Крашенный-перекрашенный авангард -*1*

 

Пластинка раскручивается не ровно, чуть вихляя, винил переливается от яркого света настольной лампы, а иголка, уткнувшись клювом в означенные дорожки, рождала музыку.
Комната: за окнами сиреневая, кисельная тьма, мебель глухо стонет под тяжестью вещей.
Старик в одних семейных (изображены чапаевские тачанки) трусах, и почему-то в детском чепчике, поливает сиреневой (чуть светлее тьмы за окном) лейкой цветы, цветы, растущие прямо из подоконника. Он немо шевелит шершавыми губами, пытаясь повторять слова французской песни, рыкающей из патефона. Старик время от времени пританцовывает - шаг влево, шаг вправо.
Странно, но вода в лейке, как будто бы бесконечная, все льется и льется и не кончается. Да и вообще кажется, что жидкость каким-то чудным образом сочится изнутри (уж откуда не известно) старика прямиком в лейку, а оттуда на закостенелые корни невиданных растений.
За спиной у старика - дверь - белая, грязная, с ручкой в форме оскаленной пасти льва. Обычная дверь, претенциозная ручка.
Вдруг мелодия обрывается, игла шуршит о гладкую поверхность пластинки. Музыкальная дорожка позади. Но старик не обращает внимание на наступившую тишину и продолжает свой чудный, почти оккультный ритуал - танец, шуршание губ, и струйка воды из носика лейки. Журчание. Растения впитывают влагу и на глазах растут и на глазах расцветают – будто кулаки кто-то разжимает ладонью вверх. Еле слышный скрип, который запросто сошел бы за скребок иголки патефона. Это дверь с анималистической ручкой за спиной у старичка совсем не внезапно приотворилась.


Как и следовало ожидать, из прощелины открытой двери показалась рука, крепко сжимавшая деревянную одежную вешалку, причем рука держала вешалку по принципу лука, в смысле оружия. Рука дрожала, вместе с ней и вешалка. По логике вещей через секунд тридцать шесть (посчитайте про себя - это так много) появилась другая рука (правая), пальцы которой сжимали (ну, естественно) - стрелу, предположим - отравленную. Ох уж эта прямая логическая дорожка - стрела в тетиву (да, неужели вы не знали, что у вешалок есть тетива?) - оттягиваем, целимся и... Стрела медленно и не ровно, будто подвешенная на ниточке приближается к шее оросителя. А вот втыкается она напротив резко, точно, и с омерзительным хлюпом. Старик падает замертво без лишних предсмертных высказываний (знаете, любят перед смертью чушью кичиться обреченные), в таких случаях говорят "упал как подкошенный" мы так говорить не будем. Лейка бухнулась на пол и (опять же по логике) вместо воды из нее брызнула кровь. Интуитивно распознав смерть попечителя, цветы тут же завяли и скукожились. Грязная белая дверь с анималистической ручкой победоносно распахнулась, и в комнату ввалился парень, переодетый в индейские шмотки. На голове перья, на лбу боевая раскраска в форме токсического знака. Не теряя времени даром, он тут же приступил к ритуальному танцу - начал припрыгивать с ноги на ногу вокруг своей жертвы. Странно, хоть и стрела пробила старику горло, кровь из раны не текла, только из лейки.
- Слышишь, это я Горячий Плутоний лишил тебя жизни! Я Горячий Плутоний! - кричал вождь несуществующего племени и продолжал натанцовывать. Новообъявленный Горячий Плутоний продолжал бесноваться, отбухивая губами, ведомый ему одному победоносный марш: "Чунга-чунга-чунга-чанга" и так далее и пока пластинка не кончится. Вешалка уже не нужна - отстрелялась - брошена на пол, и теперь уже просто вешалка, берите да вешайте.
- У-у-у-у! - завыл Горячий Плутоний и в горячке, совершая очередную петлю вокруг стрелою убиенного, смахнул патефон на пол - грохот, пластинка соскочила с соска и монетой закатилась в угол, там ребром встала, прислонившись к стенке.
- У-у-у-у-у - еще забавнее завыл Горячий Плутоний, кружившийся уже так быстро, что движения его смазывались, и получался радужный обруч, благодаря цветным перьям.
У мертвого старика случилась судорога, суставы его вдруг хрустнули, губы зашевелились (но остались безучастны), Горячий Плутоний присвистнул, а рука мертвеца дернулась и указала на стол. Вождя заинтересовал этот своеобразный компас, этот вытянутый указательный палец, эта стрелка, указывающая явно на рядом стоящий столик, трехногий и жалкий. Убийца замер, прямо по ходу танца, как раз в тот момент, когда в очередной раз перепрыгивал с ноги на ногу. Внимание его привлек комок свернутой салфетки, лежащий на краю трехногого стола. Опустилась со стуком бездыханная плоть. Вождь, карикатурно по-воровски ступая, подошел к комочку бумаги, с секунду рассматривал его, с секунду, раскрыв рот, чесал затылок, а после, плюнув через плечо, стал аккуратно разворачивать салфетку.
Помните, как скукожились растения, прочувствовав смерть старика? Похожее произошло с лицом Горячего Плутония, после того, как он окончательно развернул салфетку. Лицо его сжали, словно намыленную губку, и словно мыло, из пор его хлестнул пот. Глаза закосили, губы пошли зигзагами, а морщины выступили почему-то диагонально. Перья на голове у вождя ожили, вспорхнули крылом и вылетели прочь из комнаты, прочь от этого столика, прочь от этого свертка, прочь, прочь, прочь, ведь на скомканном полотне салфетки лежал...
- Винт! - дико заголосил Горячий Плутоний, тыча на последний - Это же винт! Винт!
Да, это был винт, чего греха таить, обыкновенный, чуть ржавый винт, невинно скалившийся потупившей резьбой.
- Винт! - орал Вождь, и ор его уже превращался в хрип - Винт! Это же винт!
Горячий Плутоний схватился за голову, затопал ногами, затопал так, что казалось дым пошел из под его мозолистых пяток, и вот сорвался с места, и вот помчался (дух впереди, плоть вдогонку) и вот уже выбежал на улицу все также продолжая неистово вопить это парализующее его слово: "Винт"!
Вождь бежал. Бежал не долго, до ближайшей песочницы, где хитроумные дети, выстраивали подземные гаражи, сорили фантиками, и били друг друга лопатками. Вид взмыленного дяди бегущего в клубах пыли их ни чуть не удивил. Дети встретили его смехом и визгом, одна девочка, украшенная сиреневым бантом, даже захлопала от удовольствия. Не удивил их и нечеловеческий вопль, все было им понятно. Дядя испугался винта, ничего страшного, это свойственно дядям вообще, а этому в особенности, потому как дядя решил поиграть со своим воображением, да не на шутку заигрался.
А дядя ничего перед собой не видел, шляпка, похожая на грязную таблетку аспирина и оскаленная спираль резьбы стояли у него перед глазами и только.
- Винт! - не в последний раз прокричал он, и что есть силы врезался головой в песок, запихнув свой разгоряченный мозг, словно ошалевший страус, в прохладный песок по самые плечи.
Дети – аплодируют.