Резня

В самом центре города раскинулся колоссальнейший дом-комплекс под громким названием “Цитадель”. Как и водится домам подобного уровня, его квартиры отличались ни с чем не сравнимым комфортом. Были здесь и зимние сады и бассейны и небольшие внутриквартирные водопады. Интерьеры отделывались лучшими мастерами данного направления искусства и каждая квартира представляла собой маленький шедевр живописи и архитектуры. Безукоризнен и фасад здания, выполненный в старо петербургском стиле и облицованный розовым мрамором. Само собой разумеется, внутри дома были и подземные гаражи и ресторан и ряд “элитных” магазинов и казино и даже небольшая частная клиника. Одним словом - живи и радуйся.
Однако гордостью этого дома-монстра, занявшего целый квартал снесенных полуравзвалившихся питерских домишек, была его тотальная защищенность. От капризов погоды обитателей защищали сверхтолстые стены, теплоизоляционные окна и сверхсовременная система кондиционирования воздуха, на протяжении всего года поддерживающая постоянную температуру, влажность воздуха, содержание в нем кислорода и даже ароматическую гамму, практически все звуки наружного мира поглощались новейшей звукоизоляцией. Имелось в доме и специальная аппаратура по защите от магнитных бурь, он мог выдержать землетрясение до семи баллов (что в наших краях ему вряд ли грозило), а уж о полной безопасности от таких “мелочей” как пожары или потопы не стоит и вообще говорить.
Учитывая специфику жильцов комплекса, тщательно разрабатывалась и система их защиты от всевозможных злоумышленников. Стены дома могли выдержать прямое попадание 152 миллиметрового бетонобойного снаряда, стекла не могла взять даже противотанковая пуля, к тому же стекла имели особую форму, исключающую прослушивание разговоров при помощи лазера. Впрочем, покушение на обитателей дома при помощи снайпера практически исключалось - во все стороны светили особые лазерные “прожектора”, делающие невозможным использование какой-либо оптики. Несколько других “фонарей” направляли свои лучи в небо и были готовы ослепить оптический прицел крылатой ракеты или незадачливого пилота, решившегося на бомбардировку столь важного объекта.
Новейшее устройство контроля за входом “знало” запах каждого обитателя многооконного чудовища и автоматически его пропускало, другая система контролировала все въезжающие автомобили. Около сотни охранников днем и ночью следили за пространством вокруг дома, устраняя из него все сколько-нибудь подозрительные элементы. Еще более тщательно контролировались подходящие к зданию коммуникации, чердаки и подвалы. Под асфальтом улиц, лежащих по периметру Цитадели, запрятали радиоуправляемые противотанковые и противопехотные мины. Даже в случае штурма дома силами дивизии с применением всех возможных общевойсковых средств нападения, охрана гарантировала жильцам 40 минут времени на эвакуацию в специальный комфортабельный бункер, расположенный на глубине 30 метров, откуда был проложен ход в метро. Впрочем, эвакуация могла пройти и быстрее - в каждой квартире был персональный скоростной лифт, идущий от верхнего этажа до самого бункера.
 - Наш дом - единственное место, где вы сможете жить в полной, тотальной, ни с чем не сравнимой безопасности! - говорил его директор Василий Васильевич Первенцев, отставной полковник ФСБ (а отставных в этой организации, как известно, не бывает). Эти же слова красовались на рекламе дома-крепости.
Вскоре многочисленные квартиры залились светом и человеческими голосами. Публика подобралась соответствующая - директора крупных банков, высшие менеджеры нефте- и газо- перекачивающих корпораций, дети кремлевских чинуш, не пожелавшие покинуть родной город. На двух последних этажах домика располагалась квартира, роскоши и безопасности которой позавидовала бы вся династия Бурбонов вместе взятая. Для кого предназначался этот земной рай - Василий Васильевич пока держал в секрете, однако возле ее дверей всегда стоял почетный караул - два охранника в гусарской униформе.
Первенцев, автор идеи “городской суперкрепости” с большой радостью наблюдал, как его детище наполняется жизнью, словно душа вдувается в слепленного им глиняного колосса. Приезжающих жильцов он встречал лично, с хлебом-солью и бутылкой шампанского, под музыку вручая им ключи от квартиры. Еще Василию Васильевичу иногда нравилось одевать рабочий комбинезон и лично обследовать узлы коммуникаций, чердаки и подвалы дома. “-Сынок, как я тебя люблю!” - говорил он, нежно похлопывая по мраморным плитам фасада. В такой отеческой любви не было ничего удивительного, ибо создание этого дома было своего рода смыслом жизни Первенцева. Когда-то он служил заместителем начальника охраны Кремля и породил огромное количество идей по упрочнению безопасности главной московской крепости. К большому сожалению его новые концепции плохо вписывались в старые стены, вдобавок начальник Василия Васильевича оказался страшным ретроградом и с большой неприязнью относился ко всевозможным новшествам. Тогда у Первенцева и возникла идея “переплюнуть” Кремль по части безопасности. Теперь, оставаясь один, он часто показывал язык хранившемуся у него портрету бывшего начальника и приговаривал: “-Ну что, обошел я тебя, обошел!” Иногда он до того входил в раж, что начинал пританцовывать, хлопать в ладоши и свистеть, а однажды даже написал письмо в Кремль, мол приезжайте перенимать опыт.
Вскоре Первенцеву пришла в голову идея создать команду “провокаторов”, в задачи которой входило залезать на крыши соседних домов, подносить к стенам Цитадели мешки со взрывчаткой и совершать иные действия по проверки готовности личного состава к внезапному нападению. Несколько специальных агентов из этой же команды пытались завести знакомства с охранниками и завербовать их. Словом, осуществлялись все приемы работы разведки и контрразведки.
Ребята всегда проявляли себя исключительно на “отлично”, что было не удивительно, ведь все они прошли школу ФСБ и де-факто продолжали служить в этой организации.
Через два месяца в одном из пригородов возникла учебно-тренировочная база службы безопасности “Цитадель”, в которой размещался хорошо вооруженный батальон с танковым взводом и двумя вертолетами - для оказания подкрепления охране дома при возникновении “чрезвычайных ситуаций”, после чего Василий Васильевич окончательно успокоился.
Жил Первенцев в том же доме, в более чем скромной по меркам Цитадели квартирке - четыре комнаты с интерьером, характерным для позднесоветской элиты. Одну из комнат занимала коллекция макетов всевозможных особоохраняемых объектов - царских, королевских и президентских дворцов всех времен и народов, на которых были обозначены посты охраны и все возможные охранные системы. Центр экспозиции занимал, разумеется, дом - крепость “Цитадель”.
Директор одного из известнейших в стране холдингов по производству и экспорту цветных металлов не спеша поднимался по застланной коврами лестнице, ведущей из холла на первый этаж. Вся его фигура, его походка выражали собой крайнюю размеренность и полнейшее довольство жизнью, жировые складки под его подбородком размеренно покачивались. И вдруг на его пути выросло странное, непонятно откуда взявшееся существо. Грязные волосы, облезлое, не по сезону одетое пальто. Но главное было в его глазах - они выражали предельную ярость, ту злобу, которая бы могла появиться, только если сложить во едино всю злость наших и немецких солдат Великой Отечественной.
Директор остолбенел - он никак не мог понять, откуда взялась эта фигура и что она означает. Наконец до него дошло что-то когда-то слышанное и он истошно завопил “-А-а-а! Бомжи!” Ему ответил точно такой же крик, идущий сверху, разом преодолевший всю звукоизоляцию. Крик был женским.
Там, наверху, сгибающаяся под тяжестью колье и золотых цепочек жена одного из ведущих российских банкиров встретила такого же типа. Такого, но не совсем такого - глаза у него были добрые-предобрые, как у сошедшего с Небес святого. Только эта доброта была пострашнее всякой злобы ибо она тут же разбудила в банкирше ощущение тотального внутреннего ничтожества и на несколько секунд она почувствовала себя тем, что в народе принято называть говно. Вспыхнувшая ненависть к самой себе как будто поддела даму коленкой под зад так, что она проехалась на пузе по нескольким ступенькам.
Василия Васильевича подняли с кровати посередине ночи. “-А? Что?” - не понимал он, пока до его сознания не дошло гадкое подобно вшам слово: “бомжи”. Еще минут десять он отчаянно не верил, отказываясь признать саму возможность подобного происшествия, прочитал целую лекцию о тотальной безопасности Цитадели. Потом еще десять минут он нервно курил и по его лицу катились слезы. Таких ударов он не испытывал с самого начала службы, ведь бомжи такой же симптом легкости проникновения во внутреннюю среду дома, как опарыши - порчи мяса. Наконец пришлось одевать рабочий комбинезон и отправляться в потаенный уголки дома. На чердаке и в подвале он обшарил буквально каждый сантиметр поверхности, обложил своих подчиненных отборнейшим матом, на какой только был способен, чуть не дал в морду Витьке - старлею, ответственному за чердаки и подвалы. Везде наблюдался полнейший порядок, пахло исключительно благовониями, и никаких малейших следов присутствия посторонних элементов не наблюдалось.
Остаток ночи все стояли на ушах - проверяли все имеющиеся в наличии охранные системы и прочесывали прилегающую к дому территорию. Пришлось звонить в местное отделение милиции и коротко, по-военному отдать им приказ - всех бомжей - за пределы стометровой зоны вокруг Цитадели. Потом Василий Васильевич подумал, что охрану дома надо значительно усилить в плане защиты от мелких невооруженных элементов, коими и были бомжи, и весь следующий день провел в трудах. Еще ему пришлось очень долго, колоссальным усилием воли подавляя собственную гордость, краснеть и извиняться перед супругой банкира и “металлургом”, выплатив вдобавок приличную компенсацию за “моральный ущерб”.
Первенцев принял меры: теперь все “бомжеопасные” помещения при несанкционированном попадании в них человека моментально заполнялись удушающим газом. Впрочем, случаев таких попаданий не было на протяжении месяца, не было их и впредь.
 Генеральный директор Державной страховой компании подошел к входу в свои апартаменты. Он только-только собирался открыть обтянутую шелком дверь, как та отворилась сама и из-за нее показался оборванный и грязный человек. “Страховщик” сперва опешил, потом набрал в рот воздуха, чтобы завизжать, однако его взгляд тут же уперся в глаза незнакомца. Глаза добрые, всепрощающие...
И тут внутри у бизнесмена словно что-то взорвалось. Взрыв разнес в щепки всю его напыщенность и гордыню, он заревел словно малое дитя и промокая слезы носовым платочком вошел в квартиру. Там он прохныкал весь остаток дня. Вечером с опухшими заплаканными глазенками директор пошел жаловаться к Василию Васильевичу.
Никогда еще Первенцеву не было так плохо. Его просто трясло, а глаза источали обильные слезы. Причиной этого было возникновение ситуации, когда он ничего не понимал. Когда все новые и новые мероприятия перестали приносить эффект, он сообразил, что дело тут не совсем чистое и прибег к помощи парапсихологов, состоящих на службе в ФСБ.
Специалисты этой экзотической области знаний провели в здании всю ночь, обследовали каждый квадратный миллиметр его поверхности, не пропустили ни одной пылинки, но так ничего и не обнаружили.
- Запредельное, - пожимая плечами промолвил их шеф, -Настолько необъятно, что легко может и ускользнуть от нас. Впрочем, есть в мире и лучшие специалисты чем мы, я приложу все усилия, чтобы найти их, может они чем-нибудь помогут...
Жильцы тем временем потихоньку стали помышлять о переезде. Опасность нападения всевозможных киллеров им стала казаться гораздо меньшей, чем пребывание где-то поблизости страшных бродяг ибо от первых хотя бы известно что ожидать. Как сказал один из очевидцев, служивших в охране Цитадели, они чувствовали здесь себя настолько беззащитными, будто с них сняли кожу. Ощущение пребывания между таинственными “добрыми” соседями наверху и “злыми” внизу постепенно становилось нестерпимым. Несколько семей уже купили квартиры в строящихся “элитных” комплексах более низкого качества, но зато лишенных этих призраков. Такие новости выводили Первенцева из себя, заставляли его метаться по квартире и истошно вопить. Ночами он бродил по дому и страстно мечтал встретить хотя бы одного “возмутителя спокойствия” - все тщетно.
Сообщения о встречах с таинственными соседями были все более и более частыми. Почему-то встречали исключительно “верхних” соседей, нижних с тех пор никто больше не видел. Жильцы становились все угрюмее и угрюмее, никто ни с кем не здоровался. Было ясно, что с их психикой происходит что-то очень нехорошее, от чего не избавят даже самые модные психоаналитики. Дело жизни Первенцева разрушалось буквально на глазах.
Среди ночи Василия Васильевича разбудил страшный душераздирающий вопль. Казалось, многотонная махина Цитадели раскачивается от него из стороны в сторону и вот-вот рухнет. Отличная импортная звукоизоляция стояла против него не лучше самой дрянной фанеры, а не пробиваемые из противотанкового ружья бронестекла грозились разлететься на мелкие осколки. Первенцев в одних подштанниках выскочил в холл и чуть не был сбит с ног лавиной дикой толпы. Сверху плотным потокам лилась людская масса, облаченная в одно лишь нижнее белье. Меньше всего они походили на руководителей нефтяных и газовых корпораций, банкиров, детей кремлевских чиновников. Нет, сейчас это была неистовая стая, движимая страшнейшей ненавистью к самим себе, их красные рожи перекашивала звериная свирепость. Дикая орда хлынула к дверям, ведущим в подвал и принялась их ломать.
- Убейте, убейте меня! - слышались истошные крики.
- Как там тебя? Зарежь меня! Задави это говно! Не хочу таким жить! - умолял кто-то кого-то невидимого.
- А-а-а! У-у-бей!
Кто-то уже разбил себе в кровь голову, нанося ей удары по бронированной двери. От дикого ора у Первенцева заложило в ушах и он понял, что ни он ни его ребята сделать в такой ситуации ничего не смогут, скорее станут жертвами этой взбесившейся толпы.
Василий Васильевич как человек, прошедший суровую чекистскую школу, собрал себя в железный кулак и тут же оценил обстановку. “-Надо газ вырубить, отравятся все!” - сообразил он и тут же крикнул это на ухо охраннику, пребывающему в полном оцепенении и безучастно наблюдающему за разгулом толпы. Потом он бросился к себе - взять пистолет (Первенцев решил, что выстрел вверх сможет их хотя бы на какое-то время образумить) и вызвать соответствующего врача. Потом он так же бегом направился обратно.
Но было поздно. При постройке дома кто-то из строителей по-видимому забыл в подвале топор и теперь там происходила самая настоящая кровавая баня. Во все стороны летели окровавленные куски мяса, глухо ударяясь об стены и пол тесного помещения. На выстрелы никто не реагировал. Вся вакханалия пролетела мгновенно и уже через пять минут стояла гробовая тишина, нарушаемая лишь чьими-то все затихающими стонами.
- Все мы беззащитны! Нет на Этом Свете абсолютной защищенности! Не может ее быть! - пробормотал Василий Васильевич.
Первенцев глубоко вздохнул, зарядил пистолет боевым патроном и приставил к виску. Все было кончено.
С тех пор Цитадель стоит безжизненной, молча глядя на город своими темными окнами. Жить здесь никто не хочет, даже “нормальные” бомжи. Как будто все зло, бушевавшее на русской земле вдруг собралось и подобно молнии ударило в одну точку, которой оказалась Цитадель.
А зла на Руси с тех пор и действительно вроде как стало меньше.


ТОВАРИЩ ХАЛЬГЕН

2003 год