Одиночество

Гришковец, конечно, молодец… Блин, Гришковец – молодец, я же не стихи пишу. Ну да ладно, это издержки производства.
А что я собственно хотел написать? Да вот так просто взял и открыл редактор и начал писать слово «Гришковец». Я никогда не знаю, что получится, когда сажусь за клавиатуру и начинаю набивать. Мне просто нравится что-то писать. Вопрос в другом: нравится ли моя писанина остальным? Но, это для меня не главное. Важнее – высказаться.

Ну так вот, Гршиковец, он конечно молодец, он так все по полочкам разложит, что просто красиво и сказочно, все правильно и не страшно жить. Все у него как-то просто, по-нашему, как-то «забавно, не смешно, а забавно». И после его спектаклей на душе легче.
Но вот ты возвращаешься домой, и на тебя обрушивается одиночество. Или так: ОДИНОЧЕСТВО!!! Ага, все буквы большие. Большое такое одиночество и больное. Все сжалось в тебе, и все болит. И, вроде, спектакль – то был хороший, и исполнитель в ударе и зрители уловили почти все нотки «забавности», поняли недомолвки, буквально, прожили его монолог вместе с ним, но… Вот ты дома один, никуда не идешь, сидишь и куришь одну за одной, и, как пел Виктор Цой, вроде жив, здоров, вот только печаль смертная на тебя обрушилась. Все не так, «нет, ребята, все не так, все не так, как надо…», все не правильно и все плохо. Высоцкий тоже это знал…

А все почему? Да потому, что из твоей жизни так просто взяли и вырвали кусок длинной в три года. Кусок тебя. Ты все помнишь и знаешь, что тебе уже ТАК, как было тогда (не важно, хорошо или плохо, радостно или грустно), не будет НИКОГДА. Что-то похожее – может быть, даже уверен, что будет, но просто похожее. А так, как было – нет. И все в тебе смешалось: гнев, ненависть на себя и на нее, злоба, любовь, жалость, печаль и грусть. Все именно так и в такой пропорции и последовательности, что вызвало это ОДИНОЧЕСТВО.

Нет, жить стало не страшнее, чем было и до Гришковца и до того, как тебе сообщают, что все в прошлом. Просто стало тяжелее. ДО было легче. Ты к чему-то стремился, делал приятное ей (и себе, если ей приятно), жил с целью, жил для чего-то, для кого-то, надеялся на что-то. ПОСЛЕ – нет цели, нет смысла. И пустота. И ОДИНОЧЕСТВО…

А в динамиках звучит Торба на круче и Tequila Jazzz, HIM и Точка росы, и Крабы. И все в тему, в точку, и все – про тебя. И ты куришь… И так легче…

Кончились сигареты, а тебе нечего делать дома, как, собственно, и на улице, но ты обуваешься и идешь в ларек. Сонная продавщица выдаст тебе сдачу и никотин, и ты долго будешь стоять у подъезда, снова курить, смотреть на луну, желтизну листьев и увядание травы на газоне. И в сознание проснется мысль: «Уже осень…» Как странно, что даже погода понимает твое настроение. Не слышно пения птиц и нет ветра. Все вокруг стихло, и ты один в «центре огромного города», среди сотен тысяч спящих и бодрствующих, живущих и умирающих в своих квартирах и на дорогах. Среди них, таких же как ты, счастливых и несчастных, ты – ОДИН. Ага, все буквы большие…

А вокруг только осень и пустота… И ОДИНОЧЕСТВО.

***

город
асфальт и бетон
серые крыши
и темные дыры окон
серые трубы
дарят небу тонны золы
я в этой осени
в этой осени ты
и где такому же небу
трубы дарят тонны золы
кто-то сейчас в этой осени
так же как я и ты
смотрят на серые крыши
и темные дыры окон
это все осень
это все город
это асфальт и бетон
проклят пусть будет город
проклят асфальт и бетон
лишь бы мы были вместе
ты и я в этой осени
и в этом городе она и он