Адреналиномания

Я стою на склоне горы и смотрю вниз. Снег сияет под солнцем и напоминает буклированную ткань – следы от горных лыж выткали на нем целый узор. Склон довольно пологий и поэтому не страшный. Даже если и упадешь, то, скорее всего, отделаешься небольшим ушибом.
В нескольких километрах отсюда есть другое место. Там отвесные скалы, узкие проезды над пропастью, участки с деревьями и полная непредсказуемость. Там горы похожи на агрессивную авангардную скульптуру – сплошные острые углы. Это «черная трасса». По ней тоже спускаются горнолыжники и горнолыжницы, которых называют не иначе как «экстремальщики». У них супермастерство, безнадежное внутреннее одиночество и жизнь для них начинается за секунду до спуска. Каждый год здесь погибает несколько человек, и каждый год сюда снова приезжают те, кто не мыслит себе другой жизни, чем той, которая «за секунду до спуска».

Когда Света собирается в очередной альпинистский поход, она всегда находится в нездоровом возбуждении. Это выражается в том, что разговаривать она может только о своем предстоящем восхождении на восьмитысячник. Однажды мы оказались в общей компании. Во время общего разговора Света была похожа на шланг с водой, который сжали с краю. Она с трудом дождалась паузы, чтобы заявить о себе и выплеснуть эмоциональную и сумбурную речь о новом снаряжении, которое она, наконец-то, достала.
- Так куда вы едете? - тихо спросил ее один пожилой человек, в прошлом заслуженный спортсмен.
- На Эверест, - гордо ответила Света.
- Что вы будете там делать?
- Я буду его покорять!
- Зачем?


Света посмотрела на него с ужасом. Этот вопрос из одного слова поверг ее в ошеломление. Как будто она еле держится на склоне горы, а в это время у нее из-под ног падает камень. Еще секунда и можно полететь вниз. Но она устояла. Она осталась убеждена, что все делает правильно. Чем сидеть дома и варить какому-нибудь идиоту суп, лучше задыхаться от недостатка кислорода и от восторга, цепляясь за выступы горных вершин. Такое объяснение ее полностью устроила. Она снова нашла опору под ногами.

Я пыталась ее понять. Рисовала в воображении величественные горные пейзажи и маленькую фигурку женщины, висящей над пропастью. Пейзажи нравились, висеть над пропастью – нет. И почему-то не отпускала мысль, что у рискующей жизнью девушки большие проблемы с самой собой. Один на один то ли скучно, то ли страшно. Лучше бороться со стихией и чувствовать себя героиней как Жанна д’Арк. Но у французской девы была благородная цель – освободить свой народ. А какая здесь?
Если ты лезешь на вершину, чтобы сорвать волшебный эдельвейс и спасти все человечество или хотя бы одного человека – своего любимого, это цель, ради которой можно рискнуть бесценным сокровищем – жизнью. Человечество, возможно, запишет тебя в списки героев, а любимый все равно забудет. Но если ради того, чтобы испытать ощущения похожие на небывалый оргазм, то не лучше ли обратиться к сексологу и просто улучшить сексуальные отношения.

В самурайском кодексе сказано, что каждую секунду, каждую долю секунды самурай должен думать о смерти, тогда есть шанс, что он проживет долгую и счастливую жизнь. Самурай готов расстаться с жизнью в любой момент, защищая своего господина, но он обязан сделать все, чтобы не рисковать ею попусту.
Мы не самураи и даже не их жены, но у нас тоже есть обязанности. Эти обязанности существуют на разной высоте и чаще всего не пугают своей грандиозностью – вырастить детей, хорошо сделать свою работу. Но и мы не застрахованы от иллюзий, и экстрим – одна из самых опасных.
…Света стояла на вершине самой высокой в мире горы, и ей казалось, что она рядом с Богом. Она хотела бы быть еще выше. Но выше можно было только на самолете, а это к Богу отношения не имело. По ее мнению, цивилизация разрушала все божественные принципы, прямым путем ведя людей к погибели. Она представила, что однажды мобильная связь достигнет такого развития, что можно будет, стоя на пике Эвереста позвонить и сказать: "Я тут сейчас на вершине стою, а как там дела с нашим контрактом?». Интересно, когда у Бога лопнет терпение?

Действительно, когда? Судьба уже спасала ее три раза. Один раз оборвалась страховка, и она сорвалась, чудом зацепившись страховочным тросом за выступ. Второй раз чуть не замерзла ночью, отбившись от группы, третий раз было так глупо, что вспоминать не хочется. Как можно было, забыв все правила, как последний дилетант крикнуть в горах… Это был крик счастья, но через секунду их всех чуть не завалило… Но зато там, в сердце экстрима, она – царица Мира. В суровых условиях отрыва от человечества мужчины дарят ей яркие проявления чувств и иллюзию ее женского совершенства. Однако, возвращаясь из экспедиции, они возвращаются к своим женщинам и живут с ними простой, стабильной жизнью. За пределами гор Светина экстремальная уникальность их не возбуждает.
«Зачем ты хочешь покорить Эверест, Света?», «Затем что бы почувствовать себя на вершине мужского обожания». «А без Эвереста не получается?», «Без Эвереста нет».

У особо безумных любителей экстрима - глаза выпавшего из гнезда птенца. Обычный мир их пугает. В нем они чувствуют себя неуверенно и скованно. На некоторых он просто наводит ужас. Хочется скорее обратно домой в гнездо, а дом - это там, где нет людей с их сложными и запутанными взаимоотношениями, а есть одна вечная Опасность.

Один человек, кстати, весьма успешный бизнесмен сказал Свете: «Спустись с горы и найди Бога здесь. Он совсем рядом, он может быть даже в тюремной камере. На вершине его нет. Там есть только высота и разреженный воздух. А Бог там, где люди и там, где любовь.»

Чем дальше идет время, тем больше я прихожу к незатейливой мысли о том, что жизнь нужно попытаться прожить с каким-то смыслом. Если и рисковать ею, то неплохо бы знать для чего. Если за идею, то за какую. Вообще, понятие «за идею» пугает. Здесь очень легко спутать истину с заблуждением. Хорошо бы не ошибиться. А то камень вылетит из-под ног, и не успеешь оглянуться, как окажешься на дне пропасти.

Я стою на склоне горы и смотрю вниз. . Снег сияет под солнцем и напоминает буклированную ткань – следы от горных лыж выткали на нем целый узор. Спуститься по такому склону – одно удовольствие. Именно это я сейчас и сделаю.