Исповедь

Как обычно, в пятницу вечером, не смотря на все мои возражения и попытки остаться в Москве, я был усажен в автомобиль и увезен за сто километров в место, которое принято называть дачей. Абсолютно безо всякого удовольствия я вышел в ночь, в прохладу ночного сумрака под тусклый свет звезд. Безапелляционным тоном я отмел все попытки родителей привлечь меня к разгрузке старенького Фольксвагена и пошел шататься по темному участку, меряя вдоль и поперек все его тридцать две сотки земли, изредка лениво пиная упавшие на тропинку яблоки. Скука… Темной стеной вдалеке стояли высокие тополя, обрамляющие шоссе, а сразу над ними висели, бледные и постоянно мерцавшие в сумраке маленькие огоньки звезд. Однако для сентября ночь выдалась на удивление теплой. И тихой. Ни один звук не тревожил ночного покоя. Только изредка глухо хлопала входная дверь – отец заканчивал разгрузку. Я посмотрел в небо, подслеповатым и уставшим взором я на секунду уставился в бескрайний космос, в бесконечность, которая, казалось, сейчас поглотит меня и весь мир вместе со мной. То ли от свежего воздуха, то ли от чего еще у меня закружилась голова. Дождавшись момента, когда стихла суета, и родители, наконец, легли спать, я зашел в дом, сел на кухне и поставил чайник на огонь. Слушая, как в нем медленно закипает вода, я развернул какую-то газету и принялся ее читать.
Время уже давно перевалило за полночь, чай был выпит, а газета прочитана, а я просто сидел за столом, стараясь не думать ни о чем. Вдруг в тишине раздался до боли знакомый звук – зазвонил телефон. Нет, я уже привык, что мне могут позвонить или прислать СМС и в 4 утра, но все же я заметно напрягся – звонки в такое время никогда не предвещают ничего хорошего. Звонил один давний знакомый с дачи. С первых же его слов я понял, что он где-то здорово нализался, а теперь сидит на пригорке рядом с моей калиткой. Разобрать что-либо еще я не сумел, а потому снова вышел в прохладу осенней ночи.
Я долго возился с запором калитки, одновременно стараясь разглядеть Димона (так зовут приятеля) в темноте. Провозившись с замком еще пару секунд, я понял, что открыть сегодня калитку мне не удастся, и я лихо перемахнул через забор. Димона я разглядеть так и не сумел. Тогда я тихонько окликнул его. Чуть ниже и левее того места, где я стоял, кто-то завозился. Хриплый голос позвал меня. Я сел рядом…
Сквозь пьяный бред и несвязные реплики своего полуночного собеседника я с трудом разобрал причину столь позднего появления Димона. Он расстался со своей девушкой. Конечно, с кем не бывает! Но тут дело было совсем другого рода.
Димона я знаю с раннего детства, то есть лет с семи точно. Он старше меня всего на полтора года. Но в эти полтора года уместился колоссальный разрыв. Я даже в самом страшном сне не мог бы подумать о тех проблемах, которые он решал в последние полтора года. Димка около двух лет был знаком с одной девушкой. Они даже жили вместе весь последний год. Он ее, наверное, любил. Любил искренне и сильно. Отдавал ей все деньги и терпел все ее капризы, о которых сейчас и рассказывал мне. Впрочем, ничего страшного, если бы не одно «НО». Та девушка была беременна от него. И они решились на аборт. Тогда, два месяца назад, Димон говорил, что это он не хочет ребенка. Что он будет ему обузой. Говорил, что тогда надо расписываться, а он, мол, еще хочет погулять. А сейчас, будучи в стельку пьяным, он рыдал у меня на плече и клялся, что это она не захотела рожать. Сказала, что они не смогут содержать ребенка. Пьяный врать не может… А Димка все продолжал, говорил о шестнадцати тысячах, которые честно зарабатывает слесарем на заводе. И о тех семи, что получает она, работая в должности бухгалтера в какой-то фирме. Бормотал что-то о квартире, которая осталась у него после смерти отца. Говорил и о каком-то то ли Саше, то ли Паше, с которым его девушка собралась уезжать в Рязань. И уже совсем не связно под конец беседы лепетал о том, как напился на дискотеке, о том, как дошел сюда, о том, как увидел свет в моем окне, и о том, что скажет завтра матери. А я сидел рядом и слушал, изредка ему поддакивая. Я думал о том, что парню всего-то 20 лет...
Я помог дойти ему до дома. Проводил его до дверей… А потом долго еще сидел у себя на крыльце, вспоминая исповедь Димона. Какими мелочными и ничего не значащими показались мне свои собственные проблемы. А потом я подумал о том, что я никогда еще ТАК никого не любил. Я подумал, что ничего не успел сделать за прошедшие девятнадцать лет. Что они прожиты зря…
Безусловно, человек может сотворить много светлого и доброго, а может и наоборот. Но в любом случае о нем будут помнить... Я же…
 Я вновь посмотрел на небо, где все так же холодно мерцали звезды. Я поежился – не стоило выходить из дома в одной футболке. Я пошел домой, но еще долго не мог уснуть. В голову лезли разные мысли о предназначении человека в этом мире, его судьбе, которую то ли предопределяет Господь, то ли делаем мы сами…