Отделение - черновые редакции

Черновики рассказа, написанного специально для Журнала «Минус Бесконечность» (Minus Infinity Journal)

Публикуются мною, чтобы проиллюстрировать беседу "Thema et responsivа. Опыт создания", опубликованную по этому адресу:
http://www.proza.ru/2005/11/02-04
живым примером. (Раз уж мы завели разговор об опыте написания рассказа.)

__________1 редакция_______________________

... Ещё немного Я постоял, глядя в закрытую дверь. Дверь была большая, тёмная. Она полностью занимала поле зрения. Мелкие гвозди поблёскивали на тёмном фоне обивки.
Потом Я отвернулся и пошёл прочь.
Вышел на улицу. Это странно - а на улице был день. Холодный, туманный, осенний день. Рассеянный голубоватый свет. Ветра не было. В ущельях, между огромными каменными глыбами ходили размытые тени. Головы и взгляды опущены. Воротники и плечи подняты. А ветра не было.
Я побрел прочь.
Земля вздохнула и затряслась. Я быстро присел, чтобы устоять на ногах, но тряска внезапно прекратилась. Как будто всхлипнуло и затихло.
Темные силуэты не заметили всхлипа. Они просто шли - никуда, во всех направлениях сразу. Куда ни поверни голову - увидишь, что кто-то идёт в эту сторону. Не оборачиваясь, не интересуясь окружением, не сверяя свой маршрут с расположением высоких серых прямоугольников.
Интересно, кто-нибудь из них узнает меня? А друг с другом они знакомы?
Сердце бешено колотилось в груди. Виски гудели. Я постоял, пытаясь успокоиться, а потом пошёл дальше.
Я пытался заглянуть в лица. Но лица отворачивались. Я пытался подойти ближе - обходили стороной. Как будто меня нет, как будто на меня специально не обращают внимания. Но они и друг на друга не обращают внимания. Они ни на что не обращают внимания!
Это совсем не странно. Но страшно. Да - страшно. Я почувствовал страх.
Судорожно оглянувшись, выбрал место, где скопление силуэтов казалось особенно непроходимым. Разбежался и понесся прямо в толпу. Тени, не спеша, расходились. Казалось: еще миг - и столкновение неизбежно. Но всякий раз передо мной открывалось свободное пространство, Я стремительно бежал вперёд, а тени неспешно проплывали стороной. В отчаянии, Я попытался отпрыгнуть в сторону, на что-то размытое, тёмное, живое. Больно упал на огромный камень и скатился боком по его склону, приземлившись на ноги.
Странно: камни есть, а деревьев нет...
В конце концов, надоело мне это!
Я решил выбрать себе в жертвы одного из мучителей и добиться от него хоть какой-нибудь реакции. Сначала просто долго шёл за размытым силуэтом в плаще. Рано или поздно он придёт куда-нибудь?
Пропетляв по лабиринту, как показалось, около часа, понял, что нет. Никуда этот человек не придёт. Да и человек ли он?
Нет. Никуда он не идёт. Никуда.
А может, заметил слежку и просто дурачит меня?
- Послушайте!.. - крикнул Я маячившей впереди спине.
Только теперь Я заметил, как, оказывается, необычно тихо вокруг. Только голубоватый свет, мрачные тени, безмолвие... Мой голос громом покатился по улицам, бесконечными криками отражаясь от стен каменного лабиринта и заставляя сердце вновь ускорить ритм.
Никто из окружающих не обернулся.
Спина, к которой Я адресовался, также молча шла вперёд. Будто меня и не слышал никто. - Эй! Да стойте же Вы,.. чёрт Вас побери!
Кроме слова "чёрт" не вспоминается ни одного бранного слова. Очень странно.
Спина никак не отреагировала на резкие окрики и продолжала монотонно двигаться.
Вконец потеряв терпение, Я выбежал вперёд и перегородил дорогу.
Сутулая фигура приблизилась и, не удостоив меня взглядом, обошла, будто я каменный.
Э-э-э нет, братец, так просто от меня не отвяжешься!
Я схватил его за плечи. (Странно, на этот раз получилось хотя бы прикоснуться.) И рывком развернул к себе.
В этот момент Земля снова всхлипнула, и мои руки соскользнули с гладкой материи плаща. Так и не заинтересовавшись мною и моими манипуляциями, фигура в плаще медленно отвернулась и пошла прочь.
Мои крики всё еще звоном кружились в туманном воздухе.
Вторую попытку поймать его Я делать не стал. Понял, что все мои метания здесь не имеют смысла. Никого они не заинтересуют; да и меня они, в общем-то, тоже перестали интересовать.
Вжал голову в плечи и побрёл одною из серых теней. Просто принялся ходить между равнодушных спин, не разбирая дороги и не глядя по сторонам.
Небо темнеть не собиралось, хотя Солнца не было видно уже тогда, когда Я впервые пришел сюда. Наверное, здесь не бывает смены времени суток.
Бродил уже довольно долго, не интересуясь, в общем-то, куда иду и зачем.
Кажется, кто-то кричал? Кажется, сердце стучало? Кажется, я ходил долго? Насколько долго? Не знаю. Зачем? Не знаю. Где? Не знаю.
Землю снова затрясло, когда Я задал себе эти вопросы и услышал своё "Не знаю".
Я вдруг заметил, что на мне плащ, и что земля под ногами стала не серой, а чёрной. И что Я смотрю на эту землю.
С отвращением поднял голову, посмотрел вперёд и увидел, что стою на крыше одного из домов. Внизу, далеко внизу, так далеко, что казались чёрными точками на сером поле, ходили бессмысленные тени. А Я стоял, глядя вниз, и готовился упасть. Как хорошо, что Я здесь оказался! Наконец-то! Поставить там внизу ещё одну чёрную точку! Да! Точку на бесконечном поле чёрных точек. Только на этот раз действительно реальную, настоящую черную...
Стоп!
А ведь Я всё это себе придумал!
Меня заколотило от этой мысли. Словно подхватывая эту дрожь, Земля тоже забилась в истерике под ногами. А ведь это не Земля - это моя голова дрожит в панике! А ведь это Я здесь свыкаюсь с равнодушием и пустотой в себе!
Я поднял голову выше и посмотрел в голубое неподвижное небо.
В небе появились и стали приближаться два огромных розовых пятна.
Я знал, что это были двери. И двери - не запертые. Нетерпение охватило меня. Земля стонала, и извивалось пространство.
Постепенно уменьшаясь, двери приблизились к моему лицу...
И я открыл глаза.

***

Ничего не изменилось.
Здесь, стоя на крыше высокого многоэтажного дома, не замечая пронзительного осеннего ветра, я смотрел вниз на проезжающие по городскому лабиринту машины и снующих внизу людей. Это, и правда, были люди. Маленькие бесстрастные чёрные точки на сером асфальте. Небо здесь было сизым. А я, здесь, остался таким же равнодушным.
Я понял, что могу прыгнуть с этой крыши вниз, и это будет не удивительно. Перед глазами закружились странные мысли: "Любой способ ухода... Любой... Он. Абсолютно. Не. Важен."
Когда я осознал это, я понял, что прыгать с крыши мне совершенно не обязательно.
Еще немного я постоял на краю, слушая, как в груди размеренно и ровно стучит сердце...
А потом полетел ввысь - в ровное серое бессолнечное небо.
Сердца я больше не слышал.
Стук сердца слышит тёмно-серая тень, которая осталась там, внизу, на крыше одного из самых высоких домов в Городе. Тень постояла ещё немного, глядя вниз.
А потом развернулась и побрела прочь.
Удаляется от края крыши. Приближается к пожарной лестнице.
Скоро она присоединится к чёрным точкам внизу.
___________________________________________

Отделение

__________2 редакция_______________________


... Эмин ещё немного постоял, глядя в закрытую дверь. Дверь - большая, тёмная, бесконечная. Она полностью занимала поле зрения. Мелкие гвозди поблёскивали на тёмном фоне обивки, как звезды в глубоком черном небе.
Потом Эмин отвернулся и пошёл прочь.
Через темный подъезд он вышел на улицу. И увидел, что на улице день. Матовый холодный свет струится с неба, обволакивая стены домов. Тяжелые высокие строения, сгрудившись плотным строем, почти закрывают небо. А на небе огромные серые тучи едва заметно движутся в прозрачном безветренном воздухе.
Наверное, скоро будет дождь.
По улицам смутными чёрными тенями скользят прохожие: головы опущены, руки в карманах, воротники и плечи подняты. Ветра нет. Чуть дальше, в стороне от дома, из которого вышел Эмин, скопление зданий разрежается, и слышится шум проезжающих по широкой дороге машин.
Эмин пошёл вдоль серой бетонной стены навстречу шуму.
Земля вздохнула и затряслась. Это произошло так неожиданно, что Эмин прижался к стене, чтобы устоять на ногах. Но тряска уже прекратилась. Как будто всхлипнуло и затихло. Эмин отряхнулся и, шатаясь, побрёл дальше. Жутко разболелась голова. Преодолевая боль, Эмин заставил себя смотреть по сторонам, пытаясь разобраться в обстановке.
Темные силуэты размеренно движутся по широким улицам. Просто идут - никуда, во всех направлениях сразу. Серый асфальт содрогается от гулкого топота множества ног. Куда ни поверни голову - увидишь, что кто-то идёт в эту же сторону или навстречу. Не оборачиваясь, не интересуясь окружением, не сверяя свой маршрут с расположением высоких серых прямоугольников. Впрочем, Эмин тоже не нуждался в указателях. Вот только идти ему было некуда.

*
Михаил Николаевич плотно позавтракал и вышел из дому в обычное время. Закрывая дверь своей квартиры, он в очередной раз удивился странностям своих соседей. Много лет уж живем рядом, а дверь их квартиры еще ни разу не видел открытой. Да и кто вообще там живёт? И живёт ли? Впрочем, Михаил Николаевич спешил, поэтому мысли эти промелькнули стороной и пропали, когда он вышел на улицу и стремительно зашагал в офис.

*
Первое время Эмин старался шагать в ногу с остальными, следил, чтоб ни с кем не столкнуться и не сильно отличаться от окружающих. Оказалось, что надобности в этом нет – никто вовсе не смотрит в его сторону. Как будто намеренно избегают смотреть в лицо. За поднятыми воротниками серых пальто людей, спешивших мимо, Эмин неизменно видел только бледную полоску кожи с темнеющими на ней прорезями глаз. Глаза смотрели в сторону от Эмина. Тем не менее, каждый встречный старательно обходил его, видимо считая ещё одной помехой на пути. Каждый куда-то спешил. Эмин тоже ускорил шаг, но не поспевал за всеми, и его обходили.
Улицы кажутся странно знакомыми. Да чего там – улицы те же, по которым Эмин ходит каждый день в своем родном городе. Улицы, дома, площади...
Пересекая площадь с фонтанами, он заметил низкий столик, а за ним продавца с газетами. Эмин подошел ближе и спросил сегодняшнюю прессу. Продавец посмотрел мимо Эмина и протянул газету подошедшему мужчине в длинном темном пальто. Мужчина расплатился и торопливо отправился прочь, разворачивая газету на ходу. Эмин подождал ещё немного, но похоже было, что уделять ему внимание продавец совсем не собирается. Тогда Эмин взял со столика первую попавшуюся газету и развернул. Попытка прочитать то, что там написано, вызвала новый приступ головной боли. Эмин на минуту прикрыл глаза, а потом снова вгляделся в плясавшие перед глазами строчки. Буквы как будто знакомы, но никак не желают складываться в смысл. Силясь понять написанное, стараясь прочесть хоть слово, Эмин напрягал зрение, преодолевал боль, но написанное ускользало. Тогда он бросил газету на стол, и продавец тут же прихлопнул её рукой, словно её уносило ветром. На Эмина он так и не посмотрел.
Эмин задумчиво побрел по площади дальше. И вскоре вышел на оживлённую улицу со снующими по ней машинами. Благоразумия хватило переходить дорогу только вместе с местными жителями. Неизвестно ещё, чем бы закончилась попытка пересечь ее в одиночку. Даже на зеленый свет.
Странно, почему же никто меня не замечает? Эмин вспомнил дверь, через которую недавно вышел, и нахмурился.
В висках снова зашевелилась и начала неторопливо пульсировать тупая боль.
Контрапунктом вторила ей грохотавшая Земля – она зашевелилась и затряслась в новом приступе лихорадки.

*
Михаил Николаевич купил газету. У столика, где он обычно покупал газеты, вроде бы мелькнул чей-то размытый силуэт, но с самого утра у Михаила Николаевича прихватывало сердце и кружилась голова, поэтому он решил, что это показалось. Торопливо развернул газету на ходу и принялся читать. Краем глаза заметил какое-то движение и посторонился, уступая дорогу.

*
Почувствовав внезапную усталость, Эмин сел на оказавшуюся рядом скамейку. И вовремя, - Земля в очередной раз вздрогнула и застонала под ногами множества людей, которые, между тем, ни на секунду не останавливаясь, спешили по своим делам дальше.
Шли мимо скамейки бесконечным потоком цветных пятен, которые в глазах Эмина, измученного головной болью, сливались в одно сплошное, серое. Равнодушно смотрели на скамейку, сквозь Эмина. Кидали окурки в стоявший рядом мусорный бак.
Вот мимо прошел человек в сером пальто с газетой. Вроде бы видел его уже где-то... Потом в толпе разного люда мелькнули чьи-то растрёпанные волосы, прошла влюбленная пара, снова человек в сером пальто... За спиной Эмина послышалось хлопанье крыльями, и на край скамейки приземлился толстый темно-серый голубь. Он важно прошелся в нескольких сантиметрах от плеча Эмина и начал чистить перья клювом. Эмин вздохнул едва слышно, и голубь, испуганный этим звуком, захлопал крыльями и взлетел в воздух.
Мимо скамейки прошел человек в сером пальто. Эмин стремительно встал и пошёл за ним следом.

*
Михаил Николаевич шел по улице, на ходу читая газету. Он каждое утро шел на работу с газетой: окружающий город давно уже неинтересен, если много лет ходишь в одно и то же место, одной и той же дорогой. Поэтому Михаил Николаевич читал газету и не глядел по сторонам. Но в это утро его никак не покидало странное чувство, что за ним кто-то наблюдает. Он оборачивался, быстро взглядывал в лица людей, идущих следом. Люди от неожиданности отворачивались смущенно.

*
Эмин шёл за стремительно шагавшим человеком в сером пальто. Вокруг шумел и суетился знакомый и в то же время странно чужой город. В воздухе носились резкие выкрики, говор и противный писк мобильных телефонов. Человек впереди вздрагивал, оглядывался назад, но так и не взглянул на Эмина, который буквально дышал ему в спину. По смутно знакомой улице добрались до смутно знакомого здания и вошли внутрь. Внутри суетилось множество людей, они бегали по коридорам, размахивая шелестящими бумажками, уговаривали, ругались, требовали – работали.
Человек первым делом проследовал в гардероб, где снял пальто и остался в аккуратном сером пиджаке. Эмин тоже хотел было сдать верхнюю одежду, но после нескольких безуспешных попыток отчаялся обратить на себя внимание служащего гардероба и просто повесил куртку на ближайшую вешалку, перегнувшись через ограждение. Потом поспешил за провожатым, который уже входил в служебный лифт.
На восьмом этаже человек вышел, прошел по коридору, открыл одну из дверей и захлопнул ее за собой. Эмин постоял в гулком коридоре, посмотрел на снующих мимо с делами людей, которые оббегали его, решительно распахнул дверь и вошёл в неё, громко захлопнув за собой.
Человек в пиджаке сидел за столом напротив дверей и подписывал какие-то бумаги. Поднял внимательные глаза на скрипнувшую и хлопнувшую дверь и, сделав удивлённое лицо, поднялся из-за стола. Глядя в сторону, обошёл Эмина, прошёл к двери, открыл её и выглянул в коридор. Потом закрыл и с озадаченным лицом вернулся к столу. Гостя он, как и прежде, не замечал.
Эмина уже оставило недоумение, оно сменилось апатией.

*
В душе Михаила Николаевича все усиливалось напряжение. Он сидел в кабинете, занимался привычными делами, но его не оставляло чувство, словно он попал в сильное магнитное поле, его тянет неведомо куда, и только очень слабое крепление держит его на месте. Удивленными глазами он оглядывал свой кабинет, в котором работал многие годы, и видел его словно впервые. В голову лезли странные вопросы: каким образом он очутился в этом кабинете, что послужило причиной такого положения и для чего все это? В кабинет входили люди с бумагами, такими важными, что на лицах входивших неизменно отражалось выражение, подобное выражению человека, который подавился рыбной костью за обедом. Костью поперек горла стояли им эти бумаги, которые должен был подписать человек, вовсе не интересовавший их. Человек, с которым можно было обменяться дежурными фразами и сразу же забыть его лицо. Михаил Николаевич подписывал бумаги, разговаривал с визитёрами, принимал решения. А в голове его крепло мнение, что всё происходящее не имеет веса, что все – игра, и нет на самом деле никакой разницы – вошли сюда живые люди или же просто ветром заносит эти очень важные бумаги, которые и уносит обратно равнодушный ветер, и до Михаила Николаевича ему дела нет. И Михаилу Николаевичу нет дела до него. Много лет в этом кабинете он сидит изо дня в день и лиц не запоминает. Возможно – это те же самые люди, возможно даже, что многие из них заходят сюда - со своими делами и вопросами, требующими решения, - каждый день, но Михаил Николаевич точно этого сказать не смог бы. Как и они не смогли бы узнать при встрече этого Очень Важного Человека, исправно вынимавшего им кости из горла. Вокруг была броня, панцирь, ловко подогнанный кем-то к телу, - очень прочный панцирь, за которым кончалась территория, где человек существует, оставляет по себе память и вызывает интерес.

*
Эмин, никем не замеченный, сидел на стуле для посетителей у стены, мучился головной болью, и наблюдал за работой странного человека, в глазах которого отражалась апатия самого Эмина. Входили и выходили какие-то люди с какими-то вопросами, просьбами и заявлениями, за окном тряслась и грохотала Земля, а человек сидел за столом, и Эмин видел, что этого человека, точно так же, как и его самого, никто в упор не замечает.
Как и сам Эмин, этот человек находится в мире, где для окружающих он является не более, чем вещью, функцией, необходимой иногда для выполнения нужных действий, но безликой. И не интересующей вовсе тех, кто пользуется его услугами.
Да и кого мог бы интересовать человек в таком мире, где все живущие не смотрят друг на друга? И чего искать друг в друге этим людям?
И тяжело сделалось, когда взгляд случайно упал на окно, и Эмин вспомнил, что там, за окном – целый мир людей, которые толпами ходят по улицам, создают видимость жизни и существуют друг для друга только как тени, занимают в этом мире место, не более значимое, чем скамейка, на которой он недавно сидел...

*
Михаил Николаевич продолжал свою деятельность, но перед глазами его чётко встало видение - человек, ужасно похожий на него - нет не внешне, а чем-то внутренне, неким смутным родством-ощущением - встаёт со стула в приёмной, проходит к окну... распахивает его и становится на недавно окрашенный подоконник с твёрдым намерением выброситься на серую мостовую, покончить с этим ужасным фарсом, поставить, наконец, не роспись, не печать, а точку на этом мире, точку, после которой останется только бесконечность. Михаил Николаевич завидовал решительности этого человека.

*
Эмин безразлично посмотрел на серое асфальтовое поле далеко внизу и задумался, что же будет после. Он оглянулся на человека за столом, и вдруг понял, что человек этот неотрывно смотрит на него... и самое главное – видит! И одновременно Эмин осознал, что это он сам смотрит на себя, собравшегося прыгать из окна.
Еще недавно Эмин наблюдал со стороны самого себя, занятого повседневными делами
Это он сам, Эмин, находится там, за столом и, не замечая ничего, решает какие-то иллюзорные дела, которых избегают делать остальные.
Более того – всё это происходит в нем. Это он, Эмин, создал этот холодный бездушный мир, заперся в нем, как в клетке, и занимал себя разглядыванием созданного, пока не придумал новую забаву с прыганьем из окон.
Головная боль взорвалась резкой яркой вспышкой света в мозгу. Затем в глазах потемнело. Картина мира расплылась. Два образа на миг воссоединились, чтобы тотчас полностью отделиться друг от друга и больше никогда не встретиться

*
Когда темнота рассеялась, Эмин обнаружил, что стоит прямо перед закрытой дверью. Мелкие гвозди поблёскивали на тёмном её фоне, как звёзды в бесконечной черноте неба.

*
Михаил Николаевич неловко спустился с подоконника и вернулся к столу. Испачканные туфли оставляли белые следы краски на паркете кабинета.