Жесток

 Жесток. Этот мир слишком жесток для жизни. А может, наоборот…жизнь для мира…И это уже не мир, скорее существование. А есть жизнь…? Скорее да, чем нет. Ведь ты живешь?! Ты дышишь, ходишь, смотришь, как дышат, ходят и смотрят на тебя другие, такие же, как ты. А может, и не такие же. Может, совсем-совсем другие, не такие, как ты. Тогда, точнее это ты не похож не на кого, на тех, других. Значит, ты дышишь, ходишь, смотришь по-своему, смотришь на других, на жизнь, на мир. Значит, у тебя есть свой взгляд, и взгляд этот, притягательный своей противоречивостью – один, один на сотню, на миллион, на миллиард других взглядов, других, совсем других глаз.
 Глаза – нет, это не зеркало души. Хочется верить так. Верить, чтобы не читать по глазам океана переживаний, чтобы не зализывать раны лживым лекарством, и лекарство ли это? Скорее, обычный яд, разъедающий изнутри кости. Лишь раз ощутив кончиком языка этот яд, твой взгляд меняется, потому что меняются глаза, они становятся как будто не твоими, как будто чужими, и ты смотришь на себя со стороны. После по искусственному рациональных призывов к этому, понимаешь, что отдал бы все на свете, чтобы не видеть себя со стороны, чтобы просто жить, наслаждаться миром в себе и собой в мире.
 Но обратного пути нет. Есть только жизнь, скулящая, как бездомная собака, которую везут на живодерню и вот-вот усыпят люди, борющиеся с жизнью. А она смотрит тебе прямо в сердце своими преданными глазами, и даже в мыслях у нее нет, что ее скоро может не быть… И эта жалкая, безобразная собака умрет не тогда, когда будет кусать онемевшей пастью последний кусок воздуха, не тогда, когда грязные лапы со свалявшейся, всей в сухих репьях шерстью ослабеют и обмякнут, не тогда, когда ввалившуюся грудь со сломанными ребрами обнимет тишина, а тогда, когда померкнет последняя искра влажного взгляда в глазах этого когда-то живого существа .