Герой нашего времени

 Скажи мне, уважаемый читатель, каков он – настоящий герой? Наверное, в сознании сразу возникает правильный образ агитплакатного ладного мужа, с благородным лицом, исполненным справедливого гнева. Нет, не найдете Вы истинный образ героя ни на боевом листке, ни в заказной стенгазете.
Вот, к примеру, майор Кор-вич, наш начальник связи. Ну, какой из него герой? Пузатенький, лысый, фигура как самовар. Сам пружинистый, будто на шарнирах. Лицо круглое, взгляд пронзительный, сверлильный такой, но без пафоса. Улыбается, сверкает золотой фиксой. И в строю не в первых рядах… Шутник. И на вид – ну никак не герой.
А мое знакомство с ним состоялось при удивительных обстоятельствах.
Я едва начал хвататься за прием дел и должности, задыхаясь как выдернутый из пруда карась. И тут – новая вводная от комбрига.
- Начальника связи нашего знаешь? – комбриг в мою сторону не глядел, сканировал глазами плац.
- Нет. (Откуда мне – я вторые сутки в бригаде).
- У нас в бригаде недостача по средствам связи. На триста тыщ. Надо посадить майора, нашего начальника связи. За промотание вверенного имущества. – Так и сказал – «посадить». Как гвоздь вколотил. Видимо, комбриг посчитал, что если уж теперь появился в его хозяйстве такой «зверь» как помощник командира по правовой работе, так он всенепременно для того и предназначен - чтоб сажать неугодных.
- Есть. – Молодцевато ответил я. Комбригу понравилось. А что я мог еще ответить.
Поутру, после построения, я нашел Кор-вича. Тот стоял у штаба и задумчиво, скромно курил. Именно скромно. Он стоял так, чтобы не мешать никому, не вызывать к себе внимания, и вся поза его выдавала человека мирного. Я подошел и представился. Едва он услышал мою должность – сразу доверчиво улыбнулся, глядя в небо, словно знает меня уже давно. И сказал:
- А… понимаю. Вас наверное, комбриг прислал. По недостаче.
- Именно так. – В руках я сжимал дермантиновую папку, с материалами последнего служебного расследования по факту недостачи средств связи. Мне ее комбриг вручил.
 Спустя час Кор-вич робко сидел на сломанном табурете в выделенной мне комнатушке. Он зажал руки между коленей и смотрел на меня добрым, всепонимающим взглядом. Я чувствовал себя неловко.
- Так, начнем по порядку. – Я вздохнул и раскрыл пыльную папку. – Вы прибыли в бригаду после Чечни, в 1999 году.
- Да. Меня назначили на новое место службы сюда, в бригаду.
- Так. Вот приказ о назначении… - бубнил я. – Вот приказ комбрига о введении вас в должность начальника связи бригады… Акты (самое главное – акты о принятии средств связи)… Странно – Вами не подписаны.
- Не подписаны конечно. – Виновато улыбнулся майор.
- Как же так? – Я повертел в руках пожелтевшую стопку прошитых бумажек - актов о принятии имущества связи. На каждом листе стояла графа «Принял. Майор Кор-вич. ____________.» И дата – девяносто девятый год. Подписи майора не было нигде.
- Так. Я как приехал - сразу дела и должность принимать. Начальника связи своего у них не было. Поэтому я пятерых бойцов с собой – и по складам. И в боксы – считать что есть в наличии. Все облазили за трое суток.
- И вы составили акты.
- Составил. И рапорт написал о той недостаче что обнаружил, с просьбой провести расследование по факту.
- А дальше?
- Принес их комбригу. Показал ему. Мол – вот. Посмотрите что у Вас со связью, товарищ полковник. Давайте будем решать, что то списывать, что то я найду. Вобщем, давайте, говорю – восстановим связь в бригаде.
- … - Мне очень резануло по ушам «восстановим связь». Что же получается – ее нету что ли? Поэтому я промолчал.
- А комбриг меня послушал, почитал мои правдивые акты, а потом взял их – и при мне аккуратненько так – поджег – и в пепельницу. Все сжег – и акты, и рапорт. И сказал мне, мол, знаю я всё без тебя. Мне тут правду-матку гнать не надо. Ты давай-ка вот эти акты подпиши. И протянул мне свеженькие, чистенькие, без недостачи. Их, конечно, в тех материалах, что у Вас – нет. А у меня – есть. Я их на память сохранил. С его подписью кстати.
- Это что же получается. Выходит, Вы дела и должность не приняли до сих пор.
- Выходит так. Так мы с комбригом и «дружим» уже два года. Он первые три месяца меня чуть ли не каждый день к себе вызывал. Вызовет, и сразу мне – подписывай акты без недостачи. А я ему – не могу, трщ комбриг. Недостача у Вас. Давайте исправлять положение.
- А он? – У меня начали растворяться розовые очки с ясных очей.
- А он потом плюнул на меня, просто отдал приказом что я начальник связи. Потом выдумал провести служебное расследование, по которому на меня все повесить. Все, кто в комиссии был - подписались. Боятся его. Теперь вот Вы прибыли. Вот он и оживился. Теперь Вы должны будете меня судить. – Тут я поперхнулся.
- Ну, судить то буду не я. Но мне приказано подготовить материалы в суд, о привлечении Вас к материальной ответственности. Я от Вас это не могу скрывать. Комбриг еще требует, чтобы Вас и к уголовной привлекли.
- Готовьте. Если я виноват – то что ж делать. – Кор-вич как-то по детски, неуклюже улыбнулся.
- Скажите, а Вы докладывали эту ситуацию вышестоящему командованию?
- Докладывал конечно. Начсвязи армейскому. О неготовности бригады к учениям, о недостаче. Обещают разобраться до сих пор. Вообще мне сказали – что командарм требует, чтоб на месте разобрались, а то мы ему картину портим.
Да. Вот это очень знакомое, извечное, завязшее в зубах – «картину портим» и «разберитесь там на месте». Я уже понимал, что нахожусь между молотом и наковальней.
Через день я прорвался в кабинет к комбригу. Тот был нетерпелив, все постукивал костяшками пальцев о потертый лист оргалита.
- Товарищ полковник. – бодро начал докладывать я. - Я разобрался.
- Отлично. Готовьте материалы в суд. – отрезал комбриг.
- Как в суд? - я буквально был срезан на взлете.
- Так. В суд – и чтоб майора привлекли.
- Но за что? – В моих руках дергались материалы по злосчастной недостаче.
- Послушай, дружок. – тут грузный полковник нервно напрягся и я почувствовал, что вот еще чуть чуть, и из его рта забрызжет горячая слюна. – Ты что то совсем потерялся. Завтра ты убываешь в гарнизонный военный суд. Подаешь исковое заявление на Кор-вича. Это не обсуждается.
На следующее утро я был откомандирован в гарнизонный суд. Серое трехэтажное здание бывшего офицерского клуба. На последнем этаже – решетки, стальные двери, и обшарпанная табличка «М…ский гарнизонный военный суд». Я осторожно ступил на чистый коридор. В углу, бросая тень на блестящую промастиченную поверхность линолеума, задумчиво курил худой согбенный человек в «парадке». Я подошел поближе. Это был подполковник юстиции, по всей видимости военный судья. Вытянувшись в струнку, я гулко проговорил кто я, откуда и сообщил цель прибытия.
Подполковник взглянул на меня уставшими впалыми глазами, и тихо промолвил:
- очень интересно… - он сказал это с таким вежливым тонким сарказмом, что я растерялся.
- Разрешите зарегистрировать исковое заявление? – одна мысль вертелась в моей голове.
- Да расслабься ты. Вэ чэ такая то… М-да… Известные там ребята, шутники еще те… Особенно командир. И давно тебя туда угораздило?
- Три дня назад прибыл. – удивленно отчеканил я.
- Чувствуется. – иронично, с понижением голосового тембра ответил согбенный подполковник. – Ладно, пошли в кабинет. Расскажешь, что там на полигонах делается.
Я торопливо выложил перед судьей стопки пожелтевших бумаг. Через пять минут я вкратце изложил суть дела.
- Ладно, ясно всё. Через десять дней прибудете на заседание. В канцелярии повестки возьмешь на себя и майора. – согбенный устало зевнул.
- Товарищ подполковник, вы понимаете, майор Кор-вич невиновен. Нет основания для удовлетворения иска.
- Понимаю я. Без тебя. – передернул подполковник. - Ты не первый такой.
Спустя десять дней, ранним влажным утром мы стояли перед строем вдвоем с Кор-вичем. Комбриг «благословлял» нас в путь.
- Давай там, лейтенант, только без всяких своих юридических штучек. Без решения суда в пользу бригады -можешь не возвращаться. По решению спишем пропавшую связь. Всем будет хорошо, и бригада будет без недостачи, и проблема будет решена.
- А Кор-вич? - я был удивлен толстокожести и черствости его слов.
- А Кор-вич пусть садится, или платит, вобщем что там ему суд даст. – А майор молчал. Просто молчал.
Ехали молча. Мне даже неловко было что–то говорить. Но перед самым началом заседания я сказал Кор-вичу:
- Не волнуйтесь. Я знаю что вы невиновны. Я постараюсь сделать так, чтобы Вас не привлекли к ответственности.
- Тебе приказ надо выполнять. – Кор-вич покачал головой. – Тебе еще служить с нашим «Троекуровым».
С этими словами мы и вошли в тесный судебный зал. Нас было четверо. Согбенный судья, я, Кор-вич, и еще молоденькая пухленькая девушка - секретарь. Сидели тихо. Девушка скучно смотрела то на меня, то на Кор-вича, колобком торчащего на скамье подсудимых.
В коридоре зевал конвой из прикомандированных дембелей.
После всех формальностей согбенный судья безвкусно начал задавать вопросы Кор-вичу.
- С какого времени Вы являетесь начальником связи в вэчэ такой то?
- С ноября 1999 года. - Кор-вич отвечал дисциплинированно. И тут у меня созрел давно уже заготовленный план.
- Товарищ судья. Майор Кор-вич не является начальником связи в вэчэ такой то.
- Почему же? – Согбенный выражал удивление, но в уставших глазах его читалось «Давай, лейтенант, дай мне хоть какую то зацепку чтобы это дело хорошо прекратить».
- Приказ о назначении на должность, в соответствии с п. N Положения о войсковом (корабельном) хозяйстве, должен быть издан на основании актов о принятии дел и должности. А их нет. Вернее, они не подписаны.
Девушка секретарь перестала зевать. Кор-вич посмотрел на меня с удивлением. Затем мы с Кор-вичем в два голоса доложили историю с неподписанными актами.
После изучения всех бумаг судья задал последний вопрос. Мне.
- Представитель вэчэ такой то. Мне все понятно в этом деле. Только непонятна Ваша позиция. Вы представитель истца. Так почему же Вы представляете факты, оправдывающие ответчика? Вы вообще то настаиваете на иске? – что я мог сказать согбенному. А ведь моя позиция – обязательная часть протокола. То, что я сейчас скажу – занесут в решение суда, в «мотивировку». По приказу комбрига и согласно правилам процесса я обязан был настаивать на иске. И тут мне пришла в голову идея.
- Товарищ судья. Я настаиваю на иске вэчэ к майору Кор-вичу, поскольку обязан это делать. Но иск я не поддерживаю, и более того, считаю безосновательным.
- Прошу занести это в протокол. – облегченно выдохнул судья.
Дальнейшие пять минут, которые мы с Кор-вичем провели в коридоре, ожидая пока судья «посовещается» и примет решение, пролетели как в тумане.
Кор-вича оправдали, конечно. И согбенный – молодец. Он вынес определение о прекращении производства по делу. А это значит, что повторно теперь с этим иском в суд уже нельзя будет сунуться. Никому. Всё. Закрыт вопрос.
В УАЗике-буханке, ловко подпрыгивая на ухабах, мы неслись обратно, в сосновые лапы М-ских полигонов. Кор-вич сидел напротив меня и широко улыбался, и глаза его блестели от слез. И он то сжимал, то расжимал ладони, а под конец пододвинулся ко мне и, расчувствовавшись, сказал:
- Спасибо тебе, лейтенант, давай выпьем! – я не отказался.
Едва мы вылезли из УАЗика, Кор-вич буквально потянул меня за рукав:
- Пойдем, пойдем! Я с женой тебя познакомлю, с дочкой! – Он был возбужден от радости и облегчения, я понимал его.
Тесная кухонька уютно приняла нас, обволокла вкусными запахами еды. Мы не торопясь выпивали. Я сидел у Кор-вича в гостях и мне все нравилось. Я был почетным гостем. Тут в кухню вбежала светленькая девочка лети семи.
- А вот это моя Наташка! – радостно, по отцовски протянул Кор-вич. – Ну, знакомься с дядей лейтенантом!
- Здрасте! – Почти по военному отрапортовала Наташа, в руках она теребила игрушки - какие то кусочки ткани с железками. Я пригляделся и опешил. В маленьких нежных ручонках Наташи болтались два ордена Мужества. Свинцового цвета кресты, с прикрепленными к ним кровавыми планками.
- Это же ордена Мужества… - я удивленно посмотрел на Кор-вича. Тот покраснел и скромно прошептал:
- Ну да… Да ладно… Что об этих орденах. А ты молодец!
- Нет, нет, расскажите. – Я смотрел в глаза Кор-вичу, а тот смущался.
- Понимаешь, об этом не принято рассказывать.
- Но ведь орден Мужества просто так не дают.
- Верно. В девяносто девятом году их еще просто так не давали…
- А за что Вы получили их?
- Да так… Случайно жизнь вот повернула. Девяносто девятый год. Я в Чечне. У меня первый класс по связи. Из десантуры скомплектовали очередную «особую спецгруппу» по взятию Урус-Мартана. Тогда его чичи сделали столицей своего «Шариатского государства». Как всегда политика, понимаешь. Не все просто. Борис Николаич все заигрывал с ними. Приняли решение что вроде как для виду освобождать Урус-Мартан и громить оплот Ваххабизма должно «ополчение». А там ополчение – стадо горных козлов. Хрен бы он что там освободил. Вот и бросили туда десантуру. Нужен был связист. В меня ткнули пальцем. Кто то из штабных сказал что у меня первый класс по связи и есть боевой опыт. Вот меня к десантам и засунули. А выбрасывали нас прямо на сопку. Все открыто – плато. По нам лупят из всего что только можно. Страшно. Ополченцев то по «зеленке» ведут город брать, как ВИП-персон лелеют. А нас, мясо – на плешку. Да в самое пекло. Знаешь, я после этого всего полюбил десантников по-настоящему. Они меня как родного собой закрывали. Как только выгрузились, сразу положили меня за камень. И обложили меня своими «брониками». И говорят мне:
- Ты только, связист, живи. Мы дохнуть пойдем. А ты живи, передавай, не молчи только. И я, помню, врос в тот камень, и только ору в трубку «Алё, Алё, блять!…». Передаю. Даже уже не помню что передавал. Много тогда погибло наших. Погибло ни за что. Наш генералитет как всегда на высоте: живых людей – на голую сопку выбросили. Они – да, герои. Я – да какой я на хрен герой… Я пересрал тогда. Хоть и лежал как черепаха – за броней, да под камнем.
В тот вечер долго мы еще сидели с Кор-вичем. И пили, и он все равно был немногословен. Но встречу ту запомнил я, навсегда.