Князь-инок Вассиан Патрикеев

 КНЯЗЬ-ИНОК ВАССИАН ПАТРИКЕЕВ

 (ок. 1470 - после 1531)

 На церковном соборе 1503 года разыгралась духовная битва вокруг владения селами и землями (а значит и богатством) монастырей между игуменом Волоколамского монастыря Иосифом Волоцким и его последователями (осифлянами) и заволжскими старцами (нестяжателями), во главе с Нилом Сорским. Речь также шла и о преследовании еретиков (жидовствующих), которых увидел на Руси во множестве игумен Иосиф. Волоцкий в «борьбе» своей с еретиками не унимался, требовал пыток и казней, пытаясь воздействовать, в первую очередь, на великого князя Ивана Васильевича, через его духовника. Нежелающий прославиться жестокостью князь не понимал, чем, собственно, могут быть опасны государству эти еретики. Он не раз заставлял Волоцкого замолкнуть, гнал даже от себя прочь. Иван Васильевич являлся сторонником Нила Сорского, позиция заволжских старцев более импонировала ему, но он, в то же время, быстро смирился с проигрышем их на соборе. В 1505 году он умер.
 Свое отношение к травле еретиков заволжские старцы полнее всего выразили письмом. «Господь, – писали они, – не велел осуждать брату брата, а одному Богу надлежит судить человеческие согрешения. Господь сказал: «Не судите и не осуждены будете…».
 Письмо от лица старцев написал князь-инок Вассиан Патрикеев, один из самых образованных и благородных людей эпохи.
 Князь-инок Вассиан Патрикеев объявил Волоцкому и его последователям обличительную войну. На соборе только и слышалось:
 «Вассиан-пустынник научит у монастырей и церквей села отбирать!..».
 «Вассиан хочет устроить еретикам и отступникам жизнь немятежную, яко не боялись еретики прельщать православных и в жидовство отводить!».
 Князь-инок на выпады осифлян отвечал, что они «повелевают нещадно мучить и истязать не отдающих монастырские долги, только не внутри монастыря, а где-нибудь за стенами, перед воротами, что по-ихнему – казнить христианина вне монастыря не грех!». «О законопреступник! – обращался он к Волоцкому. Если считаешь грехом внутри монастыря мучить братью свою, то и за монастырем также грех! Область Бога, почитаемого в монастыре, не ограждается местом. Все концы земли в руках Его. Откуда же взял ты власть нещадно мучить братий, а особенно неправедно?..». Это относилось к нравам волоколамской твердыни. Вслед за демонстративной благотворительностью нищим Волоцкий начал истязать крестьян за не возвращенные монастырю долги.
 Князь-инок происходил из знатного рода Патрикеевых, прямых потомков Гедимина. До иночества князь Василий Патрикеев воевал, за доблесть его жаловали в бояре, он был послом в Литве. В 1499 году, когда род его попал в опалу за участие в династическом споре, князь был пострижен в Кирилло-Белозерский монастырь.
 Тихая обитель – не тюрьма. Здесь опальному князю открылся мир евангельской мудрости, и, кроме того, он, тридцатилетний инок, нашел тропинку в скит старца Нила на Сорке-реке, что находился от обители за пятнадцать верст.
 В 1508 году старец Нил умер, а князь-инок оказался в московском Симоновом монастыре. Игумен обители Варлаам, а с 1511 года – митрополит, поддерживал «нестяжателей». Закончилась для князя-инока и династическая опала. Великий князь Василий Иванович приблизил Вассиана к себе. За добродетели его, за огненное перо. В ту пору Волоцкий просил боярина В. Челядина исходатайствовать у великого князя разрешение говорить и писать против Вассиана.
 В 1515 году Волоцкий, перед смертью, завещал свой монастырь великому князю. Но тень его продолжала нависать над церковной Россией, множилась в митрополитах и прочих архиереях.
 В 1518 году прибыл в Москву, по приглашению князя, для перевода священных книг с греческого языка на церковнославянский, афонский монах Максим Грек. Поселили ученого монаха в Чудовом монастыре. Келья, библиотека – трудись во славу Божию. Но этот правдоискатель взял и ввязался в продолжающиеся споры о монастырских землевладениях, поддержав грозного обличителя осифлян князя-инока Вассиана, едва успев заметить, сколь контрастна церковная Россия.
 Вассиан Патрикеев занимался в то время редактированием Кормчей книги, законодательной для церкви, пытаясь доказать гордецам осифлянам неправомерность церковных стяжаний.
 В 1521 году, неугодного больше великому князю, митрополита Варлаама сменил Даниил, преемник Волоцкого. Он ничего он от князя не требовал, ни на что ему не жаловался, а во всем расчетливо ему угождал. Внешне он мало походил на Волоцкого, постника и молитвенника. По словам австрийского посла, бытописателя С. Герберштейна, «он был человек дюжий и тучный с лицем красным – и что, по-видимому, он был предан более чреву, чем посту и молитвенным бдениям, что когда нужно было являться в народе для служений, он придавал лицу своему бледность посредством окуривания себя серой».
 В 1523 году великий князь воспользовался услугами этого лицедея, пославшего личную охранную грамоту воеводе Шемячичу. Воевода поверил главе церкви и был схвачен, заточен в темницу. С тем же коварством он выдал потом на смерть от рук московских бояр дмитровского князя Юрия, а затем и князя Андрея (братьев своего благодетеля, к тому времени умершего). Действовал Даниил просто: зазывал, обещал, что берет «на свои руки», и предавал.
 Митрополит Даниил с легкостью преступил и церковные правила. Это произошло в деле незаконного развода великого князя с его неплодной супругой Соломонией, а затем быстрой женитьбы его на Елене Глинской. Спор был принципиальным. Сводился он к тому: подлежит ли царь общему христианскому закону? По Даниилу, оказалось, – не подлежит. Бояре, понимая желание великого князя иметь наследника, новый брак Василия Ивановича считали прелюбодейным. Константинопольский патриарх этот брак не благословил. Вассиан Патрикеев и Максим Грек сочли поведение благоволившего к ним тогда князя нехристианским, и впрямую заявили ему об этом. Василий Иванович хотел пойти на попятную, покаялся... Но митрополит упокоил совесть князя, сказав, что берет этот грех на свою душу.
 Разгневался на Максима Грека, противника незаконного развода его с неплодной женой, великий князь Василий Иванович. Сильно разгневался. Кроме того, во многих доносах на него говорилось, что грек Максим принимал у себя в келье разных недовольных великим князем людей и «называл великого князя гонителем и мучителем».
 В 1525 году на церковном судилище Максима Грека признали и еретиком, и политическим преступником одновременно, отлучили от церкви и приговорили к пожизненному заключению. Митрополит Даниил отправил афонского монаха в застенки своего Волоколамского монастыря, где жестокосердные монахи морили его голодом и травили угарным газом. Шесть лет провел Максим Грек в темнице. В 1531 году его, едва живого, привезли в Москву, чтобы опять судить за ересь, на этот раз вместе с князем-иноком Вассианом Патрикеевым.
 Церковники судили Вассиана Патрикеева как еретика. Обвинителем и судьей Вассиана был сам Даниил. Речь шла о многолетнем труде Вассиана Патрикеева над Кормчей книгой.
 «Ведома ли тебе, – говорил Даниил, – великая книга, священные правила апостольские и отеческие, и семи вселенских соборов, и поместных и градских законов, к ним присоединенных? Этой книги никто не смел поколебать от седьмого собора до русского крещения, а в нашей русской земле эта книга более пятисот лет содержит соборную церковь и все православное христианство просвещает и спасает; от равноапостольного Владимира до нынешнего царя Василия она была непоколебима; все святые по тем правилам жили и спасались, и людей учили. А ты дерзнул: ты малую часть из этой книги, угодную твоему малоумию, написал, а иное все разметал. Ты не апостол, не святитель, не священник. Как смел ты, дерзнуть на это?».
 «Ты, – продолжал митрополит, – в своих сотворениях написал, что в правилах есть противное Евангелию, апостолу и святых отцов жительству; ты писал и говорил, что правила писаны от дьявола, а не от Святого Духа, называл правила – кривилом, а чудотворцев – смутотворцами за то, что они дозволяли монастырям владеть селами и людьми.
 Митрополит зачитал ряд доводов и примеров из церковной истории, свидетельствующих о том, что дозволялось монастырям держать села, и святые мужи их держали.
 Князь-инок Вассиан оставался и на суде непримиримым противником церковных стяжаний.
 И его осудили на заточение в Волоколамский монастырь. Он был отдан князем Василием Ивановичем во власть тех, с кем он боролся, кому он противостоял многие годы жизни. И, по словам князя А. Курбского, «презлые осифляне уморили его».
 На том судилище, сломленный в темнице, Максим Грек трижды пал ниц перед собором и покаялся в неумышленной «порче» священных книг и других своих грехах. Эта покорность и определила дальнейшую его судьбу. Тверской архиепископ Акакий взял Максима Грека в свой монастырь. А там вручил ему перо, бумагу и чернила. Оказавшийся человеком терпимым и даже мягким, этот церковный таинник, по словам Максима, упокоил его «всяким довольствием на многие лета». А всего в тверском монастыре Максим Грек провел двадцать лет.
 Последние пять лет жизни Максим Грек мирно дожил монахом в Троице-Сергиевой Лавре. Обратно на гору Афон власти его не отпустили, – много лиха видел в России. Умер Максим Грек в 1556 году, в возрасте около восьмидесяти лет. За свои труды он причислен к лику святых.
 Имени Вассиана Патрикеева в святцах нет.