Экзамен

Александр Муленко
ЭКЗАМЕН

Роются историки в письмах усопших и истолковывают спустя много лет их прошлое в свете новых парадигм, ссылаются, бог весть знает, на кого-то, на чей-то авторитет. И рассказывают доверчивому лоху-читателю в какой пивной и как поносили поэта. В истерике ли он выкрикивал нецензурную брань, в гневе ли. С пеною изо рта, в поту ли. И как вели его потом стреноженного в наручниках в участок… А было ли это всё на самом деле, а не преувеличено ли это? И кто собственно они такие - эти сплетники?

«Я Вам расскажу о времени и о себе…»

Владимир Маяковский. Но этот очерк не о нём. И к чёрту историков! Их изыскания в архивах сизифов труд. Поэты гораздо лучше пишут историю, нежели фарисеи…

Цилиндр Есенина
Напоминал ему,
Есенину, о пушкинской эпохе,
Тот, в революционной суматохе,
Цилиндр, не нужный больше никому, -
Наркомминделу разве одному! –
Тот щегольской цилиндр в чертополохе
Страны, чьи ископаемые сохи
Сменялись техникой…
И потому
Цилиндр Есенина напомнил мне
Цилиндры паровозные, чьи дышла
Одышливы, и о младом коне,
Наперегонки скачущим. Что вышло
Из этого – о том по временам
Цилиндр Есенина
Напоминает нам.

Леонид Мартынов – замечательный русский поэт. И на фоне более великих имён его имя в стороне. Увы! И я сегодня больше не вернусь к его творчеству. В этом году поэту Леониду Мартынову исполнилось бы сто лет. А сколько же Сергею Есенину – виновнику моего повествования? Сто десять. Немного старше. Дети одной эпохи.

Видели ли вы,
Как бежит по степям,
В туманах озёрных кроясь,
Железной ноздрёй храпя,
На лапах чугунных поезд?

А за ним
По большой траве,
Как на празднике отчаянных гонок
Тонкие ноги закидывая к голове
Скачет красногривый жеребенок?

- Стихи? Ты читаешь стихи? – я увидел у моего двоюродного брата Игоря на столе сборник стихов Сергея Есенина. Он увлекался фантастикой.
- Нет, я не читаю, я не люблю стихи, – но спустя минуту он добавил: – Отец мой читает. И напевает его песни. Старинные и грустные. Я иногда их слышу по радио.

Над окошком месяц. Под окошком ветер.
Облетевший тополь серебрист и светел,
Дальний плач тальянки, голос одинокий,
И такой родимый и такой далёкий

- Это хорошие песни.
Может быть, именно с них я и заинтересовался поэзией? Всё же как легко они запоминаются, и как долго хочется повторять и повторять эти строки.
Моё детство было солнечным. Чтобы не писали сегодня идеологи капитализма о социалистических беспорядках, а рос я физически крепким и, как видите, даже читал стихи. Но русский язык и литература мне давались с трудом, я скорее не успевал по этим дисциплинам - и, право, сочинения Достоевского для четырнадцатилетнего подростка неподъемная ноша. Да и Лев Николаевич Толстой мною прочитан был гораздо позже. Я очень часто пропускал занятия в школе и зарабатывал за неудом неуд, и уже не надеялся закончить её даже с самым скромным результатом. Но неуспевающих недорослей, вроде меня, и по сей день вытягивают на свет, ответственные за всеобщее среднее образование, люди - классные руководители и директора учебных заведений.
- Ну, хоть что-нибудь ты знаешь? – моя учительница была близка к истерике. - Ну повторяй же за мною: «Вошь ли я дрожащая или право имею…»
- Я знаю стихи…
Она осёклась. На лбу испарина, под глазами мешки. Вечером дома ей ещё нужно было проверить два десятка тетрадей с нашими опусами.
- Какие ещё стихи? – сипло выдавила из себя уставшая женщина.
- Сергея Есенина.
- Читай! - и впервые в жизни робко я начал декламировать не по школьной программе.

Клён ты мой опавший, клён заледенелый.
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой
Или что увидел, или что услышал
Словно за деревню погулять ты вышел…

Я неожиданно увлёкся, уже к тому времени у меня был огромный литературный багаж, и тот самый сборник стихов я знал по памяти. Да, я иногда сбивался с ритма, заикался и многого не поминал, неправильно расставляя акценты, я что-то путал, но моя строгая учительница ни разу не остановила меня. И не перебивала мою неуверенную декламацию.

Плачет и смеётся песня лиховая,
Где ты моя липа, липа вековая?
Я и сам когда-то в праздник спозаранку
Выходил к любимой, развернув тальянку

- Я поставлю тебе четыре, – сказала она мне, прощаясь. – Но на уроки надо ходить и знать основной материал.
Я начал, было, посещать занятия по литературе и даже попытался что-то записывать в тетрадку, чтобы запомнить, но тщетно. Меня вызывали к доске, и я молчал. Правда двойки мне не ставили, на носу уже висели государственные экзамены и я катился по инерции к финишу. Моё последнее школьное сочинение получилось на славу! Я честно потел, сопрягая глаголы, я преследовал тему, и выдавил из себя на бумагу какие-то строки. Мои знания по литературе оценили достойно - я получил удовлетворительную оценку…