Зверобой

Палуба шхуны, заваленная по самый планшир тюленьими шкурами, была скользкой от крови и жира.
Три дня назад после почти двухнедельной болтанки в штормовом море они подошли к казавшемуся бесконечным ледяному полю, насколько хватало глаз усеянному тюленями. Такого фарта не помнили даже бывалые зверобои.
Команда работала на износ. Двенадцать часов на льду, кружка спирта с куском солонины, два часа полуобморочного сна - и снова на лед.
Глупые животные даже не пытались уйти от охотников. Смотрели на приближающихся людей доверчивыми, круглыми глазами.
Удар колотушкой по переносице - и проспиртованный, просоленный морем и кровью зверобой, давно уже равнодушный к своей и чужой боли, свежевал оглушенного, но еще живого тюленя, оставляя тут же на льду трепещущую ободранную тушу.
Бельки блеяли почти по-человечески: «Ма-а-а-м, ма-а-а-м». Их вырубали просто ударом сапога.

Под вечер третьего дня промысла он добыл своего двухсотого тюленя. Это обещало, по меньшей мере, полтора месяца беспробудного пьянства в портовых кабаках и целую кучу веселых девок.

А когда-то давным-давно, не в этой жизни маленький мальчик в аккуратной матроске, захлебываясь слезами,
…мама, мамочка! … собаченьке больно! …
прижимал к груди повизгивающего, лижущего ему руки и лицо щенка, задняя лапка которого была переломлена колесом тяжелой телеги ломового извозчика…