Крестик

Он был неаккуратно вырезан кем-то из дивного минерала под названием «лунный камень» и приобретен мною в очень хорошем месте и в очень хороший день. В свете вышеперечисленного был автоматически возведен в ранг талисмана, коим впоследствии и оказался.

Кусочек радужного камня действительно приносил удачу. Независимо от того, верила я в него или нет. Иногда он становился желтоватым, но чаще переливался всеми оттенками сиреневого, от почти белого до интенсивно-лилового. Цвет менялся в зависимости от освещения, моего душевного состояния и времени суток.

В церкви я крестик не освятила – не увидев в этой процедуре никакого смысла. Просто носила его на простенькой веревочке, которая высовывалась из выреза растянутой майки. Всегда. Не снимая даже на ночь. Поэтому была здорова и, временами, счастлива.

А сегодня я решила выпендриться и поменять замызганную черную веревочку на тонкую серебряную цепочку, специально для этой цели купленную накануне. И почти выполнила свое намерение – то есть, разрезала веревочку, сняла крестик, продела цепочку через тонкую петельку… Правильно. Дальше я забыла всё это на краю стола и преспокойно отправилась по своим делам.

Вспомнила о крестике достаточно поздно, находясь примерно в десяти километрах от дома. В гостях у подруги. Та как раз решила похвастаться новым кулончиком-сердечком, я в ответ попыталась потянуть за хвостик веревочки, дабы продемонстрировать свой талисман… Сказать, что я испугалась – значит, не сказать ничего.

Чтобы не стать объектом насмешек, легкомысленно улыбнулась – да ладно, в другой раз покажу, впрочем, и показывать там нечего – обычный цветной камушек, дешевенький сувенир, привезенный из далекого города. Но где-то внутри образовалась ледяная яма. В районе солнечного сплетения стало пусто и тревожно.

Поздним вечером я возвращалась от подруги домой. Супруг пребывал в уверенности, что я останусь в гостях ночевать, поэтому отбыл на сутки к родственникам и встретить меня не мог.

По мере продвижения к дому у меня нарастало ощущение надвигающейся беды. Чтобы избавиться от дрожи в ногах, я села на скамейку в застекленном павильоне автобусной остановки. В голове роились тревожные мысли.

Наверное, меня собьет машина. Кто-то наверху узнает, что сегодня со мной нет моего талисмана, ехидно ухмыльнется – и на мгновение закроет ладонями глаза шоферу проносящегося через перекресток «камаза», а когда к водителю вернется зрение – тормоза не сработают. Придуманный мною «камаз» был грязным, местами – желтоватым, с тяжелым прицепом позади. Реальность предполагаемой ситуации не вызывала сомнений: в последнее время я почему-то не обращала внимания на сигнал светофора и переходила улицы в соответствии с собственными потребностями. Чаще всего кто-нибудь выдергивал меня почти из-под колес автомобиля, громким голосом оглашал список моих недостатков (отсутствие ума обычно оказывалось на первом месте), а водитель злобно сигналил. На этом всё и заканчивалось. Но тогда на мне был крестик. А сейчас его нет.

Страшные мысли продолжали обрастать новыми подробностями. Вот мое тело, неподвижно валяющееся в двадцати метрах от перекрестка. «Камаз», повернутый боком. Не подающий признаков жизни шофер, вцепившийся в руль (кто-то пытается снаружи открыть дверь кабины, но безуспешно). Старенький мобильник, в клочья раздавленный правым передним колесом. Милиционер роется в моей сумке, находит записную книжку. Ищет там мои координаты, находит (на первой странице), куда-то звонит…

На следующий день супруг со своей любимой мамочкой едут забирать мое тело из морга. Свекровь всю дорогу сочувственно гладит сыночка по голове и думает: «Оно и к лучшему. Найдет себе еще – молодую, красивую». Она не может простить мне некоторых вещей – возраста (я старше мужа на семь лет), высшего образования, невзрачной внешности, неумения готовить борщ и стирать белье. Теперь, правда, прощать за всё это уже некого, но она все равно мысленно перебирает все мои недостатки и в глубине души радуется благополучному разрешению проблемы.

Соседи выглядывают из окон, старушки на лавочке уставились на подъехавший к дому траурный автобус. «Молодая была» - задумчиво говорит кто-то. «Вовсе и не молодая, тридцать два недавно исполнилось» - резко возражает моя незамужняя соседка. Я всегда догадывалась о ее планах насчет моего супруга, поэтому не удивляюсь злобной реплике.

Дома уже собрались подруги, кто-то перелистывает мою записную книжку. «Девочки, а мы всем позвонили?»

А вот и не всем! Там, на предпоследней страничке, есть еще один телефон. Ростовского книжного издательства. На самом деле к издательству данный номер не имеет никакого отношения, о чем известно только мне.

Но по-другому обозначить его было нельзя. Иначе любопытная свекровь, которая тайком роется в моей сумочке каждый раз, когда я прихожу к ней в гости, непременно докопалась бы до истины и подняла скандал. Впрочем, теперь это не так уж и важно. В свете произошедших событий.

Нет, наверное, кто-то позвонил – автоматически, просто подряд набирая телефонные номера, а там ответили, что никакого издательства здесь не было отродясь. И на этом все закончилось.

И мой любимый второй день не получает от меня сообщений на мобильник (наших традиционных – «доброе утро» и «спокойной ночи», ежедневно, без выходных, иначе будет грустно). Тревожится по этому поводу, но я в качестве абонента «временно недоступна», а скоро буду недоступна окончательно и бесповоротно. Как личность и биологическая особь.

СТОП! Я всё ещё сижу на автобусной остановке, время неуклонно ползет к полуночи, и «камаз» меня еще не сбил. И лунного крестика на мне по-прежнему нет.

Достаю пока еще не раздавленный в клочья мобильник. Набираю цифры. Их много. Дешевый федеральный номер, тариф с минимальной абонентской платой.

«Dobroi nochi, horoshih snov i prekrasnogo nastroenija na zavtra.»

Отправляю. Несколько минут дожидаюсь ответа, вскоре понимаю, что его не последует. Принимаю к сведению сей прискорбный факт. И сегодня утром мне почему-то никто не пожелал ничего доброго…

После этой мысли предстоящий «камаз» начинает казаться долгожданным вознаграждением за все мои муки.

Поднимаюсь со скамейки. Иду по широкой улице, залитой светом золотых ночных фонарей. Ни одного автомобиля на сотни метров в обоих направлениях. «Опять навыдумывала глупостей, - слышу внутри собственной головы недовольный голос супруга, - а мне снова выслушивать до утра… Ты рассказы начни сочинять, что ли… Денег заработаешь…». Наверное, действительно пора заняться изложением собственных мыслей на бумаге. Вот прямо сегодня и начну. Как только приду домой.

Доползаю на негнущихся ногах до угла, сворачиваю на боковую улочку. Через два квартала снова поверну и увижу свой дом. Страх куда-то исчез. В конце концов, до недавнего времени я как-то обходилась без талисмана, и прекрасно себя чувствовала. Вот сегодня же уберу крестик в дальний угол шкатулки с бижутерией, освобожусь от возникшей зависимости и начну новую жизнь. Для начала напишу рассказ о сегодняшних размышлениях.

Двор был, вопреки обыкновению, ярко освещен. Когда я поднималась по ступенькам замусоренной лестницы, в кармане тихо зажужжал мобильник.

«I tebe togo je samogo, radost’ moja.»

Приятно быть чьей-то радостью.

Дверь открылась легко – старенький замок решил сменить гнев на милость и подчинился двум оборотам ключа.

Крестик лежал на краю стола, там, где я его оставила. Цепочка наполовину свешивалась вниз. Я подцепила ее двумя пальцами, расправила и надела. Шее сразу стало прохладно и немного неуютно, но неприятное ощущение быстро исчезло. Стало тепло и спокойно.

После обычных вечерних дел (ужина, теплой ванны с апельсиновым маслом и последней сигареты, тайком выкуренной в форточку на кухне) я забралась с ногами в мягкое кресло и открыла новый блокнот в твердой обложке.

Рассказ получился эмоциональным, немного бессвязным, но, на мой взгляд, довольно интересным. Заканчивался он хорошо – моя героиня (то есть, я сама) решила отказаться от веры в придуманные талисманы, распрощалась с мужем и отправилась к любимому человеку, справедливо рассудив, что счастье само по себе на голову не свалится – необходимы какие-то сознательные усилия. Немного помечтав на эту тему, я заснула прямо в кресле, откуда меня извлек вернувшийся утром супруг.

На работе нужно было появиться не позже десяти часов утра. Выпив чашку превосходного кофе с корицей, я побросала в сумку необходимые вещи, проверила наличие крестика (на всякий случай), оделась и вышла из дома.

Утреннее солнце было ярким, настроение – превосходным. На экранчике мобильника светилась новая строчка: «Dobroe utro, schast’e moje».

Приятно быть чьим-то счастьем.

В сумке лежал блокнот – в нем еще осталось немало чистых страниц. Часть из них я собиралась заполнить в обеденный перерыв. Наверное, сначала это будет подобие дневника, но кто знает – вдруг у меня откроется талант…

Меня сбила машина, вылетевшая на красный сигнал светофора откуда-то из-за угла. Ярко-желтая «таврия», неприятного пронзительно-канареечного оттенка, с помятым правым крылом и надколотой фарой.


Сентябрь 2005, Саратов.