Ромео и Джульетта или Behave yourself

Мы сидели на берегу и пили из бутылок море. Бутылки были прозрачные, как содранная кожа, и холодные, как мы. Пустые бутылки летели (ах, какой я снайпер!) прямо в огромную рожу солнца - рожа, израненная, красная, брызгала в горизонт ядовитой кровью. Горизонт кривился, как надеваемая на шею удавка.
 --- Не трогай меня!
 Потом бутылки падали в море и плыли куда-то. Конечно, я не верю в "куда-то". Они были пустые-пустые - ни адреса, ни волоска, ни слезы - пустые, как сжатые кулаки, как мертвые.
 Мы сидели на пляже, и, когда на минуту-другую приходил дождь, пляж покрывался миллионом сосков. Из сосков текла жалость...
 --- Не трогай меня. Не-е-ет!
 За моей спиной росла трава, она карабкалась ко мне по песку - дороги назад не было - она готовилась напасть, прорасти. А я не могла пошевелиться - и внутри меня рушилось, рушилось что-то - с ума сойти.
 Любимый, сидевший рядом, опять принялся приставать.
 --- Подожди-ка, - развеселилась я. Села поудобнее и что было силы ударила его бутылкой по голове. - Подонок мой, - почти ласково. - Хочешь меня? На-а-а...
 Еще раз по голове! Думай, сволочь, думай. Встала - ногой в грудь, в пах, в шею. Ба, какие у вас, молодой человек, ребра! Перевернула его на спину - и по ребрам - прыжок!прыжок!. Присмотрелась - оторвать его, что ли?
 Вспышка... выстрел... Откуда у него пистолет? Падаю. Из дыры в сердце течет море... Он поднимается, усмехается:
 --- Любимая моя, - и бьет, и бьет...
 Я цепляюсь за его ногу руками - кусаю, рычу. Он разряжает в меня обойму, но это не помогает - и когда он наклоняется, чтобы свернуть мне шею, я бросаюсь на него, как бормашина, и рву зубами лицо, ногтями выцарапываю глаза, а он орет и выворачивает мне руки, однако я успеваю перегрызть ему сонную артерию... Все.
 Солнце скрылось за горизонтом...
 Ветер поднял строки пес-ка.
 Ржало, как лошадь, мо-ре.
 На берегу корчилось в судорогах дво-е.
 Как они любили друг дру-га!
Послесловие

 Подлинная любовь, как известно, безжалостна.
 Бальзак