кровати я купила сегодня днем и примеряла ее в спальне, потому что в моем так называемом «будуаре» нет зеркала. На вышеперечисленные заявления ты картинно поднимал брови, а потом хватал меня за руки, тянул к себе и поцеловав в губы, говорил, что я маленькая капризная непослушная противная девчонка и ты просто не представляешь, как со мной сладить. Но иногда ты слишком сердился на устроенный мной беспорядок и тогда тоном, не терпящим возражений ты приказывал мне немедленно убрать квартиру. Даже не рискнув сказать «да», я просто кивала и принималась за уборку.
Уборка – это вообще отдельная тема. Потому что я страшная лентяйка и в этом мы тоже абсолютно разные люди. Более деятельного и трудолюбивого человека чем ты найти сложно, если вообще возможно. А мне порой бывает лень даже чай себе налить. Иногда ты прощаешь мне мою лень, позволяешь подольше поваляться в постели по утрам, приносишь мне завтрак в спальню и вообще всячески балуешь меня, а иногда заставляешь работать работать и еще раз работать – убрать квартиру, постирать наконец гору грязного белья, вымыть тот завал грязной посуды, заняться английским, и вообще выдумываешь мне кучу разных мелких поручений.
Я уже говорила, что я часто подвержена депрессии и это тебя всегда очень сильно удивляло, ты никогда не понимал причин. Я и сама редко отдавала себе отчет в том, почему мне так плохо на этой неделе. Это могла быть неудача на экзамене, твой отъезд, ссора с подругой, а могло и вовсе не быть причины. В такие периоды ты всегда возвращался пораньше и отвозил меня в театр – мое любимое развлечение. Которое ты кстати не понимал. Тебе не нравились ни театр, ни кино, ты любил реальную жизнь. Ты не понимал, зачем мне, чтобы выйти из депрессии нужны какие-то внешние раздражители, ведь все в моих руках, и я должна быть в силах сама преодолеть свою депрессию. Просто ты был сильным человеком, а я нет. Ты всегда был уверенным в себе, а я нет. Ты был самодостаточным, а я нет. Ты мог быть одинок, а я не могла оставаться одна. Мне, для того, чтобы чувствовать себя уверенной и счастливой, нужен был мужчина, который бы оберегал меня и восхищался мною. А тебе не нужен был никто, кроме, может быть, меня. Я до сих пор не понимаю, зачем ты подобрал меня тогда.
Раз уж я все таки заговорила на эту тему, я пожалуй расскажу, как мы познакомились. Дело было осенью, погода полностью соответствовала моему настроению – было пасмурно и дождь то накрапывал, то снова переставал. Я сидела в парке и курила, только что я рассталась со своим парнем. Инициатива была моей, расстраивалась я не из-за того, что потеряла его, а просто потому, что опять одна. И страшно не хотелось идти домой, видеть маму, объяснять ей что-то, заранее зная, что она не поймет. Место, чтобы сидеть я выбрала не самое удачное, постоянно кто-то подходил и пытался снять. Когда в очередной раз кто-то присел рядом, я уже приготовилась огрызнуться, но никакого предложения не последовало. Сидящий рядом (а это был ты) сначала вообще не говорил, а потом заговорил по телефону. Вот тогда то я и услышала впервые твой очень красивый голос и влюбилась в него. Я повернулась посмотреть на тебя и мы встретились взглядом. Ты мне не улыбнулся, как я ожидала, вообще не обратил на меня внимание, в принципе это было не странно. Ты был прилично одет и зачем тебе пялиться на девчонку с дешевой сигаретой в зубах, одетой во что-то мокрое, да еще и с цепью на ремне брюк. Он поговорил по телефону, убрал его в карман, встал и ушел. Я проводила тебя взглядом. Подумала, что время уже позднее, пора все таки домой. Пошла на автобусную остановку. И каково же было мое удивление, когда я встретила в автобусе тебя, вот уж не подумала, что ты ездишь на автобусах! Мы сидели рядом, я старалась не смотреть в твою сторону. Вдруг ты заговорил, я сначала подумала, что опять по телефону, но ты настойчиво повторил это и я посмотрела на тебя. Ты сказал «Мне также одиноко, как и вам этим вечером и мне было бы приятно пригласит вас на ужин». Я была в шоке, но не долго думая согласилась. И мы поехали к тебе. Ты заставил меня вымыться, сменить мокрую одежду, а потом угостил ужином. После ужина я сидела в кресле напротив тебя закутанная в твой огромный теплый халат, и мы разговаривали. Вернее, говорил в основном ты.
«Знаете в парке я вообще не обратил на вас внимание. Но когда я увидел вас в автобусе, подумал, что это неплохое совпадение, и что отношения, начавшиеся с такого совпадения как минимум не будут скучными. Я одинок, и вы тоже, судя по тому, что вы сидели в парке так поздно в полном одиночестве. Думаю, мы могли бы пожить вместе и посмотреть, может из этого что-то получиться».
Так я переехала к тебе. Буквально через неделю я влюбилась в тебя по уши. И все ждала, когда же ты признаешься мне в любви. Время шло, ты мне ни в чем не признавался и как-то раз, выпив для смелости я сама спросила тебя об этом. Ты улыбнулся и сказал, что если бы ты не любил меня, ты не стал бы терпеть в своем доме столь бесполезного человека. Я даже не знала, радоваться мне или обижаться. Ты прижал меня к себе и накручивая мои волосы на палец сказал «Я скажу тебе это сегодня и прошу больше не начинать разговоров на эту тему. Я люблю тебя и дорожу тобою. Ты очень много для меня значишь. Это даже больше того, что тебе следовало бы знать». А потом, опять с этой твоей улыбочкой ты погрозил мне пальцем и сказал «и не смей, дорогая, использовать это против меня». Сказано это было в шутливой форме и ты улыбался, когда говорил, но доверять твоей улыбке нельзя и мне показалось, что это было самое серьезное предупреждение за все время нашей совместной жизни.
Так мы и стали жить, в принципе как муж и жена.
Первое время я часто задумывалась, зачем я тебе нужна, мы с тобой такие разные, и не только по характеру. Мы относились к разным социальным прослойкам. И все же ты не выгонял меня и мое присутствие как будто было тебе приятно. А потом я поняла, что кем бы я не была, ты всегда гордился мной. Ты брал меня почти на все твои встречи, вводил в свой круг знакомых. Ты гордился моим умом, моей внешностью, жаль только, что поняла я это довольно таки поздно. Ты мною гордился несмотря на то, что мы были с тобой абсолютно разными. Гордился, как своим домом, своим успехом, как самим собой. Но, наверное, пойми я это раньше, я бы стала выяснять у тебя правильно ли я поняла, а ты бы ни за что не признался, как никогда не показывал и не признавался в своих слабостях.
Я сказала, что ты гордился своим домом, нашим домом. В тебе всегда была эта любовь к комфорту, к красивым вещам, ты хотел, чтоб дом был как бы продолжением самого тебя, а я, в отличии от тебя, никогда не была особенно привередлива в отношении места где жить. Ты был привязан к нашему дому, а я нет. Ты старался сделать его уютным, а я нет. Тебе это не нравилось, но ты говорил, что я еще глупая и не понимаю, как важен дом, чувство, что ты ДОМА для человека. «Мой дом – моя крепость», и в этом был весь ты. А мне все равно было где жить, я чувствовала себя как дома, где бы я ни была.
Да, мы жили, как семья, вот только детей у нас не было. Даже на такие важные для каждой семьи вещи мы смотрели четко противоположно. Ты любил детей, а я их терпеть не могла. Ты, конечно никогда не сюсюкался с ними, но очень любил. Если мы бывали в гостях и в этом доме были дети, то ты непременно покупал им подарки, всегда тщательно выбирая. Удивительно, как запоминал ты их вкусы и предпочтения. Ты любил чужих детей, но никогда не хотел заводить своих. А я не любила чужих, но очень хотела, чтобы у нас были дети. Девочка и мальчик, именно в такой последовательности. Чтобы мальчик был похож на тебя, а девочка обладала твоим складом ума. Ты никогда не соглашался, и я, привыкшая уже подчиняться тебе и зная всю тщетность просьб не заводила больше разговор на эту тему. Твое «нет» было окончательным.
Потом я поняла, что я для тебя была и подругой, и женой, и ребенком. Ко мне приходил ты после работы, уставший порой настолько, что я сама кормила тебя, укладывала спать и проявляла всяческую заботу. И ко мне ты возвращался и сам ухаживал за мной, и успокаивал, когда мне снились кошмары, или пытался развеять мою грусть. Водил погулять и покупал черный пористый шоколад. Тебе не нужны были другие дети, у тебя была я, одна во всех лицах, может быть последний человек, которого ты так приблизил к себе.
Вообще, ты был в меру раздражительным человеком, правда не показывающим это. Но когда столько лет живешь с кем-то в одном доме, то начинаешь замечать то, что не замечают окружающие. Когда тебя что-то злило, ты становился еще вежливее, чем обычно и немного растягивал слова. Потому что обычно ты говорил быстро четко и очень коротко. В чем я конечно тоже от тебя отличалась. Я была страшно болтлива, а моя особенность выражаться длинными фразами тебе действовала на нервы. Это я любила сказать что-нибудь красивое, но безумно длинное, а твои предложения отличались краткостью и несли в себе только смысл, который ты хотел передать, без всяких лишних слов. Ты не любил говорить намеками, этим страдала я. Ты не любил, когда я пыталась объяснить тебе что-то косвенно. Ты намеренно не понимал меня и заставлял сказать прямо, что мне нужно.
У нас с тобой были прямо противоположные взгляды на семью. У меня всегда были проблемы с мамой, мы абсолютно не понимали друг друга и может поэтому я любила ее на расстоянии, намеренно не сближаясь, зная, что это чревато конфликтом. Для тебя же твои родители были самыми важными, самыми уважаемыми людьми. Были, потому что их уже не было в живых. Ты всегда отзывался о них почтительно и плохо пришлось бы тому, кто посмел бы проявить хоть чуть чуть неуважения по отношению к ним, неудачно пошутить и т.д. Как-то вечером мы сидели в парке и курили. К нам подошли двое парней и попросили прикурить. И если я еще как-то спокойно относилась к таким вещам, то ты вообще не любил, когда незнакомые люди обращались к тебе на улице с какими-либо просьбами. Своим ровным голосом ты попросил их удалиться. Один из них выругался, оскорбив при этом твою мать. Ты встал ударил его. Все так произошло так быстро, что ни я, ни тот хулиган даже не успели ничего понять. Он валялся на земле, из разбитой губы шла кровь, он смотрел на тебя с нескрываемым удивлением. «Пошел вон» сказал ты, наверное самое грубое, что ты себе позволял. Они убрались восвояси.
После этого случая я поняла в принципе две вещи. Во-первых, лучше не задевать твою мать. Во-вторых, ты обладаешь не только потрясающим самообладанием, а значит огромной силой духа, но и еще и большой физической силой, что мне безумно стало нравиться в тебе. А еще твоя грациозность, легкость, с какой ты двигался, учитывая что я была очень неуклюжая. В детстве меня отдали на танцы, чтобы у меня улучшилась походка, но все было без толку. Я оставалась этаким косолапым медвежонком, а на твой взгляд это придавало мне даже еще больше очарования.
Можно говорить до бесконечности о всем, что нас с тобой разъединяло. Но думаю на этом можно остановиться, потому что и так понятно, что людьми мы были в достаточной мере разными. Но это в физике противоположности притягиваются, а в жизни они притягиваются только до тех пор, пока не начнешь отдавать себе отчет в том, что довольно таки трудно жить с человеком, абсолютно не похожим на тебя, а восхищение совершенно другим взглядом на мир остается в прошлом. Так получилось и у нас. Мы прожили вместе семь лет. Семь лет я любила тебя и была счастлива, но тихо-тихо твоя железная воля, твое несгибаемый характер начал давить на меня, такую легкомысленную. Я привыкла, что все бывает легко в отношениях между двумя людьми, а у нас все было не то, что бы трудно, а как-то для меня слишком непривычно. Ты подавлял меня. И я поняла, что больше так не смогу. Я любила тебя, я по прежнему тебя любила и люблю до сих пор. Но ты ломал меня, а я не была уверена, что хочу потерять свою индивидуальность и приобрести ее снова по твоей выкройке. Я начала бояться наших отношений. И я предложила разойтись. Ты был удивлен. Вернее может ты был даже ошеломлен, шокирован и т.п. но показал ты только легкое удивление. Я начала сбивчиво объяснять тебе, что мы слишком разные и все такое. «Разве ты поняла это только сейчас» спросил ты. «Нет, я поняла это с самого начала, но ведь люди меняются, взрослеют. Тогда на улице ты подобрал почти ребенка, а сейчас мне уже 25. Согласись, это не мало. И я уже отдаю себе отчет в том, какого мужчину хотела бы я видеть рядом» «И это не я?»
Я опустила голову. Ты подошел. Все нормально, сказал ты, но куда ты пойдешь? Я сказала, что я вернусь к маме. А ты, прекрасно зная, что отношения у нас с ней далеки от идеала сказал, чтобы я оставалась в этой квартире. Уеду я, сказал ты. Я давно подумывал о смене места жительства, сказал ты. Я все равно уеду из страны, сказал ты.
И я осталась в нашем доме одна. Прошел год, два, три. Ты не давал о себе знать. Каждый месяц на мой счет в банке перечислялась определенная сумма денег, так видно ты выполняешь свое обещание никогда не оставлять меня. Раз в год, на мое день рождение мне приносит цветы и огромную плитку черного пористого шоколада какой-то незнакомый юноша. На все мои попытки заговорить с ним он только улыбается и ничего не отвечает. На второй год вместе с цветами и шоколадом он мне принес щенка добермана, ему было два месяца. Сейчас ему уже почти два года. А мне по прежнему ничего не известно о тебе. В принципе я сама выгнала тебя из своей жизни и даже подумать боюсь, как я раскаиваюсь. Твоя нарочитая холодность, выдержка, самообладание, твое умение держать себя в руках и подчинять себе других людей, твоя правдивость до мелочей, даже твое ужасное высокомерие, все твои достоинства и недостатки, над которыми у меня было время подумать предстали передо мной в совсем другом свете. Все, что как мне раньше казалось, меня в тебе раздражало, все это было причиной моей любви к тебе. Я любила тебя по настоящему. И теперь не знаю, как мне быть. Я просто села и написала этот рассказ. Может он когда-нибудь увидит свет. Может, он попадется тебе на глаза и ты, увидев знакомое имя, прочтешь его и узнаешь в нем себя. И захочешь вернуться. Я жду.