Ушедшие в пепел-2

Глава 5
...И в горло нож вонзает Брут...
За сутки до начала событий

...Дорога до дома, где жил Греков для Забелина тянулась невыносимо долго. Вообще ему показалось, что с последними словами шефа время резко замедлило свой ход. Мучительно медленно ползло под колесами дорожное полотно, несмотря на то, что стрелка спидометра уверенно держалась на отметке 130. Тягучими и противно медленными стали для Забелина обычно порывистые движения Грекова: вот еле-еле, с черепашьей скоростью Греков подносит зажигалку к сигарете, делает невыносимо длинную затяжку и медленно выдыхает, наполняя ароматным запахом салон... Вот сам Забелин начинает обгонять ползущий впереди “КамАЗ” – со скоростью улитки выезжает на соседнюю полосу, обходит самосвал и как на замедленной киносъемке возвращается в свой ряд... В голове в ритм сердцу пульсирует одна и та же мысль: “Как спастись?.. Как спастись?...”
- Поздно спохватился, Гена, - неожиданно услышал Забелин голос Грекова и обнаружил, что машина стоит около дома Юрия Петровича в Крылатском. Щелчок! Все события вокруг Забелина потекли с обычной скоростью.
- Я думаю, что Вас все-таки неправильно информировали в отношении меня, - глядя прямо перед собой сказал Геннадий.
- Ух ты! – восхищенно произнес Греков, - ну ты и сволочь!!! Я, понимаешь, всю дорогу до дома жду хоть каких-нибудь объяснений от тебя, а вместо этого слышу такую пошлятину! Ты издеваешься, что-ли? Ну скажи еще что-нибудь о своих гражданских правах, что ни слова не скажешь без своего личного адвоката!!! Скажи, Ген, не стесняйся, чего там!!!
- Я готов с Вами объясниться... – медленно, как будто через силу сказал Забелин. Ноющая боль в затылке вдруг сконцентрировалась в раскаленную иглу и ударила его в висок. Геннадий чудовищным усилием воли удержал рвущийся наружу крик.
- Чего это ты так побледнел, дорогой? – с издевкой спросил Греков. – Сердечко что-ли прихватило? На, держи... – он протянул Забелину вынутую из кармана пиджака фляжку. – Конъячок-с, господин Забелин, - лучшее, что можно придумать для сердца. Ты только не переборщи... А то у нас впереди беседа длинная, дело трудное... Нехорошо будет, согласись, если ты соображать ничего не сможешь, хе-хе! Я сейчас поднимусь к себе минут на двадцать, а потом поедем в офис, сядем рядком, да и поговорим ладком. – Улыбнувшись, Греков вышел из машины, сделал несколько шагов, но вдруг внезапно вернулся и наклонился к сидящему за рулем Забелину.
- И вот еще что, Забелин, - тихим голосом, в котором слышалась скрытая угроза, сказал Юрий Петрович, - я знаю, ты парень резкий, да и на душе у тебя хм... тяжело, так ты того... веди себя тихо, сиди себе в машине и жди меня, понял?
Греков как бы невзначай бросил взгляд налево и быстрым шагом направился в подъезд. Забелин посмотрел в зеркало заднего вида. Метрах в двух позади SAABa стоял непонятно откуда появившийся джип “Мерседес” темно-синего цвета с тонированными стеклами. Рядом с ним стояло трое мужчин лет 30, крепкого сложения, но не привычные “качки”, а скорее борцы или боксеры. Забелин решил проверить свою догадку и сделал попытку выйти из машины. Не успел он приоткрыть дверцу, как один из мужчин с удивительной быстротой оказался рядом с ней. В следующее мгновение дверца закрылась, а сидящий Забелин ощутил левым виском дуло пистолета. Скосив глаз, он увидел, что мужчина держит в правой руке внушительный “Стечкин”. Глаза мужчины не выражали никаких эмоций кроме безразличия.
- Простите, Юрий Петрович просил, чтобы Вы оставались на месте. Сидите, пожалуйста, спокойно.
- А то что? – вяло спросил Забелин.
- Ничего, - пожал плечами мужчина, не убирая оружия, - просто, если Вы сделаете еще одну попытку нарушить указание Грекова, я Вас застрелю. Вы меня поняли? – Все это было произнесено таким, даже не холодным, а просто абсолютно пустым голосом, что Забелин торопливо кивнул головой, всем сердцем ощутив, что еле-еле избежал верной гибели. Мужчина, спрятав пистолет, отошел к своим товарищам. “Да... Этот грохнет, даже не задумываясь, терминатор хренов. Откуда, интересно, шеф набрал этих отморозков? Не о том думаешь, Гена, совсем не о том... Так... Судя по всему Грекову известно все или почти все. От кого? Ну, во-первых, от Малькова, напарничка дорогого... Купить Малька, конечно можно, но я-то тоже молчать не буду, и Малек это прекрасно знает. Он далеко не дурак и понимает, что за наши делишки на Огненный поеду не только я один, но и он прицепом... Стоп! А если Малька выпотрошили как костлявую рыбу, да и грохнули... Кто? Да мало ли сейчас голодных... Да хотя бы один из этих троих. Хотя нет, не клеится. Перед Мальком я не обрисовывал всей задачи. Единственно как он смог бы сложить мозаику – это связать, что тогда случилось с приходом моего соперничка... Подожди... Черт!!! Я не помню – они встретились тогда там или Малек ушел раньше?!! Запил я после этого крепко... Твою мать!!! Вспоминай, Гена, вспоминай!!! А то тебя Греков в такое дерьмо окунет с головой, врагу не пожелаешь!!! Стоп! Что за бред! Малька же зарезали буквально на следующий день после случившегося... Ну, точно, его же до больницы не довезли, в “скорой” коньки отбросил... Некролог еще в управлении висел... А наркошу этого, который бухому Мальку заточку в печень воткнул взяли практически сразу... Черт, башка совсем дырявая стала...Так. Во-вторых... Господи... Я даже не подумал об этом... А если колонулся Ларионов?!! Японский бог, он же был единственным, кто не поверил в мою версию... Умный, хотя и сволочь... Хотя тут и не надо быть семи пядей во лбу... Еще бы, у одного “барабана” оказался пистолет, из которого он кладет пулю точно в глаз другому придурку. В принципе ничего такого, особенно если учесть, что стукачок этот раньше пистолет только в кино видел и труслив был до безобразия. А если принять за отправную точку, что человечека завалил я, тогда цепочка очень быстро разматывается и, естественно, шеф догадался, что все это мероприятие я организовал, тем самым его планы сорвав! Приехали, господин Забелин. Станция конечная, пшел вон!!! Как же я так лоханулся? Любил я ее, а она мужа любила... Вроде бы... ”. Размышления Забелина прервал Греков, который с довольным видом уселся рядом с Забелиным:
- Что, Забелин, как конъячок, хорошо пошел? – Геннадий молча протянул ему нетронутую фляжку. – Что, даже не попробовал?
- Не хочется, что-то... – медленно произнес Забелин.
- Ну и ладно... Давай, Гена, выходи из машины, с ребятами в джипе поедешь, а то кто тебя знает, что на ум придет... Толик! – к SAABу быстрым шагом подошел уже знакомый Забелину мужчина. – Замени Гену за рулем, а он с твоими поедет. Не катался, поди в “мерседесе”, а Ген? – Геннадий медлил и Толик поторопил его:
- Господин Забелин, прошу Вас пересесть в джип. – честное слово, если бы Забелин своими глазами не видел произносящего эти слова человека, он бы подумал, что говорит робот – живого в голосе было не больше, чем в камне. Выражение лица у Грекова стало угрожающим. Забелин вышел из машины и побрел к “Мерседесу”.
В джипе, кроме него и водителя, оказалось еще двое человек, по виду абсолютно невозмутимых. Они и зажали Забелина между собой на заднем сиденье. Хотя нет... Геннадий не испытывал абсолютно никакого неудобства от соседей слева и справа. Они сидели спокойно, не глядя на него. Но при этом было понятно, что любая его попытка к сопротивлению будет подавлена в самом зародыше. Причем жестко подавлена... Машина мягко тронулась с места и поехала по направлению к хорошо известному Забелину зданию. Это был трехэтажный особнячок в центре города, в 1-м Спасоналивковском переулке. Весь особняк представлял собой головной офис финансовой компании “Гамма-холдинг”. Генеральным директором и одновременно владельцем 70% акций компании был Юрий Петрович Греков. Операция, которую Греков придумал десять лет назад, начал осуществлять три года назад, и, которая после его поездки вступила в решающую фазу, должна была в итоге существенно увеличить его благосостояние... Он один владел всей информацией, он единолично планировал все действия. Исполнителей он в курс происходящего не ставил. Люди просто-напросто выполняли работу за деньги, причем за очень неплохие. Сбои, конечно, были, но они касались моментов несущественных. Хотя... Был у него очень досадный срыв, который случился три года назад. Пожалуй, это было единственное препятствие к желанной цели, которое Греков не знал, как обойти. По крайней мере, еще месяц назад он считал положение безнадежным. Грекову помогла привычка, не скупясь расплачиваться с людьми за услуги... Кроме того, он часто покупал людей впрок, с расчетом на будущее. Греков, действительно, был не просто образованным, а очень умным и предельно циничным человеком. Он прекрасно понимал, что держать людей можно только тремя способами: страх, идея, деньги. Каждый из этих способов по отдельности для длительной работы не годится, а вот разумно сочетая все три в пропорции строго определенной для каждого конкретного человека, можно добиться поразительных результатов. Греков и добивался... Одним из своих самых удачных “приобретений” он считал Забелина...

За пять лет до начала событий.
Как Геннадий Забелин стал Удавом или историческая вербовка.

Греков начал прикармливать этого на редкость грамотного для современной милиции опера еще, когда тот только начинал работать в Главке. Подбрасывал ему кое-какую информацию, деньги же давал не напрямую... Иногда давал в долг, совершенно не интересуясь возвратом, а иногда... У Забелина в то время тяжело болела жена, и Греков оплатил ее лечение в одной престижной московской клинике. При этом еще за некоторую сумму он добился того, что истинная информация о ее здоровье передавалась только ему. А Забелин получал только оптимистические прогнозы. Греков же прекрасно понимал, что лечение далеко не закончено, лежать в клинике ей придется еще не раз и не два, а, следовательно, деньги Забелину будут нужны постоянно. Кроме того, и сам Забелин потихоньку стал привыкать к финансовой помощи со стороны Грекова. Однако, когда тот попросил Забелина о некой “услуге” Геннадий сильно возмутился и попытался порвать с Грековым отношения. Греков горячо извинился, сведя все к неудачной шутке, Забелин ему поверил. Через несколько дней Геннадий получил информацию о месте хранения партии дорогих портативных компьютеров, похищенных недавно в результате разбоя на трассе Москва – Санкт-Петербург. Начальник Забелина, к немалому удивлению Геннадия, предложил внести в опись не всю партию, а только часть. Остаток он брался реализовать через знакомого барыгу. Если бы Геннадий знал, что его начальник отдела уже давно и успешно работает на Грекова, то он трижды бы подумал, прежде чем ввязываться в сомнительную неофициальщину. Но Забелин этого не знал. Начальника своего же он, наоборот, знал как ему тогда казалось только с хорошей стороны, и глядел он на Забелина своими честными глазами, и азарт неподдельный у него в голосе звучал... Да и началось все здорово! На склад налетели вдевятером: Забелин с двумя операми и шесть человек из ОМСНа. Лица находившиеся в момент операции на складе, получив травмы различной степени тяжести, были задержаны и с “ноутбуками” все скопом отвезены на Петровку. Из изъятых пятидесяти компьютеров в протокол внесли только тридцать, остальные двадцать начальник Забелина, плотоядно потирая руки, пообещал реализовать в течение трех дней. Всем участникам операции за молчание была обещана доля. А кончилось все как в ужасном сне. Когда Геннадий на следующий день пришел на работу, его ожидали три страшных удара: компьютеры, которые он по совету начальника сложил в своем кабинете, куда-то исчезли, двое задержанных написали жалобу в прокуратуру на Геннадия за необоснованное применение силы, жалоба подозрительно быстро попала к следователю Емелину, который считал за великое счастье посадить мента и, наконец, начальник Забелина “забыл” все договоренности и орал на Геннадия в приступе абсолютно праведного гнева и возмущения. По всему выходило, что отвечать за все должен был Забелин как старший при проведении операции. В этот же день Емелин предъявил ему обвинение и Геннадия с молниеносной быстротой взяли под стражу. Адвокат, который был у Забелина только развел руками и через час Геннадий оказался в Бутырке. Хотя камера ему попалась относительно приличная, и находились в ней одни “бээсы”, в течение суток он не мог заснуть. Ему не давала покоя мысль, что его самым поганым образом подставили и главное непонятно за что! На следующий день его вызвали к адвокату... Когда Забелина привели в нужный кабинет, он увидел вместо адвоката Юрия Петровича Грекова. Конвоир, ухмыльнувшись, вышел. Греков тяжелым взглядом смотрел на Геннадия.
- Садись, Забелин, не стесняйся! Разговор у нас серьезный будет. – Геннадий сел, все еще ошарашено глядя на Грекова.
- Как же ты так, Гена, - притворно-ласково произнес Греков, - надо же на такой ерунде попасться! Ты ж не первый год работаешь, а такие вещи творишь!!! Машинки хоть успел реализовать?
- Я ничего не брал, Юрий Петрович! – твердо ответил Забелин, - меня просто подставили. Кроме того, я не понимаю какое Вам до этого дело?! Чего Вы смеетесь? – Греков откровенно хохотал.
- Фу-у, ну и насмешил ты меня, Гена... Не ошибся я в тебе. Хороший ты опер, а по жизни дурак дураком! Ладно, поговорим сухим деловым языком. Ситуация у тебя следующая: на тебе висят двадцать пропавших компьютеров, на тебе зверское избиение двух граждан, дело твое ведет Емелин, а как он к операм относится тебе говорить не нужно. Наконец, Гена, у тебя на воле осталась жена. Я вчера с врачом говорил, ей опять в больницу надо будет ложиться. Ты подумал, как она без тебя будет? А светит тебе Гена лет семь, никак не меньше. – У Геннадия потемнело в глазах. – Валидольчик не нужен, дорогой? – сладкий голос Грекова пробивался как сквозь вату.
- Так это ты... сука!!! Ты все это устроил?!! – в кабинет заглянул конвоир, Греков ему успокаивающе махнул рукой. Голова у Забелина раскалывалась, сердце готово было вылететь из груди. Теперь он все понял... Прихватил его Греков здорово, ничего не скажешь! Что делать – непонятно...
- Я, Гена, не сука, а твой добрый волшебник, если ты еще не понял, - холодно сказал Греков. – Не получится у меня с тобой разговора – я тут же ухожу, а ты е...сь сам как хочешь. Ну так как: поговорим или...
- Поговорим... – тихим голосом, глядя в стол, произнес Забелин.
- Отлично. Значит так: неважно, кто все это устроил, главное, что решить проблему могу только я один. Я помогаю тебе – ты помогаешь мне. Альтруизм, извини, закончился.
- А если подробнее? – Забелин взглянул прямо на Грекова.
- А если подробнее, - вздохнул Греков, - то так: сейчас ты пишешь две бумаги. Одна – расписка на пятьдесят тысяч долларов, а вторая, извини за банальность, подписка о твоем добровольном сотрудничестве с моей компанией и со мной лично. Юридической силы она, конечно, не имеет, но... Ты сам понимаешь... Ну что? Минута на размышление нужна?
- А деньги зачем?
- Тебя это, по правде говоря, не касается, но так и быть. Дело твое закрыть, компьютеры вернуть, то се, ужас сколько всего! – Греков скорбно покачал головой.
- Я согласен... – Забелину уже было все равно, лишь бы вырваться отсюда.
- Только не надо делать мне одолжения, Гена, - все так же холодно произнес Юрий Петрович, - в конце концов, ты не юная девственница, а я не старый развратник. Работал бы в рамках закона – не разговаривал бы я сейчас с тобой. Вот тебе бумага – бери и пиши!
Под диктовку Грекова Забелин написал свой договор с дьяволом. Его как-то все перестало волновать. Сотрудничать с Грековым – пожалуйста, сливать ему оперативную информацию – нет вопросов, долг в пятьдесят тысяч баксов – да хоть в сто!!! Только бы выйти отсюда... Забелин сам вербовал агентуру, причем довольно успешно – наряду с липовыми людьми, на него работали агенты с достаточно серьезными возможностями. Но он никогда, ни при каких обстоятельствах не задумывался, что чувствует человек, когда его, ломая на чем-нибудь, заставляют работать на кого-то. Ощущения, надо сказать, пренеприятнейшие. Забелин отбросил мысль о том, что когда он выйдет на волю он сможет наплевать на эти две бумаги. Греков далеко не дурак – вон какую комбинацию провернул, и наверняка найдет способ, чтобы привязать Геннадия к себе еще крепче. А вообще... Опустили тебя, Гена, качественно, так что не трепыхайся, а расслабься и постарайся получить удовольствие, как в том пошлом анекдоте.
- А какие у меня гарантии? – спросил Забелин, когда Греков, прочитав, с довольным видом спрятал обе бумаги в карман.
- Самые прочные, Забелин, - усмехнулся Греков. – Я в тебе заинтересован, оперативник ты классный, это я тебе серьезно говорю, будешь работать со мной, и получать за это хорошие деньги. Глядишь, и самому понравится. Ну а обманывать меня не советую. Это можно сделать только один раз – другого уже не будет. И это не угроза, дорогой. Еще вопросы?
- Когда меня освободят?
- Я думаю дня через три-четыре...
- Подчистую?
- Ну нет... Вначале под подписку, ну а потом...
- Мне все ясно...
- А мне не все! Псевдоним тебе надо выбрать для общения со мной! Не каменей лицом, это для твоей же безопасности – будешь мне звонить, так не говорить же – звонит Забелин! Ну? Мысли какие-нибудь есть?
- Имбецил! – подумав, сказал Геннадий.
- Ценю твой юмор, Гена, - невозмутимо сказал Юрий Петрович, - но это не подходит. На меня ни имбецилы, ни идиоты, ни дебилы не работают! Предлагаю другую: Удав! Подходит? Молчишь – значит подходит! – Греков подошел к двери кабинета и постучал в нее. Вошел конвойный.
- Мы закончили. Гена, до встречи.
Когда Удава вели обратно в камеру, ему вдруг показалось, что он идет сквозь строй каких-то людей. Это были все когда-то им задержанные, завербованные, справедливо и не очень справедливо избитые. Все стояли молча, с ненавистью глядя на него. В голове стучали от кого-то услышанные слова: “Один раз – не пидарас!”. Да нет, Удав! Не обманывай сам себя – тебе и одного раза хватило!.. Через три дня Забелин оказался на воле...

За сутки до начала событий.

... Одним из своих самых удачных “приобретений” он считал Забелина-Удава. От псевдонима Греков Забелина освободил, когда тот, уволившись из милиции, стал работать на него официально. Да, устроил Гена неприятности, едва не погубил все... Машины подъехали к красивому зданию. Через несколько минут Забелин сидел напротив Грекова в его огромном кабинете. “Терминаторы” остались в приемной. В кабинете стояла гнетущая тишина. Первым не выдержал Геннадий:
- Вы хотели со мной о чем-то поговорить, Юрий Петрович? Я слушаю Вас.
- Да-а, Забелин, ну просто нет слов! – В глазах у Грекова светился неподдельный восторг. – Монолога, значит, у нас не получится... Ну, хорошо! Сыграем в игру “спрашиваем – отвечаем”! Итак, три года тому назад я попросил тебя найти двух специалистов для проведения некой акции против некой московской семьи. От тебя требовалось только одно – найти этих двух специалистов и в точности передать им мои инструкции. Более того, фамилию, имя и отчество одного из них тебе назвал я сам. Цель акции тебя не должна была волновать, тем более заплатил я по высшему тарифу! Так или нет?
- Абсолютно верно, Юрий Петрович! – Забелин еще на что-то надеялся, - я все выполнил, акция была проведена, отчет Вам был предоставлен!
- А что со спецами-то этими случилось? – Греков был сама доброжелательность.
- Так я ж Вам докладывал: перестреляли друг друга на какой-то хате. Не знаю, может деньги не поделили, может еще чего... Я сам случайно в сводке прочитал! – Греков с минуту молча смотрел на него.
- Ну, Гена, самообладание у тебя – как у Штирлица! Ты мне ответь только – я похож на идиота?!
- Да нет... – пробормотал Забелин.
- Спасибо и на этом. Ну что ж... Очная ставка, господа! – Греков вдруг картинно хлопнул в ладоши и нажал на кнопку вызова.
 Открылась входная дверь и в кабинет вошел человек. Забелин взглянул на вошедшего и понял, что все кончено... “Тебя нет!!! Ты погиб!!! Уходи!!!”- хотелось крикнуть Забелину, но слова застряли у него в горле... Он инстинктивно отшатнулся и вжался спиной в кресло. Напротив него стоял живой и вполне здоровый Володя Мальков, Малек, Забелинский напарник, которого зарезал наркоман три года назад, который умер в машине “Скорой помощи”, недоезжая до больницы, гроб с которым нес в частности сам Забелин!!! Геннадий почувствовал, что сейчас он сойдет с ума... За всем этим с нескрываемым удовольствием наблюдал Греков.
- Итак, господин Мальков, - довольно потирая руки, произнес Греков, - знаете ли Вы этого человека? - Мальков как-то заторможено взглянул на Забелина и кивнул.
- Да, знаю. Это майор Геннадий Забелин. Он руководил группой в “убойном” отделе МУРа.
- Замечательно. – Греков испытывал истинное наслаждение. – Расскажите нам, пожалуйста, о событиях, участником которых были Вы вместе с господином Забелиным.
- Три года назад ко мне подошел Забелин и сказал, что я ему должен помочь в одном деле. Он сказал, что речь идет о шантаже одного очень уважаемого человека. Преступники известны, но по закону с ними справиться нельзя, так как организатор человек очень влиятельный и всегда их отмажет, дело даже до суда не дойдет. Человек, которого шантажировали, готов платить очень большие деньги за предоставление доказательств совершения преступления и за физическую ликвидацию преступников. Отказаться я не мог, потому что сам находился на “крючке” у Забелина.
- Объясните подробнее! – заинтересованно попросил Греков.
- Мне очень были нужны деньги. За месяц до этого разговора, я вместе с тремя представителями одной преступной группировки участвовал в ограблении квартиры. Я тогда был вынужден застрелить одного из жильцов. У Забелина были все доказательства.
- Очень хорошо, дальше!
- Двух шантажистов мы взяли около их дома. Мы привезли их на квартиру, которую как я теперь понимаю, через подставных лиц снимал Забелин. Я помню, что одного из них Забелин называл Ван Гог, а другого Тюлень. Мы с Геннадием договорились, что по его сигналу мы убиваем одного и другого из “левых” стволов, а потом имитируем, что это они сами перестреляли друг друга. Забелин сказал, чтобы я вовремя его разговора с ними ничему не удивлялся. Действительно, когда он их допрашивал у меня создалось впечатление, что они не вполне понимают, что происходит. Мне показалось, но доказательств у меня не было и нет, что сам Забелин и организовал этот шантаж. Дело в том, что когда в конце допроса Тюлень вдруг неподдельно встревожился и сказал: “Ты же сам нам ...”, Забелин подал условный сигнал. Мы застрелили их обоих. В этот момент раздался звонок в дверь. Забелин сказал, что это пришел тот самый человек – жертва шантажа и велел мне его пустить. Его звали Антон, фамилии не знаю.
Мальков вдруг замолчал, хотя до этого говорил как хорошо отлаженный автомат – четко, ясно, но совершенно безжизненно. Забелин, как только Мальков начал говорить, сразу понял, что для него собственно уже все кончено, оправдаться он никогда не сможет. Остается уповать на то, что шефу он все-таки нужен и может быть есть какой-то путь к спасению. Ему даже не пришло в голову поинтересоваться, а каким собственно образом Мальков остался в живых и почему он сейчас так здорово напоминает робота. Забелина сейчас интересовали наиболее прозаические мысли вроде: как бы остаться в живых, что Грекову мог рассказать Ларионов, потому что если он рассказал все, то Забелину можно заказывать памятник. Геннадий даже поразился четкости своего мышления: как будто он наблюдает себя со стороны и со стороны внушает сам себе нужные мысли и заставляет произносить нужные слова. Когда они ехали из аэропорта, да даже когда стояли рядом с Грековским домом, Забелин не предполагал, что все настолько плохо. Максимум он думал, что речь пойдет о проверке его тогдашней версии: он с Ван-Гогом и Тюленем расплатился, а потом они пропали и только из сводки он узнал, что они убили друг друга. В этой версии было очень много белых пятен, Забелину пришлось “подмазывать” очень много народа, в частности, своего начальника. Результатом всего этого явился его уход из органов. Но он никогда не мог предположить, что его сдал человек, который вот уже три года должен лежать на Николо-Архангельском кладбище. Стоп!!! А почему его, Забелина, взяли за задницу, только сейчас, а, например ни год или ни два года назад?
- Ну что, Гена, - услышал он голос Грекова и обнаружил, что Малькова нет и они в кабинете одни, - послушал арию московского гостя? Знаешь, когда ты совершил свою первую ошибку? Когда тебе в голову пришла мысль, что меня обмануть можно. А ведь я тебя предупреждал... – в голосе Грекова вдруг послышалась горечь и обида. Это было настолько неправдоподобно, что Забелин даже головой затряс, отгоняя наваждение. – Не тряси головой, сука!!! – с лютой злобой заорал Греков. – Ну чего тебе не хватало, ублюдок?!! Денег я тебе мало платил? Жопу твою мало прикрывал?! Жена твоя мне жизнью обязана, тебе этого, что мало показалось?!! – Греков, не сдержавшись, ударил вдруг кулаком по столу с такой силой, что пепельница, подпрыгнув, упала на пол. – Послушай Забелин, - сказал он уже спокойно, - объясни, зачем ты это сделал? Меня пока больше ничего не интересует, просто ответь зачем? Деньги, насколько я знаю, ты получил только от меня, так для чего ты это устроил? Отвечай, это твой единственный шанс.
- Я Вам ничего не скажу. Можете убивать. – сам Забелин поразился как затасканно прозвучала эта фраза. Он действительно ни при каких обстоятельствах не мог сказать Грекову правду. Тогда, три года назад он, узнав, кто является объектом шантажа, решил помочь Антону, абсолютно не думая о последствиях. Как мог, подстраховался, отвел от себя подозрения со стороны Антона, но это было несерьезно. Сейчас же он решил просто молчать, хотя его могли убить. Коротко и ясно.
- Да –а, Гена, упорства тебе не занимать... Ну что же... Тогда буду говорить я. Год назад у тебя погиб сын. Спокойно, Забелин, это была обычная случайность. Если ты сейчас не согласишься сделать то, что я тебе скажу, то тоже самое случится с твоей женой. Ей кстати скоро опять в больницу надо будет ложиться, так она туда не попадет, это я тебе обещаю. Да, Гена, забыл сказать, она сейчас находится по другому адресу, пока чувствует себя хорошо, охрана тоже пока себя ведет хорошо, но сам понимаешь... Так что скажешь?
- Ты покойник, Греков... – Забелин услышал свой голос как будто со стороны.
- Мы все когда-нибудь будем покойники, - невозмутимо ответил Юрий Петрович, - ты не наглей, Забелин, а то твоя дражайшая супруга не доживет и до утра. Ты поговорить с ней не хочешь? Молчишь... Ну не хочешь как хочешь. Так я жду.
- Что я должен делать? – Забелин чувствовал только тупое безразличие.
- Ничего особенного. В течение пяти дней ты должен будешь сделать так, чтобы известная тебе семья распалась фактически, а в течение месяца юридически. Ух, хорошо сказал – самому понравилось. Дальше будет видно.
- Когда Вы отпустите мою жену?
- Когда я закончу то, что наметил. Срок, извини, назвать не могу. А чтобы ты, Гена, проникся, я тебя сейчас отпущу на все четыре стороны. Хочешь – выполняй мое распоряжение, хочешь – иди заявляй в милицию, в ФСБ, куда угодно. Думай сам – срок у тебя пять дней. Если решишь работать – позвонишь. Все, свободен!
... Забелин вышел на улицу. “Терминаторы” стоявшие у входа, даже не обратили на него внимания. Забелин вдруг отчетливо понял, что выхода у него никакого нет. Он сделает подлость ради спасения жены. Ну а дальше... Он прекрасно знал, что будет... Дальше он будет громоздить один грязный поступок на другой и не сможет остановиться, потому что тот, кто сделал хоть раз в жизни гадость, пусть даже цель была благая, обязательно повторит это неоднократно. К этому привыкаешь как к наркотику. И никому он не сможет ничего объяснить. Забелин пошел к Садовому кольцу ловить машину. По пути он достал мобильный телефон, и набрав нужный номер, произнес одну фразу: ”Я согласен.”...




* * *


























Глава 6
...Узелок завяжется, узелок развяжется...
За двадцать часов до начала событий

... Машина, старая заслуженная “шестерка” ехала по Садовому кольцу. В ней сидели двое: шофер - пожилой человек с совершенно седыми волосами, росшими вокруг лысины как камыш вокруг озерца и Забелин, который за эти несколько часов постарел лет на десять. Геннадий сидел на переднем сиденье, тупо уставившись в ветровое стекло. Ему казалось, что все чувства в нем атрофировались и лишь брезгливая усмешка, когда он вспоминал как грамотно сделал его Греков кривила его губы. Он вдруг понял, что его даже не волнует судьба жены, хотя было известно, что Греков слов на ветер не бросает. В его голове постоянно крутился один единственный вопрос, абсолютно непринципиальный в сложившейся ситуации: “Каким образом Мальков оказался жив и кого же мы тогда хоронили?..”. Наверное, хотя доподлинно это никому неизвестно, сходные ощущения испытывают приговоренные к смертной казни, когда им объявляют, что просьба о помиловании отклонена. Шофер машины, некоторое время подозрительно поглядывавший на Забелина, вдруг внезапно затормозил. Забелин продолжал неподвижно сидеть.
- Заплатите, пожалуйста, деньги сейчас... – голос шофера был слегка гнусавый, и в нем отчетливо были слышны испуганные ноты: он боялся получить по башке от непонятного пассажира, боялся лишиться денег и своей старой колымаги-кормилицы. Забелин медленно повернул голову и смерил шофера взглядом, совершенно не добавлявшим оптимизма.
- Я Вас никуда не повезу... – шофер, уже откровенно скуля, потянулся за ключами. Геннадий вытащил из кармана пиджака деньги и, не глядя, протянул водителю. Тот, ошарашено, но с облегчением их, посчитав, посмотрел на Геннадия.
- Но здесь слишком много...
- Слушай командир! Спрячь деньги – много или мало не твое дело и поехали! Не то я домой только к утру попаду.
 Водила радостно завел двигатель – за такие деньги он был готов ездить хоть до самого утра. Через двадцать минут они были уже около дома Забелина. Геннадий вышел из машины и остановился у своего подъезда. “Что же теперь делать? Я итак за эти годы дерьмом вымазался с ног до головы, а если сейчас сделаю как требует Греков – вообще на самое дно нырну... Как же быть? Может попробовать шефа переиграть? Да нет – тогда Елену хорошо если сразу убьют, а то еще покуражатся перед этим. И Греков настороже – наверняка каждый шаг проверять будет... Чего он прицепился к этой семье, они ж вроде не пересекались никогда? Как же поступить... А может проще все? В конце концов, кроме Елены у меня не осталось никого... Она на одной чаше весов – на другой совсем посторонние люди... Несравнимо... Не ври хотя бы сам себе Забелин. Там далеко не посторонние. Все равно!!! Ради Елены я готов хоть с чертом закорешиться! Мне хреново – пусть остальным тоже хреново будет. А там посмотрим...”
- Ты чего сам с собой разговариваешь? – Забелин услышал сзади ненавистный голос и обернулся. Напротив него стоял Антон Мусин.
- Здорово, Антон! – Забелин как мог, изобразил радостную улыбку. В этот момент он принял окончательное решение.
- Здорово, Михалыч! Ты чего-то припозднился! Где гуляешь? По девочкам, небось! – Антон весело захохотал. “Он ничего не знает - подумал Забелин. - Он даже ни о чем не догадывается...”
- По девочкам, Антон, не по мальчикам же... – усмехнулся Геннадий. – Вы послезавтра-то чего делаете? А то мы к вам в гости хотели зайти... Посидим, бухнем... Да и тема одна есть – обсудить треба.
- Да не вопрос, Михалыч! Если Ксанка к сестре не поедет – заходите, какие проблемы. И по поводу бухнуть – мысль интересная, а главное свежая! Гы-гы, не правда ли остроумно! Ладно, поеду я, поработаю. До воскресенья, короче. – Антон, насвистывая, сел в свою машину, и как всегда резко взяв с места, уехал.
Несколько минут Забелин стоял, глядя ему вслед. “Да, Антоша, бухнем, поговорим... В воскресенье увидимся с тобой, красавец!”. Он вошел в подъезд и поднялся на третий этаж и, не колеблясь, нажал кнопку звонка.
- Тошка, ну я так не засну никогда! Опять забыл чего-нибудь? – веселый голосок Оксаны ударил Забелина как обухом. “Она любит Антона. Она все-таки его любит”. Дверь распахнулась. Оксана в коротеньком серебристом халатике со смесью удивления и растерянности смотрела на угрюмого Забелина.
- Гена... Ты чего... Антона нет, уехал только что... – Забелин шагнул в прихожую и обнял Оксану, тесно прижав ее к себе.
- А я не к Антону, я к тебе, Ксанка... Ты ж знаешь – люблю я тебя... Ну почему ты с Антоном, а не со мной, почему? – Забелин говорил как в бреду, лихорадочно гладя ее по всему телу. Слегка отстранившись, он погладил ее по мгновенно напрягшейся груди. Когда-то, она почти теряла сознание от его ласк. Вот и сейчас, глухо застонав, она прижалась к нему в долгом поцелуе, ероша рукой его волосы. Вдруг, словно спохватившись, она отпрянула от него. Полы халатика разошлись, и Геннадий откровенно любовался ее точеной фигуркой.
- Прекрати, Гена... – задыхаясь, проговорила она, - прекрати немедленно. Мы же с тобой договаривались – что между нами было – того не вернуть. Ты знаешь – я люблю Антона, а с тобой – так... – Оксана печально махнула рукой. – Бабья дурь и ничего больше. Мы оба свой выбор сделали.
- Нет, Оксана, не сделали, - тихо сказал Забелин, глядя ей в глаза. – Ты что думаешь случайно что-ли я квартиру купил в этом доме? Нет, милая... Чтобы к тебе поближе быть. А три года назад? Я муженьку твоему помог бесплатно только из-за тебя. Такая помощь дорого стоит. У меня сердце рвется, когда я его вместе с тобой вижу. Приходи ко мне, Оксана, иначе я не знаю что будет! Я или Антона твоего грохну, или... Ты же любишь меня, я знаю, я чувствую... Я тебя вместе с Валеркой приму, уедем в Питер – это ж мой родной город, будешь там жить как у Христа за пазухой... А с Еленой я разведусь мигом – я ж женился, можно сказать из-за прописки. Сын у меня погиб, Лена болеет все время – нет у нас с ней ничего общего, не нужна он мне... “Сука, скотина, сволочь проклятая!!! Что же ты несешь, урод? Она же верит тебе, ты ж ей жизнь ломаешь!!! Неужели это я? Может я сплю?”.
Оксана горько плакала, прислонившись к стене в коридоре. Она знала еще то, о чем Забелин даже не догадывался. Господи, ну почему, почему это все с ней? Она не может бросить Антона, она его, наверное, все-таки любит, но Гена – это ее жизнь, ее сны... Только чудовищным усилием воли она отучила себя думать о нем и вот на тебе! Он ее обнял и она, как собачонка готова ползти за ним хоть на край света. Нет дорогая, бери себя в руки, иначе это все плохо кончится. У тебя накатанная жизнь и вот эти всплески ни к чему. Она вытерла слезы и посмотрела на молча стоявшего Геннадия.
- Уходи, Гена... Уходи немедленно... Захочешь в гости придти – бога ради, но только когда Антон дома. Не рви мне душу – уходи, прошу тебя... – в голосе Оксаны сквозь лед проступал неподдельный страх. Она боялась, что он не уйдет, и она не выдержит. Забелин был для нее наркотиком, и она прекрасно знала, чем грозит ломка от этого наркотика. Геннадий, невесело усмехнувшись, пошел к выходу. Уже на лестнице, он вдруг обернулся к заплаканной Оксане и сказал:
- Когда Антон будет, говоришь... Ладно. В воскресенье зайду к вам и все с ним обговорю. А то действительно как-то не по-мужски получается. Не могу я без тебя, Оксана. Не успокоюсь, пока ты не будешь со мной. Пока, до встречи...
Оксана захлопнула дверь и обессилено опустилась на стул. Боже мой, неужели ее счастливой жизни пришел конец? Антон не простит ей обмана и правильно сделает! Как быть, господи, как быть? Уехать? Глупо, да и некуда... От себя не уедешь... Что же делать? Оксана вдруг резко встала. Есть один выход: сделать так чтобы Антон и Геннадий в ближайшее время не встретились. Надо чтобы они вначале перестали друг другу доверять... Ты должна это сделать или останешься одна. Думай, родная!!! Думай хорошенько...


За восемь лет до начала событий.
Рассказывает Оксана Мусина

Этот день я помню так, как будто он был вчера. До него мне казалось, что я люблю только своего Тошку, что мне никто не нужен, что счастливее меня на свете никого нет. На самом деле, это были красивые миражи, которые развеялись и оставили за собой только боль и постоянное чувство вины. Хотя, с другой стороны, я думаю, что все это не случайно. Я красивая женщина, я знаю себе цену, а муж не мог, да и думаю, не сможет никогда устроить мне такой праздник души и тела, который я получила в этот день. А скорее всего просто не хочет. Поймите меня правильно, я не собираюсь бросать Антона, потому что... мне с ним удобно. С ним хорошо, он доверяет мне, а я иногда пользуюсь этим для повторения праздника, иначе я могу сойти с ума... Сейчас я рассказываю, а сама в ужасе. На протяжении восьми лет я обманывала мужа, а он ничего не подозревал. Самое главное, я четко знаю – тому, другому я не нужна. Он использует меня как я использую Антона. Ночью я обнимаю мужа, а сама постоянно мечтаю о нем. Больше всего на свете я боюсь остаться одна... Поэтому я играю... Я постоянно играю в жизни как в театре... Пока мне это удается – я счастлива... Но обо всем по-порядку...
В тот день я возвращалась с тренировки. Я уже три года как перестала выступать на соревнованиях, но форму поддерживаю и иногда помогаю своему тренеру с молодыми девчонками, которые только начинают осваивать азы гимнастики. От спортзала до дома я обычно езжу на автобусе, но сегодня решила немного пройтись. Погода была как раз такая, какая мне больше всего нравится: солнце периодически скрывалось за облаками, дул легкий ветерок, было не жарко и не холодно. Не хотелось думать ни о чем, просто идти и все, знать, что дома тебя ждет муж, который уже приготовил ужин, а назавтра наступит новый день и все будет так же хорошо. Простое бабское счастье... Я услышала сзади шаги.
- Девушка, подождите... – я обернулась и увидела бегущего ко мне парня невысокого роста. Бежал он очень легко... “Наверное, спортсмен...”- машинально подумала я. – Подождите, умоляю, вопрос жизни и смерти!!! – из любопытства я остановилась.
- Фу-у-ух, наконец-то догнал... Шаг у Вас какой легкий. – Парень остановился от меня в шаге, и я смогла его внимательно рассмотреть. Темноволосый, сероглазый, невысокого роста, но жилистый, с рельефной мускулатурой рук и накачанной шеей. Все ясно!!!
- Вы, наверное, занимались борьбой и выступали в легком весе? – задала я очень умный, а главное уместный вопрос. Парень удивленно моргнул, осмотрел себя и рассмеялся.
- Угадали, но дело не в этом...
- А в чем же? – я говорила тоном старшего тренера сборной Москвы по гимнастике Надежды Карташовой. Она когда просто обращалась к тебе с каким-то вопросом, ты ощущала острое чувство вины непонятно за что. Этот тон я взяла себе на вооружение и беззастенчиво им пользовалась. Срабатывало практически всегда, особенно с мужчинами...
- Да собственно ни в чем, - невозмутимо ответил парень и достал из кармана рубашки красное удостоверение. – Я представлюсь на всякий случай – старший лейтенант Забелин Геннадий Михайлович, уголовный розыск Центрального округа города Москвы. Позвольте поинтересоваться Вашими документиками. – Я достала из кармана джинсов паспорт и протянула ему.
- Тэ-э-экс... – протянул он, ознакомившись с паспортом, - значит Мусина Оксана Владимировна, 1971 года рождения, замужем, детей нет, проживаете на Остоженке, дом ..., кв ...
- А в чем собственно дело, хотелось бы знать?
- Не торопитесь, гражданочка! Вопросы пока задаю я! По оперативным данным сейчас здесь будет совершено убийство. Известно ли Вам кто убийца и кто жертва?
- Вы что с ума сошли? – глаза у старшего лейтенанта были абсолютно спокойные, но чем-то они меня притягивали... Я даже не могла понять чем.
- Зря гражданка Мусина. Ладно, отвечу сам – убийцей будете Вы!!!
- Я?!! – нет, он точно псих...
- Да-да, именно Вы! А вот жертвой... – он загадочно замолчал.
- Ну и кого же я грохну? Наверное, какого-нибудь банкира! На меньшее я не согласна.
- Да нет, это было бы не так страшно... Вы убьете меня! Между прочим, убийство сотрудника милиции – это я Вам скажу не хухры-мухры. – Я молчала и ждала, что будет дальше, - но Вы можете избежать этого...
- И каким же образом? – как могла ласково спросила я: он явно не в себе, а, следовательно, злить его нельзя.
- Очень простым! Обещайте мне, что этот вечер Вы проведете со мной и я останусь в живых. В противном случае, я умру вот прямо у Вас на глазах, – в глазах у него заплясали веселые искры, - минута на размышление!!! “Вот дурацкое положение... – думала я - и уйти надо, и уходить не хочется... Парень-то какой симпатичный. Даже чтобы просто познакомиться – целый спектакль разыграл... Как же быть? Согласиться что-ли? Чего тут такого? В конце-концов спать я с ним не собираюсь... Посмотрим...”.
- Ладно, гражданин Забелин! Оставлю Вас в живых. А вот что я получу взамен? – его лицо засияло.
- Вы себе даже представить не можете! Ужин в прекрасном месте, прогулка по вечерней Москве, феерическая ночь... – я не выдержала и засмеялась.
- Ну, по поводу ночи – это Вы поторопились любезный, а вот все остальное... – я откровенно смерила его взглядом, - денег-то хватит господин Забелин? Я девочка дорогая – для посторонних!!! – я говорила тоном обыкновенной валютной шлюхи. Бог ты мой, вот не ожидала от себя. Он вдруг стал совершенно серьезным и подошел ко мне практически вплотную. Я совершенно неожиданно почувствовала, что хочу его... Как самая обычная течная самка при виде самца, как больная на голову нимфоманка... Господи, что же это делается?..
- Послушай Оксана, - тихим, но проникающим в самую душу голосом сказал он, - извини пожалуйста, что на ты... Я тебе честно скажу, я слежу за тобой уже целую неделю. Я видел твоего мужа, знаю, что ты работаешь в Склифе медсестрой, знаю даже, что ты мастер спорта по спортивной гимнастике... Практически, я знаю про тебя все... Я не знаю только, как сделать так, чтобы тебе понравиться. Я тебя как неделю назад увидел – так понял что все! Мне конец! Если бог есть – он создал тебя для меня... Я тебя прошу – подари мне эти несколько часов. Если тебе не понравится – честное слово – ты меня больше не увидишь!
- А если понравится?.. – прошептала я, - “Я теряю голову... Что же я делаю? Я ведь его знаю несколько минут...”.
- Тогда я сделаю так, что в твоей жизни праздник будет каждый день. Пойдем? У меня машина совсем рядом... – не спрашивая меня, он повернулся и пошел.
Я как сомнамбула двинулась за ним. Это сейчас я рассказываю как бы отстраняясь от всего. А тогда... Я шла на шаг позади него, глядя ему в спину. Сердце стучало так, что я боялась, как бы оно не вылетело из груди. В голове у меня как будто разговаривали два человека: я и не-я. “Остановись... Повернись и иди домой... Не ломай себе жизнь... Ну!!! Овца паршивая... Тебя пальцем поманили, а ты и рада? Еще денег с него возьми, проститутка! – говорила я. – Он сильный, он красивый, он настоящий мужик... Он ходил за мной целую неделю... Я ведь не собираюсь за него замуж... Антон хороший, но он так часто уезжает... А я ведь нормальная женщина, почему я должна страдать?.. Мне хочется, кто мне может запретить? Ничего страшного, я завтра о нем забуду... – оправдывалась не-я. – Забудешь ты, как же – жди!!! Антон тебе верит, а ты самая обычная похотливая сучка и больше никто!!! Делай как знаешь... Смотри только не пожалей потом!”. Боже, какая же я была, дура!
- Садись! – как сквозь сон услышала я и обнаружила, что стою около новой “Волги” белого цвета. Геннадий, стоя рядом со мной, приглашающим жестом распахнул переднюю дверь. Машинально поставив спортивную сумку на заднее сиденье, я уселась вперед. Геннадий захлопнул дверь и, обойдя машину, сел за руль.
- Ну, поехали, что ли, - ласково проговорил он и тронул машину с места.
Проехав по Большой Пироговской, мы свернули налево на Садовое и через минут десять остановились возле здания с надписью: “Ночной клуб “Капитан Блад”. Мы вышли из машины. Быкообразный охранник на входе сделал вначале преграждающий шаг вперед, но, наткнувшись на холодный взгляд Геннадия и, по-видимому, узнав его, отступил и подобострастно открыл дверь. Мы вошли вовнутрь и оказались в зале, который был оформлен как палуба старого военного парусного корабля XVII века. Когда мы уселись за свободный круглый стол, к нам подошел официант, одетый как пират того времени. Только пистолета за поясом не хватало. Геннадий жестом наклонил его к себе, и что-то прошептал ему на ухо. Официант, улыбнувшись, почтительно кивнул и ушел. Геннадий сидел молча и курил, не глядя на меня. На меня вдруг напало тупое оцепенение, изредка прерываемое вспышками тщательно подавляемого сексуального желания. Официант принес шикарный заказ. Чего тут только не было. Венчала его бутылка шампанского “Мадам Клико”. Официант, разлив шампанское по бокалам, поклонился и исчез. Геннадий, впервые с момента нашего прихода в клуб, улыбнулся и посмотрел на меня. Я робко улыбнулась ему в ответ.
- Ну, что, милая? Давай выпьем за нас, за знакомство, за твою красоту...
- Давай... – шампанское проникло внутрь меня и я даже расслабилась.
 Вокруг как будто стало светлее, на душе потеплело. Я выбросила из головы все переживания и решила поесть... Заиграла приятная негромкая музыка... Это была скрипка в сопровождении двух гитар. Музыка завораживала и притягивала меня...
- Потанцуем? – вдруг услышала я его голос и послушно пошла за ним. Медленный танец захватил меня и куда-то понес, а его рука, поглаживающая меня по спине, заставила отключиться от всего земного.
Через час мы поехали к нему. Остатки моего душевного сопротивления были сломлены. Я была слегка пьяна и единственное желание, которое у меня осталось – это поскорей заняться с ним любовью...
Геннадий жил в сталинской пятиэтажке в Измайлово. Мы зашли к нему. Это была аккуратная, хорошо обставленная двухкомнатная квартира. Геннадий молча протянул мне полотенце и, показав где ванная, сказал: ”Жена с сыном на юге, так что не переживай, нам никто не помешает...”. Меня даже не взволновало, что у него семья. Выйдя из ванны, я наткнулась на восхищенный взгляд Геннадия, который уже нетерпеливо тянул меня в комнату. Я собрала остатки воли:
- Подожди... Сейчас... Мне надо позвонить... Где телефон?
- В спальне. Пойдем... – зайдя в спальню, я взяла телефон и набрала номер своей подруги по сборной Москвы.
- Алло! Алло, Эля? Привет, подруга. Не спишь?
- Да нет... – конечно спит... Но для тебя, Оксаночка...
- Эль, тут такое дело... Я в гостях, а меня Антон ждет! Позвони ему, пожалуйста, наври что-нибудь. Он должен уехать часа через два, вернется только днем, а я к тому моменту буду дома.
- Ксанка! – в голосе Эли проснулся неподдельный интерес, - а мужик-то, ну у которого ты сейчас – классный небось?
- Ты, телепатка, что-ли? – Эля хихикнула.
- Познакомишь?
- Обойдешься! – я уже начала терять терпение. – Ты позвонишь или нет?
- Да, позвоню, позвоню, не переживай. Короче я скажу, что мы к Карташовой на девичник поехали, ясно? Все, счастливо, бурной ночи! – Запищали короткие гудки. Я положила трубку и посмотрела на Геннадия. Он был уже обнаженным.
- Иди ко мне... – тихо сказал он и это было последнее, что я восприняла.
...ЭТО случилось. Я не буду погружаться в подробности. Одно могу сказать – это была натуральная порнография. Геннадий проделывал со мной и заставлял проделывать меня такие вещи, о которых мне и подумать раньше было стыдно. А я все молила его: “Еще... Еще...”. Ушла я только под утро. Геннадий предложил проводить, но я отказалась. Мне хотелось побыть одной. Я вышла на улицу. Голова слегка кружилась, но всем теле была потрясающая легкость. Геннадий измучил меня, истерзал, но я хотела повторения. Хотя мне было ясно: “Нельзя!!!”. Я поймала машину и поехала домой с твердым намерением забыть о Геннадии. Шофер, молодой парень моих лет, уверенно вел машину. Изредка поглядывая на меня, он криво усмехался. “Ясное дело, принял за проститутку – благо вид у тебя сейчас соответствующий... Так тебе и надо голубушка!”.
Как я и надеялась, Антон, когда вернулся ни о чем не догадался. Поинтересовавшись, как там Карташова поживает, он пошел спать. А я ... А я вдруг поняла, что если в ближайшее время не увижусь с Геннадием – свихнусь. Диким усилием воли я вела себя следующие два дня естественно и даже любила Антона ночью так, чтобы он ничего не заподозрил. Я надеялась отвыкнуть от Геннадия, как отвыкают от наркотика. Но... Через три дня я вышла с работы и увидела рядом с крыльцом знакомую белую “Волгу”. Рядом с ней стоял веселый Геннадий и делал приглашающий жест рукой. Все началось заново...

За двенадцать часов до начала событий

...Думай хорошенько!!! Эта мысль не давала Оксане спать всю ночь. Под утро она придумала. Для начала надо сделать так, чтобы не было этой воскресной встречи. Оксана бросилась к телефону и набрала номер сестры:
- Алло! Алло, Валюш, это я! Не разбудила?
- Господи, Ксанка, что случилось? – голос у Валентины был сонный. – С Антоном что-нибудь?
- Да нет, не переживай... Слушай, тут к нему мужики должны придти в воскресенье, опять бухать начнут, мне это, честно говоря, надоело!
- Оксан, я тебя не узнаю! И давно тебе надоело?
- Недавно! Я его хочу к тебе вытащить, скажу, что ты тоже с ним повидаться хочешь, ладно?
- Ну, хорошо, - удивленно сказала сестра, - приезжай со своим ненаглядным Антоном, а главное Валерку не забудьте.
- Спасибо, милая! Целую, пока!
Оксана положила трубку... Только бы не сорвалось!!! Она никогда не устраивала Антону сцен, но если он откажется поехать будет скандал. Она не может допустить, чтобы Антон и Геннадий встретились... Нет, ни в коем случае... Дальше видно будет!
Глава 7
...Жена твоя и лучший из друзей!... или как происходят дуэли в XXI веке.
События начинаются.

Антон несся на машине по ночному городу. Очевидно, его жизненный путь не должен был оборваться в эту ночь, потому что, хотя скорость была дикая, а на светофоры он внимания не обращал, тем не менее, каким-то чудом не встретив по дороге ни одного гаишника и не устроив ни одной аварии, он очнулся только в центре Москвы. “Вот это я долетел!!! Вот это ни хрена себе... – у него хватило ума сбросить скорость, - ну что же... Для начала надо увидеть Ксанку, переговорить с ней... Если она действительно меня обманывала, если действительно решила уйти – что же... Пусть... Но сына я ей не отдам!!! Нет, Валерку ей не видать... Твою мать, а?!! Ведь еще несколько часов назад было все в порядке! Неужели это все из-за Михалыча?! А не пора ли, Гена, с тобой разобраться, как считаешь? И за тот случай трехлетней давности, и за Ксанку... Только теперь кассетой от меня не отделаешься, нет Гена, не выйдет это у тебя... Ладно...”. Антон достал из кармана из кармана мобильный и набрал номер тещи:
- Алло, Алевтина Сергеевна! Это Антон, добрый вечер!
- Здравствуй Антон! – “Мадам суха и сдержана”- подумал он.
- Алевтина Сергеевна, я хочу с Оксаной переговорить. Трубочку ей дайте, будьте добры!
- Антон!!! – теща говорила таким тоном, что хотелось вытянуть руки по швам и щелкнуть каблуками. – Ты на часы посмотри, Оксана и Валерка спят уже давно.
Антон ощутил, что в нем начинает нарастать холодная ярость и бешенство. Если бы Алевтина Сергеевна видела его в это момент, то она не просто позвала бы Оксану, а на коленях молила бы ее о благоразумии. Но, к несчастью, она находилась в данный момент километрах в трех от машины. Сидя на стуле, она с холодным выражением лица держала в руках телефонную трубку и внимательно наблюдала за Оксаной, которая не спала, была бледная и, сидя напротив матери, что-то неслышно шептала.
- Алевтина Сергеевна! – видимо в голосе Антона прозвучали такие ноты, что женщина почувствовала страх. – Еще тридцать минут назад Оксана не спала, а позвонила мне и сказала какую-то глупость. Вы сейчас же позовете ее к телефону и не будете даже пытаться помешать нашему разговору. В противном случае Вы пожалеете.
- Ты что мне угрожаешь? – Алевтина Сергеевна пыталась сопротивляться, но это были жалкие попытки. Она очень хорошо знала Антона.
- Нет. За угрозами обычно ничего не следует. Я Вас предупреждаю. Немедленно позовите Оксану! – в трубке послышались шорохи. Антон ждал.
- Я слушаю тебя Антон... – голос жены был еле слышан.
- Слушай Оксана. Слушай меня внимательно, – голос Антона был сух и ровен. Он удивлялся сам себе. – По какой-то надуманной причине ты решила не просто уйти от меня, но еще и забрала сына. Не думаю, что я это заслужил. По крайней мере, я жду объяснений от тебя, причем не по телефону. Я могу приехать сейчас или завтра, точнее уже сегодня подъезжай к нам.
- Не надо, Антон, прошу тебя... – жена плакала. – Я не могу тебе ничего объяснять, это ужасно, я, наверное, мразь, но я не могу... Господи, как бы я хотела перенестись хотя бы на несколько дней назад... – Антона почему-то не трогали слезы жены. Что-то умерло в нем, и единственно, что он почувствовал – это раздражение как к каким-то посторонним звукам.
- Хорошо, дорогая. Мразь – это не я, а ты сама про себя сказала. Бог с тобой... Не хочешь говорить – не надо. Я сам все узнаю! А для начала – тряхану как следует Михалыча. Кажется мне, он не последнюю роль здесь играет... Как считаешь?
- Антон... – в голосе Оксаны зазвучал такой ужас, что мать с тревогой кинулась к ней. Пошатнувшись, Оксана остановила ее. – Антон, я умоляю тебя – не надо говорить с ним, он здесь ни причем – поверь! Я одна во всем виновата... Я тебя прошу!!!
- Так... Значит, я не ошибся... Хорошо... – Антон прервал разговор и выключил мобильный.
Его била дрожь. Похоже, что поднялась температура. Он поехал к дому... Антон ехал не торопясь. Господи, все рухнуло в один миг. Как все было хорошо – и вот всему конец. Неужели никто за это не ответит?
... Геннадий Забелин уже в третий раз нажимал кнопку звонка квартиры, где жили Оксана и Антон. Ему никто не открывал. Все было ясно. Оксана уехала – она просто испугалась. А значит, она ему поверила. Ты сволочь, Забелин, но ты своего добьешься. Еще чуть-чуть и задание шефа можно считать выполненным. Геннадий почему-то решил не ждать воскресенья, а поговорить с Антоном немедленно, как только он приедет домой. Забелин вышел из подъезда и сел на скамейку рядом с тем местом, где Мусин обычно ставил свою машину. Забелин сунул руку под летнюю куртку. Какое-то шестое чувство подсказало ему перед выходом из квартиры взять с собой кобуру с пистолетом и сейчас, когда пальцы ощутили холодный металл оружия, он почувствовал себя спокойнее.
Послышался шум мотора и знакомая “девятка”, сверкнув фарами, замерла напротив Забелина. Он встал. Открылась водительская дверь и, пошатывавшись, из машины вылез Антон. Лицо его бледно и блестело от пота. Забелин подошел ближе.
- Здорово Георгич! Первый раз тебя пьяным за рулем вижу! – Антон поднял на него воспаленные глаза.
- А я не пьян... Я до такой степени трезв, сучара, что ты сейчас в этом убедишься!
- Чего-о? – Такого Забелин не ожидал.
- Того-о! – передразнил его Антон и врезал Геннадию прямым в челюсть. Тот как подкошенный рухнул на землю. Рот его сразу наполнился кровью, перед глазами заклубился туман...
- Нокаут, – тупо сказал Антон и стал ждать. Минуты через три Забелин пришел в себя и, качаясь как пьяный, поднялся. Первое что он увидел, был стоящий напротив него Антон. Он явно был готов к следующему удару.
- С ума сошел? – сплюнув кровь, прохрипел Забелин и отступил на пару шагов.
- Я?!! Ах ты, гнида! Сука! Я ж тебя сейчас порву, пидор вонючий!!! Падаль! – Антон приближался, сжав кулаки. Забелин отступил еще и выхватил пистолет.
- Стой где стоишь, Антоша, а то твой сын сиротой станет!
- А он и так уже сирота, мразь! – Антон остановился в метре от Забелина. Еще полшага и он упрется грудью в ствол оружия. - Ушла Оксана и Валерку с собой забрала! И я знаю, что это из-за тебя, ублюдок! Что молчишь?! Знаешь закон – достал шпалер – стреляй! Или ссышь?! – Забелин стоял молча, периодически сплевывая кровь. Пистолет он продолжал держать направленным в грудь Антону.
- Не дури, урод, я ведь действительно выстрелю! – палец Забелина подрагивал на спусковом крючке. Еще секунда...
- Ладно, спрячь пистолет! Давай спокойно поговорим! – Антон успокаивающе поднял ладони и, воспользовавшись тем, что Геннадий поверил ему и спрятал оружие, молниеносно приблизился и ударил его коленом в поддых. С шумом выплюнув изо рта воздух вместе с кровью, Геннадий, согнувшись, повалился на землю. Сознания он не терял и только кряхтел от боли:
- Ну ты и гад, Антон! Ну ты и...
Антон присел на корточки над лежащим Забелиным. В глазах у него было откровенное презрение. Демонстративно сплюнув рядом с лицом Геннадия, он достал у него из кобуры пистолет и спрятал себе в карман.
- Дурак ты, Гена, ох...нный!!! Чему тебя в мусарне учили? Небось только задержанных прессовать и водку жрать? Чего ж ты мне поверил, а? Я ведь сказал, что тебя порву – значит порву! Ты себя как сука повел – так и я с тобой по-сучьи поступлю! Ну вякни что-нибудь?!
- Что ты от меня хочешь? Чего ты привязался? – Забелин продышался и, перевернувшись на спину, приподнялся на локте.
- Мне от тебя много чего надо, урод! – сказал Антон. – Только разговор длинный будет, поэтому не валяйся на земле – получишь простатит! Слышь, нет? Хорош косить, подъем! Пошли ко мне! Иди, давай, и без резких движений, а то по затылку врежу и “Скорую” не вызову!
Морщась от боли, Забелин под конвоем Антона шел к подъезду. Геннадий периодически криво улыбался – если исключить мат и побои, разговор с Антоном как две капли воды походил на вчерашний разговор с Грековым. Антон даже не предполагал, что Забелин уже практически достиг своей цели. А вот Забелин, ну никак не мог знать, что Мусину можно сказать, известна его неблаговидная роль в истории, которая случилась три года назад. Как это часто бывает – противники недооценили друг друга.
Антон завел Забелина в квартиру и, заперев дверь, критически оглядел его с ног до головы. Выглядел Геннадий, надо прямо сказать, неважно, был весь грязный и с размазанной по лицу кровью походил на избитого бомжа.
- Да, Гена, - усмехнулся Антон, - тебе сейчас только в триллере сниматься – никакой грим не нужен. Иди умойся, сволочь, приведи себя в порядок, и будем разговаривать. – Через несколько минут Геннадий сидел напротив Антона в гостиной. В руках Мусин сжимал отобранный у него пистолет. Ушибленная челюсть распухла и болела, голова кружилась и его слегка подташнивало. Он с трудом концентрировал свое внимание на Антоне.
- Слушай, Антон, - еле шевеля языком, сказал Забелин, - ладно, согласен, я скотина – вот уже восемь лет я время от времени трахаю твою жену, но я же люблю ее... Я хочу быть с ней, с Еленой я разведусь – нет вопросов, но отпусти Оксану ко мне – будь ты мужиком! Чего ты как в средние века – еще на дуэль меня вызови!!! – Забелин вдруг замолчал и с ужасом посмотрел на вставшего Антона. Тот был бледен и с искаженным от ярости лицом.
- Заткнись ублюдок, иначе ты не выйдешь отсюда, - еле сдерживаясь, тихим голосом проговорил Мусин. – Рот свой поганый раскроешь, когда я разрешу, понял падаль?!! Кто из вас кого трахает – меня интересует, но не в первую очередь!!! – Антона душила такая дикая злоба, что он боялся, как бы его не хватил удар. За один день его жизнь превратилась в ад – товарищ оказался подонком, а жена – стервой, сукой!!! Притворяться восемь лет!!! Какой же он идиот!!! С шумом выдохнув сквозь стиснутые зубы воздух, Антон медленно опустился в кресло, тяжело взглянув на Геннадия. Ему было плохо так как никогда в жизни.
- Говори... – мертвым голосом разрешил Мусин.
- Не пойму я тебя... – как мог осторожно сказал Забелин. – Ну чего ты так психуешь? Я ж сам с тобой и с ней хотел в воскресенье поговорить... Я же честно...
- Честно?... – тихо переспросил Мусин. – Это и была та тема, которую обсудить треба?
- Ну да...
- Ясно... С этим ясно... Ну а за что ты Тюленева убил, майор?! – Геннадий вздрогнул так, как будто у него над ухом выстрелили из пушки. Антон впервые увидел, что выражение “трястись от страха” – не метафора. Пот, мгновенно проступивший у Геннадия, градом катился по лицу, зубы непроизвольно клацали, руки совершали судорожные движения.
- Я не... Я говорил... Они сами... Не знаю... Это не я... – от ужаса Забелин нес полную чушь. Такого удара он никак не мог ожидать.
- Ты конченный пидор, Гена, - голос Антона был тусклый, - мне тебя противно даже пальцем касаться... Ты мне сейчас расскажешь правду под диктофон иначе я тебя грохну прямо здесь.
- Не выйдет, Антоша, - вдруг неожиданно спокойно сказал Забелин, - чего ты с трупом - делать будешь? Соседей мы, наверное, и так разбудили, а уж если выстрелишь... – “а!” – не успеешь сказать – как менты уже тут будут. И устроишься, ты, Мусин, лет на пятнадцать – и это при хорошем адвокате!!! – Антон слушал его, не перебивая.
- Все? Ну что же... Это ты прав, сучонок, прав... Спасибо за консультацию, мусор. Только кто тебе сказал, петушара, что я тебя из этого пистолета кончу? У меня помповик есть должным образом зарегистрированный, я ж охотник – слыхал, наверное? Вот из него ты у меня заряд картечи в грудаху и получишь!!! Пистолетик этот я тебе в руку вложу и получится у меня чистая самооборона!!! В квартиру ты ко мне пришел и крыша у тебя съехала, въезжаешь? Ну, нервы мне менты конечно потрепят, но отпустят подчистую. Отец поможет, он у меня не в стройбате прапорщиком служил!!! Как тебе такой расклад?! – Забелин опустил голову и молчал. Стало понятно, что Антон не шутит. Даже если его и закроют после этого, то Геннадию уже будет все равно... Б...ь, что же делать?!! – Забелин не заметил, что последние слова произнес вслух.
- Колоться, Гена... А по-другому никак, - почти ласково сказал Антон.
- Я не могу, Антон, пойми... – забормотал Геннадий, - они убьют не только меня... У них моя жена... Ты представляешь, что они с ней сделают?
- Мне на это ровным счетом наплевать! – невозмутимо произнес Антон страшные слова. Действительно, что-то оборвалось в нем за последние несколько часов... Последние струны жалости и сострадания лопнули, и наружу вылез зверь. – Пусть ее хоть во все дырки отымеют, а потом живой в землю закопают – мне все равно, понял, нет?!! – Он вдруг встал, подошел к шкафу и достал оттуда сверток, в котором Забелин угадал упакованный помповик. Антон неторопливо достал ружье и зарядил его. Забелин уже несколько раз мог успеть вскочить и попытаться хоть что-нибудь сделать, но ужас от внезапного разоблачения, от неизбежного будущего Елены и своего собственного, от неожиданного превращения Антона из нормального парня в беспощадное чудовище полностью парализовал его. Он лишь сидел и безучастно наблюдал за Мусиным.
- Книги про шпионов любишь, Гена? – спросил Антон, кладя ружье рядом с собой на стол. – По роже твоей вижу, что любишь! Помнишь там обычно седовласый полковник со стальными глазами дает вражьему агенту минуту на размышление? Ну а я, урод, не седовласый полковник, а ты – не шпион. Короче: или ты сейчас же начинаешь “петь”, или я стреляю! Ну!!! Раз, два, ...
- Стой! Не надо!!! Я все скажу – не стреляй!!! – Забелин замолчал, поняв, что все кончено. Может быть, если Антон его отпустит – попытаться сбежать? Елене он все равно никак не поможет, хоть сам жить останется. В конце-концов, поручение Грекова он выполнил – Антон и Оксана расстанутся, так может Елену освободят? – Кровь Лены на тебе будет, Антон! Бога не боишься? Там адвокатов не будет!
- Не боюсь, - холодно ответил Антон. - Что будет ТАМ – это я потом как-нибудь с тобой поговорю. Рассказывай, диктофон включен!
Антону интуитивно было ясно, что противник сломался. Окончательно и бесповоротно. Сейчас из него полезет информация как дерьмо из засорившегося сортира. У Забелина не будет силы ни то что врать, но даже что-то не договаривать. Мусин оказался прав – Геннадий начал говорить и чем дальше, тем больше нарастала у Антона волна отвращения и полного непонимания. Зачем он и Оксана понадобились Грекову? Случайно или нет выбор пал на Геннадия? Ради чего это все? Антон представлял, что такая операция стоит денег, не сказать чтобы гигантских, но и не очень маленьких. По крайней мере, наверняка это было затеяно не из-за того, что он несколько лет назад набил рыло какому-то бизнесмену в навороченном “Линкольне”, который нахально “подрезав” Антона на Садовом, чуть не устроил аварию. Непонятно...
- Греков не говорил тебе, почему его целью является наша семья?
- Антон, клянусь, я сам ничего не понимаю!!! Я тебе даже так скажу: тогда, три года назад я даже не знал, что речь пойдет о тебе и об Оксане. Шеф мне дал инструкции для этих двух, а адрес и ваши имена были в запечатанном конверте. Я его не вскрывал, честное слово! Я только тогда догадался о чем речь, когда ты ко мне за помощью обратился... Тем более еще и Оксана...
- А почему ж ты мне сразу ничего не сказал, урод?! – Антон опять начал заводиться.
- Антон!!! Да я Грекова боялся... Сломал бы он тогда меня – я ж у него на крепком крючке тогда был!!! Хотя... Сейчас, наверное, это уже все равно.
- Слезу не пускай – все равно не пожалею!!! Кого из этих двух Греков тебе сам порекомендовал?
- Тюленя, то есть Сашку Тюленева.
- А второй, этот как его, Ерохин?
- Ван Гог? Это был мой агент... Я его на наркоте прихватил, ему лет пять светило, сделал ему предложение, он и согласился – в “дятлы”. Художники, чего с таких взять?
- Ну да... Оно, конечно, так! – Антон недобро посмотрел на Забелина.
- Я тебе еще вот что скажу, Антон... Когда я Тюленю инструкции и конверт передал, он, естественно, не возражал, но особого энтузиазма я у него чего-то не заметил. Конверт он вскрыл при мне, ваши фамилии увидел и от радости прямо расцвел. Я, говорит, это все бесплатно сделаю. Мне, мол, только эту суку уделать – и ничего больше от жизни не надо!!! Я знаю, вы с ним служили вместе, но почему он так был настроен против тебя, я не понимаю.
- А ты с ними расплатился?
- Ну как тебе сказать... – Забелин криво улыбнулся. Антон ждал... – Деньги я им отдал накануне того дня, когда мы их... Вообщем, ты понимаешь!!! Деньги, сам понимаешь, себе забрали.
- Силен, ничего не скажешь... Ну а тебе не приходило в голову, что сосать из двух маток – опасно для здоровья?
- Ну а что мне было делать?
- Вести себя надо было изначально по-человечески, тогда и делать бы ничего не пришлось. Ладно, чего об этом с тобой говорить! Мразь – она мразь и есть. Так, с этим ясно... “Ни хрена мне не ясно... – подумал Антон. – Причем здесь наша семья? Как был тупик, так и остался. Хотя... Тюленя нашел сам Греков! И очень похоже, специально для этой операции! Выходит, что я его еще раньше заинтересовал! Н-да... Карьеру делаете, Антон Георгиевич – какие люди Вас с дороги убрать хотят! Короче: единственный человек, который сможет ответить на все вопросы – это Греков. Следовательно, надо брать за жопу его... Х-ха, легко сказать!!! Это все равно, что тепловоз руками остановить, когда он на тебя едет... Блин!!! Как же быть? Стой!!! Отец... Он же обещал помочь... А вдруг... Так, теперь Оксана... Тварь, конечно, она порядочная – слов нет!!! Но если я с ней разойдусь, то получается, что я сплясал под дудку Грекова!!! Непонятно для чего, но он своего добьется... Да, здесь полный мрак... Этому Гене-козлу, она, по-видимому, тоже не нужна. Так, баба для койки... А Валерка? Он-то ведь точно ни при чем!!!” Хорошо, Гена... Я сейчас, наверное, делаю самую большую ошибку в своей жизни – отпускаю тебя. П...дуй отсюда и чем скорее, тем лучше!!! Пушку я тебе не отдам: пидорам она без надобности! Ключи от машины тоже – пешком ходи, тренируйся!!! И мой тебе совет: вали из города куда-нибудь подальше. Если с завтрашнего дня увижу где-нибудь – тебе пи...ц! Понял или нет?!! Хули сидишь?!! Пшел вон!!!
Геннадий, еле живой от позора вышел на улицу. Он совершенно не представлял куда ему идти. Получилось, что буквально за несколько часов он стал чужой всем людям.
В это время Антон, перекурив, набрал на телефоне номер Георгия Степановича Мусина, своего отца.
- Алло, батя, извини что поздно! Помнишь историю трехлетней давности? Ты оказался прав!
- Хреново, что так, Антон! – отец даже не возмутился из-за ночного звонка. – Тебе хоть что-то выяснить удалось?
- Удалось, но я не понимаю ничего... Чушь какая-то!!! Мне помощь нужна, батя...
- Приезжай, - помолчав, коротко сказал Георгий Степанович и повесил трубку.


* * *












































Глава 8
Интеллект+молодость=?

Антон приехал к отцу уже совсем глубокой ночью, когда стрелка часов подходила к трем. Георгий Степанович с тщательно скрываемой теплотой поздоровался с ним и пригласил на кухню. Разлив по чашкам душистого чаю и выставив литровую банку клубничного варенья, он сел напротив сына и выжидающе замолчал.
- Оксана моя самой обыкновенной шлюхой оказалась! – неожиданно для себя, Антон начал совершенно не с того, с чего намечал.
- Ну, не совсем так... Но мужиков она любила – это точно, и мало кого мимо себя пропускала... – глядя в окно, ответил отец. Антон поперхнулся...
- А ты... А ты откуда знаешь?!!!
- Не кипятись, Антоша! – отец тяжело посмотрел на него, - меня она, слава Богу, не домогалась, да и я себе, честно говоря, никогда бы такого не позволил.
- Откуда же ты...
- Ты помнишь, года два с половиной назад, ты уехал, машину из Германии помогал гнать?
- Ну помню.
- Вот... Я тогда решил Валерку навестить, пару новых игрушек ему купил. Звоню вам, а у вас занято и занято! Ну, думаю, раз тебя нет – так Оксана телефон оккупировала, это надолго. Решил приехать без предупреждения... Приехал, твою мать!!! К вам на этаж поднимаюсь, а у тебя из-за двери, ну натуральный порнографический радиоспектакль доносится. Оксану мужик какой-то нажаривает, команды раздает – как ей лечь, как... Ладно... А она орет от удовольствия так, что на площадке все слышно. Я, понятное дело, сразу же отвалил, хотя обидно мне за тебя стало – не приведи Господь... Сел в машину, от дома отъехал, позвонил из автомата теще твоей, Алевтине... Тихонечко так интересуюсь, где ее дочь и мой внук? А она спокойно как Штирлиц Шелленбергу отвечает: пошла, мол, Оксаночка с Валерой погулять, вернется часа через три и сразу к себе поедут. Карга старая... Вот таким образом. Ты отсутствовал, если ты помнишь, неделю, я решил все про жену твою выяснить. С ребятами из “семерки” договорился, денег дал, они и попасли ее. Любовников у нее на тот момент оказалось два: один парнишка молоденький совсем, девятнадцать лет ему тогда было, но он из Москвы в Новосибирск уехал, а второй Михалыч твой. Поскольку я понял, что это самое обычное ****ство и ничего больше, тебе ничего рассказывать не стал: захочешь – сам разберешься... Ошибся видать...
- Это точно... Она с Михалычем уже восемь лет... – от обиды Антон чуть не плакал.
- Ясно... Но я думаю ты приехал со мной посоветоваться не поводу морального облика своей супруги?
- Да нет, чего тут советоваться! Все и так понятно... Ситуация гораздо серьезнее... – Антон рассказал отцу весь свой сегодняшний день, ничего не скрывая, особенно подробно остановившись на “исповеди” Забелина. Георгий Степанович слушал, не перебивая, и на его лице не отражалось ровным счетом ничего.
- И уперся я, пап, лбом в стену... Ясное дело, все замыкается на барыге этом толстопузом, Грекове, но до него мне не добраться.
- Не добраться, не добраться... – механически повторил отец, закуривая. – Я не имею права в таких делах что-либо советовать, но ты оставил в своем тылу мину замедленного действия. Понимаешь о чем я? Ты Михалыча выпотрошил, пускай полностью, хотя я в это не верю... Так зачем же ты его после этого живым оставил? Хороший свидетель – мертвый свидетель. Он ведь знает про тебя все... Есть у тебя гарантия, что он сейчас не к Грекову поедет и все не расскажет?
- Да ты что, бать? – удивился Антон, - ему ж не жить тогда – Греков отдаст приказ и завалят его вместе с женой!!! Гена козел, конечно, но не полный же идиот!!!
- А их и так завалят, только попозже, ты что не понял до сих пор! – рассмеялся Георгий Степанович. – Салага ты все-таки еще у меня, Антоша! Забелин нужен Грекову, во-первых, чтобы с тобой и с ..., ну вообщем с женой твоей вопрос решить, во-вторых, чтобы закончить операцию, цель которой знает пока только он сам. Причем, я думаю, что вы все ему пока нужны живые и здоровые. Забелин свою функцию выполнил – ты с Оксаной расстанешься, поэтому по идее, Греков должен его изолировать, чтобы не болтал, в теплом, хорошо проветриваемом, помещении, а потом когда все закончится – убрать к чертям собачьим вместе с Леной! Тебя Греков не опасается до тех пор, пока ему Гена не пересказал сегодняшний разговор. Как только перескажет – у тебя есть все шансы разделить его судьбу! И Оксана пойдет прицепом! Вот так, сынок...
Антон слушал отца, курил и думал, как быть. Отец, конечно, качественно продемонстрировал, что сынок еще щенок мокрогубый, но это пока слова... Делать-то чего?
- Слушай, Антоша... Я в эти дела до настоящего момента не вмешивался... У тебя как с деньгами?
- В каком смысле? – не понял Антон.
- В прямом!!! Накопления имеются?
- А-а, вот ты о чем... Имеются, как же без этого... Аж новую “девятку” купить могу!!! Ты что думаешь Грекова эта сумма сраная заинтересовать может?
- Понятно... – отец казалось, не замечал сарказма. – А у Оксаны?
- У нее, практически вообще ничего нет – она же не работает нигде... У мамаши ее может и есть, так она за копейку удавится – снега зимой не выпросишь! А зачем тебе?
- Мне?!! – изумился Георгий Степанович, - да Господь с тобой, сынок. Это не мне - это тебе нужно!!! На время расследования тебе, Оксане, Валерке надо куда-то уехать. Туда где вас трудно будет найти... Погоди-ка... – Он взял телефонную трубку и набрал номер...
- Алло, Федырыч? Привет, дорогой, это я! Ага, не спится... Да, все проблемы, проблемы... Как дела-то?... Ага, понятно... Ладно, от государственных дел я Вашу персону отвлекать не буду... Вопрос в чем? “Кукушку” я использую на сутки... Ту самую, тебе известную... Где баба Маня хозяйка... Да... Естественно... Ладно, не учи старого... Выпить? А как же печень? А-а... Ну, ладно... Заметьте, не я это предложил!!! Хорошо, старик, спасибо!!! Все, будь здоров, до завтра...
- Вот так, Антоша, на сутки квартира есть... Служебная, правда... Дальше посмотрим...
- Отец, ты даешь!!! – Антон от изумления не мог придти в себя, - ты ж из ФСБ аж три года назад ушел!!! Как это понимать?
- Очень просто! – усмехнулся Георгий Степанович, - бывших контрразведчиков не бывает... Особенно, если они не по партнабору в органы пришли, да на службе не штаны просиживали и не бумажки от нечего делать перекладывали... Уродов у нас тоже хватает, но, в частности, у меня судьба видать другая была – не ерундой всякой заниматься, а настоящим делом, серьезным!!! Да и сейчас... Ладно... Не твое это, в конце-концов дело – выяснять почему да отчего!!! Ты не отдел внутренней безопасности. Короче так... Сейчас едешь к Оксане домой... Любым путем, хоть в ногах там валяйся, забираешь ее и Валерку и приезжаешь сюда. Я буду около дома в своей машине. Пересаживаетесь ко мне и едем в адрес. Сидите на хате – тише воды, ниже травы. Учти, там слушается все, даже сортир, так что смотри... К телефону не подходить, самим не звонить! Запомнил? Отлично! Мобильный выключишь. Продуктов в холодильнике много, так что в этом отношении не стесняйтесь... Баба Маня чего-нибудь сготовит – она мастерица. За эти сутки чего-нибудь придумаем. Да, я приеду за вами сам и открою дверь ключом. Больше никого не будет. На всякий случай ни на какие звонки дверь не открывать. Никому!!! Ни милиции, ни пожарным, никому, понял меня?!! Все... Вопросы?
- А... баба Маня – она кто? – вопрос был, мягко говоря, не самый умный.
- Баба Маня... – Георгий Степанович задумался. – Баба Маня – это, сынок, наша живая легенда. Оперативница с хрен знает каким стажем – еще Абакумова застала... Сейчас старенькая, конечно, но голова варит – дай Бог! Профессионал наикрутейший, теперь таких, наверное, уже нет. Квартиру ее используем – ей хоть к пенсии прибавка какая-то... Иногда консультируемся... Еще вопросы?
- Оксана-то на хрена? – глухим голосом спросил Антон, не поднимая глаз. Отец с сожалением и снисхождением посмотрел на него.
- Ах, ну да, я ж забыл!!! Ты ведь у меня гордый – настоящий джигит!!! Затем, что ****ство ее – это ваши дела – раз!!! Валерки это совсем никак не касается, а если Оксану оставить, ее очень быстро найдут и... Почему сын без матери должен быть? Это два!!! Ну а три... Если отбросить мораль – пойми: Оксана может знать цель всей операции, я этого не исключаю. Побеседовать с ней душевно надо – но это должен делать или я, или ты, но никак не Греков сотоварищи. Ясно?
- Погоди, батя... Но ведь нас через тебя начнут искать... Ты не боишься?
- Обо мне не беспокойся... В течении суток меня не найдут. Потом видно будет... Стоп... Ё... твою мать!!! Как же я об этом не подумал... Старею... Тебя ведь уже ждать могут и на твоей квартире, и у тещи... Поехал бы ты сейчас...Та-ак-с! Ладно... – Георгий Степанович набрал еще один номер.
- Алло, Мичман? Это Мусин! Привет... Так, слушай, сейчас садишься в машину и едешь по двум адресам: Остоженка, дом ..., кв ... и Казакова, дом..., кв ... . Аккуратно, только аккуратно Мичман, посмотришь, что там вокруг делается... Да... Если сможешь посмотреть, что в квартире на Казакова – совсем хорошо! Если заметишь что-нибудь подозрительное – ни в коем случае ничего сам не предпринимай – просто отзвонись мне на мобильный. Если все в порядке – тоже обязательно позвони. Все, пулей! Жду звонка...
- Слушай, батя, - спросил Антон, дождавшись когда отец повесит трубку, - а если их украдут, да еще на глазах у Мичмана твоего, что ж он даже не вмешается?
- Они знают кто твой отец, и если решатся на похищение, то Мичман схватит в лоб девять грамм как только его увидят. Группу туда я пока послать не могу... Но я все-таки думаю, что если они там, то просто тихо сидят и ждут тебя, чтобы скопом захватить сразу всех.
- А Мичман, что тоже из ФСБ?
- Да нет, сынок, - ухмыльнулся Георгий Степанович, - тяжело бы мне было вот так, с бухты-барахты, конторскому офицеру такой приказ отдать, ситуация не та... Мичман – это человечек мой, в РУБОПе трудится. Парень толковый, стучит исправно, с моей помощью его потихоньку по службе двигают... Таким вот образом, Антоша. Ладно, давай пока чайку попьем с вареньем. Варенье вкусное, мама твоя научила готовить, пока жива была... – Георгий Степанович отвернулся к окну. Мать Антона, Наталья Алексеевна погибла одинадцать лет назад, Антон как раз в армии был – какие-то пьяные ублюдки забили ее насмерть прямо во дворе. Никого так и не нашли... Винил в этом Георгий Степанович почему-то только себя. Крепкий был мужик Мусин-старший, много страшного в жизни видел, а вот как покойную супругу вспоминал – от слез удержаться не мог...
- Пей, Антоша, пей, чего ты... Я сейчас... – отец вышел из кухни. Минуты через три он вернулся обратно и спокойно сел на свое место. Некоторое время отец с сыном молча пили чай с действительно вкусным варенье.
- Слушай, Антон... Я понимаю, это совсем не мое дело, но если даст Бог все в порядке будет, как с Оксаной думаешь быть? – Несколько минут Антон ничего не отвечал.
- Не знаю, пап... Жить я с ней не буду – это точно! Валерку хочу от нее забрать – сама ****ь и ребенка таким же сделает!!! Не знаю, бать, ничего в голову пока не лезет...
- Ну-ну, ты только не горячись... Ну а с работой чего – бомбить не надоело? Может вернешься?
- В СОБР? Да не, бать хорош – ушел я оттуда четыре года назад и не жалею! Чужой я был этим... в отряде! Деньги я не меньше их люблю, но воровать, когда погоны носишь – это полное гадство! А может и не повезло мне, не попал на порядочных ребят... Ты ж помнишь – время-то тогда совершенно идиотское было. Рыба с головы гнить начала, ну и до нас гниль дошла. У меня вон – половина выездов заказные были – один барыга на другого нас напускал как псов сторожевых, а наши и рады стараться!!! Противно...
- Ладно, сынок! – отец со сдержанным одобрением посмотрел на него. – Разберемся со всей этой историей, придумаю чего-нибудь! В конце-концов, ты у меня один сын и другого уже не будет... Ну, наконец-то! – восклицание Георгия Степановича относилось к мелодичному курлыканью его мобильного.
- Да... Так... Я понял... Спасибо... Как это ты так быстро успел и туда, и сюда? А, ну да, сейчас же ночь! Ладно... Теперь так... Останешься рядом с домом на Казакова, пасешь подъезд. Минут через двадцать туда подъедет человек на “девятке”, синего цвета, госномер ... . Он пойдет в известную тебе квартиру. Оттуда он выйдет вместе с женщиной и с ребенком. Когда он поедет обратно, ты на некоторое время к нему прицепись, посмотри все ли спокойно будет. Есть маленькая вероятность, что их могут попытаться захватить. Сам не вмешиваешься, а звонишь своему дежурному, даешь координаты, потом мне. Все понял? Жди, он скоро подъедет!!!
- Все, Антон, базары закончили, езжай! Мичман позвонил – у твоего дома полная тишь да гладь, у Алевтины тоже. Дверь она ему, понятно, не открыла, но на х... послала очень натурально, непохоже, что там что-то не в порядке. И вот что, Антон... – в глазах отца мелькнула и пропала боль. - Если все-таки вас попробуют захватить, то сделают это так, что сопротивляться будет невозможно, поэтому не геройствуй, не рискуй сыном. Не дай Бог это случится – я все сделаю, чтобы вас освободить. Эти суки инвалидами станут – это как минимум, но ты не лезь на рожон, я тебя прошу! Все, езжай!
Когда Антон уехал, Георгий Степанович долго стоял у окна и смотрел на ночную улицу. Изредка проезжали машины. “Наверное, можно было дать задание Мичману привезти Оксану и Валерку сюда, не рисковать Антоном... – думал он. – Но, с другой стороны, Алевтина – баба скандальная, дверь Мичману просто так не откроет, еще и милицию вызвать может, спалит его. Хрен его знает, Греков человек серьезный, может у него и в отделении купленные имеются... А у Антона ключи есть, и Алевтина его побаивается, должно получится. Муж ее сейчас в командировке, даст Бог все тихо пройдет... Ну а разбираться здесь придется по полной программе. Я, естественно, чтобы сыну помочь не перед чем не остановлюсь... Осталось подумать, кого подключить, одному тяжело будет. Антон – парень смелый, настоящий мужчина, но опыта ноль. Та-а-ак... Кого же?... Федырыч – раз... С хатой он помог и еще поможет... Лаврентьев – хоть и выбился в большие начальники, сожрал много кого, но он хороший профессионал, еще из старых кадров и в плане денег честный... Да он... Он должен помочь... Меня он знает... Знает, что я по ерунде всякой не обращусь. Я сейчас родной конторе нужен, работа-то продолжается... Ну, хорошо...Время-то около пяти уже, а у Лаврентьева бессоница... Как из Чечни вернулся – так только часа четыре и может спать. Попробуем...”. Мусин взял трубку и набрал номер генерал-майора Лаврентьева. Тот взял трубку после первого же гудка.
- Алло, товарищ генерал! Полковник Мусин беспокоит!
- Привет, полковник! Тебе-то чего не спится? Жизнь спокойная – отдыхай себе! – Лаврентьев хохотнул.
- Алексей Спиридонович, мне необходимо с Вами встретиться и как можно быстрей. Как можно это сделать?
- А что случилось? Только не говори, что директор ЦРУ – это наш “крот”, а ты его куратор, а то от зависти умру! – генерал явно был в хорошем настроении и глупо было бы этим не воспользоваться.
- Мне не до шуток, Алексей Спиридонович! Как мне Вас увидеть?
- Вот как... – Лаврентьев сразу стал серьезным. – Ну, давай с утра в конторе! В девять я на месте.
- Нежелательно... Давайте где-нибудь на нейтральной территории.
- Ты не переигрываешь, полковник? Ладно, будь, по-твоему. В двенадцать тридцать, там, где ты рыжего хищника прихватил. Тебя еще за отличие “Звездой” наградили! Понял? До встречи! – Лаврентьев положил трубку.
Мусин понял... Лаврентьев имел в виду операцию, которая была проведена двенадцать лет назад, когда Георгий Мусин был еще майором 2-го управления КГБ СССР.


За двенадцать лет до начала событий.
Операция “Лисий капкан”.

Последний год Георгий Мусин работал, как в песне поется “...почти без выходных...”. Да и не только он один. На ушах стояло практически все управление, а дело под своим личным контролем держал сам Председатель. Началось все с того, что контрразведка от советского “крота”, работавшего в Великобритании и занимавшего там немаленький пост в британской спецслужбе, получила сведения о том, что новейшие советские разработки, касающиеся систем управления ракетами, с молниеносной быстротой становятся известными англичанам. Когда была проведена оценка “утечки”, все схватились за голову. Мало того, что надменные британцы были теперь в курсе уникальных разработок, так еще и было абсолютно непонятно через кого в Союзе утекает информация! Кто эта паскуда, получивший в КГБ оперативный псевдоним “Лиса”, вот в чем вопрос!!! Материалы через предателя шли потоком, водопадом, а подобраться к нему никак не удавалось! Руководство было в бешенстве, но дело не сдвигалось с мертвой точки. Как Мусину удалось установить эту суку – отдельная история, но ему это удалось...
Георгий Мусин рано утром, 9 июня 1989 года был вызван начальником отдела полковником Лаврентьевым. Зайдя к нему в кабинет, он обратил внимание, что полковник выглядит замученным: лицо бледно-зеленое и покрасневшие от бессонницы глаза. “Да, заездил себя Лавр... – подумал Мусин. - Ничего удивительного, попробуй не поспи трое суток... Да еще клизму питательную Спиридоныч вчера получил от начальника управления – вернулся – краше в гроб кладут!!! Все на ушах из-за этой мрази... Слава Богу, хоть удалось установить кто это! Сволочь какая – в НИИ” Космические технологии” референт директора, зарплата – мне б такую, загранпоездки чуть не каждый месяц, чего еще надо!!! Так нет, туда же, где теплей, гнида!!! Ладно, эмоции потом, главное чтобы сегодня и завтра ничего не сорвалось... Сорвется – не только погоны с партбилетами, головы полетят! Моя и Спиридоныча – в первую очередь...”
- Разрешите доложить, товарищ полковник! – начал Мусин. Лаврентьев только устало махнул рукой, мимолетно скривившись от боли – видимо опять обострилась язва желудка.
- Садись майор... Коньяку выпьешь со мной? – Лаврентьев, не дожидаясь ответа, достал из сейфа начатую бутылку армянского коньяка и две рюмки. – Устал я, Георгий, сил никаких нет... Ладно... Как ситуация с “Лисой”? Не обосремся сегодня?
- Не должны, Алексей Спиридоныч. Вроде все продумали до конца. Сегодня в 20:00 “Лиса” встречается со своим куратором из МИ-6 и передаст ему очередной “подарок”. Наши технари головой ручаются, что ни “Лиса”, ни британец “дезы” не заметят – спецы работали! – Мусин не выдержал и рассмеялся.
- Ты чего? – удивленно-мрачно спросил Лаврентьев, разливая по рюмкам коньяк.
- Да псевдоним уж больно удачный у этого, у англичанина. “Хряк”!!! Умри, лучше не придумаешь!!! Жирный как свинья! Вот и верь потом, что англичане одной овсянкой питаются...
- Не горячись, майор! – Лаврентьев угрюмо посмотрел на Мусина. – Он хоть и “Хряк”, а мозги те еще! Хоть что-нибудь заметит, и привет – пишите письма! Снимем мы погоны и, как говорил товарищ Жеглов, на лесосеку или в солнечный Магадан! Мне это вчера было детально описано – до сих пор не по себе! Ладно, Мусин... Перед смертью не надышишься, давай выпьем лучше... – Лаврентьев залпом опрокинул в себя рюмку и некоторое время сидел молча с закрытыми глазами. Мусин выпил и тоже молчал.
- Что “наружка”? - спросил полковник.
- Все, спокойно, Алексей Спиридонович, все как обычно – “Лиса” ни с кем новым в контакт не вступал, в 15:00 на обычном месте снял сигнал “Хряка” о вызове на сегодняшнюю встречу. Так что все должно быть тип-топ – сделаем гада, никуда он не денется!!! – Мусин прекрасно понимал начальника – все детали ему известны лучше, чем кому бы то другому, но огромная ответственность заставляла Лаврентьева еще и еще раз прокручивать предстоящую операцию в поисках слабых мест. Вроде бы, все было в порядке.
- Ладно, Георгий, сам знаю – сделано все, больше только может только Господь Бог, но его как известно нет. Ступай, Степаныч, – тихо закончил Лаврентьев, - я постоянно на связи, если что... Хотя... – полковник безнадежно махнул рукой, - случись чего, нам с тобой уже ничего не поможет.
- Все будет нормально, Леша, - Мусин очень редко позволял себе так называть Лаврентьева, хотя знакомы они были лет пятнадцать.




9 июня 1989 года. 19:00
Территория рядом с московским Зоопарком.

- “Конвой-700” – “Флагману”!
- На связи!
- Нужный квадрат под наблюдением?
- Так точно!
- Всем “Конвоям”! Проверка позиций!
- Я – “Конвой-701”! Площадь Белорусского вокзала!
- Я – “Конвой-702”! Грузинский вал до Тишинской площади!
- Я – “Конвой-703”! Малая Грузинская – Пресненский вал!
- Я – “Конвой-704”! Большая Грузинская!
- Я – “Конвой-705”! Васильевская, Зоологическая, Расторгуевский!
- Я – “Конвой-706”! Ул.Горького между Белорусской и Маяковской
- Я – “Конвой-707”! Большая Садовая, Садово-Кудринская!
- Я – “Конвой-708”! Баррикадная, Красная Пресня!
- Я – “Конвой-709”! Улица 1905 года!
- Я – “Конвой-710”! Шелепихинская и Краснопресненская набережная!
- Я – “Флагман”! Проверка закончена! Ждем!


- “Флагман” – “Конвою-711”!
- На связи!
- “Лиса” взял машину-частника на Большой Пироговской! Сейчас следует по Садовому в направлении Маяковской!
- Я – “Конвой-711”! Передаю “Лису” “Конвою-707”! Я на стоянке площадь Маяковского!
- Я – “Конвой-707”! Принял “Лису” у “Конвоя-711”! Веду по 1-й Брестской к Белорусскому вокзалу! Сейчас или машину сменит, или пешком до точки пойдет! ... Выезжаем на площадь, встречайте!
- Я – “Конвой-701”! Принял “Лису” у “Конвоя-707”!... Объект отпустил машину... Гуляет по площади... Контактов не фиксирую! Посмотрел на часы и прогулочным шагом пошел по Грузинскому валу! Останавливается возле телеграфного столба, смотрит объявления! Сворачивает в Кондратьевский... Уходит на проверочный маршрут – наблюдение снимаю!
- “Конвой-701” – “Конвою-704”!
- На связи!
- Не паникуй раньше времени, молодой! Мы его видим! Идет по Большой Грузинской! ... Передаем по цепочке...
- “Конвой-704” – “Конвою-705”!
- На связи!
- Объект принимаю! Выезжай направо на Красную Пресню! Страхуешь направление! Как понял, прием!

- “Флагман” – “Конвою-712”!
- “Флагман” на связи!
- “Хряк” развернулся под Большим Каменным мостом и на высокой скорости следует по Кремлевской набережной! Машин чего-то мало! … Во летит, урод!

- Я – “Флагман”! “Конвой-712”, где находишься?
- Я – “Конвой-712”! С Фрунзенской набережной свернули на Хамовнический вал! ... Машин по-прежнему мало! Объект выехал на Новодевичью набережную! Резко снижает скорость! Остановился - имитирует поломку! Обгоняю, ухожу на Савиновскую набережную! ... Жду на пересечении с Малым Савиновским! Не дай бог пропадет!

- Я – “Конвой-710”! Объект вижу! Свернул на 1905 года! ... Разворачивается! Остановился метрах в 100 от Красной Пресни! Выходит из машины! Бля, ну и жиртрест! Пошел пешком! Тяжело, сучаре! ... Переходит на другую сторону, идет к зверинцу! Наблюдение над объектом снимаю, фиксирую машину!
- Я – “Конвой-708”! Веду объект по Красной Пресне! Идет спокойно, контактов не фиксирую!
- Я – “Флагман”! Наблюдение над объектами снять! Свободным подтянуться к точке встречи! Возобновить наблюдение по моему сигналу!
- “Двина-402” – “Флагману”!
- На связи!
- Объекты видишь?
- Так точно! Гуляют перед метро, метрах в пятидесяти друг от друга!
- “Двина-401” – “Флагману”!
- “Двина-401” на связи!
- “Двина-401” выдвигайся ко входу в зверинец! До контакта 2 минуты! Как понял, прием!
- “Флагман” – я “Двина-401”! Понял тебя, иду ко входу! … Вижу объекты! ... Cближаются! О-па! Есть “моменталка”! Купились, падлы!
- “Двина-402” – “Флагману”!
- На связи!
- “Моменталку” зафиксировал?!
- Как на ладони, “Флагман”! Изображение – высший сорт!
- “Флагман” – “Конвоям”! Принимайте объекты, парни! Вести сколько можно! Фиксировать все! Даже если поссать захотят! Ясно?!
- Я – “Конвой-705”! Принял “Лису”! Заходит в метро! Народу, блин, как сельдей в бочке! Свободные, подтянитесь к “Спортивной” и на переход! По-моему, он домой собрался!
- Я – “Конвой-709”! Принял “Хряка”! Веду по Красной Пресне в направлении 1905 года! Идет спокойно, контактов не фиксирую!
- Я – “Конвой-710”! Принимаю “Хряка”! “Конвой-709”, страхуй улицу 1905 года! “Хряк” садится в машину, закуривает... Курить вредно, дебил! Тронулся с места! По-моему проверяться будет... Точно разворачивается, сука! Передаю объект!
- Я – “Конвой-709”! Принял “Хряка” у “Конвоя-710”! Веду по 1905 года! ... Выезжает на Беговую!... Свернули на Ленинградку, в центр! Скорость умереннная! Проверки не фиксирую!
- “Конвой-706” – “Конвою-709”!
- На связи!
- Передаю “Хряка”, принимай!
- Я – “Конвой-706”, принял объект у “Конвоя-709”! Веду по Горького, вниз к “Интуристу”!
………………………………………………………………………………………………………..
- “Речник”- “Конвою-706”!
- “Речник” на связи!
- “Речник” – я “Конвой-706”! “Хряк” проехал Лубянку, ведет себя спокойно! На всякий случай, перекройте Софийскую набережную с прилегающими и мост! Как понял меня, прием!
- “Конвой-706” – я “Речник”! Понял тебя! Все будет нормально, тут наших уже больше чем обычных людей – весь район под контролем! Главное, чтоб не оторвался!

- “Флагман” – “Сове”!
- “Флагман” на связи!
- “Флагман”, по маршруту “Хряка” – все спокойно! “Контрнаблюдения” не выявлено! Как понял меня, прием!
- “Сова” – я “Флагман”! Понял тебя!

- Я – “Конвой-705”! Cопровождаю “Лису”! Выходит, метро “Спортивная”, улица 10-летия Октября, принимайте!
- Я –“Конвой-712”! Принял “Лису” у “Конвоя-705”! Веду по направлению к Большой Пироговской! Точно, домой идет, гандон!

- “Конвой-712” – я “Орел”! Где находишься?
- “Орел” – я “Конвой-712”! Метров, через пятьдесят объект будет около кинотеатра “Спорт”!
- “Конвой-712” – я “Орел”! Объект принимаю, обгоняй его и уходи направо на Большую Пироговскую! Как понял, прием!
- Я – “Конвой-712”! Передаю объект “Орлу”!


9 июня 1989 года. 20:40.
Территория рядом с московским Зоопарком.

“Флагман” – он же майор Георгий Мусин, слушал переговоры “наружки”, сидя в малоприметном обшарпанном УАЗике. Сердце колотилось от волнения. Все прошло хорошо... “Хряк” – он же кадровый разведчик из МИ-6 спокойно, практически не проверяясь, доехал до посольства. Видимо “Лиса” пахал на англичан настолько давно, что периодические встречи с ним превратились, практически, в рутину. Только что Мусин получил сообщение от бригады “наружки”, находившейся рядом с домом “Лисы”. Все было нормально – предатель, ничего не подозревая, поднялся к себе в квартиру и сейчас, судя по сообщению поступившему от группы “слухачей”, мило ворковал со своей женой, собираясь ужинать. Мусин облегченно вздохнул и, закурив, позвонил Лаврентьеву.
- Алло, “Зевс” – я “Флагман”!
- Слушаю тебя!
- “Хряк” подарок от “Лисы” получил! Все прошло тихо!
- Где они сейчас?
- “Лиса” в норе, “Хряк” в стойле!
- Не засветились?
- Никак нет, все чисто!
- Молодец, “Флагман”! Возвращайся на базу!
- Слушаюсь! “Двина-401”, “Двина-402” – “Флагману”!
- “Двина-401” – на связи!
- “Двина-402” – на связи!
- Я – “Флагман”! Возвращаемся!

В управлении Мусин позволил себе часа три поспать. Следующий день, когда “Лисий капкан” должен был захлопнуться, обещал быть гораздо более трудным. Он начался в пять утра, когда Мусин вместе с группами выехал к месту “съема” “Лисы” – незаметного для постороннего глаза захвата, с последующей его транспортировкой на одну из конспиративных квартир. Лаврентьев, еле державшийся на ногах от усталости, уже не говорил напутственных речей, а просто пожал Георгию руку.

10 июня 1989 года. 8:30 утра.
Улица 10-летия Октября, недалеко от метро “Спортивная”.

Мусин заканчивал последний инструктаж групп захвата.
- Я – “Флагман”! “Фея”, “Гренадеры”, “Торпеда”, “Пьеро”, “Ореол”, “Ворона” – на связь!
- “Фея” на связи!
- “Гренадеры” на связи!
- “Торпеда” на связи!
- “Пьеро” на связи!
- “Ореол” на связи!
- “Ворона” на связи!
- Сигнал к “съему” – КАПКАН! Как поняли, прием!


- “Флагман” – “Орлу”!
- На связи!
- “Флагман” – “Лиса” подходит к кафе “Арена”! Двигается быстро! Рядом с ним – женщина, 30-35 лет, рост средний, волосы каштановые, светлая юбка, синяя блуза! Это его соседка по этажу!До точки – двести метров! Отсекайте эту дуру, засветимся же, ё-моё!!!
- “Флагман”- всем! КАПКАН! Как поняли меня? КАПКАН!
...А вот дальнейшее было красиво! Мусин мысленно зааплодировал. Вначале, по сигналу, к “Лисе” и соседке стала подтягиваться группа “Ореол” – человек пятнадцать оперативников различно пола, возраста и облика. Кого там только не было: и студенты-“ботаники”, и домохозяйки, и молодые ученые, и даже один строительный рабочий в грязной спецовке. Приближающуюся парочку они взяли в незримое постороннему взгляду кольцо. Через точно рассчитанное время из метро грациозно выплыла “Фея” – старший лейтенант Ирина Астахова – невообразимой, неземной красоты двадцатипятилетняя блондинка, по сравнению с которой даже Софи Лорен выглядела бы скучной учительницей. На Астахову Мусин делал основную ставку – жена у “Лисы” была страшней войны, поэтому Мусин не удивился, когда “Лиса”, поравнявшись с Ириной, в восторге разинул рот и вывернул шею чуть ли не на сто восемьдесят градусов, не увидев подходящих к нему в толпе “Гренадеров” – трех здоровых оперов, сугубо пролетарского облика, дорогу для которых незаметно расчищал “Ореол”. “Лиса” и не подозревал, что люди вокруг него уже не простая толпа. Громко, с матерщиной, разговаривая о какой-то стерве Дуське, “Гренадеры” незаметно оттеснили “Лису”, который продолжал пожирать глазами Астахову, к дороге. Соседка “Лисы”, состроив презрительную мину, в которой читалось известное женское отношение к более красивой сопернице, надменно пошла в метро. Одновременно с этим, какая-то бабуля, похожая на добрую волшебницу из детской сказки стала в неположенном месте переходить дорогу. Мусин только покрутил головой – ветеран контрразведки, подполковник Мария Грищук – “Ворона”, легендарная баба Маня играла свою роль, как обычно на “пять с плюсом”. Взвизгнули тормоза... Страшно, с истерикой, заорала бедно одетая женщина, лет сорока – майор Москалева: “Ой, что делается!!! Бабку сбили!!! Ой, люди!!!”. Рядом с косо стоявшим жигуленком на асфальте сидела охавшая на все лады Грищук. Мгновенно, стараниями “Ореола” вокруг них образовалась толпа. Гаишников рядом почему-то не оказалось. Выскочивший из жигуленка, насмерть перепуганный молодой человек – “Пьеро”, в миру капитан Олег Ланьков кудахтал вокруг бабы Мани и пытался ее приподнять, обещая отвезти к врачу. С машиной Ланьков обращался если и не как бог, то как первый его зам по вождению. В толпе нарастала паника. Послышался сварливый, базарный голос Ирины, совершенно не вязавшийся с ее божественным обликом:
- Куда прешь, дяревня! Все ноги оттоптал – только туфли новые одела!!!
- Простите, я не хотел... – пролепетал “Лиса”.
Он вдруг, конечно же, случайно спотыкнулся – чего не бывает в толпе, особенно когда смотришь на такую красавицу, пытаясь пройти к метро, а толпа наоборот валит посмотреть на ДТП. Упасть “Гренадеры” ему не дали, а с жизнерадостным воплем:”Держись, интеллехенция!!!” – “ласково” внесли в подъехавшую “Торпеду”- неприметную “Волгу” серого цвета, которая тут же отъехала. Баба Маня наконец-то встала на ноги и с помощью Ланькова забралась к нему в машину. Под крики из толпы: “Урод!!! Где права купил?! Сдери с него денег, бабуля, не стесняйся!!!” – они уехали. Операция была закончена. Мусин взял рацию:
- “Зевс” – “Флагману”!
- На связи!
- “Лиса” в капкане! Как понял меня? “Лиса” в капкане! – Лаврентьев молчал. Мусин испугался даже, что нарушилась связь, как вдруг полковник подал голос.
- Спасибо, Жора! Спасибо, дорогой! Езжайте на вторую точку. Конец связи...
Господи, неужели все закончилось? Сейчас только дожать эту тварь, но это уже вопрос техники. Мусин, пока ехали на конспиративную квартиру, беспрерывно курил, борясь со сном. Как же все здорово прошло!!! Все сработали так красиво, что люди которые в этот момент спешили рядом с “Лисой” в метро даже не обратили внимания на его похищение, а только лишь обсуждали случившееся ДТП. Впрочем, через несколько минут забыли и об этом.
 “Лиса” “потек” буквально через полчаса после начала доказательной беседы, и согласился работать против своих прежних хозяев. Операция была проведена настолько ювелирно, что англичане абсолютно ничего не заподозрили и в течении года после этого с большим удовольствием хавали “дезу”, которой через “Лису” кормили их контрразведчики. Через год, когда возможности “Лисы” исчерпались и в СССР бардак достиг апогея, на очередной встрече было проведено задержание. Мусин считал, что с этим не надо торопиться, можно поиграть еще, но... В верхах решили по-другому. Англичане оказались полностью в дураках, потратив бешенные деньги на исследования ведущие в тупик. За установление утечки, наносившей колоссальный ущерб оборонным интересам страны, разработку и проведение операции “Лисий капкан” Мусин успел получить орден Красной звезды и звание подполковника. А потом... А потом начался полный развал! Как он ухитрился не вылететь из органов – сам до сих пор удивляется. Место, которое имел в виду Лаврентьев, было то, где “Лису” первый раз незаметно взяли. Мусин его прекрасно помнил: около одного из входов в метро “Спортивная”...

Мусин очнулся от воспоминаний, услышав звонок на мобильный. С удивлением он увидел, что с момента отъезда Антона прошел уже час. Медленно, с внезапно заколотившимся сердцем, Мусин поднес трубку к уху.
- Да...
- Георгий Степанович, это Мичман!
- Слушаю тебя!
- Все в порядке, объект вместе с женщиной и ребенком вышел из подъезда и сейчас следует по Казакова в направлении Старо-Басманной! Я на хвосте, пока все нормально, какие инструкции?
- Мичман, когда они из подъезда вышли, вели себя тихо?
- Вообщем да, Георгий Степанович! Хотя... Пока шли к машине, женщина что-то сказала объекту, тот на нее кулаком замахнулся, она и заткнулась. Потом все было спокойно.

- Где ты сейчас?
- Выезжаю на Садовое и следую в направлении Сухаревки... Подъезжаю к повороту к трем вокзалам...
- Хорошо, они сейчас будут держать направление к Сокольникам, протянешься за ними километр и уезжай! Все, спасибо, конец связи!
“Слава Богу, - подумал Мусин, - все в порядке! Забелин оказался еще глупее, чем я предполагал – Греков пока ничего не знает. Теперь главное, чтобы согласился Спиридоныч...”. Выключив свет, Мусин пошел на улицу к машине.


* * *











Глава 9
...Друга прикроет друг...
6:20. Утро после начала событий.

Георгий Мусин сидел в своей 99-й изумрудного цвета и ждал сына с невесткой и внуком. Ему оставалось не так много времени, чтобы доставить их на квартиру и встретиться с Лаврентьевым. Встреча должна быть предметной, поэтому Георгий Степанович хотел успеть посмотреть хоть какие-нибудь материалы по Грекову. Сзади послышался шум двигателя и машина Антона остановилась рядом с отцовской. Из нее с абсолютно каменным выражением лица вылез Антон, держа на руках спящего Валеру. Через несколько секунд показалась Оксана с большой спортивной сумкой. Георгию Степановичу бросилась в глаза какя-то общая пришибленность ее облика и появившийся в глазах страх. Антон открыл заднюю дверь отцовской машины и усадил сына. Потом, обернувшись к жене, презрительно процедил сквозь зубы:
- Давай мне сумку, а сама садись рядом с сыном... – Оксана как-то суетливо отдала сумку мужу, а сама уселась назад.
- Не надо так, Антон, прошу тебя... Я гадина, я тварь, но не добивай ты меня...
- Садись говорю – потом разберемся. И помолчи – сына разбудишь!
- Оксана, все разговоры и объяснения – потом! Объяснится придется – это я говорю! Но сейчас эмоции отключи – поняла?! – сказал Георгий Степанович, предостерегающе покосившись на сына.
Машина тронулась с места. Георгий Степанович вел уверенно, но каким-то непонятным маршрутом. Переулками выехал к Черкизовскому рынку и, нырнув под мост, поехал дальше.
- Какой район-то нам нужен, бать?
- Юго-Запад! – односложно ответил отец.
- А чего так сложно едем? Блин, из Москвы в Питер через Владивосток!
- Ты, Антоша, маршрут будешь выбирать, когда “кошелька” какого-нибудь к любовнице повезешь! Я вас не в цирк на детский утренник везу, поэтому сиди молча!
Некоторое время в машине была тишина. Утро выдалось пасмурным, моросил дождь... Погода отнюдь не добавляла настроения, а, наоборот, делала его еще более подавленным. Вынужденная необходимость резко, по неизвестной причине изменить свою жизнь, отразилась на всех кроме Валерки, который еще мало в чем разбирался, а поэтому сладко спал, время от времени улыбаясь. Наиболее, мрачным из всех, как ни странно, несмотря на свою подготовку был Мусин-старший. Георгий Степанович единственный кто до конца понимал всю тяжесть ситуации и непредсказуемость финала.
Антон больше думал об обычных житейских вопросах, и где-то подсознательно, в чем он сам бы никогда не признался, больше чем надо рассчитывал на отца. Спасительное: “Отец поможет, отец прикроет...” сидело у него очень глубоко и никак он не мог это вытравить из себя. Антон всегда действовал самостоятельно, но простое осознание того факта, что отец у него далеко не простой гражданин добавляло в его жизнь дополнительной устойчивости.
Оксана вообще на время утратила способность думать самостоятельно – последнее объяснение с мужем, когда он приехал за ней и за сыном, незнакомый ей звериный, страшный голос Антона, который не оставлял ей даже призрачной возможности выбора, сломал ее волю и превратил в обычную управляемую игрушку. Она не знала как ей жить дальше, да и жить ей, честно говоря, не хотелось... Тем более был факт, о котором не знал никто: ни Антон, ни Забелин, никто!!! Слабенькая, как последняя искра на гаснущей свече, надежда выпутаться из ситуации, могла исчезнуть если кто-нибудь узнает все до конца.
Закурлыкал мобильный отца. Георгий Степанович взял трубку:
- Да...
- Жора, привет еще раз, это я!
- Да, Федырыч, привет! Слушаю тебя!
- Ты скоро подъедешь?
- Если все будет нормально – минут через сорок...
- Тут у бабы Мани родственники из деревни еще не уехали, так что лучше через час подъезжайте, не раньше. Они собираются уже, но все-таки... Понял?
- Понял, Федырыч, спасибо, пока!
- Пока!
Георгий Степанович, спрятав телефон, остановил машину на обочине и закурил. Антон вопросительно посмотрел на него.
- Ну чего ты уставился? – с легким раздражением спросил отец. - Подождать надо немного, встреча там заканчивается, пока то-се, как раз через час нормально будет.
- Бать, ты чего так со мной говоришь, как будто я сам во всем виноват! Я при чем?!
- Дурак ты все-таки, Антон! До тридцати одного года дожил – а дурак-дураком! Нервы у меня, сынок, не стальные и возрастом я тебя самую малость постарше! Понимаю, что ситуация хреновая, думаю как помочь! Не России как помочь, а родному сыну – чувствуешь разницу? А ты обиды строишь... – отец махнул рукой. Антон почувствовал себя глупо! Опять он не подумал, а как в детстве поддался собственным эмоциям.
Вокруг них спешили на работу люди, то и дело проезжали машины. Никто не обращал внимания на приткнувшуюся у обочины 99-ю – Москву 2001 года не удивишь даже дорогими “иномарками”, не то что какими-то “Жигулями”, пусть даже новыми. Никому не было дела до четырех людей, сидящих в машине, и пытавшихся выпутаться из проблемы, которую им создали одновременно неизвестно кто и они сами. Что эта проблема – пшик в масштабе Вечности, песчинка, но из таких песчинок и складывается Судьба Мироздания. Но никто этого не знал и никто об этом не думал. Минут через десять Георгий Степанович завел двигатель и поехал дальше. Москва просыпалась...
...Попетляв еще какое-то время, машина остановилась возле старой пятиэтажки в районе Теплого Стана. “Посидите немного, я сейчас...” – буркнул Георгий Степанович и скрылся подъезде. Антон молча курил и размышлял о том, что еще сутки назад он был счастливым мужиком, у которого было все: дом, жена, сын... Осознание того, что рухнуло все, наряду с отчаянием наполняло его душу холодным бешенством. Он даже абсолютно не хотел спать.
- Вылезайте... Все в порядке, можно подниматься. – Очнувшись, Антон увидел рядом с машиной отца. – Вас встретят, накормят, напоят. Помни о чем я говорил. – Антон кивнул, и повернувшись к Оксане, пробурчал:
- Лишнего в квартире не болтай, поняла?!
Они поднялись на четвертый этаж. Перед тем как позвонить в дверь, Георгий Степанович мельком окинул взглядом Антона, Оксану и Валерку. В глазах сына он увидел тщательно маскируемое отчаяние и лютую злобу. Мусину-старшему было знакомо такое состояние: жизнь резко поменялась, виновника хочется растерзать, да руки пока коротки. Оксана всю дорогу просидевшая молча, молчала и сейчас. И только Валерка продолжал безмятежно спать. Ему было хорошо, родители всегда его любившие никогда его не бросят, а значит можно спать и видеть свои прекрасные детские сны и не думать ни о чем.
Вздохнув, Георгий Степанович трижды нажал кнопку звонка. Дверь открылась практически сразу и на площадку, смешно переваливаясь, вышла полная женщина, лет восьмидесяти, с каким-то добрым, по домашнему округлым лицом. Волосы ее, абсолютно седые, были собраны в аккуратный пучок на затылке. Большие, по-детски, наивные глаза прятались за стеклами очков. Если к общему портрету добавить красиво вышитый передник, то она до боли напоминала бабушку из старого советского фильма “Снежная Королева”.
- Принимай гостей, баба Маня, - улыбаясь, сказал Георгий Степанович. Услышав это имя, Антон вздрогнул и с изумлением уставился на женщину. – Видишь, вот и внук с семьей наконец-то к бабке выбрался. - Баба Маня радостно всплеснула руками и заохала.
- Господи ты Боже мой! А я дура старая совсем слепая стала. Стою и никак признать не могу – кто приехал, зачем... Антошенька, внучек, я ж тебя не видела сколько, даже на свадьбу не пригласил... А Оксаночка-то у тебя так просто красавица! Хоть познакомимся, а то лет вон уже сколько прошло, а бабку так и не навестите. Бог ты мой, вы и Валерочку привезли – вот радость так радость! Ну проходите в дом гости дорогие... Жора, ну что же ты? Веди всех... Неубрано правда у меня, ну ничего страшного.
Георгий Степанович напрягся. Последняя фраза означала, что прослушивание в квартире сейчас ведется по экстренному варианту, и, следовательно, запись ляжет на стол к Лаврентьеву не далее как к вечеру. Войдя в квартиру и повернувшись к Антону, он показал ему кулак. После этого, кивнув на бабу Маню, он повертел руками, как бы говоря: “Подыграйте бабке...”. Антон машинально кивнул. Он все еще никак не мог прийти в себя... Баба Маня играла так убедительно, что Станиславский умер бы от восторга. Облик, манера поведения, интонации – ну просто добрая бабушка встретила любимого внучка, и при этом не капли фальши Антон так и не заметил.
- Внучек, донюшка, ну что ты на пороге стал столбом и молчишь! Обними хоть бабку, коли не брезгуешь, порадуй старую!!! – С лица бабы Мани вдруг на мгновение исчезла улыбка, а взгляд стал жестким: Мария Грищук хоть как-то попыталась намекнуть остолбеневшему Антону, чтобы тот вел себя естественнее. В следующую секунду подполковник Грищук исчезла, а перед ним стояла добрая, истосковавшиеся по родне баба Маня, которую он, тупой и бессердечный внук, не удосужился пригласить даже на свадьбу. Антон напряженно улыбнулся.
- Извини, бабуля... – Антон приобнял ее. – С дороги мы устали. Давай Валерку уложим, а потом Оксана тебе на кухне поможет.
Баба Маня с сожалением покачала головой и, закрыв входную дверь, вдруг, с неожиданной легкостью, подхватила Валерку на руки. “На «троечку» играем, Антон Георгиевич... – подумал Антон, проходя вслед за бабой Маней в комнату. – Даже в «мыле» сниматься не доверили бы... ”.
- Ой, какой же он у тебя ангелочек, Антоша, прямо загляденье... – приговаривала баба Маня, укладывая Валеру. – Ну спи, котеночек, спи маленький... – Баба Маня подошла к неподвижно стоявшей Оксане.
- Оксана, внученька, - ласково произнесла баба Маня и внезапно сжала руку Оксаны чуть выше локтя. Та едва не вскрикнула от боли, но баба Маня вовремя закрыла ей рот ладонью. – Что ты как не родная-то? С Валерочкой посиди пока, а я вначале Антошу с Жориком накормлю, а потом тебя... Хорошо, милая?! – Оксана заторможенно кивнула и опустилась на кровать рядом с сыном. Баба Маня удовлетворенно кивнула и вдруг, как будто что-то вспомнив, хлопнула себя по лбу:
- Ой! Ну голова совсем дырявая стала! Жорик, дорогой, отвези меня в аптеку. Уже третий день никак не могу из дома выйти, чтобы лекарство купить – нога что-то разболелась!
 Георгий Степанович печально кивнул. Последние слова бабы Мани были абсолютно искреннеми и не содержали никакого двойного смысла: в 1946г, старший лейтенант Грищук, тогда еще молодая оперативница была ранена в ногу при задержании предводителя одной из многочисленных банд “лесных братьев”. По молодости на последствия ранения она не обращала внимания, а с возрастом раненая нога реагировала на погоду не хуже барометра.
- Не беспокойся, баба Маня, отвезу, привезу, все как в лучших домах!
Георгий Степанович, весело улыбнувшись, помог бабе Мане накинуть плащик и они вместе вышли из квартиры, спустились вниз и сели в машину. Устроившись на сиденье, баба Маня подмигнула Мусину:
- Поехали, Георгий, не в аптеку конечно. Мне в магазин нужно, а по дороге и поговорим. – Георгий Степанович тронул машину. После некоторой паузы баба Маня повернулась к нему.
- Никого мы за собой не тащим, а Жорик? – Улыбка у Грищук была ласковая, но глаза холодно смотрели на Мусина.
- Черт его знает, баба Маня... – осторожно сказал Георгий Степанович. – Если родная ФСБ разрабатывает, то сама понимаешь – хрен “срубишь”... А любителей вроде как нет – уже пару раз проверился – все чисто. – Грищук тихонько засмеялась.
- Степаныч, ну ты хотя бы меня за дурочку-то не держи. Сейчас время какое? Правильно – продажное! Что на коммерсантов, что на нашу контору – одни и те же “топтуны” пашут, и не поймешь на кого старательней.
Грищук матерно выругалась. Георгий Степанович удивленно посмотрел на нее. Чтобы баба Маня материлась в быту – причина должна быть о-го-го! Действительно, видать допекло бабулю.
- Да, Степаныч, Юрий Владимирович, наверное в гробу уже извертелся... Ладно... Послушай меня. Я не спрашиваю по какой причине ты притащил ко мне посторонних. Честно говоря, я тебя и не ждала. От Федырыча был сигнал, что будут гости, но кто конкретно – он естественно не сказал, поэтому то что ты видел в квартире – чистейший экспромт. Хорошо хоть ты успел сказать кто с тобой. “Кукушка” сам понимаешь теперь спалена – тут уж думай сам как быть. Надеюсь что причина веская. Кстати, учти: по управлению сегодня дежурит Сом. Ты его должен знать... – Мусин хмуро кивнул.
- Так вот, - продолжила баба Маня, - ему хотя по службе уже ничего не светит, а жополиз он тот еще. У Лавра из-за него уже мозоль на заднем месте. Сом как только распечатку разговора получит – побежит к Спиридонычу как наскипидаренный. А уж как наш дорогой генерал может человека с грязью смешать, а потом сожрать – тебе объяснять не надо... Не завидую я тебе, Жора. Я что – я старая, свое уж пожила, а ты молодой еще. Думай Жора... Даже не знаю, что тебе подсказать... – пятидесятитрехлетний Мусин невольно улыбнулся: молодой, ничего не скажешь!
- Федырыч обещал, что сутки никто беспокоить не будет. – помолчав, сказал Мусин, угрюмо глядя на дорогу.
- Федырыч... – вздохнула баба Маня, - Лев Федорович Лазаренко мужик конечно стоящий – тут слов нет, и друзья вы с ним не разлей вода! Только... – Грищук улыбнулась своей улыбочкой, за которую она получила в управлении кличку Гестапо, - только ты у нас дорогой на пенсии, а Лазаренко что? Правильно – еще служит! “Особка” сейчас свирепствует, поэтому жопу свою он подставлять не будет, даже за лучшего друга. Не сдал тебя – и на том спасибо, а грудью на амбразуру... Не смеши людей, полковник.
- Почему ты решила мне помочь, баба Маня? – совершенно неожиданно спросил Мусин.
- Почему, почему... – Грищук вдруг всхлипнула. – Потому что ты единственный, кто мне помог, тогда, в конце девяносто первого. Помнишь, небось? Остальные-то голову в песок спрятали...

Отступление. За десять лет до начала событий.
Слово может убить не хуже пули.

Подполковник Мусин сидел на своем рабочем месте и угрюмо глядел в окно. Настроение было препоганейшим. Два дня назад исполнился год со дня смерти жены. Это был единственный день когда Мусин позволил себе напиться чуть ли не до потери сознания – только так он смог унять чугунную боль в сердце и хоть как-то забыться. Сегодня он только-только начал приходить в себя и вот на тебе! Утром, по дороге на работу, он вдруг решил купить очередной номер популярного журнала. Сидя в метро развернул его и едва сдержался, чтобы не заорать от бессильной ярости. На развороте рядом с броским заголовком “Убийц народа к ответу!!!” красовались две фотографии бабы Мани: в молодости и теперешняя. Суть статьи, если коротко, была следующая: во-первых, если есть на свете дьявол и исчадие ада, то это подполковник Мария Константиновна Грищук в одном лице. Во-вторых, главным палачом советского народа кроме Сталина были все органы безопасности в полном составе, включая разведку и ХОЗУ, работавшие под идейным вдохновлением все того же подполковника Грищук. Текст представлял из себя потрясающую смесь из Сталина, Берии, Ежова, Охранного отделения, концлагерей и светлого образа российской интеллегенции. Звали автора Савелий Стриж, но Мусин почему-то сразу понял, что это псевдоним.
Первое что увидел Георгий, придя на работу было вечно печальное лицо Олега Ланькова. В руках он держал все тот же журнал.
- Читал, Ланьков?
- Читал, товарищ подполковник! – в голосе Ланькова явственно проступала вселенская тоска и грусть.
- Вот так вот, Олежек и живем! Взяли и обосрали старуху ни за что не про что. А у нее, между прочим, наград полна грудь и три ранения, а этому уроду начхать!!! – Мусин и Ланьков, решив покурить, отошли в конец коридора, где несмотря на грозную надпись “Не курить!” кто-то давно присобачил пепельницу, после чего там дымили уже все. – Придумать что-то надо, это ж позор, Олег! У бабы Мани давление еще скачет... Инсульт гробанет и привет родителям. – Лицо Мусина от возмущения покрылось красными пятнами.
- Да что там баба Маня, товарищ подполковник! Нам о себе подумать надо! – Мусин так изумился, что даже выкинул в пепельницу целую сигарету.
- Ты о чем, капитан?! Почему о себе?!
- Да потому! Что теперь после этой статьи с нами будет? С Вами, со мной?! Мы же общались с ней, Вы вообще другом считались. Отправят за пособничество врагу куда Макар телят не гонял и все! Может он и не врет Стриж этот, все тогда были одним миром мазаны...
Пока Олег говорил, лицо Мусина наливалось кровью. В душе поднималась волна отвращения к Ланькову. Подумать только, и этого урода он считал способным опером, честным мужиком, тащил его всегда за собой! Глаза Мусина начала заволакивать красная пелена. Он вдруг схватил Ланькова за отвороты пиджака и прижал к стене. Тот от неожиданности не мог произнести не слова.
- Слушай, сука, меня внимательно... – едва ли не шепотом начал Мусин. – То что у тебя х...й характер я подозревал давно, но то что ты подонок – понял только сейчас! Ты знаешь, сволочь, что когда твой папаша даже не подозревал о существовани твоей мамаши, Грищук самого Тыниса брала! А чуть позже Дмитрюка! В курсе этого, урод?! А Ковалевского кто разрабатывал, не подскажешь? Может ты? Ах нет, пардон, тогда тебя только зачинали, ублюдка! Тогда может, Оливера Ларсона ты вычислил и поймал, скотина?! Ах нет, еще раз пардон, Олежке годик тогда всего был. Слушай, может орден Боевого Красного Знамени твой?! Тоже нет?!! Так что ж ты рот свой поганый открываешь, мразь, хотя сам ты, честно говоря ноль без палочки! Только машину и водишь. Убирайся отсюда и чтоб я тебя рядом с собой не видел!
Мусин отпустил Ланькова и, не оглядываясь, пошел к себе. От пережитого у него тряслись руки. В кабинете он достал из сейфа бутылку водки, налил полный стакан и одним махом выпил, после чего долго сидел за столом, глядя в окно. Через некоторое время он принял решение. Подвинув к себе телефон, он позвонил Лаврентьеву.
- Алексей Спиридонович, добрый день! У меня встреча срочная образовалась, так что я поеду. Сегодня уже наверное не вернусь.
Лаврентьев ничего не сказал, а только хмыкнул и повесил трубку. Мусин заперев кабинет, быстро вышел из здания. Дорога до дома, где жила Мария Грищук много времени не заняла. Войдя к ней, Мусин увидел слезы на ее глазах и валявшийся на столе злополучный журнал.
- У тебя-то откуда эта гадость, баба Маня? Ты ж практически на улицу не выходишь?
- Откуда... – баба Маня опять заплакала. – Люди добрые в почтовый ящик кинули – вот откуда!
- Да погоди... Чего ты на всякую х...ю внимание обращаешь? Мало кто чего напишет. – Мусин хоть как-то пытался ее утешить.
- Да нет, Георгий... Верят этому люди и все тут. Позвонила знакомым в контору – так там только голос мой слышат, и трубку швыряют. А минут десять назад – вот...- Баба Маня сквозь слезы кивнула на телефон.
- Чего? – не понял Мусин.
- Того! Сыночек позвонил и ушат помоев на меня вылил. Ты и такая, и сякая... А под конец говорит – не желаю, мол, чтобы у меня мать палачом была, поэтому и не мать ты мне больше, а внуков вообще, говорит, не увидишь, забудь про них. Да и внучки, тоже хороши! Вырастила на свою голову! – Грищук опять залилась слезами. Мусин похолодел. Сын и внуки – это все что у нее оставалось. Ну может еще старые товарищи.
- Баба Маня, ну подожди... Ну не плачь... Да я душу вытрясу из этого Стрижа... Ну не плачь, пожалуйста!
- Что ты ему можешь сделать, Георгий? – вытерев слезы, тихо спросила Грищук. – Ничего... Свобода прессы нынче... Только неприятностей наживешь... Эх, будь я помоложе...
- Я знаю, что делать! – глядя в окно, процедил Мусин. – Ты вот что, баба Маня... Я сейчас уеду ненадолго, а ты отдохни пока... И не переживай! Не из таких переделок выбиралась. С Тынисом наверное страшней было!
- Тынис был бандит и убийца, а этот Стриж – подлец! Неизвестно, что хуже. Ты возвращайся, Георгий... Мне сейчас очень тяжело... Возвращайся...
Мусина затрясло. Слышать такие слова от Грищук, которую все считали человеком без нервов, было особенно жутко, поэтому торопливо одевшись и буркнув: “До-свидания!”, он чуть ли не бегом вышел на улицу. “Главное, чтобы она была в Москве... Только бы никуда не уехала...”, - повторял он как заклинание, по дороге к телефону-автомату. Ему несказанно повезло – нужный человек был на месте. Быстро договорившись о встрече, Мусин поехал на другой конец Москвы. Встреча должна была состояться около ипподрома и времени оставалось в обрез.
Через час Мусин уже подходил к известному всей азартной части Москвы месту. Бегов в этот день не было, поэтому рядом с ипподромом практически никого не было. Через несколько минут он увидел как из подъехавшего такси вышла очень красивая женщина лет тридцати, среднего роста. Дождавшись, когда она его заметит, Георгий закурил и отошел подальше к кассам. Через несколько секунд он услышал за спиной мелодичный голос:
- Вы гениальный актер, Георгий Степанович! Послушайте меня – бросайте свою службу и переходите к нам: будете иметь потрясающий успех! – Мусин обернулся. Наденька Золотницкая была как всегда хороша: щеки раскраснелись от мороза, а прекрасные зеленые глаза так и сияли.
- Вот что, Надюша... – помолчав, произнес Мусин. – Времени у нас очень мало, поэтому ответные комплименты чуть позже. Я знаю, что ты являешься любовницей С-ва. Это так? – Золотницкая весело рассмеялась.
- От Вас ничего не скроешь! Конечно так! Разве я такого упущу! А Вы что ревнуете?
- Да нет, Наденька... Мне нужно кое-что другое... Я хочу, чтобы ты до вечера встретилась с ним, разыграла бы бурную страсть и выяснила: кто скрывается под псевдонимом Савелий Стриж. Ясно?
- Не вполне, Георгий Степанович! У меня на сегодня совершенно другие планы! Вы меня и так дергаете слишком часто, как будто я работаю плохо. Я, если хотите знать...
- Если справишься – можешь считать себя свободной от сотрудничества! – Глядя прямо ей в глаза, сказал Мусин. Золотницкая замолчав, изумленно уставилась на него.
- То есть как? А подписка? А все остальное?
- Это мои проблемы. Повторяю: если к вечеру я буду знать настоящее имя, то больше никто из моей конторы, включая меня тебя никогда не побеспокоит. Договорились?
- Ну хорошо... – чуточку растерянно произнесла Золотницкая. – Как мне Вам сообщить?
- В десять вечера я буду ждать тебя на Пушкинской площади. Прогуляемся по Тверской и расстанемся. Все, пока, до встречи.
Мусин резко развернулся и пошел по Беговой. Надежда Золотницкая была актрисой в одном столичном театре. Прихватил ее Мусин лет шесть назад на валюте и с тех пор она проходила у него под псевдонимом «Барбара». Она пользовалась бешенным успехом у мужчин, включая тех которые интересовали самого Мусина, и поставляла достаточно ценную информацию. Хитрость была в том, что Мусин не стал проводить ее официально, о чем она понятное дело не знала. С-в был главным редактором злополучного журнала. Золотницкая рассказывала, что у С-ва слюни начинают течь только от одного ее вида.
...Когда в десять вечера Мусин подошел к условленному месту, он сразу же увидел ожидающую его Золотницкую. Поее радостной улыбке он понял, что все прошло хорошо. Они медленно пошли вниз по Тверской. Народу в этот час было мало, полки уже закрытых магазинов были девственно пусты. Москва жила на талоны. Талоны на еду, талоны на сигареты, талоны на жизнь. Мусин шел и думал, что от слов идущей рядом с ним женщины, зависит судьба честного человека. Надя, как будто угадывая его настроение, шла и молчала.
- Что скажешь? – ровным голосом спросил Георгий.
- Ваше приказание выполнено, шеф. Кстати, С-в этот сегодня как с цепи сорвался! Я теперь на мужиков наверное неделю смотреть не смогу! Представляете, он...
- Интимные подробности меня не интересуют! – довольно бесцеремонно перебил ее Мусин. – Что по делу?
- По делу так: зовут автора Никита Викторович Хмельницкий. Ему сейчас двадцать пять лет. С-в его держит во-первых за бойкое перо, во-вторых Никита его кокаином снабжает. Завтра, кстати должен ему очередную партию привезти. Кроме того, С-в антиквариат собирает и Никтита завтра же на продажу ему икону какую-то ценную должен дать.
- И где это все будет происходить?
- Вы не поверите – прямо в кабинете С-ва! Он меня между прочим завтра на кокаинчик в три часа приглашал! Идти или нет?
- Ты молодец, Надюша! – проникновенно сказал Мусин. – Ты даже не представляешь себе какая ты молодец. Завтра к нему не ходи, придумай какую-нибудь отмазку. Ты свободна, Надя! Прощай... – Мусин, не оглядываясь, быстрым шагом пошел вниз по Тверской.
Через полчаса Мусин был уже на Колхозной площади и разговаривал с плотного сложения мужчиной. Это был его товарищ, Юра Шаганов, майор из МУРа. Познакомились они несколько лет тому назад, когда МУР совместно с КГБ проводил операцию по задержанию торговцев краденным антиквариатом. Мусину понравился Шаганов своей независимостью, ярким мастерством в работе. Кроме того Юра как и Георгий занимался борьбой, поэтому с тех пор они частенько пересекались на татами.
- Чего за срочность, Георгий? Убили что-ль кого? Ты ж меня почти с жены сдернул! Это, знаете ли, обойдется папаше Дорсету в лишних десять долларов.
- Есть интересная информация, Юра. Для тебя интересная! – Мусин был абсолютно невозмутимым.
- Чего за информация? – в голосе у Шаганова появилась заинтересованность.
- Ты, Юра, недавно жаловался, что вас начальство достало – «палки» требует? Так вот, завтра у тебя есть хороший шанс. Завтра, до трех часов, в кабинете главного редактора журнала «...» г-на С-ва состоится сделка по продаже партии кокаина, а также старинной иконы. У меня такое ощущение, что она паленая. Как, Юр?
- Источник надежный? – напряженно спросил Шаганов.
- Источник надежный! – успокоил его Мусин. – Ты только обставься пограмотнее, не то моего человека сожжешь. Ну не мне тебя учить.
- А чего ж вы сами-то?
- Нам «палки» не нужны, Юра. Интерес у меня здесь совсем другой.
- И какой же? – настороженно спросил Юра.
- Очень простой. Икону и кокаин С-ву привезет некто Хмельницкий Никита Викторович, двадцати пяти лет, работает в этом же «...» журналистом. Мне лично от Хмельницкого и С-ва надо только одно: чтобы в ближайшем номере этого журнальчика была помещена редакционная статья с опровержением сегодняшнего материала «Убийц народа к ответу!!!». В нем оболган близкий мне человек.
- Ты меня только правильно пойми, Георгий, – подумав, сказал Шаганов. – Если я завтра всю эту компашку хлопну, а там будет пустышка, с меня же голову снимут. Это ж журналисты, мать их!!! С ними хлопот потом не оберешься.
- Я тебя никогда не подводил, Юра! Не подведу и сейчас. Поверь, если бы не крайние обстоятельства, я бы никогда не обратился с такой просьбой. Я тебе позвоню завтра вечером на работу.
- Ну ладно... Попробую... – в голосе Шаганова сквозила неуверенность.
Распрощавшись, они разошлись. Время до следующего вечера Мусин провел у бабы Мани. От волнения он был как в бреду, беспрерывно курил и выпил наверное литра два кофе. Грищук с вопросами, слава Богу, не лезла, а только изредка тихонько вздыхала. В девять вечера Мусин набрал телефон Шаганова.
- Привет, Юр, это я! Как дела?
- Жора в цвет!!! Ну просто нет слов! Раскололись суки до самой жопы! Там еще такая цепочка вырисовывается! Так что читайте послезавтрашний номер – все как заказывали! А Никитушка у меня сядет надолго – это уж я тебе обещаю!
- Х... с ним! На кого грешат?
- Ты не поверишь, Жора! Никита на своего помощничка думает, а С-в на свою секретаршу. Да и хер с ними, со всеми! Да... Спасибо тебе, старик. Век не забуду! Хоть теперь пару месяцев дергать не будут.
- Сочтемся, Юра, не грузись. Счастливо!
...Через два дня журнал поместил полную слез и соплей статью главного редактора С-ва с опровержение материала Хмельницкого, с персональными извинениями перед честным ветераном Марией Константиновной Грищук и с гневными проклятиями в адрес негодяя Хмельницкого, замаравшего честь российской журналистики, и оказавшегося к тому же еще и сбытчиком наркотиков. Когда Георгий радостный приехал к бабе Мане и прочитал ей эту статью, та ничего не сказала, а только обняла его и тихонько заплакала...

Наши дни.
9:00.Следующий день после начала событий.

- Приехали, Георгий, - услышал Мусин голос Грищук и увидел, что он доехал до большого супермаркета. – Купи продуктов каких-нибудь, холодильник пустой.
Мусин молча вышел из машины и зашел в магазин. Бродя среди длинных стеллажей, заваленных самой разнообразной снедью, он машинально набивал чем попало тележку, а сам непрерывно думал как быть. Причем не глобально, а предельно конкретно: как построить разговор с Лаврентьевым и можно ли надеяться на Лазаренко, с учетом того, что он услышал от бабы Мани. У Мусина много раз была возможность убедиться, что Грищук зря не болтает, а просекает ситуацию влет, благо опыт у нее колоссальный.
- Папаша, ты шевелись резче!!! Че стоишь как потерянный?! – услышал Мусин довольно юный голос. Он обнаружил себя рядом с кассой за которой сидела куколка с лицом без малейшего проблеска мысли. Голос однако принадлежал не ей, а совсем молоденькой девчонке, стоявшей следом за Мусиным. Одета она была согласно той дурацкой молодежной моде, которая его так бесила: бесформенные брюки мешком свисающие с задницы и ботинки на толстенной подошве. Общий портрет дополнялся покрытым косметикой лицом, напоминавшим раскрашенную физиономию диверсанта.
- Ну чего, папаша, тормозишь?! Врубайся давай, или туда, или сюда!
- Врубаюсь, врубаюсь... – усмехнулся Мусин и начал выкладывать перед кассиршей купленные продукты.
Расставшись с кругленькой суммой денег, он, нагруженный пакетами, пошел на автомобильную стоянку к машине. Уложив покупки в багажник, он подошел к окошку со стороны Грищук и вопросительно посмотрел на нее:
- Магазин почти пустой, баба Маня, народу никого нет...
- Никого нет, говоришь? А это кто? Головой не крути... На выходе из магазина молоденькая девка, брюки мешком, футболка, раскрашена – когда я была молодая, так даже ****и стеснялись краситься. Так, пошла налево, проходит к дому... Села на скамеечку... Задымила, шалава...
- Да не, баба Маня, не похожа... Она за мной стояла... По возрасту – класс девятый, десятый... Вряд ли... Ну, не “Лиса” же я, в конце-то-концов, чтобы меня так обкладывать... Здесь-то как?
- Ну-ну... – Грищук недоверчиво покачала головой. - Здесь все чисто, я, практически, уверена. Если тебя не взяли от твоего дома и эта прошмандовка ни причем, то... – баба Маня оглядела Мусина с ног до головы, - то везет тебе, Степаныч. Давай на всякий случай контрольный кружок сделаем, да и поедем себе.
Мусин согласно кивнул и выехал со стоянки. В этом месте Москвы у него была пара проверочных маршрутов, позволявшие обнаружить хвост. Конечно если перекрыли район, то ничего не поможет, но Георгий все-таки надеялся, что такой «чести» он пока не заслужил. Пока он заученно крутился по переулкам, останавливаясь у газетных киосков, пару раз «сломавшись» у светофора, он не переставал думать о предстоящей встрече с Лаврентьевым. Он уже ни в чем не был уверен. Через некоторое время он убедился, что вроде бы никто его не ведет и поехал напрямую к дому Грищук.
- Останови-ка, Жора, - вдруг услышал он ее голос и притормозил, удивленно взглянув на бабу Маню.
- Не бойся, Жора, за нами никого. Мне позвонить надо, а здесь как раз таксофон. Карточка имеется? – Мусин вынул из кармана рубашки телефонную карту и протянул ей. Грищук, кряхтя, вылезла из машины и пошла к автомату. Через пять минут баба Маня вернулась и с довольным видом уселась рядом с Мусиным.
- Поехали, Жорик... Значит так, - продолжила она, - часам к восьми вечера можете перебираться в другое место. Запоминай адрес: ул.Шипиловская, дом..., кв... Ключ будет под ковриком. Обстановка там, надо прямо сказать, не ахти... Но у тебя невестка молодая – пускай порядок наводит.
- А что за хата, баба Маня?
- Дуняша сейчас там живет... Помнишь такую?
Мусин помнил... Дуняша, она же Королёва Евдокия Максимовна, она же Дунька-Стольник... Сейчас ей, наверное, лет пятьдесят. Сколько ее Мусин помнил – она была сутенершей. Были у нее и вокзальные шалавы, были и элитные, “центровые”, были разные, но занятия своего она не прекращала на протяжении вот уже лет двадцати. Отдыхала она только уходя в запой, а случалось это довольно редко. С комитетом Дуняша сотрудничала с самого начала своей карьеры, потому и менты ее не трогали. Во времена расцвета бардака куда-то пропала, но вот выплыла на Шипиловской.
- А Стольник куда денется?
- Дуняшу я уехать попросила дней на десять, она и послушалась… - усмехнулась баба Маня.
- Она и у тебя на крючке?! – удивился Мусин. – Что, даже сейчас?
- Да ничего особенного, Жора… Пару лет назад муровцы по ее наколке Сашу Скрипача взяли, а я об этом узнала. Случайно, конечно. Скрипач никого не сдал, на суде все взял на себя, получил свой “червонец” и ушел на “строгач”. Ну а подельники на воле гуляют... Очень, знаешь ли, Дунька боится как бы они не узнали, кто Сашу вломил... Вот так, Жора... Десять дней у тебя есть... Конечно, если светанешься где, то... Ты мужик опытный - сам понимаешь.
- Спасибо тебе, баба Маня... – просто сказал Мусин. Он понимал, что далеко не каждый решится на такие поступки ради чужих.
- Не за что, Степаныч, - ответила баба Маня, - долг платежом красен. Думаешь, я не догадываюсь, чем ты рисковал тогда, в девяносто первом? Поэтому, не за что... – Грищук вдруг внезапно побледнела, и лицо ее покрылось бисеринками пота.
- Что, баба Маня, что случилось? – закричал Мусин.
- Тише, Жора, не кричи... – тяжело дыша, прошептала Грищук. – Сердце прихватило... У тебя валидол есть?
Мусин выскочил из машины и, достав из багажника аптечку, бегом вернулся в салон. Грищук, тяжело дыша, с посеревшим лицом полулежала на кресле. Георгий достал валидол и просунул таблетку в ее полуоткрытый рот.
- Больно как Жора... Умираю, по-моему... – голос ее был еле слышен.
- Не пори чушь, Грищук!!! – в ужасе закричал Мусин. – Я сейчас же “Скорую”… Они помогут!!!
- Не кричи, полковник… - голос бабы Мани прерывался. – Положи меня на траву – больно сидеть… - Мусин под мышки вытащил бабу Маню из машины и положил на газон. Выхватив мобильный, он набрал 03.
- Алло, “Скорая”?!! Женщине плохо с сердцем... Что? Откуда я знаю!!! Что я – доктор?!! Адрес... Улица Теплый Стан, недалеко от «Лейпцига»!!! Быстрее!!!
- Уходи отсюда, Жора… Скорая приедет – не светись рядом со мной… - каждое слово у нее вызывало чудовищную боль. – Жить хочется… Старая я, а жить хочется… Видать не судьба...
- Баба Маня, хорош... Прекращай... Мы с тобой еще на день чекиста выпьем...
- Не трепись, Мусин... Уезжай... Спасай своих... У тебя сын, внук... Это я одна... – Грищук держалась из последних сил. – Я тебе не говорила... Лавр... Он знает, что ты у меня... Наверное, Лазаренко вломил... Так что про****он он тебе устроит... Но ты выкрутишься... Он профессионал – он поймет... Ох, Жора... Как умирать-то страшно... Уезжай, полковник... Тебя ждет работа... До вечера перекантуешься, а там – к Дуняше... Не теряй времени... Если сможешь, устрой – пусть на похоронах “Прощание славянки” сыграют... Я на фронт под нее ухо...
Грищук потеряла сознание. Мусин, никого не стесняясь, плакал. Он сел в машину и отъехав за угол, стал ждать приезда “Скорой”. Слезы катились по его лицу. Подполковник Мария Грищук уходила из жизни – он это понимал лучше любого врача. Она уходила как настоящий боевой офицер, сделав все для спасения товарища. Для Мусина вместе с ней уходила целая эпоха.
Дождавшись, когда приехавшие на реанимобиле врачи, погрузят носилки с бабой Маней в машину, он машинально зафиксировал номер и поехал за своими.