Осколочек сказки

 Чего в ее доме только не было!
 Была кукла, наряженная так, как она когда-то, в день венчания: палевое, с узорами, платье, плотно обтягивающее талию, со сборенными рукавами и светлыми тончайшими кружевами на узеньких манжетах. Длинная коса, мерцающие в свете свечей бусинки на ткани платья и головном уборе. Могу представить ее, идущую под руку с молодым человеком к алтарю, со склоненной головой и несмелыми, ждущими чего-то необыкновенного, дивного, чудесного глазами. Она влюблена в Тургенева. И знай он ее, я готова поклясться, Тургенев списал бы с ее образа: вечно летящего куда-то лица, запрокинутых к небу серо-голубых глаз, тонкого рта и немного растрепанных в порыве волос – не одну героиню своих романов.
 Был в доме и шерстяной мухоморчик, купленный как-то у бабушки на рынке за 10 рублей. Прекрасно сделанный мухоморчик с крапинками и трогательным листочком на шляпке, малюсенькими мухоморчатами, упруго выглядывающими из пестрой земли, с зеленой ниткой-травинкой, легко обмотавшей белую ножку с кружевной юбочкой.
 А как можно забыть чудесный «птичий разговор» крылышками у деревянных птичек на ниточках. Или бывшую когда-то музыкальной шкатулку, что пела: «Что танцуешь, Машенька? Польку, польку, Пашенька!» да выстреливала искрами из-под ног Машеньки и Пашеньки.
 Все это по-своему немного наивно, немного волшебно. И от этого «немного» щемит сердце. Щемит от того, что когда Она, делающая сказку сказкой, уйдет, второй такой не будет. И останутся от этого богатства только темные, пыльные деревяшечки, кукла со спутанной косой да гжелевый парусник с некогда развевающимися, теперь же поникшими парусами и отбитым у кормы осколочком Сказки…