Виктория

Море… белый пух полосками лежит на влажном жёлтом песке. Клочки белого пуха медленно тают, разукрашенные лучами восходящего солнца. Пух разносится ветром по пустынному пляжу, цепляясь за высохшие мидии, торчащие из песка, за пустые бутылки, брошенные то тут, то там. Он медленно и незаметно растворяется и впитывается в песок, в землю…
Белый пух… Морская пена…
На песок набегают мелкие волны, смывая следы, буквы и слова, написанные на нём… А пальцы всё пишут, пишут одно и то же… А вода, тихо шипя, снова и снова стирает эти знаки… Солёные капли падают, смешиваются с морской водой.
Если бы он мог чувствовать, он стонал бы от боли, сжимаемый холодными, мокрыми пальцами, бросавшими его в воду… Пальцы то ласкали мокрый песок, то душили в ладонях, то топили в набегавших волнах…
Боль… Она похожа на резкие алые иголки просыпающегося солнца, прокалывавшего море, песок, сердце…
Бездомная собака с тоской и надеждой вглядывалась в одинокую фигуру, сидящую на песке почти неподвижно. Ничем не пахло, ветер не доносил никаких запахов, кроме запаха солёной морской воды и сырого песка… Немного постояв, она, поведя носом, понуро поплелась вдоль пляжа, устало переставляя тощие лапы, грузнувшие в песке.
Мурашки по коже… Холодно. Взгляд скользнул по босым мокрым ногам и пальцам, душившим песок… Снова боль. Что это за боль?.. Пальцы, разжавшись, выпустили горсть окрашенного в кровь песка. Ракушка, обломок мидии, врезавшийся в ладонь… Кровь капает на жёлтый песок… Волна смывает следы крови; они снова появляются, а вода снова смывает…
 Неважно…
Взгляд заскользил по дрожащей изумрудно-зеркальной поверхности моря к горизонту, в даль, к солнцу, к еле виднеющимся крошечным мачтам кораблей, к белым парусам… Где-то там, среди них, качается на волнах «Виктория», увлекаемая ветром и течением всё дальше, дальше… Дальше от него. Словно привязанная за ниточку к этому одинокому сердцу на песчаном берегу, она, уплывая, распускает его, как вязание, по петелькам; оно становится всё меньше, меньше, тая, как белый пух, как морская пена… Резкая, почти физическая, боль пронзала его с каждой исчезавшей петелькой истерзанной плоти.
Капли всё смешивались с морской водой. Капли потерянной, разбитой любви, солёные и горькие…
 Последние петельки распущены, сердца больше нет.… Осталась лишь тупая боль, где-то в середине груди, там, где когда-то росло и расцветало чувство, расцветала любовь, теперь выброшенная и забытая ею, как однолетняя фиалка…
Теперь только боль… И белый пух на босых ногах, на песке. И море…


 31.01.2005г.