Бог снега

Сегодня он пробирался по другой дороге, не как обычно. Под сиденьем гремела телега и лошади пугливо всхрапывали, но покорно плелись дальше. На телеге мешковато перекатывалось то, что он сейчас мог бы назвать грузом. Да и черт его знает, как это еще было назвать, но только если называть это так как есть, то недолго и сойти с ума.

Повсюду стеной стоял выбеленный снегом лес и был он настолько тих, что кроме скрипа телеги и невнятного подпрыгивания груза сзади ничего не возможно было услышать. Вечерело и уже купол неба над миром начинал стремительно темнеть, окрашивая сумерками все вокруг. Было в этом что-то сюрреалистичное и человек на повозке на всякий случай перекрестился, отгоняя беду. Ехать оставалось не мало.

Постепенно небо становилось грозным и человек постоянно поглядывал ввысь, озабоченно хмуря густые брови и потирая твердой, намозоленной рукой широкую бороду. Похоже, что дело шло к вьюге, уж слишком все было спокойно вокруг, даже ветки не шевелились, а лошади часто стригли ушами и прибавили в шаге, словно хотели убежать от чего-то.

На миру стоял нехороший год. Это год, прозванный в народе не иначе, как черный год. Около двух месяцев назад в их большое селение заглянула чума – болезнь, от которой не было спасения никому. Практически никому, думал человек на повозке со страхом и ожесточением. Его чума забирать не хотела, хотя видит бог он этому даже не препятствовал в последнее время. Многие смотрели на него с нехорошей завистью, а один даже попытался убить, все время крича что так будет справедливо. Но у него было мало сил и его легко было одолеть. Когда он принес беднягу обратно в дом, тот смеялся безумных смехом, понося всех подряд.

Кажется тот малый сейчас находился где-то позади него.

Вскоре подул прохладный ветерок и начал набирать силу. Внезапно повалил снег: густой, крупный. Но небо продолжало хмурится и человек на козлах все чаще поглядывал вверх и качал головой. Если так будет продолжаться дальше, то дело идет к бурану. Подумав об этом, человек снова перекрестился.

Он был единственным мужчиной во всем селе, которого пощадила страшная болезнь. Еще были несколько женщин и с десяток детей, которые сами не знали куда им приткнуться, и уже не совсем понимали насколько сильно и чего им стоит бояться. Именно поэтому он принимал решения и взвалил на себя всю ответственность по очищению села от страшных, недвижимых тел. Кто-то из больных, но еще способных передвигаться и сохранивших какие-то силы помогал ему в этом, слепо и безумно веря в то, что с мертвыми уйдет и их болезнь.

Теперь он вез этот груз подальше, чтобы оставить где-нибудь далеко в лесу. Или, может быть, если хватит сил – закопать. Но вдруг небо потемнело совсем уж мрачным светом и на землю опустился бог снега. Так в тех краях называли буран. Могущественный, не знающий пощады и милосердия, белый дьявол окутывал землю, чтобы разметать все вокруг, засыпать, закружить белыми хлопьями, сбить с пути, и застелить холодным одеялом всю землю от края до края. Лошади всхрапнули и испуганно стали пятится назад, а потом просто встали на месте и низко опустили свои длинные головы.

Он знал что лошади не пойдут сами, и спрыгнув с козел, зашел вперед и повел лошадей, приговаривая им что-то ласковым голосом, которого не было слышно за бешеной свистопляской природы. Уже через несколько минут дорога исчезла под густым снегом, стемнело, и стало казаться, что лес повсюду вокруг, и наступает на пятки, грозясь ветями неизвестно кому. Поднялся такой ветер, что деревья трещали и некоторые сучья выламывало и уносило куда-то в темноту. Идти дальше больше не было никакой возможности. Казалось ветер и снег бьют сразу со всех сторон, словно в кулачном бою ты один против десяти, и все эти десять неуязвимы. Человек остановился и шатаясь от порывов ветра озирался вокруг, ежесекундно пытаясь очисть лицо от снега. Он знал, что буран не самое страшное, но когда бог снега проходит, он оставляет после себя холод, от которого трескаются стволы деревьев.

Сейчас, чтобы не замерзнуть, нужно было двигаться, двигаться во что бы то ни стало. Иначе завалит снегом, заметет так, что никто никогда тебя уже не найдет. Но уж если подумать, то никто в такое время искать не станет, ни даже после бурана, потому что искать некому. В селе остались одни умирающие, за которыми ухаживала горстка не вполне здоровых умственно женщин. Да еще дети, которые - пусть бог смилостивится - спустя годы забудут свое детство.

Он напрягал все свои силы, чтобы идти дальше и вести за собой лошадей. Ноги ныли, а перед глазами стояла снежная пелена, которой не было конца. В конце концов он уже плохо соображал в каком направлении он двигался и зачем он это делал. Только инстинкт подсказывал ему: иди, иди, иди во что бы то ни стало! Если бы он спросил себя «зачем?» он погиб бы уже через несколько минут.

И бог снега сжалился над ним. Ветер начал стихать и снег уже не бил его по лицу, заставляя каждый раз вздрагивать. Обычно бураны свирепствуют несколько дей и сквозь замутненное сознание человек не мог понять, шутка ли это природы или его подводят собственные чувства.

Через полчаса стихия улеглась и он понял, что совершенно не знает и не понимает где находится. Воз чернел своим грузом быстрее, чем темнела сама ночь, лошади дрожали.

Вдали послышался вой стаи и человек вздрогнул. Волки вышли на охоту, создания без жалости. Комки шерсти с зубами, которые разрывают все живое, и он знал, что если эта охота пошла на него, ему не уйти. В голове стало прозрачно и пусто. Он пытался понять, в каком направлении ему двигаться, но все вокруг неузнаваемо изменилось и невозможно было увидеть знаки, по которым раньше он легко ориентировался. Все вокруг завалило снегом. Снова послышался вой, ближе.

Человек снял перчатки, достал полупустой спичечный коробок и зажег одну спичку, пытаясь согреть руки. Несколько спичек сломалось в онемевших руках, пока не зажегся яркий огонек. Руки с наслажденим впитывали тепло. Лошади потянули морды к огню, всхрапывая. Потом спичка погасла.

- Ну-ну, погрелись и хватит. – сказал он лошадям, а потом обернулся к лесу откуда доносился вой. – Слышите? Прочь!

Он обошел воз по кругу, вглядываясь в быстро густеющую темноту и снова обратился к лошадям, которые в этот раз стояли тихо и устало.

- Не бойтесь, ребятки, не пропадем, – он задумчиво почесал бороду, – они же не знают, что у нас за душой.

После этой неуместной фразы снова раздался вой, но уже гораздо ближе чем в прошлый раз. Лошади встрепенулись и заерзали на месте, тихо и испуганно ржа. Человек понял, что волки уже близко. Стая уже собралась к броску и, очертя голову, он полез на воз.

Он зарывался внутрь, глубже, так, чтобы его не было видно, чтобы его запах не долетел до волчьих ноздрей. Голова кружилась от тошноты, желудок болезненно сжимался и он каждый раз вскрикивал когда натыкался на чью-нибудь руку или лицо, но все-таки он упрямо забирался дальше, пока тяжелая масса не придавила его сверху. Он слышал бешеное, захлебывающееся ржание коней сквозь эту преграду, и слышал, как через некоторое время лошади всхрипнули и умолкли. Слышал далекое рычание и слышал, как рвут плоть.

Он не знал, как долго пролежал там, между ними, но в какой-то момент ему показалось, что кто-то слабо сжал ему руку. Закричав, он вырвался на поверхность, расталкивая тела ногами и руками и, обезумев, вывалился на снег.

Волки ушли и дали уйти человеку, но не оставили ему лошадей. Он вскочил и бросился бежать от страшного воза, не разбирая дороги.