Cтарый и море

Старый тяжело оттолкнул свою утлую лодчонку от берега. Руки были уже не те, не было в них налитых силой мускулов, да и ноги дрожали, расшатывая лодчонку сильнее, чем волны. Свежий зюйд-зюйд-вест шевелил редкую и жиденькую шевелюру Старого. Лодка, неровно, толчками двинулась вперед.
«Сегодня я обязательно словлю большую рыбу, - мысли в голове Старого начали медленно, но ползать. – Нельзя так долго приходить домой без улова. Сейчас многим не везет, может не сезон, а может, вся рыба ушла от берега, кишащего людьми, к другим неведомым берегам…»
Полными слез глазами Старый посмотрел в ту сторону, где по его мнению были неведомые берега. Все терялось в пелене, то ли слез, то ли тумана. Сам Старый никогда не был на неведомых берегах, только смотрел в их сторону.
Когда он был помоложе и глаза видели лучше ему даже удавалось разглядеть что-нибудь неясное в далеких туманных далях. Потом Старый обо всем увиденном рассказывал кошке, которая жила у него столько лет сколько сам Старый себя помнил.
 Кошка сидел у кресла и протяжно мурлыкала, слушая бесконечные рассказы Старого о неведомых и прекрасных далях. Под эти рассказы сам Старый засыпал, сидя в кресле и тогда они всю ночь мурлыкали вдвоем. Кошке снился берег, заросший травой и кустами. Под ними лежали вкусные копченные селедки и стояли блюдца полные парного молока. Все виденное во сне было гораздо вкуснее того чем кормил её Старый - рыбьи хвосты и головы не шли ни в какое сравнение с виденной во сне янтарного цвета вкуснейшей селедкой. Она играла на солнце маленькими капельками прозрачного жира и её не нужно было жевать, она сама таяла во рту. От этих сновидений сон кошки становился беспокойнее, она начинала отчаянно шевелит лапами, будто бежала к разложенной под кустами селедке, мурлыкала громче, чем Старый храпел и после этого просыпалась. После пробуждения кошка выходила на крыльцо дома и смотрела в ту сторону, о которой ей рассказывал Старый. Но ничего она там не видела, никаких чудес не происходило, миска для молока оставалась пуста и кошка отправлялась в подвал ловить мышей.
 
Старый встал в лодке в полный рост. Оставалось только забросить леску с нанизанным на крючок мышиным хвостом и ждать, когда клюнет большая рыба. Когда он поймает большую рыбу и принесет её домой, хватит не только ему, но и кошка будет довольна.
«В последнее время она даже мурлыкать перестала. Не ровен час после продолжительной мышиной диеты кошка начнет пищать как комнатная мышь, а не мурлыкать».
Старый закинул леску подальше от лодки, туда, где, по его мнению, должна была жить большая рыба.
 Он сидел сгорбившись в лодке и неотрывно смотрел на поплавок. Ветер успокоился, не было даже волн. Весь мир замер.
«Она обязательно приплывет. Она должна приплыть сегодня. Ведь невозможно такое, чтобы столько времени возвращаться домой без улова. Большая рыба здесь, где-то рядом, я знаю. Она просто играет со мной, но я то терпеливей. Рыба обязательно проголодается и схватит аппетитный мышиный хвост…»
Мысли в голове Старого текли неспешно, как само время. Поплавок замер, солнце было уже в зените и пекло в затылок Старого…
- Эй, в корыте!
Старый подслеповато посмотрел в сторону невесть откуда раздавшегося голоса.
- В этой луже рыбы нет! Здесь даже лягушек нет! – злой голос рассмеялся и утонул в звенящей тишине.
Старый очнулся и оглядел водную гладь. Рыжая вода с масляными разводами простиралась от него метра на три. На берегах громоздились горы мусора. Большой жестяной таз, в котором сидел Старый давно уже прибило к одной из этих куч мусора.
- Опять испугали мою рыбу, - с досадой сказал Старый и полез на негостеприимный берег.