Мастер слов

Когда-то давно я был студентом. Хотя в душе я все такой же, от бурных ночей и бессонной зубрежки уже ничего не осталось и как остров-прибежище всплывает в памяти в то время, когда мы были так беззаботны.
Учился я тогда на врача и был у меня друг, которому все легко давалось. Память у него была фотографическая, да и руки росли из того самого места. В общем, был бы он любимцем преподавателей, если бы не было у него одной характерной особенности. Все, что он помнил, он рассказывал своими словами.
Ну, представьте себе картину: преподаватель анатомии в ступоре, группа студентов как застывшие колонны, еле сдерживающие свой смех и бодрый голос Коли:
- Ну, как, на этой самой поверхности имеется колдобина, в которую заходит шишак из вон того костяка, а чтобы он отсюда не вырвался, замотан он основательно и прикручен четырьмя жилами, чтобы человек жил.
Этой последней фразой он заканчивал каждое свое выступление и даже получил прозвище за это – Коля-матержильный. На кафедре специально посылали молодых преподавателей, дабы сил преподавательских набраться, да и в надежде обуздать строптивого студента. Но с Коли все сходило с рук как с гуся вода, даже если двоек за вольный пересказ становилось слишком много, он быстренько запоминал латынь и как бы пародируя робота рублеными фразами сообщал вконец обалдевшему преподу, что есть в его лексиконе и мандибулы, и зигоматикусы.
Но с новой темой начиналось та же самая история, и преподаватели дружно махнули на него рукой. Послушать его приходили студенты из других групп, и из раскрытой двери через обступивших студентов доносился зычный голос Коляна:
- А волокна мяса сердца в своей середке делают поворот на половину транспортира, забирают вбок, образуя загибулину, и выходят как загнанные тараканы в противоположном направлении.
И вот однажды, сыскался таки преподаватель, который решил разыграть этого студента, то есть поймать его на его же словах. На одном из занятий он спокойно спросил Колю:
- Ну те-с, молодой человек, как профессор народных наук объясните нам строение брюшной полости.
На что невозмутимый Коля как всегда затянул свою песню:
- О, сэр, полость эта почти бездонна и простирается от стенки брюха до самого хребта. Живот заполнен кишками, толстыми и тонкими, есть еще желудок и печень, а почки располагаются глубже.
- Как различить тонкие и толстые кишки?
- Очень просто. Тонкие кишки такие тонкие, что могут запросто войти в просвет толстых. А толстые кишки такие толстые, что даже вздулись от пищи и препоясаны тремя ремнями и там, где эти ремни врезаются в кишку, выступают капельки жира.
- Что же с ними происходит дальше?
- Если их много – они образуют большой сальник, ну а если мало – малый.
- А зачем тогда нужна брюшина?
- Без нее не было бы у человека ничего за душой, она в виде дупликатуры таит в животе заначку на черный день, чтобы человек жил.
- Вы не правы, молодой человек, у желудка тоже две стенки, но никто не называет его заначкой.
- Это только подтверждает мое мнение. Все в этом мире создано по образу и подобию, и если у брюшины есть дупликатура, то почему у желудка не может быть второй стенки? А насчет заначки спросите у своего желудка, если у вас ее нет, то он это подтвердит.
- А кровоснабжение откуда?
- О сэр, кровь течет рекой отовсюду – и с верхнего брыжея, и с нижнего, и с самого чрева. Ее хватило бы всем, если бы не оглобля Риолана.
- И где же выход?
- О, с выходом отдельная история. За него борются два независимых источника. Никто точно не знает, где проходит граница, но то, что она есть, в этом никто не сомневается. В общем, кровь свободно переходит из одной области в другую. Сейчас это модно называть анастомозом имени Порта и Кавала, а по мне так это чистая контрабанда.
- И где же смысл?
- О, с мысом тоже не все благополучно. У разных людей он выражен по-разному, так что вход в малый таз у одних напоминает сердце, а у других, извините, жопу.
- Да вы, молодой человек, грубите?!
- А вы, что печальнее, с плеча рубите! Вот вы поставите мне два, и вам никто не скажет «ВАУ!».
- А если я поставлю пять?
- Скажу я «ВАУ!» вам опять!
- А мне зачем услышать «ВАУ!»?
- Знак восхищенья, разве мало?
- А где врачебная латынь?
- Осадок винный тогда и нынь!
- Как врач врача бы смог понять…
- Легко друг друга нам понять, коль знаешь дело ты на пять.
- А если б делу ты учил, себя б на сколько оценил?
- Себе б поставил я оценку
 Чтоб поскорей таких студентов
 Из стен учебных удалить
 Какую? Вам уже судить.
Коль сможешь доказать школяру
 Что он дурнее самовара,
 Тогда и двойка ему впрок,
 Лопату в руки и вперед.
 А если студиоз так дерзок,
 Что в спор вступил с доцентом смело,
 Поставь пятерку, вышли вон,
 С дипломом пусть уходит он.
 Делов наделает в Отчизне –
 И нас прославит в бурной жизни.
- Откуда ты такой везучий?
- Из той страны, где лед и кручи.
- Поставлю пять за мастерство я смело.
- С меня кувшин и кончим дело!