Где-где... В Караганде! Очерки без купюр

Владимир Литвинов






 ГДЕ-ГДЕ…
В КАРАГАНДЕ!

Очерки без купюр








Караганда
2006





ББК





Иной раз коллеги-газетчики при публикации
авторских материалов так сократят (что-то не вошло на полосу, с чем-то в редакции не согласны), так об-корнают твоё творение, что и не узнаёшь его!
А бывает и стыдно за опубликованное.
В этот сборник вошли 11 таких «покусанных» очерков, репортажей и пр.
Повторная публикация их вызвана отнюдь не по-иском «справедливости». Как ни печально, но про-блемы, затронутые в работах во время написания, и сегодня вопиют во весь голос.


ББК

00000000
В. И. Литвинов
«Где-где…»
В Караганде!
 


ОЧЕРК-ЭКСКУРС 2003 года



«Где-где…» В Караганде!

1

Поводом для написания этих заметок стал вовсе не нарастающий шум-гам вокруг предстоящего семидесятилетия Караганды, а… «визит дамы».
Раненько утром позвонил мне «мэр» города (да еще и тезка по фамилии – как тут откажешь!) и попросил помочь писательским словом Наталье Сухоруко-вой. «Вы же знаете ее, Владимир Иванович!» – уверенно сказал Юрий Михай-лович.
А я не знал Сухоруковой. Даже на телеэкране не видел. Слышал только, что она директор стадиона «Шахтер» и недавно городским депутатом стала, одолев в словесной борьбе даже коллегу мою – журналистку Валентину Елиза-рову. Подумалось: «Видать, ушлая дамочка карагандинского полусвета…» Я и ожидал, что заявится эдакая светская львица с какими-нибудь «намеками» на значительность. А в квартиру шумно ворвалась огненная бой-баба. И никаких тебе салонных тонкостей: ни «Казахстана» с тремя звездочками, ни «Ассорти» в яркой коробке. Сразу – к делу:
– У нас открытие нового спорткомплекса, надо бы осветить как следует…
Мне стало не по себе. Я семь лет «пел Караганду» в передачах телевизи-онной станции «Юность», больше двадцати – в «Последних известиях» област-ного радио и авторской радиопрограмме «Земляки». Но тогда нас, горожан, было шестьсот тысяч! И мы каждый год крепко «давали стране угля». Аж по 50 миллионов тонн! И, словно акушерки в роддоме, принимали с небес одного за другим космонавтов!
А сейчас? «Народ» города скукожился до четырехсот тысяч… Богатая ис-тория «космической гавани» почему-то (в угоду кому-то или чему-то?) сведена к полету Тохтара Аубакирова…
Мы вовсе не преуспели в возрождении заводов и фабрик, сельскохозяйст-венных предприятий. Деловой наш рост в промышленности демонстрируют ны-не только забытые было рапорты шахтеров, что где-то опять добыт миллион тонн угля.
Слава Богу, и это приятные новости! Они хотя бы напоминают о том, что «мы делали ракету и покоряли Енисей». Правда, не сообщают, вылезли наши шахтеры или не вылезли из колеи смешных зарплат. Один мой друг с шахты имени Кузембаева, ухмыльнувшись, сообщил, например, что приносит домой «20 штук» (в госвалюте), а секретарша ведущей партии, говорят (именно: го-ворят – сам не спрашивал), получает куда больше.
Зато мы много возводим украшений – фонтаны, бульвары, линии уникаль-ных светильников – словом, украшаем город. И вот вопрос: а не загоняем ли мы этими украшательствами вглубь наши социальные недуги? Ведь яркими иг-рушками и гирляндами даже неказистую сосенку можно превратить в новогод-нюю красавицу-ёлку. Не есть ли и открытие спорткомплекса одной из таких гирлянд?
– Да вы просто закисли тут, в своем домашнем сидении, Владимир Ивано-вич! – возмутилась гостья. – Поехали сейчас же по городу!

2

Чтобы разобраться в своих чувствах, я согласился на блиц-экскурсию.
Ехали не быстро. Я придирчиво глазел по сторонам. Наталья Евгеньевна вдохновенно «гидовала». Жаль только, ей мешали беспрерывные трели мо-бильника: то от акима области звонили, то его зам требовал ее к себе, то на комплексе возник очередной вопрос…
И правда, сколько нового! Улица Воинов-интернационалистов, обновлен-ная (жаль только, что для новизны ее выкорчевали несколько десятков или со-тен деревьев)… Казино… Новые здания Фармацевтического института, торгово-го центра «Абзал», обновленное здание гостиницы «Казахстан»… Красочная арка областного архива… Еще одно «казино»… И еще «казино»… («Такие оцен-ки – а он поет!» – воскликнул некий отец, увидев в дневнике сына сплошные «пары» по основным предметам. А вам не приходилось слышать восклицания «суверенных пенсионеров» возле какого-нибудь «казино» после получения ими пенсии, которой не хватает даже на хлеб-соль после уплаты коммуналки и посещения аптеки?)
И все-таки столица шахтерского края Казахстана, кажется, встает на ноги. С колен уж точно поднялась. Позакрывала множество зияющих оконных глаз-ниц заброшенных новостроек.
А что касается «где-где», что в заголовке заметок, то эти слова будто слу-чайно прозвучали в одном из популярных фильмов (помните, «На Дерибасов-ской хорошая погода…»?), но потом перекочевали в другой фильм, затем пере-лились в известную песню группы «Дюна», и пошли гулять по всевозможным фильмам – их сейчас уже и не перечтешь. Они стали заслуженным присловьем, поговоркой, как нынче говорят, брэндом нашего города по всему ближнему за-рубежью…
«Где-где…» Вот именно: в Караганде! И меня ужасно бесит, когда кому-то чешется к названию нашего всемирно известного города, города, который у всех на устах, прилепить хвостик «-ды». Чем, дескать, не песня: «Гды-гды…» В Караганды!»? Не – песня! Я, к примеру, вообще не слышал ни об одном народе, который бы по каждому поводу и всеми способами подчеркивал свою родову. Усердным ономанистам (их куртом не корми, кумысом не пои, а дай что-нибудь переименовать!) надо бы соотносить «зов крови» с мировой популярностью го-рода.
Да и вообще: зачем лишать человечество такой остроумной приговорки – «Где-где…» В Караганде!»?
– Вы, наверное, не видели наших спортивных новостроек, – упрекнула неуемная Сухорукова.
Да, с этим не поспоришь. У нас налицо спортивно-строительный бум. Ре-конструирован стадион «Шахтер», восстановлен ледовый Дворец с новым на-званием «Акжолтай». Построен современный теннисный комплекс. Благодаря «Валют-Транзиту» Караганда становится бильярдной Меккой. Некогда заштат-ный стадиончик «Строитель», ледовый – зимой и травяной – летом, преобразо-ван в мощный спорткомплекс «Жастар-Казахмыс». «Уникальные спортсооруже-ния есть – дождаться бы их спортивной отдачи: рекордов, чемпионских высот и скоростей!» – жундел я про себя.
Тут мне, что называется, к слову, вспомнились первые мои спортивные «достижения», то есть репортажи для телевизионной станции «Юность», кото-рые делал в 69-м году: первую в Караганде трансляцию из шахматного клуба стадиона «Шахтер» с участием самого Миши Лейбовича, в детстве сумевшего стать чемпионом СССР среди школьников, победив при этом 12-летнего Толю Карпова; многослойный рассказ о птенцах гнезда Галыма Жарылгапова – спортсменах физкультурного техникума; и, конечно, восхищенные телерасска-зы о спортсменах села Кокпекты, то бишь совхоза имени Свердлова.
Они, эти кокпектинцы, поразили меня, приехавшего с Алтая, больше, чем сама полумиллионная Караганда: на ледовом пятачке во дворе СПТУ-40 со сви-стом гоняли мяч хоккеисты-«эспэтэушники» и просто школяры во главе с мас-тером (по автоделу!) Василием Уркуновым. На пятачке! – а стали чемпионами республиканского общества «Урожай»! В тесной квартире сельского механиза-тора Сереги Рогожкина тренировалась боксерская дружина села. И не раз дос-тавляла неприятности привилегированным городским бойцам! А на трассу по субботам и воскресеньям выходило 20-30 лыжников – в стоптанных валенках, «принайтованных» к лыжам дедовскими, забытыми теперь ременными крепле-ниями. И побеждали на спартакиадах!
Вот уж поистине: такие возможности – а они «поют»!

3

Финал экскурсии – огромный корпус спорткомплекса «Жастар-Казахмыс». 15 декабря, в канун Дня независимости Казахстана, он откроется для посетите-лей и «прописанных» жильцов – спортивных педагогов, спортсменов и трене-ров. Не успеют отшуметь аплодисменты после разрезания ленточки, болельщи-ки смогут насладиться игрой финалистов Кубка Республики по мини-футболу из Алматы, Астаны, Караганды и Актобе. Таким образом, рождение новичка станет визитной карточкой, как бы пропуском в олимпийский 2004-й.
Стройка спорткомплекса практически всенародна. Средства на нее выде-ляли бюджет Караганды и корпорация «Казахмыс», а возведением занимались крупнейшие фирмы области – «Аспап» и два «Имсталькома» (строительная и монтажная фирмы). На помощь в общестроительных работах по зову облспорт-комитета и руководства стадиона «Шахтер» приходили сотни карагандинцев – с предприятий, из учебных заведений и учреждений здравоохранения, взрослых и детских спортивных школ. А «верховными» руководителями строительства были аким области Камалтин Мухамеджанов и его верный «прораб» Ислам То-гайбаев.
– До «Жастара-Казахмыса» спортивных залов с присутствием зрителей в Караганде не было, – агитировала меня Наталья Евгеньевна и во время эку-скурсии, и после нее. – Ни одного практически! В «Октябрьском» болели за хоккей и фигурное катание 3000 зрителей, но это – ледовый дворец. А игрово-го спортзала со зрителями не было. Не считать же таковым легкоатлетический манеж, в котором еле размещались человек пятьдесят... К нам же – придут и будут болеть, если душе захочется, полторы тысячи человек. У нас в городе и игровым-то видам из-за этого тесновато было. Летом спасали дорожки и секто-ра «Шахтера», а в иные времена года спортсмены ютились по разным школам. Их болельщики по всему городу бегали, чтоб поддержать любимцев. Первенст-ва и кубки разыгрывались в различных спортшколах, а присутствовало зрите-лей там... ну 20-30 человек. Теперь спортсменам и болельщикам у нас – раздо-лье. Отличное игровое поле – для мини-футбола, волейбола, баскетбола, дос-таточно места для устройства боксерских рингов и борцовских ковров. Сколько хочешь – помещений для тренерской работы. А также гостиница, буфеты, ду-шевые кабины, комнаты отдыха.
Завершила мое «перевоспитание» Наталья Сухорукова откровением о сво-ей «слабости» – как она встречает «зарубежных карагандинцев»:
– Стоит появиться кому-то из выехавших ранее друзей, как я принимаюсь искренне восторгаться сегодняшней Карагандой. Да так восторгаюсь, что они начинают жалеть, что уехали! А в адрес их «ПМЖ» вместо видеокассет с филь-мами, как принято, я – честное слово, не вру! – посылаю видеосъемки видов новой Караганды!

Не потому, конечно, что слаб я духом, а в силу весомости доказательств, услышанных и увиденных, изменилось у меня к концу блиц-экскурсии настрое-ние и к моменту написания этих строк, кроме популярного присловья «Где-где…» В Караганде!», вспомнились и иные строчки – фрагмент из КВН-овской песни 60-х лет студентов шахтерской столицы:

– Ну и чем же вы горды?
– Мы горды, что – из Караганды!

Опубликован в сокращении
газетой «Взгляд»
17 декабря 2003 года
 

РЕПОРТАЖ С ВОПРОСАМИ 2005 года


Караганда… в лесоповале

Вспоминаю уникальный случай осени 1973 года.
Редакция программы «Юность» Карагандинского телевидения пела и пля-сала: у ее режиссера Якова Леванта родился сынок! Поскольку молодежные передачи в том году были весьма популярны, наше торжество вылилось за пре-делы ТВ, и поздравления сыпались со всех концов города.
Но спустя пару недель в редакции запахло бедой: счастливым папашей заинтересовались правоохранительные органы. И не виноват был он вовсе! Просто в его однокомнатной квартире с одним окном почти не было дневного света: разросшийся за окном тополь затмевал солнце от семьи. Пока там жили двое взрослых, проблема не замечалась. Но появился младенец, и заботливый отец обязан был позаботиться о его здоровье. Вышел наш Яша на балкон и но-жовкой собственноручно отпилил у тополя сук, который был главным виновни-ком темноты.
А Караганда всегда боролась за каждый кустик, за каждую веточку зелени на своей территории! И соседи немедленно вызвали милицию, дабы наказать губителя «зеленых легких» города. Мы, конечно, бросились искать справедливости. Но первый же судья охладил наш пыл: «Порча или уничтожение зеленых насаждений в городе считаются уголовным преступлением. Вашему режиссеру придется заплатить штраф в 18.000 рублей или… посидеть на ограниченном пространстве».
Мы схватились за головы. Шутка в деле: в размер штрафа вмещались 150 месячных заработков нашего режиссера. А сук-то несчастному тополю не при-клеишь. Значит – небо в «клеточку»?
Спасти нашу репутацию и свободу режиссера смогла только всенародно любимая Примадонна Карагандинского телевидения Светлана Ивановна Тара-сова, бесподобный наш диктор. Она куда-то пошла, с кем-то по душам погово-рила – и штраф скостили в 150 раз.
Вспоминая этот случай, задаю себе вопрос за вопросом. Что, Караганде уже не нужны «зеленые легкие»? Что, в Караганде нет ни народного, ни госу-дарственного контроля за вырубкой деревьев и кустарников? А если нужны и «легкие», и есть контроль, то почему на территории Ботанического сада, из-вестного своей уникальностью далеко за пределами Караганды, и в лесопарко-вой зоне, известной в народе как «зелентрест», растут быстрее грибов после дождя коттеджи, виллы и сказочные дворцы, возведенные исключительно биз-несменами и кресломенами?
Вчера долг писателя и журналиста позвал меня в поездку «по поводу». В зеленом-зеленом дворе дома №14 по улице Ботанической (не какого-то чинов-ничьего имени улице, а красивого, природного) беседую с двумя жильцами – профессором-металлургом А. Акбердиным и пенсионером Ю. Евдокимовым.
– Вот этот ваш зеленый, уютный двор всегда был таким?
АКБЕРДИН: В 1973 г. было завершено строительство Химико-металлургического института. Его тогда возглавлял академик Евней Букетов, 80-летие которого мы недавно отметили всей страной. Недалеко от института был построен и этот дом для нас. Специально у территории Ботанического сада был выстроен. О здоровье ученых думали люди… Дом огородили, чтобы маши-ны здесь не ездили. Мы сами высадили вот эти березы, карагачи, акации, что-бы было зелено и легче дышалось. И, видите, как тут все зазеленело! Еще мы решили, что никаких построек во дворе дома не будет – ни будок, ни гаражей. Фактически – это часть Ботанического сада. И вдруг…
– Александр Абдуллович, за словом «вдруг» часто следует неприятность! Лет десять назад впервые был я в вашем дворе – делал о вас радиопрограмму «Земляки» – и радовался уюту, тишине, свежему воздуху. Сегодня въезжаешь во двор – и перед тобой… «великая стройка капитализма»! Спилены деревья, выкорчеваны акации. На их месте вырыт котлован, завезены блоки. Лечебницу для вас, стариков, строят?
АКБЕРДИН: Мы интересовались, что за объект здесь созидают. Строители ответили, что… гараж для одного из жильцов. Недавно, правда, к нам вселив-шегося. Не из среды ученых.
ЕВДОКИМОВ: Говорят, что хозяин гаража какой-то судейский чиновник. Жильцы сказали ему, что у нас во дворе не место для гаража, а он отвечает: «Я выкупил эту землю, что хочу, то и строю».
Мне кажется, по завершении этой стройки, если ее не остановят, тут нуж-на будет мемориальная доска с текстом: «Под фундаментом сего строения вме-сте с деревьями погребена и… законность».
АКБЕРДИН: Нет такого права, не может быть никаких документов, разре-шающих вырубку деревьев. Не может быть!
– В первый приезд к вам, Александр Абдуллович, помню, меня поразило строительство краснокирпичного дворца прямо под соснами в сотне метров от-сюда. Теперь, вижу, этот дворец готов, а сосен возле него что-то не видно.
АКБЕРДИН: Кое-какие сосны еще остались, но рядом с этим дворцом, под-мяв под свои фундаменты сотни деревьев и кустарников, выросли новые двор-цы… А если вы пройдете в нашу гордость – Ботанический сад… Вы же были там когда-то…
– Да, в программе «Земляки» я спел три восторженных гимна нашему Бо-таническому саду и одному из его созидателей – профессору Андрею Куприя-нову. И про чудо-пальму рассказывал (которую потом умудрились загубить), и про уникальную коллекцию кактусов со всего света, и про плантацию гладкой полыни, из которой нынче готовят противораковую микстуру. Кстати, краевед Юрий Попов только что говорил мне о том, с какой гордостью еще в 1946 году карагандинцы показывали свой Ботанический сад знаменитым советским ака-демикам Ивану Бардину и Канышу Сатпаеву.
ЕВДОКИМОВ: А теперь через Ботанический сад протянули дорогу, по ней мчатся сотни автомобилей и поливают газами, посыпают пылью редкостные растения.
– Я слышал, что случилась беда еще с одними посадками, в которых вы оба принимали участие.
АКБЕРДИН: В советские времена мы сажали деревья вдоль железной доро-ги, тут неподалеку, чтобы звуки, пыль и гарь поменьше попадали на улицы го-рода. Высажено было много сотен деревьев. Выросли они большие, и шума по-ездов стало меньше слышно. А полгода назад мы пришли в ужас, увидев, что там творится. Деревья вырублены, штабеля их стволов лежат вдоль дороги, а строят… не то автомойку, не то автостоянку.
ЕВДОКИМОВ: Знаете, у меня даже давление поднимается, когда вижу этот произвол чиновников и богатеев. Им плевать, что вредят людям, лишь бы обу-строить свои гнездышки. А по территории Ботанического сада протянули не только шоссе, но и высоковольтную линию. Сейчас на территории сада снова перекопано, опять что-то строят. Интересно, кто-нибудь посчитал, сколько тут погибло уникальных растений и деревьев? Душа просто разрывается: ну как так можно поступать с природой?
– Профессор Куприянов тогда рассказывал, что они испытывают в саду 60 уникальных лекарственных растений. Какие испытания под напряжением в сотни вольт и под газовыми выхлопами? Это гибель саду!
АКБЕРДИН: Конечно!
– А вот по улице Кривогуза, в районе интерната слабовидящих…
ЕВДОКИМОВ: Там «хозяева жизни» целую улицу из коттеджей выстроили, выкорчевав сотни деревьев. Об этом уже шумели газеты, но… особняки как из земли вылезают!

Мне рассказывали, что нарушениями законности о градостроительстве и землеустройстве сегодня вплотную занимается признанный народный заступ-ник Д.М. Бойко. Он согласился ответить на вопросы.
– Дмитрий Макарович, не могу дознаться, сколько в городе вырубается деревьев и кустарников и сколько высаживается? Может, Вы знаете?
БОЙКО: Счет загубленных деревьев пошел на тысячи, а кустарников, ви-димо, – на десятки тысяч. То, что происходит, – чиновничий беспредел. А по-садки? Вы видели новые деревья? Я тоже не видел!
– Может, надо ввести лицензирование на вырубку насаждений? Скажем, давать лицензии минусовые и плюсовые: 10 деревьев имеешь право вырубить, но 20 обязан высадить! И учредить жесткий контроль.
БОЙКО: Возможно! По моим подсчетам, чиновники и бизнесмены, возводя свои терема, нарушают множество норм законов и статей Конституции Респуб-лики. Например, ст. 26 Земельного Кодекса гласит: «Запрещается любое строительство в особых зонах (к которым относится Ботанический сад), и в рекреационных зонах (это парки, скверы, внутриквартальные площадки)». Лю-бое строительство, не связанное с функционированием этой зоны! Но чиновни-кам нашим как будто и не писан этот Закон! По ул. Чкалова, возле «Фотогра-фии», был скверик – сначала там один ресторан построили, сейчас второй строится. У нашей святыни, у Вечного Огня, опять отгородили полтора гектара. Позавчера прохожу, глянул и обомлел: нет тех деревьев, которые я сам с това-рищами сажал. Уже выкорчевали. А там сосны стояли!
– Дмитрий Макарович, я вчера проезжал мимо роскошного теремка Нефе-дова среди сосен, правда, не знаю какого Нефедова. А кто еще из наших вла-стителей залез в парковую зону? Может, знаете?
БОЙКО: Я фамилии называть не буду… Стоит сказать, завтра мою персону судебными исками замордуют. Ведь все эти стройки «закамуфлированы» кипа-ми «документов». Но я твердо знаю, что в числе строящихся – родственники замакимов разных уровней, самих акимов, секретарей маслихатов, работников земельных управлений… Все те, кто, вступая в должности, клянутся свято блю-сти законы и Конституцию. А потом всё это беспардонно нарушают.
– Вы, Дмитрий Макарович, полтора десятка лет были депутатом областно-го Совета и облмаслихата. Припомните, законодатели хоть раз ставили ребром вопросы о незаконном использовании зеленых массивов в целях индивидуаль-ной застройки?
БОЙКО: Не припоминаю. Когда начали курочить зелень в парке культуры и отдыха, я на сессии маслихата просил прокурора области назвать персона-лии, кто это делает, но… Была предпоследняя сессия перед выборами. Дальше сюжет вы знаете: вновь в депутаты меня не пустили.
– А исполнительная власть наказывала кого-либо за вандализм над на-шими «зелеными легкими»?
БОЙКО: Не было такого. Чиновникам ведь хочется жить красиво. Но мы продолжаем действовать. Участники пресс-конференции представителей поли-тических партий направили Генеральному прокурору РК письмо. Там примерно 200-250 подписей карагандинцев. И суть: проверить законность творимых в городе безобразий; разобраться, по чьему позволению это делается; и принять меры, предусмотренные законодательством. Ждем реакции. Может, дождемся.

…Вспоминаю дива дивные, виденные мной в жизни: «Эрмитаж» в Ле-нинграде, «Третьяковку» в Москве, Диораму «Штурм Сапун-горы» в Севастопо-ле, «Планетарий» в Барнауле, «Ботанический сад» в Караганде – в 90-е годы. И еще от Севастополя 60-х годов остались в памяти кумачовые плакаты, пере-тянутые через улицы на уровне пятых этажей: «Каждый севастополец высадил в этом году по 10 деревьев!»
А если и у нас протянуть через улицы голубые ленты с аршинными бу-квами: «Каждый строящийся элитарий (бастык) Караганды вырубил по 10 де-ревьев!»?
По-моему, круто! А как считают отцы города и области?

Опубликован с сокращениями
в газете «Наша Ярмарка»
12 августа 2005 года
 
ОЧЕРК ПРОБЛЕМНЫЙ 2005 года

Идут ко мне аксакалы… Идут спустя 25-30 лет после знакомства и через 20-25 лет после заключительной встречи.
Немного тушуясь, просят: напиши обо мне в газету.
Почему ко мне, понятно. Семь лет выпускал радиопро-грамму «Земляки», то есть прослыл биографом земляков (мас-таком, так сказать, портрета).
Но почему идут? Почему захотелось им вдруг, чтоб рас-сказала о них газета?
Считаю, что обязан выполнить просьбы аксакалов, по-скольку облечен их доверием. И надо же ответить на по-следние два вопроса. Итак…

Кабдулла, отец шахтёров

Открываю дверь и вижу согбенного седого казаха. Поражают белые усищи и пронзительные, не для такого возраста, молодые глаза. Именно по глазам уз-наю (усов-то не было) Николая Улжибаева. Так называли председателя завко-ма профсоюза машиностроительного завода № 1 в 60-е годы, даже в Почетной грамоте обкома комсомола так написано.
Глаза у него очень пронзительные, но при этом и поразительно добрые!
– Николай Улжибаевич! Сколько ж я тебя не видел!
– Лет 25, наверное. Но меня теперь так не называют, – откашливаясь, го-ворит гость. – Кабдулла Кенжебаевич я. По паспорту.
– Придется привыкать, – говорю я.
– Я тебя, Володя, очень давно ищу… – подходит к цели визита Кабдулла Кенжебаевич. Говорит он с большим трудом: возможно, причиной тому «взлет» на мой третий этаж, возможно, тяжкая болезнь из серии онкологических, кото-рую, я слышал, перенес ветеран-машиностроитель. А он продолжает: – Мне 1 мая 80 исполняется… Напиши обо мне в газету… Ты же меня знаешь.
Мы познакомились с «Николаем Улжибаевичем», как говорится, не по профилю: он был профсоюзным лидером машзавода № 1, а я частенько загля-дывал в его цеха как редактор молодежных телепередач. Но этот завод вообще отличался от других именно молодежным своим задором, молодежной живин-кой во всем. Даже главные его руководители – от директора, парторга и пред-завкома до начальников цехов и, тем более, мэтров-токарей – чуть не все вы-росли здесь, на заводе, соответственно, имели и такие характеры. Серия моих телеочерков о нем так и называлась «Завод – моя биография». Заводчане за это даже прозвали меня «певцом машиностроителей».
Кабдулла Кенжебаевич выложил передо мною свои «регалии»: удостове-рения, приветственные адреса, Почетные грамоты и орденскую книжку к са-мой, пожалуй, теплой награде – ордену «Знак Почета». Известно, для солдата лучшая награда – медаль «За отвагу», для трудяги – орден «Знак Почета». Из почетных грамот самая значительная – от министра тяжелого, энергетического и транспортного машиностроения и ЦК отраслевого профсоюза. Грамоту эту Кабдулла заслужил через 20 лет после прихода на 1-й машиностроительный.
А начинал на «номерном» заводе в Кемерове, в 41-ом. Наградой за то – медаль «За доблестный труд в Великой отечественной войне». В Караганде 23-летнему парню открыл свою проходную (это было через три года после Побе-ды) «Госмашзавод имени Пархоменко», переименованный потом в рудоремонт-ный, а позднее – в 1-й машиностроительный завод. Приняли Кабдуллу на сим-волическую должность диспетчера, но через полгода, как записано в Трудовой книжке, он был «откомандирован в горный техникум» на годичные курсы тех-ников. Вот так он и делал биографии карагандинским парням, этот «завод био-графий». (Интересно, а нынешние хозяева предприятий посылают рабочих учиться? Или им подай свой сгусток трудоспособности, а остальное – бара-бир?)
Три десятка лет – токарем, мастером цеха, начальником цеха, председате-лем завкома профсоюза – шел Кабдулла Улжибаев к званию профессионала-машиностроителя. Попутно получал звания, которые были свойственны только советскому образу жизни и давали не зарплату, но Имя, – «Ударник Коммуни-стического Труда», «Ветеран Труда». А в 79-м году Кабдулле была доверена должность помощника генерального директора объединения «Карагандагор-маш». Ушел он с этого предприятия лишь в преддверии своего 70-летия.
Ловлю себя на мысли: пробежит глазами читатель этот мой перечень должностей и званий человека и с подковыркой подумает: «Что, «мастак» портретов, слабо что-нибудь поинтереснее сообщить о мужике»?
Каюсь, за полмесяца раздумий над судьбой моего седого гостя не нашел я иного плана рассказа, вернее, подхода к главной части ее. Ведь вообще гово-ря, он – просто чиновник без особых заслуг.
Да, у Кабдуллы Кенжебаевича Улжибаева самая обыкновенная биография промышленного чиновника. Но не кабинетного. А цехового, заводского! Это значит, что протирал не штаны, а подошвы! Там, к примеру, один четвертый цех бывшего Новокарагандинского машзавода, который нынешние «жрецы баксов» превратили в «гипер-супер», так вот один этот цех был равен вполне нормальному заводу. И каждый день «профсоюзнику» пройти приходилось не десяток километров – больше! И встретиться с людьми, а их на «Каргормаше» были многие тысячи: и надо уточнить их бытовые потребности, и надо разо-браться, сколько путевок на отдых нужно рабочим, а сколько – их детям. А по-том, он и техникой безопасности занимался, и контролем за качеством продук-ции…
Главное в моем герое все-таки не это. Главное выражено в заголовке очерка: он отец династии.
Кабдулла Кенжебаевич и супруга его Казиза Тусуповна воспитали шесте-рых сыновей! И не простых сыновей, а целое шахтерское подразделение, раз-мером, скажем, в звено. Первенец их, Кабдуали, 15 лет оттрубил на шахте «Се-верная», второй сын, Амангельды, – 12 лет там же, четвертый, Мейрам, – 10 лет, да еще Амантай и Марат на этой же шахте по два года поработали. Чем не шахтерское звено? А Марат Кабдуллович и сегодня, возможно, вот сейчас, в болотных сапогах месит угольную грязь где-то в забое шахты «Тентекская». Почти два десятка лет шестой сын шахтёрит.
Только Байжан не пошел в горняки – учитель в гимназии № 38.
Отец шахтеров организовал мне встречу со всеми своими сыновьями-батырами. Красивые, умные мужики! И производители что надо: 16 внуков и внучек подарили своим ата и апа, причем пятерых из них – тихий учитель физ-культуры Байжан. А внуки, старикам на радость, встроили в шеренгу династии Улжибаевых пятерых правнучек и правнука. При этом отцы, радостно погыги-кивая, сообщают мне, что этот самый единственный правнук зорко бдит, чтобы «седой ата» не обижал седую «ажеке». Если родители пытаются домой его за-брать, кричит на весь дом: «Ата-а! Помоги! Меня увозя-я-ат!» А младший внук, Нариман, забывает к себе домой и на обед сбегать: не с умыслом, а ненароком чуть что – к дедушке-бабушке.
Всех до единого своих сыновей Кабдулла Кенжебаевич и Казиза Тусуповна поставили на твердые ноги: Кабдуали на пенсии – но подрабатывает экспеди-тором, Амангельды в свои 53 года тоже на шахтерской пенсии, но трудится в охране, Амантай – на службе в районном акимате. Все с образованием и детей своих выучили. Из пятерых детей Байжана четверо – с высшим образованием.
Скоро 40 лет, как я живу в Казахстане и не перестаю удивляться, как ро-дителям-казахам удается создать дружные, послушные семьи-коллективы из своих детей. Попросил Улжибаевых собраться за дастарханом по возможности в полном составе и полчаса выпытывал секреты родительской педагогики. Еди-нодушно все повторяли: нам, детям, родители не давали бездельничать, в 8-10 лет все до единого мы помогали матери по хозяйству или дедам в селе Соло-нички на огороде; в 13-15 шли к отцу на машзавод № 1, где руководители це-хов, зная спокойный и последовательный нрав «Николая Улжибаевича», брали его пацанов на какие-нибудь им посильные работы. Мать семейства, «апашка» Казиза считает главным приемом в воспитании строгость отца. Сам же отец мудрость человеческой педагогики видит в том, чтобы следовать законам при-роды:
– И птицы, и звери воспитывают своих потомков не словами, а действия-ми. «Вот так делаю я на охоте, будто говорят они, и ты делай так же… вот так я воспитываю вас, своих детенышей, и вы должны будете воспитывать так же»… – не упрекай, читатель, что много в тексте троеточий: иным способом не могу передать, как тяжко говорить моему собеседнику: – Наша мать на производстве не работала… но дом содержала так, что парням можно было поучиться: всегда везде порядок, все делается к нужному времени… И никаких ссылок на какие-то там помехи. У нас, у казахов, гостеприимство идет от природы… и родствен-ников у нас всегда много. А они то в гости приедут, то куда-то мимо едут… к нам заглянут. И всех она приветит, накормит, обогреет. Дети, глядя на нее, та-кой же доброте учились. А я на работе всегда аккуратным был… Куда-то опо-здать, что-то забыть, кого-то подвести… такого со мной не бывало. А пьянка там, грубость с людьми… тем более. Сыновья видели это и даже без моего на-поминания «делай, как я!» – делали именно так. Не помню, чтобы мы с мате-рью дурной пример детям показали. А живем 58-й год вместе… И сын наш старший уже к 60-ти приближается…
Пятеро сыновей Улжибаевых сегодня в общем-то на спокойной, полезной, можно сказать, безопасной работе. «Горячее» положение только у Марата, шестого сына. Он один до сих пор продолжает шахтерскую вахту – крепильщик шахты «Тентекская». И отца тревожат дела у младшего.
– Боролись-боролись шахтеры за облегчение своей судьбы… – размышляет глава династии, – а лучше не стало. Трудная сейчас жизнь у горняков. В про-шлом году зарплата крепильщика до 50 тысяч тенге доходила, а нынче – 30. Девицы-секретарши в офисах «крутых» больше получают! Работают шахтеры в сырости, в пыли и газе. Знаете же, как погибли недавно 23 человека в том же Шахтинске… Некоторые ребята с шахты «Тентекской» в Кемеровскую область переехали, там, говорят, зарплата шахтеров до тысячи долларов доходит, у наших впятеро меньше. Да еще новые хозяева своих рабочих за людей не счи-тают. Марат с товарищами сейчас старые лавы разбирают. Там холодно, сыро, железо тяжелое таскают. Чуть что – и простудился, а на больничный и пойти нельзя. Раз-другой пожаловался на температуру, начальство на заметку берет, а то и прямо говорит: «Не можешь работать – ищи другое место». Это и есть свобода, что принесла… демократическая революция?
– Или то свобода, – вставляю реплику, – как шахтерские посланцы во главе с профсоюзным лидером Вячеславом Сидоровым понюхали пробой у две-рей миллиардера Миттала в Лондоне?
– Мне, как бывшему председателю завкома… больно это слышать…– гово-рит Кабдулла Кенжебаевич.
А мне больно слышать эти тревожные слова отца-ветерана. Великое, ко-нечно, дело – хорошая зарплата, весомые «бабки». Но человек на то и чело-век, чтобы достоинство свое не только количеством денег оценивать. Вот отра-ботал Кабдулла Кенжебаевич Улжибаев больше полувека, и вряд ли он поми-нутно вспоминает, за какие цифры расписывался в ведомости по зарплате. А награды свои, даже бумажные Почетные грамоты, хранит, изредка перебирает, сыновьям напоминает о них, внукам-правнукам с гордостью показывает. Пото-му что доброе отношение, благодарность тебе за труд, почет и уважение от то-варищей и земляков – это, ей-богу, не меньше денежного эквивалента.
Помните киношное: «доброе слово и кошке приятно!»?
И пришел ко мне аксакал с просьбой написать о нем в газету не для того, чтоб выхвалиться к своему юбилею, а потому, что хочется ему как бы итог жизни своей подвести и увидеть этот итог воплощенным в добрые слова о нем; увидеть и то настроение, с каким будут читать эти слова не только дети его и внуки-правнуки, но и все карагандинцы.
Таков круг жизни всякого человека: «в начале было слово» – слово долж-но быть и в конце.
Опубликован 29 апреля 2005 г. в газете «Наша Ярмарка»
ОЧЕРК-ЭПИТАФИЯ 2005 года

Последний выход гегемона

Очередная гримаса истории: демократическая «революция, о необходи-мости которой» втайне мечтали дельцы, обогатила жуликов и ограбила труже-ников! Сам гегемон (кто забыл, напомню: гегемон – это рабочий класс) перенес такой «шмон», что за ним не осталось ни мастерства, ни заслуг перед страной, ни копейки «про черный день».
А меня по-прежнему «тянет к людям простым – чистым, теплым, святым», хотя кое-кто из читавших наброски этих записок предупреждал: «Сегодня плазма общества не пресловутые люди труда, а те, кто, уронив под стол ку-пюру с Абылай-ханом, могут позволить себе для подсветки зажечь купюру с ликом Франклина».
Но, господа «новые», чуток обождите: опять есть острая потребность по-говорить о трудяге. На сей раз о бывшем строгальщике и цеховом мастере славного Карагандинского машиностроительного завода N 1, тёзке моём, Вла-димире Крупском. И не только потому, что как раз между двумя дорогими ему праздниками – нынешними Первомаем и Днем Победы – по дороге на работу он упал с разрывом сердца и больше не поднялся. В последний путь знатного че-ловека проводили лишь родные, да такие же, как он, ветераны-машиностроители. И немногие единомышленники-коммунисты.
А элитная пресса, как и в случае со знаменитым нашим картофелеводом Валентиной Ивановной Кутузовой, даже «не заметила потери бойца».
«Знай свой вагон, третий класс!»? Дескать, «хватит, покрасовался на страницах и экранах!»?
Возвращаюсь еще к живому Товарищу. Хочется поговорить о Владимире Николаевиче Крупском потому, что последний этап его жизни – это один в один этап жизни и самого гегемона.
Кто не знает, строгальщик – это рабочий-станочник, занимающийся хо-лодной обработкой металла, специалист, между прочим, весьма высокого уров-ня. Этому делу герой моей радиопрограммы «Земляки» и ряда телепередач, а также очерков в двух книгах, отдал 27 лет в одном цехе одного и того же заво-да, потом там же десять лет был мастером цеха. Заработал между делом выс-шие ордена СССР – Октябрьской Революции и Трудового Красного Знамени, а при суверенитете – убойную пенсию… в 6.200 тенге. Был, конечно, активистом – партгруппоргом, членом бюро Ленинского райкома КПК. И депутатом бывал (не покупал мандат, а избирался!). Так уж принято было в той стране, которую кое-кто сейчас оплевывает. Он потому был везде нужен, что характером – ис-тый коммунист: перед никаким начальством не «вибрировал»; в ответственный момент за спины товарищей не прятался; не молчал, если видел воровство или обман.
Не молчала и Володина душа, когда чуяла доброе. Семь лет выходили в эфир радиопрограммы «Земляки». И каждый «мой» вторник вечером – разве это исчезнет из памяти? – раздавался в телефонной трубке хрипловатый голос:
– Спасибо тебе, Владимир Иванович, за хорошую передачу. Всей семьёй слушали.
Кому не станет светлее на душе – хоть журналисту, хоть учителю или вра-чу – если человек со стороны заинтересуется его работой и найдёт время ска-зать теплое слово!
Шестидесятилетний свой юбилей знатный машиностроитель отмечал уже в «бомжевом почёте»: без работы, без зарплаты и еще без пенсии, в неясных перспективах, ибо цеха одного из лучших заводов города растащили по своим «закромам» денежные люди (откуда они, б.., и взялись-то в нашем весьма ров-ном по доходам государстве?), коллективы цехов и отделов пнули под зад, про-стите… отправили в отпуска без содержания. И Владимир Николаевич Круп-ский, мастер по металлу, принципиальный активист и кавалер государственных наград, оказался на содержании у супруги своей Антонины Прокопьевны, кото-рая – слава Богу за своевременное рождение! – успела выйти на пенсию. Правда, мужчине с мозолями не к лицу сидеть на шее у жены, и металлист-мастер становится сторожем детсада «Вьюнок», в былые времена построенного детям шахтой имени Костенко.
Но и элита рабочего класса Караганды – шахтеры – оказалась хлипкой под напором «рэкманов». (Продолжаю утверждать, что нынешние ловкачи от доллара не чета нэпманам 20-х годов хотя бы по своему отношению к культуре, и потому именую их новым словечком – рэкманы…) Закрылся и детсад, его кол-лектив, как и машиностроители, оказался в «отпуске», а «сторож Крупский» снова взял ноги в руки, чтобы найти какой-нибудь заработок… Наконец оказал-ся среди останков родного завода в пресловутой должности «специалиста по охране». Но не заскулил ветеран, не заныл. Работал деловито, старательно. И с достоинством говорил о своей новой работе, когда мы с ним «шли грудь на грудь» за шахматной доской.
Я не могу спокойно писать о том, как «опущен» ныне рабочий класс. И, кажется, всё моё поколение 60-летних не понимает и не принимает общество, которое низводит Человека Труда до уровня люмпена, вынужденного в борьбе за свои права, за свой кусок хлеба бунтовать, бастовать, голодовать, как это всё чаще бывает на «одной шестой части земной суши».
Интересно, как это общество воспримут наши внуки? Владимир Крупский говорил мне как-то в интервью:
– Власть ловкачей и рвачей будет низвергнута. Владыкой мира будет Труд!

…Вспоминаю, как обычно шли со смены рабочие машзавода N 1. Уютная зеленая аллея от 7-го и 4-го цехов. Валом валит нарядный народ. Веселые морды и мордашки. Смех, болтовня.
Будто в Первомай!
Как и не было позади восьми часов работы в поту и усталости!
Может, это у меня и киношный штамп был, но тут он весьма уместен: два моих «телесериала» – «Завод – моя биография» и «Завод в шести ракурсах» на экранах Карагандинского ТВ – начинались кадрами именно этого триумфально-го шествия рабочего класса от своих цехов к проходной завода под напев: «Та заводская проходная, что в люди вывела меня…»
Не думал, конечно, не гадал тогда Гегемон, что и вышвырнут его, теперь не нужного, через ту заводскую проходную.

Опубликован 27 мая 2005 года
в газете «Наша Ярмарка» (с купюрами)

 

ЛИРИЧЕСКИЙ РЕПОРТАЖ 2001 года


«Отечество нам – школа № 3!»

Суровый «агитатор, трибун и главарь» Маяковский как-то восторженно размечтался:

Выбрать день
самый синий,
и чтобы на улицах
улыбающиеся
милиционеры
всем в этот день
Раздавали
апельсины!

Эти строчки пришли на память, когда я подсел в рядок к благообразным, взволнованным дамам – ветеранам-педагогам – в уютном дворике Карагандин-ской средней школы № 3, и к нам подошел приятно улыбающийся, правда, не милиционер, а весьма представительный и мне совершенно не знакомый муж-чина с красными гвоздиками в руках:
– Пожалуйста, этого вам так не хватает.
Вручив гвоздичку мне, он принялся вручать их и моим соседкам, у кого из них еще не было цветов. При этом он душевно и изысканно произносил теплые слова, всякий раз новые. Спустя пару часов я узнаю, что цветы раздаривал мо-сковский профессор-металлург Валерий Ефимович Пятецкий, специально при-летевший в свою родную школу. И еще много другого о нем узнаю.
А дворик в это время напоминал учебный процесс. Тут тебе и диффузия запахов свежей весенней листвы и пряных духов. Тут и децибелы военного ор-кестра, заботливо приглашенного на традиционную встречу выпускников и презентацию (неприятное все же это слово, липучее какое-то!) школьной но-винки, и броуновское движение по дворику питомцев школы, выпорхнувших из нее – кто еще в достопамятные целинные годы, кто в перестроечные, а боль-шинство, конечно, в наши, «дико капиталистические».
Мне немало пришлось повидать «звонков» – и первых, и последних, да и взволнованных встреч выпускников. Сам в прошлом году, как мальчишка, пом-чался в Барнаул, когда кликнули клич мои дорогие девчонки, с которыми учил-ся в педагогическом училище больше сорока лет назад. Оно потрясает своей глубиной, это учебное братство – школьное ли, студенческое ли. Девчонки мои придумали тогда эксперимент: закутали лица платками, оставив лишь глаза да морщинистые лбы, и приказали узнавать их. И ведь ничто – пролетевшие с тех пор сорок лет! Узнал десятерых из одиннадцати. А теперь с душевной радостью смотрел и слушал, как поравнявшиеся в возрасте обладатели и семи десятков лет за плечами, и всего лишь двадцати годков напряженно всматриваются в каждого входящего в родную калитку и, вздрогнув, бегут, чтобы броситься в объятия друг друга:
– Верочка, ты ли это?
– Жанабек, господи, как мы давно не виделись!
Да, оно потрясает своей глубиной, наше учебное братство. Почти всех и почти всегда. Но вот результат моих пятилетних наблюдений: в третьей сред-ней, старейшей и знаменитейшей школе Караганды, это братство заквашено по-особому и имеет особую крепость. Шутка в деле, нося многие-многие годы имя баснописца Крылова, школа тщетно, но упорно боролась (и сейчас борет-ся!) за присвоение ей имени Учителя и Почетного гражданина Караганды Льва Наумовича Аграновского. У нас, как известно, «где каким висеть портретам, впредь на века заведено» (из Твардовского). А в 3-ей школе, словно в пику догме, при входе закреплена мемориальная доска с барельефом Льва Наумови-ча и в кабинете директора на самом видном месте – портрет гривастого Льва, которого, говорят, одна первоклассница назвала Тигром Наумовичем…
Видишь это и наполняешься почтением к такой школе, понимаешь: да, уже на крыльце ее надо почтительно снимать шапку. Аграновский незабыва-ем здесь, ибо был не только многолетним директором, он был созидателем Ду-ха школы, наполнителем ее души и тела, ее летописи. Десяток лет его уже нет, а он – есть!
Благоухает запахами школьный дворик, шуршит нарядными платьями, шумит восклицаниями, гремит медью оркестра. И сквозь все это прорывается усиленный микрофоном голос нынешнего, десяток лет бессменного директора школы О. В. Работяговой, которая, говорят, сумела удержать огромный коллек-тив учителей и учеников и сложнейший учебно-производственный процесс на той профессиональной и нравственной планке, которую высоко поднял Агра-новский. Более того, подняла эту планку на новую высоту, свято сохранив при этом славу своего предшественника и учителя.
– Школа сердечно приветствует вас, дорогие выпускники! Встретившись с одноклассниками, дружно, как в былые годы, проходите к спортзалу. Рядом с ним ждет вас очередная наша новинка!
5-го июня была эта встреча. То есть накануне 6-го, пушкинского! И Алек-сандр Сергеевич, говоря высоким штилем, имел здесь полнейшее присутствие. Не нарочито, не навязчиво, как это получилось на экранах московского теле-видения в одном из нынешних репортажей, витал его дух над школьным двори-ком, не чета, конечно, садам Лицея.
Нам целый мир чужбина,
Отечество нам… – школа № 3! –
безо всякого юмора то и дело восклицают и ученики, и учителя учеников, и учителя учителей, ибо без прикрас школа № 3, пожалуй, самая династическая школа в городе. Здесь найдешь десятки фамилий карагандинцев – от прабабу-шек или прадедушек до праправнуков! – прошедших ее классы и коридоры!
Отшумели восклицания от радостных встреч, аплодисменты юным, кажет-ся, семилетним исполнителям бальных танцев, питомцам выпускницы школы, а теперь студентки юрфака Алии Тусупбековой, которые прямо здесь, на школь-ном асфальте, где непоседливые девчонки расчертили свои «классики», выде-лывали такие па, что впору тем, кто уже сформировался духовно и физически. И вот Школа в полном составе (ибо по ступенькам поднимаются все ее поко-ления) идет знакомиться с открывающимся в эти минуты своим музеем. Я видел у нас и музей Казахстанской Магнитки, и музеи некоторых шахт, помню – вос-хищался музеем профтехучилища № 16, но посещать школьные музеи мне пока не доводилось.
Сияющие лаком коридор и небольшая рекреация перед распахнутой две-рью школьного музея с трудом вместили желающих посмотреть на свою исто-рию в документах и фотографиях. В числе разрезающих традиционную ленточ-ку профессор Пятецкий. И по праву! Именно он стал душой этого дела: и заду-мывал музей вместе с Ольгой Владимировной, и идеи предлагал, и документы перебирал, и немалые личные средства вложил.
Музей впечатляет. Стостраничный альбом-фолиант иллюстрирует историю школы с тех пор, когда сегодняшнее здание стояло еще в строительных лесах, а вокруг не было ни многоэтажек, ни асфальта, а был пустырь, по которому «мальчишек радостный народ» в первую зиму гонял на лыжах… На стенах па-радом – полсотни портретов трудяг-учителей, начиная с первого послевоенного года… По тихому, благоговейному дыханию ветеранов школы над экспонатами музея можно было почувствовать, как своевременно его открытие, как необхо-димо нашим умам и сердцам хоть какое-то просветление в жизни. Уж больно много в ней неурядиц и безнадеги!
Впору сказать несколько словечек о пристрастии сообщества 3-ей школы (отойдем пока от понятия коллектив!) к поискам новизны. Музей – это далеко не первая и, конечно, не последняя ее новинка. Здесь первыми в области соз-дали учебно-производственные мастерские. Первыми начинали углубленное обучение физике и математике. Потом третья загремела по городу как лабора-тория по организации углубленного изучения английского языка. Именно здесь (впервые в Караганде!) начался обмен делегациями с американцами. Немало лет 3-я привлекает своим драматическим коллективом и собственным драма-тургом Галиной Семеновной Николаевой. В прошлом году город взбудоражил спектакль по ее пьесе «Так это было» о судьбе учителей-карлаговцев. Одинна-дцать раз выходили артисты на сцену при полном аншлаге!
А пушкинскому юбилею они посвятили спектакль «Я вас любил…» – фан-тасмагорию, в которой великая поэзия сплелась с сегодняшними буднями самих «актеров».
Лирический репортаж немыслим без лирического героя. И я должен соз-наться, что третья школа оказалась чуть ли не гвоздем в моем творчестве. Шутка в деле, шесть программ «Земляки» посвятил я ей! Столько их было толь-ко о целом городе Абае и его людях. А как не посвятишь, когда тебе говорят: «Владимир Иванович, спасибо, что рассказали о Насте Шведовой. Но знаете, какой потрясающий автопортрет написал Антон Беккер? А разве можно не рас-сказать о нашей англичанке Ангелине Романовне? Пятьдесят лет в школе с единственной записью в трудовой книжке!». Поднявшись на пару минут с при-ветственным словом, я, наверное, ошарашил слушателей одним перечислением «связей» с третьей школой:
– Три моих книги печатала типография, руководимая вашей выпускницей Верой Георгиевной Биркиной-Боровской. Корректором их была ваш литератор Галина Семеновна Николаева. Художником двух из них – ваш выпускник, сту-дент КарГУ Антон Беккер. А героями «Земляков» и двух книг – добрый десяток сотрудников, выпускников и учеников 3-ей. И, честное слово, я это не нарочно подбирал!
Когда жизнь преподносит пусть небольшие, но приятные сюрпризы, мне вспоминается великий шахматист Капабланка, которого звали мастером ма-леньких комбинаций. В школьном актовом зале, еле-еле вместившем встречу выпускников, ведущая, сияющая улыбкой и вдохновением директор, сумела так «поднять температуру», что экспромтом зароилось множество маленьких поступков, словно алмазные блестки, расцветивших в общем-то банальное ме-роприятие – так называемую торжественную часть. Вот на сцену выходит вы-пускник 60-х лет Женя Бекметов, ныне импозантный и строгий начальник де-партамента образования Евгений Петрович Бекметов, и после теплых, но при-вычных слов благодарности учителям и самой школе смущенно улыбается:
– Тридцать лет назад на этом самом месте я пел для друзей – учеников и учителей. Если вы позволите, я и сейчас спою.
Зал взрывается аплодисментами – и не зря. У педагогического чиновника, оказывается, отличный голос, превосходная манера поведения на сцене. И песня из того еще, настоящего репертуара – «Мои года – мое богатство». Все это сейчас, словно бальзам на души. Пусть на минуты, но забывают и собрав-шиеся пенсионеры, которым несколько месяцев не несут пенсии, и учителя, которым из-за «нулевого» финансирования школ сегодня, хоть тресни, нужно как-то у кого-то что-то выпросить на ремонт классов…
А в воздухе новая маленькая радость: запела школьная соловушка Настя Шведова. С начальных классов и до сегодняшнего девятого она радует школу чарующим голоском. Песня в тон моменту, об учителях и школе. И весь зал подпевает Насте… Певунью сменяет пара танцовщиков – Олжас и Айгерим Ку-машевы, красивые до безумия детки, и настолько пластичные и артистичные исполнители, что приди сюда посмотреть один хотя бы их танец, не пожалеешь, что приходил. А за танцем по мановению руки «дирижера» встречи на едином духу зал запевает традиционную школьную песню, ее гимн, и в глазах многих поющих я вижу слезинки…
Но самым что ни на есть приятным сюрпризом стал на торжествах Валерий Ефимович Пятецкий. Мало того, что он произнес одну из самых умных и про-чувствованных речей-од в честь Учителей и Школы. Он же потрясающе выру-чил драматический коллектив. Представляете финал торжественной части? Идет фрагмент из спектакля «Я вас любил…». Онегинское общество возжелало потанцевать, и очаровательная распорядительница бала очаровательно провоз-глашает: «Маэстро, музыку!»
А музыки нет! Заметались руки «маэстро» над магнитофоном, замерли в смятении пары, ставшие в позиции, а в зале – только недоуменные шепотки собравшихся: где же музыка? бедные дети, как они без нее? конфуз! И тут срывается с места и бросается к пианино профессор металлургии Пятецкий, экспромтом берет аккорды, и – поплыли в вальсе пары! Зал разражается апло-дисментами…
Да не в силах я перечислить все маленькие сюрпризы этого торжества! Хотя «их есть у меня»! А вот большой сюрприз, еще одна новинка – создание Фонда помощи ветеранам-педагогам. Школа № 3, то есть ее выпускники и по-читатели, при активном участии все того же Валерия Ефимовича Пятецкого от-крыли его. И прямо в зале вручили первые конверты тридцати ветеранам.
Меня это, поверьте, тронуло до слез. Сколько раз пытался я осуществить свою мечту – втянуть карагандинцев в создание Фонда помощи бедствующим работникам культуры! Увы… А педагоги и выпускники третьей школы смогли!
Дай Бог вам помощи и поддержки, добрые люди! И дай Бог 3-ей неза-урядной еще многие-многие годы жить и радовать окружающих своими новин-ками и воспитанниками.
«Индустриальная Караганда»,
июнь 2001 года
 
РЕЦЕНЗИИ НА ПУБЛИКАЦИИ (2001 г.)


1. Это надо живым!

«Из одного металла льют медаль за бой, медаль за труд…»
Это мы знаем, помним. Наверное, и не было такого человека на одной шестой суши, кто бы не приветствовал издание «Книг Памяти погибшим в Ве-ликой Отечественной войне». Но вот Павел Александрович Шумкин, лидер не-зависимых шахтерских профсоюзов, герой радиопрограммы «Земляки», кото-рая не была допущена в эфир, приносит мне пахнущую типографской краской «Книгу Памяти погибшим горнякам Караганды», и я впадаю в оторопь: а поче-му ее, этой невероятно нужной книги, до сих пор не было?
Почему мы до сих пор обходились только цифрами погибших под землей? Ведь там чуть не тот же фронт: пот, градом льющийся по лицам от напряжения работающих; ежеминутный риск, поскольку снаряды (в виде увесистых «па-чек») нет-нет да и ложатся то впереди то сзади; а за каждым поворотом штре-ков поджидает коварный враг – метан. И от них нередко – смерть.
У нас на слуху имена лишь нескольких погибших: Игоря Лободы, про-явившего героизм при спасении подчиненных и посмертно награжденного ор-деном Ленина, прославленного начальника участка добычников Льва Поваляе-ва, бригадира проходчиков, лауреата Государственной премии СССР Василия Богданова. А остальные имена? Разве вправе мы, живущие, заменять их циф-рами? Вспомним грустную хронику.
1945 год, 1 мая. Взрыв в районе 20-й шахты. Гибнут десятки трудившихся для Победы и не доживших до нее несколько дней. В «Книге…» – 13 их имен.
1978 год, 20 февраля. На шахте «Сокурской» метан губит 62 человека. Не во всех боях на фронте гибло столько за один раз! Всего уголек этой шахты уносит 92 жизни.
1994 год, 7 июля. Грохочет «Шахтинская». 13 похоронных извещений по-лучают семьи горожан. В «Книге Памяти» имена названы все, но должное с ка-кими-то подробностями воздается только троим.
С 45-го по 94-й пролетело полвека. Давно мы кое-кого припугнули атом-ной бомбой, весь мир поразили первым Спутником Земли и Первым Космонав-том. А на шахтах все взрывается и взрывается метан! Еще, кажется, пацаном у черной тарелки радио я заслушивался пьесой о том, как метан побеждают. А он все жив! Такой уж он живучий, или над технологиями добычи угля в условиях загазованности мы трудились не с тем усердием, с каким рассчитывали и мас-терили спутник, станцию «Мир»?
Но вернемся к уникальной «Книге». В ней нет ни одного имени человека, с которым бы я встречался; тем более там нет ни одного имени моих родных или близких. Но два дня я листаю эту книгу с морозцем по спине. Последний раз с таким же чувством читал и перечитывал имена задохнувшихся моряков «Курска». Наши земляки в утробах шахт тоже задыхались, сгорали, их рвало на части.
У «Книги» нет одного автора. Составители – Павел Шумкин, Николай Глюздин и Павел Пастухов – в ней сами почти ничего не написали. Они собрали списки погибших, письма их родственников (то полные взволнованных слов, то короткие, как телеграммы) и сложили все это в стопку страниц. Не посчитали возможным ни редактировать их, ни систематизировать. «И письма, и сама кни-га – это только документ», – сказал Шумкин.
Письма в «Книге…», какое в пять строк, какое в двадцать, а то и на пол-торы страницы, в целом дают обобщенный портрет нашего земляка-шахтера.

Ты не зайдешь домой, не улыбнешься,
Не ухмыльнешься, как всегда, бывало.
Навечно в памяти ты нашей остаешься:
Простой, веселый и чуть-чуть усталый,
– таким остался Петр Максимов, горняк шахты имени Байжанова, в памяти же-ны Ларисы и дочерей – Татьяны, Натальи и Евгении. 15 февраля 1995 года ушел на работу и – не вернулся.
Письмо супруги электрослесаря шахты имени 50-летия СССР Сергея Сош-никова (к сожалению, ее имени в книге нет) – это даже не крик души, это Ода Любимому – так ярко по языку и пронзительно по чувству оно написано:
«Мне всегда хотелось рассказать о своем Сереже. К сожалению, желания мои были невостребованными…
…Он никогда не стеснялся помочь матери по дому – и полы помыть, и по-стирать, и племяннице юбку сшить, и варенье сварить.
…Через год после свадьбы родилась у нас дочь Анна. Это было испытани-ем нашей любви, наших характеров, ведь дочь наша родилась инвалидом – нет черепа, изуродован позвоночник, паралич… Горе наше было безмерным. Я не хотела жить! Как он был терпелив и заботлив, ласков и энергичен… В этом году Сережа закончил университет. Но о преподавательской работе в школе не мог-ло быть и речи – слишком мал заработок, а надо лечить дочь, содержать се-мью…
…Я десятый год вдова. Вырастила дочь с любовью к отцу и гордостью за него. Он был подарком в нашей судьбе, чудом. Я прожила в супружестве всего четыре года, но я знаю, что такое счастье…»
Конечно, не все погибшие были так ярки, как Сережа Сошников. Но все они, несомненно, достойны памяти и любви. Упаси Бог, не такой «памяти», ка-кая выражена в куцых строчках про Игоря Лободу: «Похоронен на Михайлов-ском кладбище. Семья выехала из Караганды. Первые годы помнили, на День шахтера ходили. Сейчас забыли».
Перо не мое орудие труда. Мое – микрофон. Приведу поэтому совершенно документальные ответы Павла Шумкина на вопросы.
– Павел Александрович, а как родилась идея создать Книгу Памяти? Кто подсказал? или – душа?
– У Юрия Криводанова родилась эта идея. Семь лет назад, в Конфедера-ции свободных профсоюзов Казахстана.
– Того, что упорно борется за сохранение его школы «Эврика»?
– Да, того самого.
– А кто работал над Книгой от начала и до самого конца? Кто нес на себе основную тяжесть, потому что книжка основательная?
– Три человека: Пастухов Павел Михайлович, Глюздин Николай Алексее-вич и я. Глюздин – с шахты «Карагандинская», Пастухов – с шахты имени Кор-нея Горбачева.
– Наверное, помогали профсоюзные лидеры шахт, руководители?
– Наоборот, противодействие было мощное – однозначно могу сказать. Я не знаю, по каким причинам. Может, ревность, может, по каким-то чисто идео-логическим. Противодействие было и от объединения «Карагандауголь», ныне – Департамент «Испат-Кармета», и от всех его структурных единиц. Я думаю, что они в дальнейшем нам все-таки помогут. Ведь надо будет делать следую-щий том.
– А терком профсоюза угольщиков?
– Я с ними дела не имел…
– Но разве они могли остаться равнодушными к этому делу?
– Я не имел с ними контакта, Владимир Иванович.
– А государственные структуры – акиматы городские, областной?
– Скрывать это – грешить против Бога, против правды… Было только про-тиводействие. Выслушивали, клали руку на плечо: «О чем разговор! Святое дело делаем!» И – с концом…
– А кто же помог издать «Книгу Памяти погибшим горнякам Караганды»? Ведь это – большие деньги!
– В конце «Книги» названы те, кто помог. Это ТОО «Горняки Казахстана», Фонд «Сорос-Казахстан», то есть Мурат Мухтарович Ауэзов, это Казахстанское Международное бюро по правам человека, то есть Евгений Жовтис, это незави-симый профсоюз России. Ведь в России пока такой книги нет. Нет такого, кста-ти, и в Америке.
– Скольким погибшим воздано должное в этой Книге?
– Там около восьмисот человек.
– А с момента зарождения бассейна сколько горняков погибло?
– Я думаю, около девятисот человек… Считается, что на миллион тонн уг-ля погибает один шахтер. Правда, у американцев к 89-му году на миллиард тонн погибло только около сорока человек…
– Каков тираж книги и как она будет распространяться?
– Полторы тысячи экземпляров. В первую очередь мы дадим книгу тем семьям, чьи родственники здесь упомянуты как погибшие. Плюс ко всему я дам «бегущую строку» о книге.
– Павел Александрович, если человек, прочитавший книгу, располагает какими-то новыми данными, куда он может обратиться?
– Пожалуйста, мой телефон 43-01-56. У меня есть адрес: Бухар жирау, 77, квартира 36. И – Нуркена Абдирова, 14, квартира 10. Туда можно обращаться.
…Заканчивая Слово о памяти и «Книге Памяти погибшим горнякам Кара-ганды», хочу поставить точку позаметнее.
Мне стыдно, и я готов повиниться перед карагандинцами за то, что в из-вестных вам радиопрограммах «Земляки» я семь лет говорил о живущих, лишь дважды сделал программы в память о выдающихся людях – ученом и писателе Евнее Букетове и спортсмене и лидере спорта Галыме Жарылгапове; а это зна-чит, что передачи в память погибшего шахтера в моем активе нет. Простите, земляки!
Но мне лично стыдно будет теперь смотреть в глаза тем, кто не принял участия в создании «Книги Памяти»: в первую очередь угольным «генералам и полковникам», затем «генералам и полковникам» от разного рода администра-ций – городских, районных, областных. Как могли они – равнодушно? трусли-во? – уйти в сторону от создания «Книги Памяти», то есть от первейшей обя-занности Человека: хранить и приумножать память погибшего во имя всех? Ибо сказано:

Вспомним всех поименно!
Горем вспомним своим!
Это нужно не мертвым,
Это надо живым…

Публикация с большими сокращениями
в «Индустриальной Караганде» 21 июля 2001 г.



2. Этюд о прозе

Помнится, лет тридцать назад карагандинская поэтесса Людмила Лунина спросила меня, новосела Караганды, старшего редактора телевизионной стан-ции «Юность» и создателя литературного объединения при ее редакции:
– А что в поэзии, по-твоему, главное – мысль или настроение?
– Конечно, мысль! – самоуверенно ответствовал я.
– Да? – словно бы смутилась Люда. И больше ничего не сказала.
Как я теперь понимаю, ее поразила моя невежественность. Еще теперь понимаю, что и читателю прозы важнее настроение от нее.
Потому не могу избавиться от радостно-паршивого настроения, вызванно-го прошлогодним номером альманаха «Феникс», выходящего в Москве под эги-дой Ассоциации общественных объединений Международного союза немецкой культуры, и только что попавшим мне в руки.
Почему же настроение радостное и одновременно паршивое?
В книжке помещены произведения сразу четырех знакомцев: карагандин-цев Елены Зейферт и Алексея Воейкова, бывшего осакаровца Александра Ку-лева и жителя Абая Георгия Истомина. Это, естественно, радует: знай наших!
Но начинаешь читать эти произведения, и радость улетучивается. Уровень большинства наших публикаций… как в частушке: «Насмешили всю Россию, показали простоту!» Налицо литературная беспомощность и дремучая стили-стическая безграмотность.
Вот стиль письма Александра Кулева в документальной повести о пересе-ленцах «Колокола памяти»:
«В начале освоения целины в Борисовку приехала из Белоруссии Сера-фима Брикун. Работала птичницей, ухаживала за телятами. У нее была дочка Надя. Вскоре Серафима вышла за Асхата. Наде исполнилось тогда десять лет.
Из Асхата через край лилась доброта, он любил Надю как родную. Надя окончила школу и поступила в педагогический институт. Тут она и познакоми-лась с выпускником сельскохозяйственного техникума Александром Темпелем. Он тогда работал председателем сельсовета.
Потом состоялась интернациональная свадьба».
У вас нет впечатления, что эти два абзаца – словно кучка детских куби-ков, без смысла набросанных на пол?
А вот «слог» Алексея Воейкова (предложения взяты из одного лишь рас-сказа «Отзвук»). Между прочим, слог, говорят учебники, чуть ли не главное для писателя.
«Возвратившихся встречали без оркестров».
«Сейчас не ворует только ленивый».
«Как звезды млечного пути, в свете фар вспыхнули глаза подранков».
«Он уронил на руль уставшую голову».
«В зеркале увидел свое отражение и испугался. На него смотрел незнако-мый седой человек».
Впервые читаю рассказ, а фразы до боли знакомые. Поочередно читаю их соседке, и она всякий раз восклицает:
– Это я читала!.. И это слышала!
Когда же назвал имя автора, Ольга Ивановна удивилась:
– Если я все это слышала, почему автора не знаю?
Да потому, что автор этих предложений не писал! Он их надергал из док-ладов на совещаниях, из газет, из документов и «протчего» и вставил в рас-сказ. Никакого отношения к нормальной художественной литературе, к прозе этот стиль не имеет. Мог бы иметь, если бы, например, характеризовал казен-ную речь, бездушный характер какого-либо героя-чиновника, но не имеет, по-скольку предложения взяты из авторской речи!
А вот еще, с небольшими комментариями:
«Степь зеленым ковром ложится под колеса машины…»
Он что, герой, дует не по дороге, а прямо по степи? Там же на забытую перевернутую борону или плуг можно напороться!
Или вот еще: «И палец до боли впивался в спусковой крючок. Та-та-та-та… рвет барабанные перепонки…»
Недоумеваю, может быть, все-таки крючок впивался в палец? А перепон-ки что рвало? Палец? Или крючок?
Грамотеи, однако, наши литераторы!
А вот финал рассказа «Отзвук»:
«Ножичек-то оставь, – спокойно проговорил парень, – думаю, не приго-дится». Прав инспектор, он совершенно из другого мира, из другой жизни. Он на стороне закона, и ему абсолютно все равно, что кто-то по ночам все еще нажимает спусковой крючок пулемета».
Не знаю, как вы, а я – в осадке! Автор заморочил меня до одури. При чем тут «другой мир и другая жизнь»? Почему инспектору «абсолютно все равно, что кто-то»…? И далее по тексту. А откуда взялся пулемет-то? Ведь герой лю-бил ездить по ночам на охоту вроде бы на машине, а не на буденновской та-чанке.
Слыхивал, что какой-то великий режиссер наставлял актеров: «Прежде чем выйти на сцену, подумайте, чем удивлять будете!» Похоже, процитирован-ные выше авторы удивить народ решили недобросовестностью в работе, незна-нием литературного стиля.
Откуда же у читателя появится хорошее настроение?
Я бы, наверное, в досаде и разочаровании забросил «Феникс-1» куда-нибудь под лавку, но пробежался по первому абзацу рассказа Елены Зейферт «Ненастоящий»:
«Когда мы с Аней женились, я, конечно, ее любил. Но совсем не так силь-но, как люблю ее теперь, спустя два года после того, как мы с нею расста-лись»…
И не заметил, как дочитал рассказ до конца! Книжка застыла под моими пальцами, а взгляд уперся куда-то за окно. Мелодия повествования захватила меня целиком, мысли унеслись в давно прошедшие годы, когда со мной сотво-рилось нечто похожее.
Окутанный тканью рассказа, как теплой водой в ванне, механически про-бегаюсь по словосочетаниям, этим живописным мазкам всякого литератора. «Млечные веки», «достаточные деньги», «я был ненасытен в обожании Ани», «Аня счастливо хохотала», «ощущая бесподобную нежность ее кожи»…
Не-ет, этого в докладах и затрибунных речах не услышишь. Это рождает-ся даже не мыслью – душой писателя!
Порадовали и меткие, точные, словно стрелы Робин Гуда, характеристики:

«Аня спросила у меня, буду ли я терпеливо относиться к собственным де-тям. Я ответил утвердительно. Аня обняла меня и улыбнулась. Я поцеловал ее. Она не ответила»…
Пять простых, обнаженных, как зимние ветви, предложений, а характеры двух людей – вот они, как на ладони!
Двое знакомцев некой девушки ерничают перед нею. Друга ее это коро-бит. «Мне стало стыдно за их простоту и свою вредность. Я отошел от них».
В одной строчке – чуть не целый характер. Притом: слова все знакомые, а склад их… ей-богу, читаю впервые.
А одна мини-характеристика открытого сегодня мной для себя автора, ка-жется, войдет мне в приговорку: «В такие моменты хотелось ударить его по го-лове чем-нибудь тяжелым»… Это из следующего рассказа – «Вершитель Судь-бы», который я прочитал почему-то два раза подряд.
Вот еще прелесть, которую хочется запомнить и повторять:
«Прочь, навязчивые мысли, пшли вон! Я еду в командировку (свобода!), меня все любят, вот проводник прошел, заискивая взглядом, и почти каждый мужчина смотрит на меня так же: «Откуда ты, чудо?! Кто тебя придумал?»
Не могу удержаться еще от одной цитаты, на сей раз она из разряда опи-саний:
«Петербургское» во мне ожило: открыточная, общеизвестная часть города жаждала быть узнанной, осязаемой, обласканной моим взглядом»...
И не надо больше!
Я вместе с автором рассказа и героиней его объемно вижу огромный го-род.
Нарочно не говорю о сюжетах, фабулах, главное мне сейчас вещи, кото-рые создают настроение.
Наверное, знакомство с рассказами Елены Зейферт, потепление души мо-ей от них и осталось бы во мне устойчивым хорошим настроением (что и требу-ется от книги!), если бы…
Если бы, закрыв стоящие двадцать две страницы «Феникса», я не вспом-нил еще о двух книгах карагандинских авторов, вышедших самостоятельно. Один, довольно именитый, с одинаковым восторгом вывел героями двух наибо-лее значительных своих очерков крупного государственного деятеля и совсем не мелкого жулика, отчего настроение от книги сразу испортилось: явно зака-зана она. Другой, начинающий, «подарил» читателям вовсе не книгу – бумаж-ное изделие. На трехстах страницах столько безграмотности, чепухи, неточно-стей (если не нарочитого вранья!), а плюс к этому беззастенчивого самолюбо-вания и откровенного лебезенья перед шефами.
Хочется выть шакалом и огрызаться волком от того, что вокруг нас все больше и больше дешевой прозы и пошлой поэзии, непрофессиональных газет и беспробудно тупых телепередач, идущих из центров. А тут еще местная «бе-ледристика»…
Куда идем, «куда котимся»?
Скоро и в аулы-юрты нас не впустят. Подумают: неандертальцы.

Этюд был частично опубликован Еленой Зейферт
в газете «Авитрэк» и книге ее рассказов
«Прозрачность век» в феврале 2001 года.

 
ТЕЛЕОБОЗРЕНИЯ 2003–2004 гг.


1. На экране… «конь без лани»

Обзор телевизионных новостей
(исследуются августовские выпуски
«Сарыарка» КарТВ, «Новости» 5-го канала,
«Новости ТВК» и «Апта». 2003 г.)

«В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань!» – утверждал По-эт. То есть не надо смешивать в речи возвышенный и низменный стили.
Однако наши телевизионщики бойко используют в своих репортажах, за-рисовках и комментариях трогательное смешение канцелярита с ментитом (изумительным стилем ментовских протоколов).
«Очередное совещание провел сегодня первый заместитель акима области Тогайбаев, – сообщает Р. Хасанов. – Первым вопросом рассматривался во-прос…» Если много накидывать вопросов, не ответишь.
«Работа по ремонту квартир продолжается!» – утверждает К. Долдинова.
А может быть, проще – ремонт квартир?
Тот же Р. Хасанов не знает, где ставить ударение в слове подали, зато в одном абзаце шесть раз (!!) применяет красивое словцо «субвенция», не дога-давшись пояснить, что это такое. Может, сам не ведает?
Для возвышенной лексики с ее чарующими интонациями у наших журна-листов главная тематика не подходит. Главная, в смысле, – каждодневное опи-сание заседаний, совещаний, пресс-конференций, презентаций и прочего. За-ели они журналистов и напрочь высушили их язык.
Представляю, как измучилась Оксана Марченко с канала «ТВК», выстраи-вая такую лексическую конструкцию:
«Закончился еще один месяц работы, выполняемой по плану оптимизации жилого фонда района», скажем, имени Казыбек би.
О как, наверное, порадовалась этому сообщению моя соседка, 80-летняя Мария Андреевна, узнав такую светлую новость! Ей, бедной, все теплые меся-цы приходится нюхать зловоние из затопленного подвала… И вот – оптимиза-ция!
Мне годков поменьше, чем Марье Андреевне, и броской новостью меня в экстаз не введешь. Я тут же начинаю уточнять:
– Если «еще один месяц», то сколько было их (месяцев) до этого и сколь-ко будет еще? Если «выполняемой по плану», значит, аварийные случаи не оп-тимизируются? Если «по плану оптимизации», то просто ремонта не будет? Ес-ли «жилого фонда», то «инфраструктура» пусть разваливается?
Ответьте нам, коллега, на эти вопросы в следующем репортаже, только, будьте добры, человеческим языком.
Вообще я пришел к горькому выводу, что на карагандинских телеканалах язык на 100% нечеловеческий. И к просмотру их передач не надо допус-кать учащихся школ, гимназий и даже колледжей. С детства исковеркают не только язык межнационального общения, но и государственный! Им простится по молодости лет, что «базарят»: «У тебя шнурки в стакане?» Но если они за-говорят языком теленовостей (типа «Продукция «Абсолюта» зарекомендовала себя как продукция высокого качества»), мы потеряем целое поколение.
«Безусловно, также необходимо отметить работу дорожников», – читает не то свой, не то чей-то текст Ж. Бекбанова.
«Необходимы недюжие организационные способности «Дианы-Л», – ут-верждает Г. Балбекова. «Недюжие» – это вообще-то слабые, бессильные. Тут точнее – недюженные, то есть, скажем, мощные.
«Создание данной школы…» – считает Б. Момынова, хотя слово этой тут более подходяще. Я бы не прицепился к этой фразе, если бы слово данная не кочевало из репортажа в репортаж.
«Замена труб проводилась…» – сообщает К. Долдинова, хотя эта замена наверняка производилась.
«В начале месяца нас посетила международная организация…» – скорого-воркой выпуливает А. Бисембинова с 5-го канала. Вся организация посетила или все-таки кто-то из ее представителей?
А ее коллега Светлана Демент на полном серьезе утверждает: «Компанией «Абсолют-Казахстан» создана профессиональная школа, разительно отличаю-щаяся от ПТУ советских времен…» Мне довелось несколько лет на карагандин-ском телевидении выдавать в эфир телепрограмму «Смена» о пэтэушниках, ко-торая была отмечена даже московской прессой, и помню, что мы смело говори-ли о близости форм обучения и материальном обеспечении… к университетам в таких ГПТУ, как №№ 1, 15, 16 в Караганде и 57 и 107 в Темиртау. Это от них разительно отличается профессиональная школа «Абсолюта»?
А Надежда Азарова с «ТВК» придумала, кажется, неологическое словосо-четание: повестка работы. Повестка дня – это из партийного стиля, и очарова-тельной ведущей не захотелось обращаться к нему. Она же делает и замеча-тельное открытие:
«Подходит к концу лето и, значит, впереди – долгие холодные месяцы зи-мы»…
В этом же выпуске звучало:
«Приобретая уголь Шубаркольского угольного разреза…»,
«Первым проектом была выставка…»
Словцо проект стало таким излюбленным, что его вставляют «во все ды-ры». Не удивлюсь, если однажды услышу: «У меня новый проект – я влюбил-ся!»
И еще одно слово, уверен, набило оскомину телезрителю всех трех мест-ных телеканалов: «материал» – в смысле сюжет выпуска.
Вспоминаю, как мэтр Карагандинского телевидения Валерий Розенберг убеждал коллег на летучке:
«Не существует такого журналистского жанра как передача! Есть очерки, зарисовки, корреспонденции, телефильмы. А передача – это всего лишь способ пересылки слова – от губ диктора к ушам зрителя».
Так и с материалом. Не надо этим словом именовать репортажи, коммен-тарии, зарисовки, информационные сообщения.
Земляки знают, что мне довелось более трех десятков лет отдать радио- и телеэфиру в коллективе Карагандинской телерадиовещательной компании, проще говоря, государственного телевидения. Тем грустнее для меня, что наи-большее число технических и организационных «ляпов», стилистических и лексических «перлов» выпадает именно на новости «КарТВ». Вылавливаю их и бросаю «под ноготь» с одной лишь целью – вернуть родному мне экрану чисто-ту и звучность языка!
Жанар Бекбанова занимает третье место среди ошибающихся ведущих:
«На это зам акима Утешов отметил…» – сообщает она, а фразой позже ставит ударение на третьем по счету звуке о в слове «водопровод»…
Второе место по праву занимает «старейшина КарТВ» Кульбагиса Долди-нова:
«Провели 720 метров траншей…» – говорит она, хотя, как известно, тран-шеи роют или прокладывают.
«Работа по ремонту квартир продолжается…» – хотя здесь вполне звучит просто: ремонт квартир.
Есть у Долдиновой и такая игра слов: «Большая дорога ведет за собой ма-лый и средний бизнес…» Да, бизнес нередко начинается с большой дороги.
И еще: «Строители отметят свой праздник в кругу родных акимов…» А не наоборот ли: акимы – в кругу строителей, а? Или акимы так размножились?
А первое место по «нестандартности» языка несомненно принадлежит сы-ну учителя русского языка и литературы, выпускнику филологического факуль-тета университета Руслану Хасанову! Торжественно усаживаясь перед телека-мерой, он всегда «имеет сказать пару слов» вне норм русского языка:
«Далее речь пошла об объектах, которые не приступили к строительству». Не пойму, как объекты могут сами себя строить…
«Идет рост расходов по междугородним переговорам…» А не лучше: рас-тут расходы?
«На совещании поднимались и ряд вопросов…» Слово ряд мужского рода, значит: «поднимался ряд».
«Вопросы адресовали Станиславу Куржей…» По норме русского языка – Куржею.
«Акимат района Казыбек би занимается покраской фасадов…» Сам аки-мат? Или кто-то по его команде?
«В Караганде полным ходом идут подготовительные мероприятия к 70-летию города…» Вообще-то сами мероприятия не ходят.
У меня возникло законное желание обраться к председателю Карагандин-ской ТРК Абдакимову: «Абдижаппар-ага, скажите: кому и сколько должны за-платить карагандинцы за обучение с экранов КарТВ их самих и их детей без-грамотному русскому языку? Или у вас в телекомпании свет клином сошелся на Р. Хасанове с его кричащим косноязычием и выпирающей спесью в манере держаться? Хорошо «Индустриалке» – она с помощью печатных знаков взахлеб восхищается его «грамотностью и импозантностью», но с ваших-то экранов сей грамотей вещает не печатными знаками, а словами, которые безбожно ковер-кает и топорно сочетает друг с другом.
У меня, грешен, даже зародилась идея: а не посидеть ли побольше у голу-бых экранов да не составить «Словарь безграмотного языка КарТВ?»

Обнародовано на региональном сайте Центра право-вой помощи СМИ и в брошюре «Взгляд с позиций «бороды», или Как я «парился» у голубых экранов Караганды». Ноябрь 2003 года.




2. Критика защищает!

Делаю 14-й телеобзор и 14-й раз бью в одну точку: пытаюсь утвердить в Караганде КРИТИКУ. Журналистскую, литературную, театральную – всякую и во всех ее ипостасях. Иначе дойдем до «степеней известных, ведь нынче любят бессловесных», как говаривал умница Грибоедов.
У нас уже стало узаконенной модой – хвалить не действительно ориги-нальное, мастерское, умное, а просто любое творение ближних, близких, род-неньких, а также – «при чинах» и богатеньких. Областная газета взахлеб рас-хваливает двух телеведущих «КарТВ», хотя они своими манерами поведения на экране и своим суконным языком вызывают смертельную скуку и заметное по-глупение телезрителей. Все газеты наперебой кинулись восхвалять новое по-этическое явление (чуть ли не под стать Есенину). Землякам моим набили ос-комину два словосочетания – «валют-транзит» и «валют-ломбард», а теперь вот надо привыкать еще и к сочетанию «валют-поэзия».
Со времен Пушкина поэзия делала лишь кое-какие деньги, а ныне «но-винка» – ой-какие деньги делают… поэзию. Мягко говоря, мало поэтичную строкопись, назойливым мельтешением на всевозможных страницах вызываю-щую досаду у читателей. И никому в голову не приходит как-нибудь приоста-новить это изнуряющее мельтешение. Или… напомнить обществу вскрик андер-сеновского мальчугана, увидевшего короля без прикида: «Король-то голый!»
А ведь критика облагораживает человека, очищает его творения от мусора непрофессионализмов, тем более если эти творения столь высокого полета, как поэзия, прочая литература. Более того, критика защищает творца от излишнего самомнения, от поверхностного отношения к своему божьему дару. Неоспори-мый тезис «критика защищает» был, как известно, выдвинут еще великим Ар-кадием Райкиным и охотно принят обществом.
Однако вопреки заявке у меня сегодня критики почти не будет, ибо фор-мальным поводом для очередного обзора является годовщина программы «Тео-рема здоровья» 5-го телеканала. Она начиналась 4 декабря 2002 года и успела пятьдесят раз навестить квартиры карагандинцев… У истоков ее стояла про-фессиональный диктор, а теперь уже и редактор, и координатор программ Та-мара Фоминична Ширяева…
Хотя, простите! Отдадим сначала должное «Новостям» этого же канала. Не успела их ведущая блеснуть глазами с экрана и произнести первые фразы, как я радостно записал себе в памятку: «Алия Бисембинова живет на экране!» Понимаете, не кимарит, не сосет мыло, не играет свою собственную «значи-тельность», как ее коллеги на КарТВ, а живет тем, что она нам показывает и о чем рассказывает.
И сюжеты выпуска – об авариях «Газелей», о выставке монет в Народном банке, о конкурсе авторской песни, о КВН-капустнике и 22-х высоких наградах карагандинских борцов – аж взбодрили меня для предстоящей работы.
– Кошмар… а не выпуск! – возликовал я. – Ни одного заседания!
И в душу залегла радость: оказывается, в Караганде умеют не только зад-ницы парить в акиматских креслах…
…А теперь вернемся к юбиляру – телепрограмме «Теорема здоровья».
Я впервые увидел ее ведущего – Сергея Шилина. К сожалению, 5-й канал исчез с экранов кабельного ТВ, и я смотрю его не каждый день.
Сергей манерой своей работы навеял на меня творческое состояние: захо-телось что-нибудь придумать, и обязательно – эдакое… Захотелось позвонить на 5-й канал и сказать им какие-то теплые слова… вообще теплые,
и про Сергея, в частности. Как легко, как обаятельно говорит он с нами, теле-зрителями. Какие тонкие и точные слова находит. Как к месту подбирает стихи и замечательно их читает… А еще врач!
В отличие от телезрителей, перед которыми буквально проскакивает 30-минутная программа, я имел возможность посмаковать сюжеты про наши бо-лячки и героическую борьбу врачей с ними – для меня специально записали аж три «Теоремы…»
В первой же с удовлетворением узнал о том, как отмечали в медицинской академии юбилей незабвенного пионера нашего здравоохранения Петра Алек-сеевича Поспелова, полюбовался милым сюжетом о том, как доктора борются с плоскостопием у детишек; соучаствовал в более подробном знакомстве с таким «уголком» стоматологии, как ортодонтия. В двух других с интересом слушал рассказы о том, как не исходить яростной слюной, если что-то у тебя зачешет-ся, а просто – сходить к специалистам; почему не надо показывать фигу «яч-меню» и… что надо – ой как надо! – заботиться о чистоте кишечника…
А два последних «ролика» предъюбилейной программы (роликами телеви-зионщики называют короткие репортажи) привели меня в состояние умиления, если не сказать «кайфа». Это «Мамина школа» и «Десерт к столу».
Не могу избежать удовольствия – самому увидеть напечатанными слова вступления Сергея Шилина к рубрике «Мамина школа» и вам их показать вот здесь, на дисплее компьютера (с моими ремарками):
– Еще одна традиционная рубрика нашей программы – «Мамина школа», – обаятельно заговорил Сергей после перебивки. – А тема сюжета неразрывно, как ниточка с иголочкой, связана с термином «школа» – уроки… Хроническое (вдохновляясь) нежелание детей делать уроки и острое желание родителей эти уроки проверить… моментально взрывают семейную идиллию. Родительские децибелы с каждым повтором словосочетания «делай уроки!» (снижает тон) растут в геометрической прогрессии, иногда уступая место… геометрическим отрезкам (грустно, будто по обязанности, снимает брючной ремень) – отрезкам кожи с элементом фиксации на конце… Витамин «ре»! С точки зрения химии, мы (переходит на печальный тон) применяем катализатор. Однако… (возбуж-денно) существуют и мирные способы этой проблемы. Именно о них и расска-жут сейчас специалисты «Центра личности»…
И далее идет просто художественный рассказ педагога-психолога Н. В. Красниковой о том, как пробудить в ребенке интерес к учению уроков.
Говорят, реклама – двигатель… Когда услышишь такой рассказ, не надо и рекламы – достаточно услышать и можно тащить дитя к этому специалисту.
Важная деталь этого сюжета: как именно Сергеем сделано вступление, какие слова и каким задушевным тоном они сказаны, как лукаво-тонко, я бы сказал, высокохудожественно, показан зрителям и «обрисован» витамин «ре». Это, знаете ли, журналистская находка! И более того – настоя-щее мастерство. Этот показ, по-моему, с одинаковым интересом и даже благо-душием восприняли и детки, и родители.
А «десертом к столу» стал репортаж с гастролей заезжего юмориста Свя-тослава Ещенко. Я, съевший не одну собаку на изготовлении телевизионной продукции, и то не сразу бы «додул»… пригласить в оздоровительную програм-му гастролера-юмориста. А «доктора» 5-го канала стараются делать нечто по-добное всякий раз. Молодцы! – чего еще скажешь?
А мораль сей «басни»? Мораль, возможно, чересчур высоковата, но Сер-гей «уважать себя заставил – и лучше выдумать не мог». (Это Пушкин, но в точку).
На мой взгляд, карагандинский телеэфир в лице врача Сергея Шилина имеет образцового телеведущего. И не только, видимо, для программы «Теоре-ма здоровья». Только б не «замастерился»…
А заслугой других журналистов канала надо считать, что в этой их про-грамме практически не было равнодушных авторов и исполнителей. Она смот-рится без досады и надсады.
Но… я не был бы Литвиновым, если бы в этом обзоре все-таки не «прико-пался» к чему-нибудь.
– От трех просмотренных мной программ осталось три разных настроения. От первой не мог оторваться.
На второй… простите ужо старика, подремывал… Вскинули меня только «ячмени».
А во время третьей вдруг стали отвлекать собственные мысли… о другом. Лучше бы, чтоб и две вторых были – как первая.
– В сюжете о лекарствах от гриппа автор Илана Чаус вздумала говорить чересчур короткими, «лающими» фразами; в одном месте всё начал забивать какой-то противный шум; да еще и слушать текст мешал темп речи автора (тут мне даже говорливая Трындычиха вспомнилась)…
– Исполнители «Консультаций специалиста», обаятельные врачи, все пре-дельно очаровательны, только вот одна из них была уж чересчур косноязыч-ной…
– «Встречают по одежке». Участница программы в одном сюжете выгляде-ла прямо лапушкой, а в другом, как говаривают русские бабы, оказалась не-сколько… «не прибранной».
Если эту критику, ребята, учтете при дальнейшей работе, значит, мне уда-стся защитить телезрителей от ненужных отрицательных эмоций, которые, как вы сами утверждаете, не способствуют здоровью.
Это ведь аксиома, а?

Опубликовано на региональном сайте
Центра правовой помощи СМИ и в брошюре
«Взгляд с позиций «бороды» –2» Февраль 2004 года.










Типа эпиграф:

Читаю в телепрограмме КарТВ «Индустриалки»
за 22 мая: «09.55 Дерек пен дейек, 10.00 «Апта».
То, что мне и надо! Включаю «ящик»: «зебра». Жду 20 минут: «зебру» сменяет девственная синева.
Звоню в аппаратно-студийный комплекс КарТВ:
– А где ваша «Апта»?
– У нас сегодня профилактика!
– Пардон, как же тогда программа в газете и…
переживания верных телезрителей?
– Видать, накладка вышла…
Да-а, дисциплинка того-о! Раньше за такие фокусы заставляли перед телезрителями извиняться.


3. Не пора ли
копнуть глубже?

Это 25-й мой обзор передач карагандинских телевизионных каналов. Юбилейный, выходит… Значит, самое время и самый повод подвести итоги мно-гомесячной работы.
Итак, в 22-х обзорах проанализированы выпуски новостей и проблемных программ КарТВ, 5 канала, ТВК «Караганда», АРТ и однажды – 31 канала;
в двух обзорах, можно сказать, «измусолены» недостатки программ кара-гандинского областного радио;
в одном из обзоров рецензент «поизгалялся» даже и над книгой, а именно над юбилейным фолиантом «Караганды, Караганда», широко рекламируемым программой «Сары-Арка» КарТВ;
при поддержке Центра правовой помощи СМИ выпущены две книги (точ-нее, две брошюры) обзоров под названием «Взгляд «с позиций бороды», или Как я «парился» у голубых экранов Караганды».
Все это, надо сказать, получило поощрительные оценки и отзывы, в том числе и ответную рецензию в газете «Индустриальная Караганда».
К чему обозреватель чаще всего цеплялся в теле- и радиопередачах?
Началось с внешнего вида и манеры поведения телеведущих на экране. Нелицеприятному анализу подверглось поведение всех трех ведущих новост-ных программ Карагандинской студии телевидения, или КарТВ. С горечью ре-цензент упрекал К. Долдинову, Ж. Бекбанову и Р. Хасанова в том, что они сво-им внешним видом, манерой поведения, тембром голосов не украшают экран уважаемого когда-то по всему Казахстану Карагандинского ТВ, делают его се-рым и неприятным. А руководству КарТВ был брошен горький и резкий упрек в том, что, не сохранив лучшие образцы ведения передач, которые показывали корифеи –
Светлана ТАРАСОВА,
Майра АХМЕТОВА,
Владимир ЖОРОВ,
Галина РАХИМОВА,
Тамара ШИРЯЕВА,
– оно расписалось в полном своем бессилии не только найти новые таланты среди карагандинцев, но и привлечь ветеранов-дикторов и редакторов к обу-чению нынешних сотрудников.
Надо сказать, что руководители 5 канала и ТВК на аналогичные критиче-ские замечания в наших рецензиях отреагировали по-деловому, их ведущие смотрятся куда как лучше, чем коллеги с «заглавного» телеканала.
Пронизывающей темой обзоров стало косноязычие телеведущих и засоре-ние русского языка, для чего учрежден даже «Словарь безграмотного русского языка карагандинского ТВ». Больше всего места в этом «Словаре» принадле-жит опять-таки «мэтрам» КарТВ… И – «хоть бы хны, рубаха бела»!
Нередко критиковались нарушения жанровых норм и неписаных законов телевидения, в частности, неоправданные длинноты в сюжетах. И здесь основ-ной именинник – «государственное ТВ». То ли сил не хватает на изготовление кратких и емких сюжетов (их же придется снимать больше!), что обязательно по всем канонам репортерства… То ли хитроумные «писарчуки» нарочно натя-гивают время, ибо, как это ни странно, сумма гонорара у нас зависит не от ка-чества материала, а от его продолжительности. Вот и накручивают ребята ми-нуты, и накручивают… А телезритель булькается в этом многословии, как в по-моях!
Высказывались замечания по поводу бедности тематики и узости геогра-фии.
«И это все? А не поверхностно ли все это? – вправе спросить читатель на-ших обзоров. – Не мелко ли плавал автор?»
Да, соглашусь, мои работы малообъемны и не столь глубоки, как надо бы.
«Что же упущено? – спрашиваю сам себя в порядке самокритки. – Что ли-цемерно замолчено? На чем не усилены акценты?»
Прежде всего, каюсь: мною забыты требования к журналистам прежних лет, которыми я руководствовался в своей работе в газетах, на телевидении и радио добрых полвека. И основное из них: главным героем твоих публикаций, журналист, должен быть созидатель!
К месту, хоть и по другому поводу спетая, вспоминается частушка, про-звучавшая как-то в программе «Играй, гармонь!» незабываемого Геннадия За-волокина:

Выбираем Президента,
А не бабью задницу!

Мало того, что страницы газет заполнены «сиськами-письками», так и не-вероятно дорогие минуты на голубых экранах забиваются щекотливыми пустя-ками, отдалё-онно смахивающими на сенсации. Или на все четыре бока смаку-ем заседания и совещания! То при акиме области, то при каком-то его заме, то где-то на городском уровне. Слава Богу, хоть не дожили до районных протира-ний штанов!
И при этом взяли за аксиому: говорить в сюжетах о том, что там, на оче-редном-преочередном совещании, говорили, а не о том, что от того говорения изменилось в жизни карагандинцев!
Меня лично (поскольку хлебнул и борьбы с культом личности, и осужде-ния волюнтаризма, и негодования по поводу беспрерывных самонаграждений под свои же поцелуи!) убивает, что мне в уши беспрерывно долбят одни и те же руководящие фамилии, но я практически ни разу не слышал, каков же ре-зультат огромных затрат их энергии на многочисленных заседаниях и сове-щаниях. Подход у наших телевизионщиков такой: говорить о говорении и не показывать деяний! Мало того, еще и «одобрям-сы» возрождаются и насажда-ются!

Самое время вернуться к эпиграфу, предпосланному данному обзору.
Мне задумалось было записать подряд две программы «Апта» КарТВ и по-пробовать понять, так сказать, тенденцию информационных задач студии. Все-таки полмесяца будут сконцентрированы... Из этого, как вы видели, ничего у меня не вышло. Значит, поработаем с одной «Аптой» – за 16 мая.
Шла она в эфире ровно 20 минут. Показала ровно пять сюжетов. Если бы делалась по законам информационного жанра, было бы сюжетов 10-12. раза в два-три больше. Значит, и зритель увидел бы жизнь своей области раз в пять шире!
В пяти сюжетах показали:
как руководил совещанием по поводу водяного дефицита в Абае аким области... (Наконец-то! – воскликнул я, тоже сидящий без воды, не знаю, по чьей вине);
как руководил совещанием по вопросам землепользования в городах первый замакима. Слава Богу, – подумалось мне, – наконец-то взялись наво-дить порядок и тут;
как «разбирался» аким области на совещании в Темиртау с благоустрой-ством жилья и территорий.
(Если бы энергия, затраченная на заседания по поводу благоустройства, могла двигать мётлами и лопатами, у нас давно было бы чисто, как... в Павло-даре! – грустно вздохнулось мне – А то у нас лозунг «Чисто не там, где метут, а там, где не сорят!» звучит даже чаще, чем... «Я тебя люблю!»)
Несколько оживили заседательский пейзаж сюжеты об открытии центра приема и обработки информации и вручении руководством «Казахмыса» по-дарков ветеранам войны. Но и там были дежурные речи с трибуны или... перед толпой. По-человечески оформить эти сюжеты о деяниях телевизиощики не сумели, пошли по наиболее простому пути: живописали совещания.
Сколько помню себя, не равнодушен я к запаху земли! Будучи почти два десятка лет редактором новостей на Карагандинском областном радио, в конце апреля, начале мая специально ехал на село... понюхать запах первой бороз-ды! Без этого у меня не получалось нужного тона в выпусках «Последних из-вестий» и не ощущалось необходимого запаха в них!
«Апта» за 16 мая, на мой взгляд, должна была хоть что-то рассказать о том, как сегодня дела у земледельцев области. Успевают ли они в сроки посе-ять? Есть ли у них удобрения? Как управляются с обслуживанием своей техни-ки? Какие у них взаимоотношения с потребителем их продукции – государст-вом? Какие проблемы держат земледельцев за глотку? «Имеются ли у них ва-ленки, – как спрашивал когда-то Ленин, – и хватает ли керосина в лампах?»
Ведь мы же почти миллион гектаров засеваем и засаживаем! Ведь наши хлеборобы и картофелеводы не только нашу область кормили, но и других угощали! А как сейчас они живут и «пашут»?
Я ничего об этом не узнал и не услышал от «птенцов абдижаппаровых». Сам Абдижаппар Абдакимов – рекордсмен по заседаниям, ибо он вписан во все мыслимые комиссии и советы-комитеты области, потому, может, и подчиненные его пропитались пылью деловых бумаг и запахом заседательского пота.
(Ох, чует мое сердце: не получу я нынче традиционной матпомощи в день пожилых людей! Аукнется эта критика моей бывшей «конторы»! А как было приятно, когда в прошлом октябре заботливо привезли мне картошечки и мор-ковочки с капустой, да еще и очень нужную купюрку в конвертике!)
А что у шахтеров? Каковы их дела – производственные и социальные? Хватает ли им денег на лечение, обучение детей, на ремонт жилья? Конечно, программа «Шахтерский канал» на КарТВ есть, и делается она, как мы уже го-ворили, весьма профессионально, но!.. Новости они и есть новости! Их все ждут!
А строители как строят?..
Мне могут возразить: о возведении новых объектов постоянно рассказы-вают новостные программы всех телеканалов!
Не спорю: что и как строят местные олигархи, и говорят, и показывают!
А мне этого мало! Хочется увидеть красивые кадры, как работает конкрет-ный Каменщик, Бетонщик или Плотник, но – не знаю, не слышал! Ведь Беляев, Юркин, Осин и Борисенко не своими руками кирпичики укладывают, не своими пальцами горбыли обтесывают...
А про стариков?.. Матерью-Родиной является государство для ветеранов труда – или мачехой? ВООБЩЕ – говорят, В ЦЕЛОМ – пишут. А конкретно? Про эти вот морщинистые лица? Про эти вот натруженные руки? Про этот вот бун-тующий от пустоты желудок?
Обо всем этом наши телеканалы почти не говорят.
Главным их хлебом сегодня является разного рода сенсации: пожары, крушения, убийства, грабежи.
А что-либо позитивное – достижения науки и искусства, производствен-ные успехи и даже открытия – сегодня не в моде. Новости культуры, литерату-ры, не такие уж и частые, сегодня попросту игнорируются, потому что, по мне-нию телевизионщиков, не вызывают интереса у телезрителя. КарТВ в пропа-ганде новинок в литературе сделал исключение лишь для псевдо-книги двух авторов – одного бывшего чиновника, а другого и сегодня чиновника.
Особенно удручает творчество репортеров КарТВ, которые буквально ни-чего не видят вокруг, кроме очередных заседаний, очередных совещаний в об-ластном акимате. В какие только словеса не одевают руководителей области журналисты государственной телекомпании, особенно один горе-журналист, видимо, отрабатывающий своей бюрократической тарабарщиной невесть за что подаренную ему квартиру. Эта тарабарщина нисколько не поднимает имидж нашего Лидера, более того, унижает его своей мельтешней и мелочностью, ибо кому понравится журналистское «усердие» буквально по Грибоедову: «если надо подслужиться, он сгибался вперегиб». Тут недолго и до формулы Маяков-ского: «Лижет спину, лижет ниже».
Никогда еще за свою почти полувековую историю Карагандинская студия телевидения не была столь угодливой служанкой власти.
Горько это.
И стыдно за это.

Опубликовано на региональном сайте Центра
правовой помощи СМИ и в брошюре
«На взгляд «бороды», или 3авершение мучений
у карагандинских голубых экранов» в июне 2004 года
 
ЭССЕ 2005 года

«Я пришел сюда не зря!»

Господи, какая радость, если заходит к тебе друг-единомышленник, да еще давно не появлявшийся, а значит, с ворохом новостей, новых мыслей, идей!
Три года кряду я каждое лето, что называется, «выглядываю» из Алматы друга Вальку Малышко. То есть, конечно, это теперь основательный Валентин Михайлович Малышко – бывший начальник одного из главков и даже член кол-легии «Минтяжстроя» СССР, а до того – главный инженер треста «Карагандаст-ройиндустрия». Но дружба у нас 35 лет назад зародилась не на фоне этих ти-тулов, а потому, что пришел как-то в редакцию молодежных программ Кара-гандинского телевидения славный парень – высоченный, сияющий улыбкой и озорным взглядом, спортсмен по фигуре и поэт по эмоциям и интеллекту – и запал в душу. Потом его забрали в Алма-Ату, и добрых полтора десятка лет мы не виделись. А он, хоть «не писал двух слов, грянул вдруг как с облаков»: пришел ко мне домой с новой книжкой стихов. И с тех пор каждое лето встре-чаемся, и я, раскрыв рот от удивления и внимания, ловлю его шедевры.
– А ты мои последние эпиграммы не знаешь! – воскликнул он за разгово-ром в нынешнюю встречу, как раз на сгибе августа месяца. – Вот послушай… Берязев, есть такой поэт, российский, кажется. Уморил меня такими строчками: «Я начеку, я знаю, кто есть «ху»… Я прихожу к здоровой паранойе. Гляжу на всё земнойе, и спиртнойе, как Лев Толстой на глупую сноху». А пародия назы-вается «Здоровая параной-я»:

Мои стихи прочел знакомый Ху,
И говорит: «Написано толково,
Особенно про классика Толстого.
Но все же, как глядел он на сноху?»
«Да точно так, – в ответ ему сказал, –
Как я на все земной-е и спиртной-е,
Когда пришел к здоровой параной-е».
Ху выпучил раскосые глаза:
– Ну, надо же такой-е!

Валентин заливисто хохочет, а я гыгочу в восторге, вытирая слезы и по-вторяя, словно заклинанье его словечки «земной-е», «спиртной-е», «такой-е».
Обычно в наш плотный разговор с восклицаниями: «а помнишь?», «а зна-ешь?», «а вот послушай!» – и тост-то вставить некогда. Но нынче встреча ока-залась в преддверии традиционного Дня строителей. И я взял Валентина за горло: вспомни свое явление Караганде. Он отнекивался недолго, ведь «явле-ние» его было чуть ли не тютелька в тютельку… 45 лет назад.
– Ранним утром 9 сентября 1960 года мы вышли на привокзальную пло-щадь этого города, – начал с обычной ухмылкой гость.
– Кто – «мы»?
– Четыре выпускника Днепропетровского инженерно-строительного ин-ститута – с направлением в комбинат «Карагандашахтострой». А всего из наше-го выпуска сюда приехали 62 молодых специалиста.
– Что, 62 человека из одного вуза – в наш шахтострой?
– Да… Да.
– А мне говорят, что тут все построили казахи?
– Ну, правильно говорят. Мы же сразу стали казахами, как ступили на эту землю! И вот, повторяю, приехали около 6 часов утра. А вокруг, кроме вокзала, ничего! Спрашиваем, где город. Отвечают: «Во-он там. Сейчас придет автобус, увидите». И поехали прямо, как оказалось, по проспекту Сталина. Потом он на-зывался проспектом Советским, теперь – Бухар жирау. Вскоре по левую руку встретилось первое здание – это был кинотеатр «Родина». Сейчас, говорят, там казино.
– Теперь и казино нет…
– Да? Потом миновали еще одно здание – главпочтамт. А по правую руку, напротив, третье большое здание, как узнали позже – Дворец культуры горня-ков. Больше – ничего!
– Как ничего? Голая степь? Это в 60-м году?
– Да, почти степь… Я попал в специализированное управление «Фунда-ментстрой».
– А что это мы с тобой презренной прозой говорим? Стихи же есть!
– Пожалуйста, вот еще с тех времен – «Караганда»:

Не зову тебя я матерью,
Не зову тебя сестрой,
Ты меня встречала скатертью
Белой степи озорной,
Ошалелыми буранами,
Снегопадами забот,
Безымянными бульварами,
Где хозяин небосвод.
День тот,
Ветреный, колючий,
Словно песню, берегу.
Разгулявшиеся тучи
Мне шептали на бегу:
– У меня свои законы,
Я – особая страна.
Если любишь терриконы,
Значит: я тебе нужна.
…Обметелила, обветрила,
А потом, не говоря,
Сто гектаров мне отмерила,
Голубого пустыря.
Но ошиблась: маловато.
Я пришел сюда не зря.
Стало как-то скучновато
Без степного пустыря.
Там, на месте нашей встречи,
Где снегов стоял туман,
Произносят нынче речи
Солнцеликие дома.
И веселые,
Беспечные
Песни бродят у пруда.
Здесь прописана навечно
Ты, моя Караганда.
Не зову тебя я матерью,
Не зову тебя сестрой.
Было поле белой скатертью –
Стало улицей родной.

– На каком объекте твой первый «автограф» остался?
– Первыми моими объектами были три жилых дома и детский сад на 45-м квартале. Потом жилье на 66-м, на 52-м. Потом – здание политехнического ин-ститута.
– Сколько лет пришлось строить в Караганде?
– Я уехал отсюда в 72-м. С должности главного инженера треста «Кара-гандастройиндустрия».
– Начал в 60-м году прорабом, а через 12 лет оказался в Алма-Ате почти замом министра?
– Нет, я пришел на стройплощадку мастером, а уехал по вызову в «Мин-тяжстрой» на должность начальника главного управления по строительству предприятий индустрии, где и проработал 10 лет.
– В течение этих лет неоднократно принимал… делегации земляков-карагандинцев. В том числе и тележурналиста Литвинова, которого возил на персональном газике в горы Алатау. Так что не будь дружбы с высоким чинов-ником, не видать бы мне знаменитого катка «Медео» как своих ушей? («Ну, да!»). Но вместе со строительным мастерством, кажется, росло и спортивное, и поэтическое мастерство?
– Наверное. Будучи главным инженером «Стройиндустрии» входил в сборную области по ручному мячу, и мы стали призерами Республики...
– В команде, к слову, играли П. Нефедов, Г. Презент, а вратарем был Ш. Уразалинов?
– Играли… Первые мои стихи в 67-м году опубликовала «Индустриалка», а в 69-м в издательстве «Жазушы» вышел первый сборник. В 70-м я их читал с экранов вашей телестанции «Юность». Потом они звучали и в Алма-Ате. В 88-м году стал лауреатом «Конкурса одного стихотворения» журнала «Простор». Главным героем стихов был строитель, потому что

Я по профессии строитель,
А по призванию – поэт…
На стройке первый мой учитель
Мне говорил: «Здесь музы нет.
Здесь вся поэзия «до пота»:
Построишь в срок – простят грехи.
Запомни: главное – работа,
А не романы и стихи».
Прилежным будучи в учебе,
Я думал: как же не писать,
Коль мастерок перу подобен,
А кирпичи словам подстать?
Не отходя от главной темы,
Я музе верность сохранял:
Многоэтажные поэмы
Для новоселов сочинял.
Когда свой первый «на отлично»
Я сдал законченный объект.
Прораб хвалил меня публично:
«Пиши и дальше так, поэт!»

– А за 12 лет работы в Караганде самый любимый объект – что?
– Здание драмтеатра им. Станиславского и Сейфуллина, где работал про-рабом. А самое-самое запомнившееся – здание политеха.
– Вот в 60-м году ты приехал – вокруг была почти что пустынь. А в наши годы, когда выходила книжка «Солнечные часы»… потом книжка «Старт», ка-кое впечатление произвела Караганда? Что бросалось в глаза?
– Бросалось не в глаза, а будоражило мысли, что здесь сохранилась еще как минимум треть того, что строили мы в 60-70-е годы. А то, что сейчас… Внешний вид Караганды, конечно, изменился в лучшую сторону, а вот духов-ность… На первом плане – деньги, деньги, и еще раз деньги.
– Вы, Валентин Михайлович, будь ласка, уроженец Украины?
– Уроженец – да, а гражданин – Казахстана.
– Это понятно. А сейчас Украина и Казахстан, такая вот парочка госу-дарств, какие эмоции вызывает?
– Никакие. Политики пускай разбираются.
– А душа-то, душа? Тут всю жизнь прожил, но там-то родился, учился. О чем думает сегодня человек, рожденный в одном государстве, живший в дру-гом? И проживший всю жизнь – после войны?
– Да когда война началась, мне четыре года было, а закончилась – 7 лет. Но я ее помню!

Ко мне детство пришло
С первым взрывом снаряда,
Горьким запахом дыма,
Лавиной огня,
А ушло с поредевшим
Последним отрядом,
На два года у немцев
Оставив меня.
Колыбельные песни
Шептала мне вьюга,
Засыпал я, согретый
Пожаров теплом,
Деревенского хлеба
Мне снилась краюха
И огромная крынка
С парным молоком.
А когда в затемненные
Окна сарая
На мгновенье входила
Порой тишина,
Я, осколками вражеской
Бомбы играя,
Слушал страшную сказку
С названьем: война.
Отгремели бои.
Возвращались солдаты.
Зарастали окопы
В родной стороне.
Соловьями запели
Над рощей закаты,
Только детство моё
Не вернулось ко мне.

– Это понятно. А что из жизни Караганды покоя не дает? Какие ее люди, их судьба?
– В те времена в Караганде самым талантливым был поэт и баснописец Михаил Данилович Балыкин. Первые мои стихи были опубликованы с его по-мощью. И мы до моего отъезда дружили с ним, а приезжал он в Алма-Ату, обя-зательно встречались, проводили время и... К сожалению, нет Михаила Дани-ловича в живых. Но стихи его живы, хорошо помнятся людьми…
– Память Балыкина тоже роднит нас с тобой, Валя. Я здесь к его 80-летию опубликовал очерк «Сколько стоит детство?» А ты в «Книголюбе», в Алматы, – статью и подборку его пародий.
– Это-то да. Но, к сожалению, ни союз писателей, ни журнал «Простор», где он в свое время работал, ни издательство «Жазушы» не вспомнили о поэте.
– А в Караганде, как ни билась вдова поэта Анна Алексеевна и мы, колле-ги, даже мемориальная доска на доме, где он жил, до сих пор не появилась.
– У нас привыкли забывать людей. Практицизм забил все на свете.
– Так… Валентин Михайлович, мы с тобой, брат, – ветераны: на двоих 137 лет. Оба слышим, как наши одногодки жалуются: мало денег, нет здоровья, не хватает времени!
– Я могу тебе так сказать:

Сегодня новая эпоха
Свободным сделала народ.
И потому сосед Тимоха
Полгода… долг не отдает.
– Да это как-то келейно…
– Есть и общая черта нашего времени (смеется): все хотят разбогатеть, иметь много денег, а меня…

К деньгам презренье обуяло.
Ведь деньги зло – известно всем.
Особенно когда их мало
Или когда их нет совсем!

…Все годы знакомства с Валентином Малышко, когда бы это ни было – 35 лет назад, 2 года или два дня назад, – я натурально «надрываю животик» над его фразами, над строчками. Из него так и прёт юмор! Такая натура у человека – не стареющего, искромётного.
– У меня припасено «духовное завещание»! Вот:

Я не стоял на перепутье:
В веселье или грусти жить.
Когда умру я, не забудьте
Мне в гроб бутылку положить! –

И Валентин Михайлович опять заразительно смеется.

Эссе опубликовано газетой «Наша Ярмарка»
19 августа 2005 года.
 

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. Очерк-экскурс.
«Где-где…» В Караганде!
2. Репортаж с вопросами.
Караганда… в лесоповале
3. Очерк проблемный.
Кабдулла, отец шахтеров
4. Очерк-эпитафия.
Последний выход гегемона
5. Лирический репортаж.
«Отечество нам – школа № 3!»
6. Рецензии:
– Это надо живым!
– Этюд о карагандинской прозе
7. Телеобзоры:
– На экране… конь без лани!
– Критика защищает!
– Не пора ли копнуть глубже?
8. Эссе.
«Я пришел сюда не зря!» 60


Рецензии
А Вы спросите, как в 90годы Валерий Ефимович Пятецкий надувал родное государство.Отправляя работников Кузнецкого металлургического завода на отдых в Европу взамен зарплаты.При этом рабочие не получали з.п.,а деньги за поставки продукции КМК оседали на зарубежных счетах. Как он "кинул" своего зарубежного партнера на кругленькую сумму в 1998 году, сославшись на "дефолт". Зато сейчас он - уважаемый человек.Не беда,что жулик и людям жизнь испортил.

Марфа Романова   17.08.2009 15:18     Заявить о нарушении